У некоторых переводчиков есть две или три версии перевода одного текста. В собрание включены все версии, в которых отличны минимум три строки. Если отличны только одна или две строки, приводится версия, которая считается более поздней.
carm. i i maecenas atavis edite regibus...
Потомок старинных царей, Меценат,
Защита и слава моя дорогая!
Вот люди: тот пыль олимпийскую рад
Вздымать колесницей, мэту огибая
5 На жарких колесах, и пальма побед
Его до богов-миродержцев возносит;
Тот рад, если ветреных граждан совет
Его на почетную должность попросит;
А тот — если в житницах сложит своих,
10 Что Ливия только с полей ни собрала;
Привыкший трудиться на нивах родных, —
Хоть ты посули все богатства Аттала, —
Вовек не прельстится — пугливый пловец —
Судами прорезывать лоно морское;
15 Застигнутый на море бурей, купец
В испуге мечтает о тихом покое,
О пажитях мирных; и — снова потом
Суда починяет, к нужде непривычный.
А этот старинным массийским вином
20 Не прочь насладиться, и в лени обычной
Лежит день-деньской под навесом кустов,
Где тихо лепечут священныя воды.
Тех лагерь пленяет, звук труб и рожков
И — страх матерей — боевые походы.
25 Охотник на холоде бродит весь день,
О нежной жене он забыл, увлеченный,
Чуть выслежен верною сворой олень,
Прорвал ли тенета кабан разъяренный.
Меня же венок вдохновенных певцов
30 Равняет всевышним, меня над толпою
Возносит рой нимф да сатиры лесов.
Пока мне близка со свирелью двойною
Эвтерпа, пока Полигимнией я
В напевах лесбосских не буду оставлен.
35 А если к певцам ты причтешь и меня,
До звезд вознесусь я, тобою прославлен.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Меценату.
Ст. 1. Меценат происходил от этрусских царей.
Ст. 4. Мэтами назывались два полукруглые выступа, каждый с тремя конусовидными столбами, возвышавшиеся у внутренних поворотов бега. Состязавшиеся, конечно, наперерыв старались занять во время бега место, ближайшее к мэтам.
Ст. 10. Ливия (в Африке) взята Горацием, как пример плодороднейшей области.
Ст. 33. Эвтерпа — муза лирической поэзии; Полигимния — муза более торжественной лирики — гимнов, в которых Гораций подражал лесбосским поэтам Алкею и Сапфо.
carm. i ii iam satis terris nivis atque dirae...
Довольно и снегов губительных, и граду
Послал земле Отец и, огненной рукой
Разрушивши твердынь священную ограду,
Встревожил Рим родной.
5 Дрожали племена, ужель вернется снова
Век Пирры, век чудес невиданных, когда
Протей погнал со дна морского
На выси гор свои стада,
И рыба виснула на ивах по вершинам,
10 Где прежде был приют для диких голубей,
И лани робкия поплыли по пучинам
Среди вздымавшихся зыбей.
Мы видели, как Тибр разлился желтоструйный
И, устремившись вспять, к этрусским берегам
15 Потек стремительно, чтоб смыть волною буйной
Дворец царя и Весты храм,
За слезы Сильвии жестоко отомщая
В супружней верности, и волнами реки
Затоплен левый брег, хоть месть была такая
20 Отцу вселенной вопреки.
О том, как граждане не на врагов суровых, —
Точили для себя междоусобный нож,
Услышит некогда из-за грехов отцовых
Редеющая молодежь.
25 К кому-же из богов народ во дни несчастья,
В дни смуты воззовет? С чем хор безбрачных дев
К богине притечет, коль Веста без участья
Им внемлет, к пенью охладев?
Кого, кого пошлет смыть наши злодеянья
30 Юпитер? — О, сойди, к молениям склонен,
Одевший облаком рамен своих блистанье,
О, прорицатель Аполлон.
Иль ты благоволишь прийти с улыбкой ясной,
Венера, вкруг кого витают смех и страсть,
35 Иль, прародитель-Марс, узрев свой род несчастный,
Ты отведешь теперь напасть,
Ты, распрей горькою и долгой пресыщенный,
Взлюбивший шлемов блеск, клич ратных голосов
И взор суроваго марсийца, обращенный
40 На окровавленных врагов.
Иль, воплотившись, ты, сын Майи благодатной,
Крылатый, в юношу земного, может быть,
Спасешь нас, вняв мольбе народа многократной
За гибель Цезаря отмстить.
45 К себе на небеса помедли возвращеньем,
Чтоб долго и светло меж нами жить ты мог,
И пусть разгневаннаго нашим преступленьем
Тебя летучий ветерок
Подольше не умчит: но здесь, средь дел великих,
50 Владыкой и Отцом дозволь тебя нам звать,
И — Цезарь! — не давай отрядам парфян диких
Без наказанья бунтовать.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
1902 г. К Цезарю Августу. Гораций, вспоминая о необыкновенных явлениях природы, ознаменовавших убиение Юлия Цезаря, и о гражданских смутах, взывает к богам о спасении отечества.
Ст. 7. Протей — морской бог, пасший тюленей и дельфинов — стада Амфитриты, жены Нептуна.
Ст. 17. Рея Сильвия, после рождения Ромула и Рема, была брошена в Тибр, по приказанию царя Апулия, и сделалась женою Тибра — бога этой реки. Преданный и верный своей супруге (uxorius), которая до слез опечалена насильственною смертью своего потомка — Юлия Цезаря, Тибр грозить Риму разрушением.
Ст. 20. Юпитер считался покровителем Рима.
Ст. 35. Марс был отцом Ромула и Рема.
Ст. 39. Горцы сабелльскаго племени — марсийцы прославились храбростью в союзническую войну.
Ст. 41. Меркурий, сын Юпитера и Майи, дочери Атланта. Здесь под видом Меркурия Гораций изображает императора Октавиана Августа.
Ст. 49. Боги и обоготворенные герои уносились на небо в дуновении ветра.
carm. i iii sic te diva potens cypri...
Пусть будет, о корабль, Киприда, над тобою,
Пусть братья-близнецы лучистых звезд четою,
Да властелин ветров,
Всем, кроме япига, связав размахи крылий,
5 Ведут тебя, кому доверен мой Виргилий.
К земле аттических брегов
Ты донеси его, как принял, — невредимым
И полдуши моей, о сохрани — молю!
Как дуб под медию тройной, несокрушимым
10 Тот сердцем обладал, кто утлую ладью
Впервые опустил на бешеное море:
Не устрашился он тогда
Порывов африка, кто с аквилоном в споре
Ни пасмурных Гиад, ни нота, кто всегда
15 На Адриатике властитель над ветрами,
Вздымать иль сгладить вдруг захочет бездну вод.
Какой погибели мог убояться тот,
Кто на пути встречал безстрастными очами
Чудовища морей и бури шумный шквал,
20 И рифы страшные акрокеравнских скал?
