У некоторых переводчиков есть две или три версии перевода одного текста. В собрание включены все версии, в которых отличны минимум три строки. Если отличны только одна или две строки, приводится версия, которая считается более поздней.
carm. i iii sic te diva potens cypri...
Лети, корабль, в свой путь с Виргилием моим,
Да сохранят тебя светила благотворны:
И Поллукс, и Кастор, и тот, кому покорны
Все ветры на водах, и та, котору чтим
5 Богиней красоты, всех радостей душою.
Лети! и принеси безвредно по волнам
Ты друга моего к Аттическим брегам:
Дражайшу часть меня; я отпустил с тобою!
Конечно, твердою, дубовою корой,
10 Тройным булатом грудь была вооруженна
Того, в ком перва мысль родилась дерзновенна
Неверной поручать стихни жребий свой!
Ни дожденосные, зловещие гиады,
Ни африканский ветр, ни бурный Аквилон,
15 Ни Нот, не знающий пощады,
Не сделали ему препон.
И что они? какой род смерти был ужасен
Тому, чей смелый взор: был неподвижен, ясен,
Когда зияла хлябь, горой вздымался вал,
20 Из волн чудовища скакали
И стрелы молний обвивали
Верхи Эпирских грозных скал?
Так, втуне от небес народы разделенны,
Обширные моря в предел им положенны!
25 Афетов дерзкий сын все смеет одолеть:
Хотел, и мог сии пространства прелететь;
Хотел, и святость всех законов нарушает,
И даже огнь с небес коварно похищает.
О святотатство, сколь твой гибелен был след!
30 По свету океан разлился новых бед,
И неизбежна смерть, но медленна дотоле,
Удвоила свой шаг и всех разит по воле!
Но только ли? Дедал, родившийся без крыл,
Отважно к солнцу воспарил;
35 Алкид потряс пределом ада!
Где нашей дерзости преграда?
Мы, в буйстве, даже в брань вступаем с божеством.
И Диев никогда не отдыхает гром.
1794 г. Впервые: Дмитриев И. И., «Сочинения и переводы», М., 1805, ч. 3, 84—86.
carm. ii xvi otium divos rogat in patenti...
Пловец под тучею нависшей,
Игралище морских валов,
Не зря звезды, ему светившей,
Покоя просит у богов.
5 К покою простирают длани
И Мидии роскошный сын,
И мужественный витязь в брани
Пространных Фракии долин.
При старости и жизни в цвете
10 Всегда в отраду нам покой,
Непокупаемый на свете
Ниже и пурпура ценой!
Нередко грусть и сильных гложет
В их позлащенных теремах,
15 И ревность ликторов не может
Отгнать от них заботы, страх.
Но кто же более проводит
В покое круг летящих дней?
Лишь тот, кто счастие находит
20 Среди семейства и друзей;
Приютной хижиной доволен,
Наследьем скромным от отца,
В желаньях строг, в деяньях волен
И без боязни ждет конца;
25 Чужд зависти, любостяжанья,
Днем весел, в ночь покойно спит!
Почто нам лишние желанья,
Коль смерть внезапу нас разит?
Почто от пристани пускаться
30 Во треволненный океан,
Бездомным сиротой скитаться
Под небосклоном чуждых стран?
Мать-родину свою оставишь,
Но от себя не убежишь:
35 Умолкнуть сердце не заставишь
И мук его не усмиришь!
Ни день, ни час не в нашей воле;
Счастливцев совершенных нет!
Так будем же в смиренной доле
40 Сносить равно и мрак и свет!
Ахилл толь рано жизнь оставит,
Титан два века будет жить;
Кто знает, чью из нас прибавит
Иль укоротит парка нить?
45 На пажитях твоих красивых
Пестреет стадом каждый луг
И ржание коней строптивых
Разносит гул далече вкруг.
Тебя богатство, знатность рода
50 В червлену ризу облекли,
А мне фортуна и природа
Послали в дар клочок земли;
Таланта искру к песнопенью
На лад любимых мной творцов
55 И равнодушие к сужденью
Толпы зоилов и глупцов.
Впервые: «Московский зритель», М., 1806, ч. 1, № 3, с. 35—37.
carm. iii i odi profanum volgus et arceo...
Служитель муз, хочу я истины воспеть
В стихах, неслыханных доныне:
Феб движет, — прочь, враги святыне!
А вы, о юноши!.. внимать, благоговеть!
5 Царям подвластен мир, цари подвластны богу
Тому, кто с облачных высот
Гигантам в ад отверз дорогу,
Кто манием бровей колеблет неба свод.
Владей во всей земле ты рудами златыми,
10 А ты народов будь отцом,
Хвались ты предками своими,
А вы талантами, геройством и умом, —
Умрете все: закон судьбины непреложен;
Кто б ни был — мал или велик,
15 Пред смертью всяк равно ничтожен;
В сосуде роковом нет жребиям отлик!
За царскою ль себя трапезой насыщает,
Пернатым внемлет ли весной,
Ко сну ль главу на пух склоняет —
20 Злодей всегда зрит меч, висящий над собой.
Сон сладкий только дан оратаям в отраду:
Он любит их смиренный кров,
Тенистой рощицы прохладу,
Цветы и злак долин, журчанье ручейков.
25 Пусть грозный океан клокочет под валами,
Пусть буря черными крылами
При блеске молний восшумит —
Мудрец на брань стихий спокойно с брега зрит.
Один громадами стесняет рыб и давит,
30 Казною пропасти бутит
И на зыбях чертоги ставит —
Но где он от забот, печали будет скрыт?
Безумец! ты бежишь от совести напрасно:
Тиран твой сердца в глубине;
35 Она с тобою повсечасно
Летит на корабле и скачет на коне.
Что ж пурпур, аромат и мраморы фригийски?
К чему фалернское вино?
Почто взносить мне обелиски,
40 Когда спокойствия мне с ними не дано?
Нет! злату не бывать души моей кумиром;
Мои желанья: скромно жить,
Не с завистью — с сердечным миром,
И счастье в уголку собинском находить.
1794 г. Впервые: Дмитриев И. И., «Сочинения и переводы», М., 1805, ч. 3, с. 87—89.
Вольный перевод из Горация.