Напрасно мудрый бог широких бездн разливом
Когда-то разделил материки земли,
Коль перескакивать дерзают корабли
Преграду божию в порыве нечестивом.
25 Решившийся на все, надменный род людей
Ни в чем не ведает запрета никакого:
Низвел огонь с небес отважный Прометей
Обманом, гибельным для племени людского.
Из дома горняго огню вослед сошли
30 Болезни новыя. Всю землю облегли
Мор с лихорадками чудовищной толпою,
И смерть, что прежде шла медлительной стопою,
Ускорила шаги. В пустынный свод небес
Дедал отважился подняться над землею
35 На крыльях, неданных природою людскою,
И к Ахерону в ад прорвался Геркулес.
Нет невозможнаго для смертных: в изступленье
И к небу рвемся мы в безумии своем, —
Юпитеру на миг покоя не даем —
40 Стрел гневных не метать, карая преступленье.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К кораблю. Это стихотворение посвящено поэту Виргилию, уезжавшему в Афины.
Ст. 2. Диоскуры Кастор и Поллукс, созвездие коих благоприятствует мореплавателям.
Ст. 3. Ветер, попутный едущим в Грецию.
Ст. 13. Морской ураган, происходящий от столкновения двух противоположных ветров —южнаго (африка) и севернаго (аквилона)
Ст. 14. Гиады — созвездие, предвещающее пасмурную и дождливую погоду.
Ст. 14. Нот — юго-западный ветер, господствующий на Адриатическом море.
Ст. 20. Опасный для кораблей мыс в Эпире.
Ст. 36. Река в преисподней. Здесь идет речь о самом трудном подвиге Геркулеса — о сошествии его в Тартар, чтобы похитить трехглаваго пса Цербера.
carm. i iv solvitur acris hiems grata vice veris et favoni...
Растаяла зима от вешних вздохов юга,
Пловцы сухой корабль сдвигают с берегов,
Скоту наскучил хлев, а пахарю — лачуга,
И не белеет луг одеждою снегов.
5 Сплетает при луне Венера хороводы,
И нимф, и граций рой, кружась среди полян,
Бьет в землю ножками, а душных кузниц своды
Циклопам раскалил пылающий Вулкан.
Теперь-то миртами чело убрать так славно,
10 Иль в кудри вплесть цветы с оттаявших полей,
Теперь пора заклать под сенью рощ в честь Фавна
Козленка, агнца ли, — что для него милей.
Смерть бледная стучит в лачуги к неимущим
И в царские дворцы... Счастливец, Сестий мой,
15 Жизнь слишком коротка, темно гадать в грядущем,
Вот-вот охватить ночь, теней загробных рой, —
И только вступишь ты в пустынный дом Аида,
Не быть тебе царем попоек, не ласкать
Любимца юношей — цветущаго Лицида,
20 По ком и дев сердца готовы запылать.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Луцию Сестию, товарищу Горащя по республиканскому лагерю Брута.
Ст. 8. Циклопы спешат ковать стрелы Юпитеру для вешних гроз.
Ст. 17. Преисподняя.
Ст. 18. Царь попоек или председатель пира избирался так: подбрасывались вверх игральныя кости, и у кого кости, упавши, показывали разное число очков — 1, 3, 4, 6. (jactus venereus), тому и поручалось распорядительство на пирушке, Он поощрял пить, между прочим приговаривая: «пей, а не то уходи» (aut bibe, aut abi).
carm. i v quis multa gracilis te puer in rosa...
Кто, стройный юноша, на ложе пышных роз,
О, Пирра, влагою душистой умащенный,
Тебя лобзает там — в пещере осененной?
Пред кем свиваешь ты волну златистых кос,
5 Мила и без прикрас? Увы, не раз, несчастный,
Оплачет горестно он ветренность прекрасной,
Впервые поражен, как ясных вод лазурь
Вдруг закипит от черных бурь, —
Кто нежится теперь с тобой, златокудрявой,
10 Кто думает теперь, что ты — его навек,
Не знает — ветерка обманчив легкий бег!
Как жалок тот, пред кем, неопытным, лукавой
Ты блещешь красотой... А я — от бурь вдали,
И, — как священная доска гласит во храме, —
15 Повесил пред алтарь владыки над морями
Одежды влажныя мои.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Пирре.
Ст. 14—16. Спасшиеся при кораблекрушении помещали на стене в храме дощечку, где описывался случай спасения; кроме того, богу морей они посвящали свои одежды, в которыя были одеты во время кораблекрушения.
carm. i vi scriberis vario fortis et hostium...
Агриппа, за свои победы ты достоин,
Чтоб Bapий, наш орел в торжественных стихах,
Прославил подвиги на суше иль в морях,
Все, что́ свершил твой храбрый воин.
5 Не мне, безсильному, петь важное дерзнуть
Иль неуступнаго Пелида гнев ужасный,
Иль хитроумнаго Улисса долгий путь,
Иль род Пелопса столь несчастный.
Так, муза, чуждая восторгов боевых,
10 И скромность не дают мне песнию моею
Умалить Августа, я прославлять не смею,
Агриппа, подвигов твоих.
Кем может быть воспет на лире достославной
В броне булатной Марс? Иль пыльный Мерион?
15 Иль тот, кто в сече был Палладой сохранен,
Тидид, воитель богоравный?
А я пою пиры, я юных дев пою,
Грозящих юношам угрозою притворной, —
Свободен от любви, любовью-ль вновь горю,
20 Привычке ветреной покорный.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Випсанию Агриппе. Марк Випсаний Агриппа (зять Августа) — главный герой победы при Акциуме, доставившей Августу единовластие. Гораций отклоняет предложение Агриппы воспеть его военные подвиги.
Ст. 2. Люций Варий — знаменитый эпический поэт, современник Горация.
Ст. 8. См. примеч. к стихотворению XVI этой книги.
Ст. 14. Мерион и далее Тидид (Диомед) — герои троянской войны.
carm. i vii laudabunt alii claram rhodon aut mytilenen...
Пусть иные возносят лазурный Родос, Митилены,
Хвалят Эфес ли, Коринф ли двуморский,
Фивы ли, славныя Вакхом, иль Дельфы — своим Аполлоном,
Или долину в Фессалии — Темпе.
5 Есть и такие поэты, у коих одна лишь забота —
Вечно петь город безбрачной Паллады
И, пожинаемой всюду, увенчивать кудри оливой.
Многие славят во имя Юноны
Пышный конями Аргос и обильные златом Микены.
10 Мне же не столь Лакеде́мон суровый
И не столь мне приятны поля плодоносной Лариссы,
Как Албунеи звонкоголосой
Грот, или Аний стремительный, или тибурския сени
С рощей фруктовой у быстрых истоков.
15 Как и нот светлоструйный сгоняет с угрюмаго неба
Тучи — и землю не вечно дождит он, —
Также, о Планк мой, и ты не забудь, как премудрый, похмельем
Горе размыкать и тягости жизни
Ныне-ль, когда тебя лагерь, знаменами блещущий, принял,
20 Иль как тенистый Тибур тебя встретит.
Так, убегая когда-то от гнева отца с Саламина,
Тевкр — по преданью — в дороге украсил
Листьями тополя пышно свой лоб, увлаженный Лиэем —
И обратился к товарищам грустным:
25 «Спутники-други! плывемте, куда-бы ни бросил нас жребий,
Всетаки лучший, чем в доме отцовском;
Нечего вам опасаться — Тевкр вождь вам и Тевкр прорицатель,
Вот что вещал Аполлон непреложный:
«Будет другой Саламин и на новой земле он возникнет».
30 Храбрые мужи, терпевшие часто
Горшее вместе со мною, вином прогоните заботы,
Завтра же — снова в безбрежное море!
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Мунацию Планку. Л. М. Планк, сперва сражавшиеся под знаменами Антония, перешел потом на сторону Октавиана. В конце концов, он решился уехать в Грецию или в Малую Азию, чтобы не принимать участия в политических делах. Гораций убеждает Планка не уезжать, а наслаждаться жизнью в Тибуре, где у Планка было поместье.
Ст. 12. Нимфа.
Ст. 22. Брат Аякса, сын Теламона. После возвращения из-под Трои, он был изгнан с Саламина своим отцом за то, что не отмстил за смерть своего брата Аякса, и долго скитался но морю, пока не основал Новаго Саламина на о. Кипре.
carm. i viii lydia, dic, per omnis...
О, Лидия, скажи, во имя вышних всех,
Зачем спешишь губить ты страстью Сибарита?
Зачем в полдневный жар им поле позабыто,
Сносившим пыль и зной для Марсовых утех?
5 Зачем меж сверстников отважных он не мчится
На галльском скакуне, искусно укротив
Железоострою уздой его порыв?
Что-ж Тибра желтаго коснуться он страшится?
Зачем опасливей, чем яда страшных змей,
10 Бежит оливы он и дланью, посиневшей
С натуги, не берет оружья, всех сильней
И дротики, и диск за грань метать умевший?
Что спрятан он тобой, как скрыт был, говорят,
Морской Фетиды сын во дни плачевной Трои,
15 Чтоб не увлек его воинственный наряд
Разить ликийцев в смертном бое?
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Лидии, одной из греческих гетер, завлекавших праздную и богатую римскую молодежь.
Ст. 10. Борцы натирались оливковым маслом.
Ст. 14. Ахиллес. Фетида, дочь морского бога Нерея, желая спасти сына от ожидавшей его под Троей гибели, укрыла его на острове Скирос, где он — в женской одежде — проводил время среди девушек во дворце дяди своего, царя Ликомеда. Улисс открыл его местопребывание и увез под Трою.
Ст. 16. Ликийцы — союзники троянцев. См., напр., Ил. XI, 285.
carm. i ix vides ut alta stet nive candidum...
Смотри, как блещущий глубокими снегами
Возносится Соракт, под бременем снегов
Едва стоят леса, от лютых холодов
И реки порвались, закованныя льдами.
5 Чтоб стужу укротить, о Талиарх, щедрей
В очаг поленьев брось, да поскорее вынув
Четырехлетнее сабинское, полней
Цеди в бокалы из кувшинов.
А прочее оставь всевышним: повелят
10 Они упасть ветрам, воюющим с пучиной, —
Не дрогнет кипарис безмолвною вершиной,
Ни старых ясеней листы не задрожать.
Что будет завтра, знать напрасно не пытайся,
А каждый новый день, как прибыль, получай
15 И сладостных утех любви не избегай,
И хороводов не чуждайся,
Пока со старостью ворчливой незнаком,
Пока тебя манят: борьба и состязанья,
И к ночи тихое шушуканье вдвоем
20 В часы условнаго свиданья,
И смех возлюбленной, что, спрячась в уголок,
Вдруг выдает себя — нежданно разсмеется,
И отнятый браслет с ея руки в залог,
Колечко-ль с пальчика, что слабо не дается.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Талиарху.
Ст. 1. Гора в Этрурии, видимая из Рима; теперь ода называется Mont’Oreste.
Ст. 19. В подлиннике стоит вполне соответствующее и созвучное (susurri).
Ст. 24. Здесь описывается игра в прятки. Как и в наше время при игре в фанты, отбирался какой-либо залог, в виде браслета, кольца и пр.
carm. i x mercuri, facunde nepos atlantis...
Атланта внук, Меркурий сладкогласный,
Смягчивший в старину жестокий быт людей,
Когда ты им внушил искусно дар речей
С обычаем гимнастики прекрасной,
5 Посол Юпитера и сонма вышних всех,
Родитель лиры, петь тебя я ныне буду
Все, что понравится, ты, вызывая смех,
Похитить мастер отовсюду.
В дни детства твоего когда-то Аполлон
10 С угрозой требовал украденных тобою
Быков и в тот же миг сам разсмеялся он:
Колчан исчезнул за спиною.
Приам, что вез дары, покинув Илион,
Тобой руководим, пробрался в лагерь вражий,
15 И меж Атридами прошел невидим он,
И сквозь огни фессальских стражей.
Ты души праведных вселяешь по местам
В жилища радости, и сонмы безтелесных
Ты золотым жезлом удерживаешь там,
20 Приятный для богов подземных и небесных.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Меркурию.
Ст. 3. Так как он сам умеет красно говорить (facundus).
Ст. 4. Ловкий и быстроногий Меркурий установил обычай гимнастических упражнений.
Ст. 6. По преданию, в день своего рождения Меркурий изобрёл лиру, которую променял Аполлону на чудотворный жезл.
Ст. 11. В то время Аполлон был пастухом у фессалийскаго царя Адмета.
Ст. 13. Как выкуп за тело своего сына Гектора.
carm. i xi tu ne quaesieris, scire nefas, quem mihi, quem tibi...
О, не гадай — ведь знать преступно, какой нам боги изначала
Конец судили, Левконоя, и не ищи себе ответа
У вавилонских звездочетов. Терпи, что́ жизнь бы ни послала,
Дарует много ль зим Юпитер, или последняя вот эта,
5 Что волны на Тирренском море дробит о скал изрытых темя;
Знай, очищай вино и, мудрый, не сокращай далекой думой
Коротких дней. Пока толкуем, уйдет завистливое время:
Лови же день мимобегущий, а о грядущем меньше думай.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Левконое.
Ст. 6. Vina liques. Вино сначала процеживалось.
Ст. 8. Invida aetas. Этот прекрасный эпитет встречаем также у Пушкина: «Его стихов пленительная сладость // Пройдет веков завистливую даль» («К портрету Жуковского»).
carm. i xii quem virum aut heroa lyra vel acri...
Какого мужа ты, героя или бога
Прославишь лирою, свирелью-ль звонкой мне,
О, Клио? Имя чье играющее эхо
Отгрянет гулко в тишине
5 На склонах-ли в лесах тенистых Геликона,
На Пинде, или там, на Геме ледяном,
Откуда двинулись леса вослед Орфею,
Завороженные певцом.
Но что мне раньше петь, как не Отцу хваленье,
10 Кто устрояет жизнь и смертных, и богов,
Кто морем, сушею и твердью управляет
В круговращении веков,
От коего ничто во веки не исходит
Подобное ему иль выше, чем он сам;
15 Однако вслед за ним возславлю я Палладу,
В боях ужасную врагам.
Но я не умолчу и о тебе, о Либер,
Ни, Дева, о тебе, гроза лесных зверей,
Ни о тебe, о Феб, внушающий всем трепет
20 Стрелою меткою своей.
За ними воспою я также и Алкида,
И Леды сыновей — в ристалищах один
Был славен, а другой — в кулачных поединках.
Блеснет пловцам среди пучин
25 Созвездье их, — от скал взволнованное море
Отпрянет, ветр падет, нет туч — лазурь ясна,
И расплывается, покорная их воле,
На море грозная волна.
Не знаю, Ромула-ль потом воспеть, иль вспомнить
30 Миролюбиваго Помпилия венец,
Иль связки ликторов Тарквиния надменных,
Катона-ль доблестный конец?
Растет, как дерево из семени, неслышно
Марцелла слава; но в кругу других одна
35 Сияет Юлия звезда, как в сонме меньших
Светил — блестящая луна.
О, ты, Сатурна сын, отец и промыслитель
Людей! в путях своих всегда храним тобой
Великий Август наш: о, правь ты нами первый,
40 А Цезарь — по тебе второй!
В триумфе-ль радостном погонит усмиренных,
Грозивших римскому владычеству парфян,
Враждебных серов-ли, иль индусов, живущих
Среди восточных дальних стран, —
45 Он, меньший по тебе, пусть правит всей вселенной,
Ты-ж колесницею средь темных облаков
Олимп свой сотрясай, стрелами поражая
Сень рощ, забывших про богов.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
Гимн в честь богов и знаменитых мужей.
Ст. 3. Клио — муза истории. Гораций вспоминает о знаменитых мужах, безсмертных в памяти народа.
Ст. 5. Горы Геликон и Пинд — любимое местопребывание муз. Гора Гем находилась в северной Фракии, родине Орфея.
Ст. 8. В подлиннике следует затем четверостишие: Искусством наследным умел оковать он // И быструю реку, и ветер летучий, // И чуткому дубу был сладко понятен // Струною певучей. (Фет). Эти строки — по мнению лучших толкователей — подложны. После такого сильнаго образа, как зачарованные пением леса, Гораций положительно не мог, не расхолаживая образа, повторить затем, что своими звонкими струнами Орфей увлекал заслушавшиеся дубы: Blandura et auritas fidibus canons // Ducere quercus.
Ст. 17. Вакх.
Ст. 18. Диана — богиня охоты.
Ст. 21. Геркулес.
Ст. 22. Близнецы Кастор и Поллукс.
Ст. 32. Катон Утический лишил себя жизни, чтобы не пережить падения свободы республики. Вслед за этой строфой следуют еще две подложныя, которыя мы приводим в передаче Фета: Ты, Регул, вы, Скавры, ты, Павл, расточавший // Великую душу мечам Карфагена, // И ты, о Фабриций! о вас прозвучавши, // Гордится Камена. // Тебя, и с главою косматой Дентата // На бранную доблесть — равно и Камилла — // Суровая бедность да отчая хата // Полей породила.
Ст. 34. Сын Октавии, племянник и зять Августа.
Ст. 48. В священных рощах воздвигались алтари богам.
carm. i xiii cum tu, lydia, telephi...
Когда промолвишь ты, что мил тебе Телеф
За шею нежную, что у Телефа руки
Молочной белизны, тогда — о горе! — гнев
Кипит в моей душе тоской ревнивой муки.
5 Тогда и цвет лица, да и разсудок мой
Мне изменяют вдруг, и тихо по ланитам
Слезинка крадется и говорит собой,
Ка́к медленно горю я пламенем сокрытым.
Горю, что плеч твоих роскошных красота
10 Оскорблена порой среди попойки шумной,
Иль если юноша, от похоти безумный,
Зубами впечатлел след долгий на уста.
Но если б ты еще моим словам внимала! —
О, не надейся — нет, что вечен тот в любви,
15 Кто, варвар, оскорбить посмел уста твои,
Что лучшим нектаром Венера напитала.
Трикрат и более союз четы блажен,
Где связана она как цепью неразрывной, —
И, нерасторгнутая ссорами измен,
20 Расторгнется любовь лишь в смерти миг призывный.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Лидии.
carm. i xiv o navis, referent in mare te novi...
Корабль! Cмотри, чтоб шквал опять тебя не бросил...
О, что ты делаешь? Войди же в порт смелей.
Не видишь разве ты, что весел
Уж нет на палубе твоей,
5 И мачта сломана свистящим ураганом,
Канаты порваны, и реи все скрипят,
И киль твой, бездною объят,
Чуть спорит с мощным океаном?
Нет у тебя теперь ни целых парусов,
10 Нет на корме богов, кто б внял твоим невзгодам
И хоть от дочери прославленной лесов,
Ты от сосны понтийской родом,
Напрасно именем кичишься ты своим:
Испуганный пловец не верит в час ужасный
15 Росписанной корме. О, берегись, несчастный.
Игрушкой стать ветрам морским.
Немало давший мне волненья и досады,
Теперь — предмет тоски и тягостных заботь,
Корабль, беги от бурных вод,
20 Где блещут белые Циклады.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Республике. Уподобление государства кораблю, плывущему по морю — то спокойному, то бурному — часто встречается у древних поэтов.
Ст. 10. На кормовой части корабля помещались изображения богов-покровителей (tutela navium).
Ст. 12. Понт славился корабельным лесом.
Ст. 20. Цикладские острова изобиловали мрамором. Среди этих скалистых островов плавать на корабле было особенно опасно.
carm. i xv pastor cum traheret per freta navibus...
Когда увозил по пучинам морей
Пастух, преступивши радушье, Елену,
Досадными затишьем шум ветра Нерей
Прервал, чтоб жестокой судьбы перемену
5 Предречь: «В час недобрый плывешь ты домой —
Войною потребуют пленницу греки,
Поклявшись разрушить союз с нею твой
И древнее царство Приама навеки.
Как трудно и мужам, и коням в борьбе!
10 Какую ты гибель дарданцам в столицу
Везешь! Уж Паллада готовит себе
Во гневе эгиду, шелом, колесницу...
Ах, тщетно расчесывать волны кудрей
Ты будешь, Венерой хранимый, и страстно
15 Любовь петь на томной кифаре своей;
И в спальню от стрел и от копий напрасно
Бежать: от Аякса тебе не уйти, —
Он вихрем несется средь бури военной, —
Увы, хоть и поздно, но кудри твои
20 Покроются прахом, любовник презренный.
Вот гибель троянцев — Улисс Лаертид,
Вот, видишь ли, Нестор — пилосцев властитель?
Вот Тевкр саламинский тебя уж теснит,
Сфенел вслед за ними — искусный воитель,
25 И сам же, где надо, возничий лихой.
Ты видишь ли: там Мерион запыленный,
А вот и славнейший отца — за тобой
Повсюду спешит Диомед разъяренный.
А ты, как пугливая серна, что чуть
30 Далекаго волка завидит в испуге —
Помчишься, от страха не смея дохнуть,
Хотя обещал ты иное подруге.
Отсрочит Ахилла упорнаго флот
День гибели Трои и женщин Пергама,
35 Но время наступит, огнь греков сожжет
Великое царство Приама».
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Парису.
Ст. 2. Парис. Гекубе, жене Приама, царя троянскаго, приснилось, что она родит факел. В этом видели предвещание, что Троя будет сожжена, и отец приказал бросить Париса на горе Иде. Здесь нашли его и воспитали пастухи.
Ст. 3. Морской бог, сын Океана и Фетиды.
Ст. 20. Ср. Илиада, III, 54: Не пригодилась бы цитра тогда, ни дары Афродиты, // Кудри твои и лицо, а лежал бы ты, с прахом смешавшись. (Пер. Н. Минскаго)
Ст. 23. Ср. Илиада, III, 381.
Ст. 24. Сфенел — возничий Диомеда.
Ст. 26. Мерион и затем Диомед (Тидид) упоминались уже в стихотворении VI.
Ст. 34. В подлиннике: diem proferet Ilio. Diem в смысле гибели, diem supremum. Ср. Псалом 136, ст. 7: «Помяни, Господи, сыны Едомские в день Иepyсалимов».
carm. i xvi o matre pulcra filia pulcrior...
О, дочь, затмившая красою
И мать-красавицу! Язвительным стихам
Казнь выбери сама: безстрастною рукою
Брось в пламя иль предай волнам.
5 Ни Вакх с Цибелою, ни даже бог пифийский —
Устами жриц своих гласящий Аполлон
Не поражает так, ни хор корибантийский,
Когда ударит в медь тимпанов звонких он, —
Как гнев губительный, кого не устрашает
10 Ни меч, ни бурный вал, что судна сокрушает,
Ни безпощадный огнь, ни даже сам Зевес,
И гром, и молнии свергающий с небес.
В те дни, как Прометей, сбирая глины груду,
Частицы разных свойств повсюду
15 Искал, — тогда, гласит народная молва,
Он в сердце нам вложил и гнев безумный льва.
Гнев тяжкий ниспроверг и погубил Фиеста,
Гнев был погибелью великим городам:
Он стер с лица земли и самое их место,
20 И по разрушенным стенам
Прошли войска врагов и плуг их дерзновенный.
Прости-же: и во мне, в дни юности безценной,
Кипел безумья юный пыл —
И в ямбах резвых я безумие излил.
25 Теперь же, все забыв, я снова в песне нежной
Готов покаяться смиренно, если вновь,
Презрев упреков гнев мятежный,
Вернешь мне дружбу и любовь.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Тиндариде. Здесь Гораций в патетически-шуточных стихах просит прощения у девушки (по мнению Риттера — Тиндариды), обиженной его язвительными ямбами.
Ст. 5. Цибела, мать богов, иначе Диндимена (от Dindymus — гора во Фригии,
где был ея главный храм).
Ст. 7. «Корибанты» — жрецы Цибелы. Изступленная пляска их сопровождалась
ударами меддных тимпанов.
Ст. 13. Для создания человека.
Ст. 17. Раздор между сыновьями Пелопса — Атреем и Фиестом — кончился трагически: Атрей зарезал детей брата и поднес ему в виде яства. По преданию, Фиест пал жертвою непримиримой вражды с братом. См. стихотв. IV.
carm. i xvii velox amoenum saepe lucretilem...
Проворный Фавн порой, оставив свой Ликей,
Приходит на холмы долин моих красивых,
И козочек хранит от огненных лучей
Полудня знойнаго и от ветров дождливых.
5 И — самки грязнаго козла — оне кругом
Пощипывают здесь, по склонам разсыпаясь,
Тмин с земляникою, сокрытой под листком,
Ни змей зеленых не пугаясь,
Ни хищников-волков из гедилийских гор,
10 С тех, Тиндарида, дней, как звук свирели нежной
Впервые огласил долины кругозор
И скалы Устики с их дремой безмятежной.
Храним богами я: им по сердцу мое
И благочестие, и муза. Много, много
15 Прольется сельских благ здесь на житье твое
Из чудодейственнаго рога.
В долину скрытую от зноя ты уйдешь
И мирно лирою Анакреона страстной
О Пенелопе мне с Цирцеею прекрасной,
20 Грустящих по одном — Улиссе, — ты споешь.
Вино безвредное лесбийское безпечно
Под тенью будешь пить далеко от забот:
Ни с Марсом Вакх борьбы иль ссор не заведет,
Ни Кира дерзкаго, ревнующаго вечно,
25 Не будешь трепетать, чтоб невоздержных рук
К тебе не устремил — позор! — в борьбе неровной
И не сорвал венка б с кудрей твоих он вдруг,
Или одежды невиновной.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Тиндариде.
Ст. 1. На горе Ликей, в Аркадии, был его храм.
Ст. 9. Возвышенности в сабинских окрестностях.
Ст. 19. Дочь водяной нимфы — Персы.
carm. i xviii nullam, vare, sacra vite prius severis arborem...
О, Вар! На почве плодородной вокруг катильских стен Тибура
Не насаждай до лоз священных — лоз виноградных — ничего ты,
Затем, что только, ведь, для трезвых земная жизнь трудна и хмура,
Лишь прогоняются похмельем неугомонныя заботы.
5 Кто под хмельком о трудной службе или о бедности вздыхает?
О, кто скорее не восхвалит тебя, о Вакх, или Венеру? —
Однако пьяный бой центавров с лапитами напоминает,
Что даром Либера прекрасным нам наслаждаться надо в меру.
И сам Эвой в том убеждает, фракийцам пьяным тяжко мстящий
10 В миг, как они не различают, что хорошо или что худо.
Но я тебя не потревожу напрасно, Бассарей блестящий,
Святынь твоих, листвой повитых, не понесу в толпу отсюда.
Уйми и рог берецентийский, и гром тимпанов изступленный:
Гнев самолюбия слепого за ними вслед приходить скоро,
15 Надменность, голову пустую подняв, влечет к речам раздора,
И выдает — стекла прозрачней — все тайны разум опьяненный.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Квинтилию Вару. Вар — друг Горация и Виргилия. См. стихотв. XXIV.
Ст. 1. Катил — один из основателей Тибура.
Ст. 2. Виноградныя лозы священны (sacra), потому что для возлияния при жертвоприношениях шло виноградное вино.
Ст. 4. Или как говорят: «вино веселит сердце человека». Кстати заметить, здесь Вакх называется несколькими именами: Либер (от liber — свободный, откровенный), Эвой (от восклицаний вакханок: euhoe), Бассарей (от bassaris — лисья шкура, служившая одеждой вакханок).
Ст. 7. На свадьбе ланитскаго царя Пиритоя центавры до того перепились, что пытались похитить невесту (Ипподамию). См. Илиаду I, 262.
Ст. 10. Попойки фракийцев кончались обыкновенно кровопролитием. См. стихотв. XXVII.
Ст. 11. Quatiam — не сдвину с места, не потревожу. Классовский: «Намек на обычай носить статуи богов (commovere sacra) под влиянием опьянелой восторженности» (нечто в роде того, как у нас иногда «качают» на руках с целью оказания почета). Ср. Virg. Aen. IV, 301.
Ст. 12. Священныя принадлежности, относящияся к ритуалу вакхических торжеств, хранились в особенных кошницах и покрывались плющевыми и виноградными листьями. Непосвященные не должны были видеть этих предметов.
Ст. 13. Фригийский. При вакханалиях играла роговая музыка и тимпаны, которые приводили в изступление, как бы опьяняли.
Ст. 16. Ср. нашу поговорку: «что у трезваго на уме, то у пьянаго на языке».
carm. i xix mater saeva cupidinum...
Мать безпощадная страстей
И Отрок, что рожден фивянкою Семелой,
И своеволия порыв живой и смелый
Зовут к любви минувших дней.
5 Глицера вновь меня сжигает
Чистейшей мрамора паросскаго красой,
Безстыдство милое мне сердце иссушает,
Томит очей огонь живой.
Венера овладела мною,
10 Оставила свой Кипр, петь скифов запретив
И парфян, что коней нежданно обратив,
Разят врагов перед собою.
Травы для жертвенника — мне!
И мазей, отроки, и зелени лавровой,
15 Вина двухлетняго: Венера в тишине
Сойдет потом не столь суровой.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Глицере.
Ст. 2. Вакх — сын фивской царевны Семелы.
Ст. 12. Парфяне, притворно отступая, неожиданно поворачивали коней и нападали на преследующих. Это был излюбленный маневр парфян.
carm. i xx vile potabis modicis sabinum...
Ты будешь пить простой сабин в дому моем
Из скудных чаш — его я розлил сам зараней
В тот день, когда тебя в театре встретил гром
Таких рукоплесканий, —
5 Что эхо, Меценат, о, всадник дорогой,
На Ватиканский холм отгрянуло, играя,
Восторг народный возвращая
Реке твоей родной.
Там у себя потом пей на здоровье снова
10 Вино цекубское с каленским, у меня ж
Ни формий, ни фалерн не наполняют чаш
Взамен сабинскаго простого.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Меценату. Гораций приглашает только что оправившагося от болезни Мецената в гости, в свою сабинскую деревушку.
Ст. 1. Дешевое вино — местнаго приготовления.
Ст. 2. Modicis cantharis, — как и следовало для выздоравливающаго.
Ст. 8. Тибр вытекает из Этрурии — родины Мецената.
Ст. 12. Гораций как бы говорить: дорогих вин у меня в деревне нет — «чем богаты, тем и рады».
carm. i xxi dianam tenerae dicite virgines...
Юныя девы, воспойте, воспойте Диану-владычицу,
Юноши, вы пышнокудрому пойте хвалу Аполлону,
Славьте любимицу Зевса всевышняго,
Славьте Латону.
5 Пойте, о девы, богиню, которой так милы родимыя
Реки и кудри деревъ — по алгидским холодным ли кущам,
В хвойных лесах Эриманта ли,
В Краге-ль цветущем.
Вы же долину темпейскую, юноши,
10 И колыбель Аполлона — Делос возносите хвалою,
И самого его с лирою братнею,
С луком своим за спиною.
Пусть многослезныя войны и мор, и лишения голода
Он отведет от народа и Цезаря, пенью внимая,
15 К парфянам диким с британцами
Гнев обращая.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
Гимн в честь Дианы и Аполлона.
Ст. 4. Первая жена Юпитера, Латона, преследуемая ревностью Юноны, искала убежища на острове Делос, где и родила близнецов Аполлона и Диану.
Ст. 6. Алгид — гора в Лациуме, посвященная Диане, названная так от холода на ея вершине (III, 23, 9). Краг — гора в Ликии и Эримант — в Аркадии. По преданию, в этих местностях любила охотиться Диана. Вообще с именем ея связан чудный образ богини, или охотящейся по лесным дебрям, или купающейся в волнах реки (луна).
Ст. 11. См. стихотв. X: лира изобретена Меркурием.
carm. i xxii integer vitae scelerisque purus...
О, Фуск! Тому, кто в жизни безпорочной
Далек от беззаконных дел,
Ни маврских дротиков ненадобно, ни лука
С колчаном ядовитых стрел,
5 Пойдет ли в Африку сквозь жаркия пустыни
Иль в неприветныя края
Кавказа, в Индию ль, где тихо в берег плещет
Гидаспа славнаго струя.
Так я, когда в лесу сабинском, беззаботный,
10 Бродя, Лалагу воспевал
И в глушь его забрел, — волк, встретившись со мною,
От безоружнаго бежал.
Такого страшнаго и Давния едва-ли
Питала средь своих воинственных дубров,
15 Ни Мавритания такого не рождала,
Отчизна пламенная львов.
Забрось меня в страну, где на полях безплодных
Деревьев не живит весеннее тепло —
В тот край вселенной, где лишь вечные туманы
20 Да небо хмурое легло.
Забрось в пустынный край, где близко-близко Солнце
На колеснице мчит своей, —
Лалагу буду я любить за сладость смеха,
За лепет сладостных речей.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Аристию Фуску. Поэт Аристий Фуск — близкий друг Горация (Сат. I, 9, 61, Послан. I, 10, 3—5).
Ст. 8. Гидасп — индийская река, в Пенджабе, приток Инда, славная по поэтическим о ней сказаниям.
Ст. 10. Лалага (по-гречески «щебетунья») не есть собственное имя, а лишь ласкательное прозвище.
Ст. 13. Давния — север Апулии. Население Давши отличалось воинственностью.
carm. i xxiii vitas inuleo me similis, chloe...
Ты, Хлоя, от меня бежишь, как лань пуглива,
Как лань, что ищет мать и мечется средь скал,
Бежит и — что ни миг — трепещет боязливо,
Чуть вздрогнул где листок, чуть ветер зашептал.
5 От бега легкаго в тиши зеленой сени
Качнутся-ли кусты, иль ящерица вдруг
Травой зашелестит, — ее объял испуг,
Дрожат и сердце, и колени.
Но я не лютый тигр, не лев пустынный, — верь,
10 Стремясь к тебе, губить и в мыслях не имею.
Так, не беги же ты за матерью своею,
Для ласк созревшая теперь.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Хлое.
carm. i xxiv quis desiderio sit pudor aut modus...
Стыдиться ли тоски безмерной и ужасной
По друге дорогом? О, Мельпомена, пой
Песнь скорбную теперь — тебе Отец благой
Дал ясность голоса с кифарой сладкогласной.
5 Так, непробудный сон Квинтилия гнетет?
Ни Справедливости самой сестра родная —
Честь неподкупная, ни Истина нагая,
Ни Нравственность, как он, другого не найдет.
Он — мертв, оплаканный друзьями, но, Виргилий,
10 Ты горестнее всех по нем рыдаешь сам,
И тщетно требуешь — увы! — чтобы Квинтилий
Вернулся, за кого молился ты богам.
Но, хоть бы ты владел и лирою чудесной
Орфея, кто леса игрой зачаровал, —
15 Не возвратится — нет! кровь в призрак безтелесный,
Как только в мрачный сонм теней жезлом прогнал
Его Меркуpий сам, безчувственный к моленьям —
Открыть врата, судьбой сомкнутыя навек.
Да, тяжко! Но всегда смягчается терпеньем,
20 Чего исправить здесь не в силах человек.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Виргилию. В этом стихотворении, написанном по поводу смерти Квинтилия Вара, Гораций утешает Виргилия в потере их общаго друга. Как тонкий и взыскательный критик современных стихотворцев, Вар воспет Горацием в Ars poet., ст. 438 и след.
Ст. 2. Мельпомепа — муза трагедии; поэты, однако, часто упоминают о музах без строгаго их различия.
carm. i xxv parcius iunctas quatiunt fenestras...
Все реже юноши разгульные теперь
В окно закрытое стучат к тебе, все меней
Тревожат твой покой в минуты сновидений.
Бывало, часто эта дверь
5 Им открывалася, теперь — недвижно дремлет.
Все реже, реже ты внимаешь с каждым днем:
«Я здесь, о Лидия, томлюся под окном,
Тебя же сон объемлет».
Смотри, настанут дни, и — жалкая старуха —
10 О дерзких юношах всплакнешь и ты порой
В пустынной улице, где вихрь фракийский глухо
Гудит пред новою луной.
И если в грудь твою зной похоти вернется,
Что бесит кобылиц, — отвергнут будет он;
15 Коль в сердце раненом пыл страсти не уймется,
Как будет горек жалоб стон
На то, что в юности, в минуты наслажденья,
Из благовонных мирт венок свиваем мы,
А листья желтые несем без сожаленья
20 В дар Эвру — спутнику зимы.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Лидии.
Ст. 12. В темные, безлунные вечера сильнее бушует северный ветер.
Ст. 20. Eurus — холодный ветер. Некоторые, впрочем, читают здесь не Eurus, a Hebrus — (река во Фракии), но, по нашему мнению, совершенно произвольно, так как едва ли приложим к Hebrus эпитет hiemis sodalis.
carm. i xxvi musis amicus tristitiam et metus...
Друг муз, я страхи все и грусть свою отдам
На море Критское снести ветрам свободным,
Безпечный до молвы, какой бы ни был там
Царь, грозный для других, на севере холодном,
5 Иль Тиридат каких пугается тревог.
О, ты, что любишь бет ручьев нетленно-чистых,
Сплети мне из цветов, как солнце золотистых,
О, сладкозвучная, для Ламия венок.
Услышь мольбу мою, о муза, — помоги мне:
10 Достойно и тебе, и сестрам всем с тобой
Воспеть его на лад иной —
В лесбосском обезсмертить гимне.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К музе об Элии Ламии. Квинт Элий Ламий — сын претора, из знатнаго рода (III кн., 17) друг Горация.
Ст. 4. Речь идет об одном из скифских царей, решившемся восстановить па престол изгнаннаго Тиридатом парфянскаго царя Фраата.
Ст. 5. Гораций указывает здесь па события в Пapфии (около 25 г. до Р. X.). Дело вот в чем: одолевший своего противника союзник Августа Тиридат, царь парфянский, очутился в необходимости еще раз просить римлян помочь ему в борьбе со скифами, действовавшими заодно с противником Тиридата, Фраатом (Арзасом XV).
Ст. 12. Здесь Гораций намекает па то, что оп первый познакомил римлян с лирическою поэзией Алкея и Сапфо.
carm. i xxvii natis in usum laetitiae scyphis...
Бокалом, что служит веселью, фракийцам лишь драться обычно:
Оставьте обычаи варваров — им.
Вам скромнаго Вакха мешать неприлично
К раздорам кровавым своим.
5 К светильникам пира, к вину недостойно
Примешивать, други, медийский кинжал:
Умерьте-ж безчинные крики и ссоры, чтоб каждый спокойно
На ложе своем возлежал.
Хотите, чтоб с вами я крепкаго выпил фалерна? —
10 Пусть брат опунтийской Мегиллы, пусть он
Мне скажет, кто ранен и страждет, счастливец, безмерно
И чьею стрелой уязвлен?
Не хочет? Не надо — я иначе пить не желаю...
Какая бы дева тебя ни пленила, — она никогда
15 Тебя не заставит стыдиться, я знаю:
В любви благородной ты грешен всегда.
Без страха шепни, что томит тебя тяжко,
Вот так на ушко мне. — О горе! теперь
Я вижу, какою Харибдой крушим ты, бедняжка:
20 Ты, юноша, лучшей достоин, поверь.
Не знаю, каким тебя зельем, какой-то волшебник великий,
Колдунья-ли, бог ли отнимет у ней?
Едва ли у этой Химеры триликой
Исторг бы тебя и Пегас из сетей.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К собеседникам.
Ст. 10. Из города Опунта в Локриде.
Ст. 18. Вероятно, после этих слов влюбленный юноша назвал ея имя.
Ст. 24. Беллерофонт, с помощью крылатаго коня Пегаса, убил огнедышащее чудовище Химеру.
carm. i xxviii te maris et terrae numeroque carentis harenae...
Мореплаватель. О, измеритель несчетных песков, и моря, и суши,
Ты, Архит, заключаешься ныне
В нескольких горсточках персти на бреге матинском.
Много ли пользы, что мог ты
5 В горния сферы проникнуть и мыслю смертной своею
Свод поднебесный изследовал даже?
Тень Архита. Умер и Тантал, родитель Пелопса, богов сотрапезник,
И Тифон, восхищенный Авророй
На́ небо, и Минос, посвященный в Зевесовы тайны.
10 Тартар владеет теперь Панфоидом,
Всетаки смерти вкусившим, хотя он, о веке троянском
Снятым во храме щитом доказавший,
Думал, что сумрачной смерти подвластно лишь бренное тело,
Он же — ты знаешь — великий толковник
15 Истины и бытия. Всех единая Ночь ожидает,
Каждый пройдет по дороге к могиле
Фурии многих бросают в потеху свирепому Марсу,
Хищное море — пловцам на погибель.
Вместе и старцев, и юных толпятся гробы: не минует
20 Злая ничьей головы Прозерпина.
Вот и меня, проводник Ориона бурливый,
Нот потопил в иллирийской пучине.
Ты-ж, мореплаватель, сжалься, песку лишь сыпучаго брось мне
На незарытыя кости и череп.
25 Если бы даже потом венузинския рощи низверглись
Пред ураганом пучин италийских,
Ты невредимым пребудешь, — великую примешь награду,
Где только можно, от Зевса ль благого,
Иль от Нептуна, священнаго стража Тарента.
30 Разве не страшно, что детям невинным
Твой нечестивый поступок принес бы несчастье... Но, может,
Ждет и тебя роковое возмездье:
Я не останусь за просьбы свои неотмщенным:
Поздшя жертвы тебя не искупят.
35 Но не долга́ ведь задержка, хоть ты и спешишь: три лишь горсти
Праха мне брось и плыви себе дальше.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Архиту тарентинскому. Мореплаватель, проходя на своих судах мимо апулийскаго берега, беседует о ничтожестве земного величия с тенью погибшаго при кораблекрушении и выброшеннаго на берег пифагорейскаго философа и астронома Архита из Тарента.
Ст. 3. Мыс Матинум в Апулии.
Ст. 7. Тантал, царь фригийский, считался сыном Юпитера и потому приглашался к трапезе небожителей.
Ст. 8. Тифон, сын Лаомедонта, брата троянскаго царя Приама, был за свою красоту восхищен Авророй на небо в золотой колеснице. (См. II кн., 16).
Ст. 9. Минос, сын Юпитера и Европы, при жизни критский царь и мудрый законодатель, а после смерти — судья людей в преисподней.
Ст. 10. Пифагором. Слова проф. Модестова: «Развивая свой догмат о переселении душ, Пифагор, как говорит предание, утверждал, что он жил еще в эпоху троянской войны и был тогда сыном Панфоя, Эвфорбом, котораго убил Менелай и у котораго он отнял щит, повышенный им потом в храме Аргосской Юноны. В доказательство своих слов Пифагор просил снять этот щит, который принадлежал ему во время троянской войны, причем оказалось, что он подписан именем Эвфорба, сына Панфоя».
Ст. 20. Жена Плутона.
Ст. 21. Созвездье Opиoнa — неблагоприятное пловцам.
Ст. 36. На непогребенное тело требовалось бросить три горсти земли, закрыв себе лицо.
carm. i xxix icci, beatis nunc arabum invides...
О, Икций, вижу я, как стал тебе завиден
Уел счастливчиков — арабских богачей,
Готовишь страшный бой для савских ты царей,
Стремясь их покорить, и плен куешь для мидян.
5 Какая то из дев, когда падет жених,
Послужит для тебя в стране иноплеменной?
Кто виночерпием на пиршествах твоих
Из царских отроков предстанет умащенный,
Лишь стрелы верныя умеющий метать
10 Из лука отчаго? — О, кто теперь решится
Сказать нам, что ручьи потечь не могут вспять
На кручи гор, что Тибр не может возвратиться, —
Коль ты вот, лучшее нам обещавший всем,
И философию Сократову, и груду
15 Всех книг Панеция, тобой добытых всюду, —
Все хочешь променять вдруг на испанский шлем.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Икцию. Гораций с тонкой иронией обращается к другу своему Икцию, который долгое время с любовью занимался философиею, но вдруг, неожиданно для всех, променял свои мирныя занятая на воинственный приключения, в то время, когда Август предпринял поход в так называемую Счастливую Аравию (частью Каменистой Аравии римляне тогда уже владели). Поэтичесткия гиперболы подчеркивают иронический пафос, напр.; «страшный бой», «плен куешь для мидян» и др.
Ст. 3. Савские цари владели частью Счастливой Аравии. В Священ. Писании упоминается о царице Савской, посетившей Иерусалим, чтобы увидеть царя Соломона и поучиться у него мудрости.
Ст. 15. Панеций — родосский философ-стоик.
Ст. 16. Испания славилась железом и доспехами.
carm. i xxx o venus regina cnidi paphique...
О, Венера, Пафо́са и Книда царица,
О, спеши, свой излюбленный Кипр позабыв,
В милый дом, где Глицера, как юная жрица,
Призывает тебя, фимиам воскурив.
5 О, возьми ты и пылкаго сына — Амура,
Граций, снявших свой пояс, и нимф молодых,
Юность, что без тебя неприветливо-хмура,
И Гермеса средь них.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Венере.
Ст. 1. Гора Пафос на Кипръ и г. Книд (в Карии) — места преимущественнаго поклонения Венере.
Ст. 8. Венера изображалась в сопровождении Амура, Граций, Ореад и Дриад, Молодости, Гермеса (Меркурия), властнаго своим красноречием, и др.
carm. i xxxi quid dedicatum poscit apollinem...
Чего просить певцу у Аполлона в храме?
О чем он молится, на жертвенник возлив
Из чаши новое вино? — Ни тучных нив
Сардинии с ея обильными дарами,
5 Ни стад Калабрии привольной просит он,
Ни золота с слоновыми костями
Из Индии, ни пашен, где сквозь сон
Безмолвная Лирис целуется с брегами.
Пусть те свой виноград — судьбы обильный дар —
10 Сбирают, пусть, живя в довольстве и покое,
На золоте купец вино пьёт дорогое,
Что на сирийский выменял товар.
Он мил, знать, и богам: в году не раз счастливо
Он атлантический проходит океан.
15 Меня-ж питают здесь, среди моих полян,
Лишь мальвы легкия, цикорий да олива.
Латоны сын, пошли мне в жизни, Аполлон,
Да наслаждаюсь я, здоровый, сердцем ясный,
Здесь собранным, не дай мне старости несчастной,
20 Забывшей сладкой цитры звон.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Аполлону.
Ст. 8. Река Лациум.
carm. i xxxii poscimus, si quid vacui sub umbra...
Нас просят. Если то, что — чуждые гордыне —
В тиши бряцали мы, пройдет сквозь тьму времен
На много, много лет, — тогда звучи мне ныне
Латинской песнью, барбитон,
5 Алкеем с Лесбоса настроенный впервые,
Кто, храбрый на войне, во дни небоевые
Или когда корабль, несомый по волнам,
Причалит к влажным берегам, —
Бывало, Вакха, муз, Венеру пел стихами,
10 Амура, кто всегда спешит вослед за ней,
И Лика с черными очами,
С волнами черными кудрей.
О, гордость Фебова, о, барбитон, желанный
Гость пиршеств Зевсовых, и средь забот земли
15 Отдохновение от бури неустанной,
К тебе воззвавшему внемли!
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К барбитону.
Ст. 11. Lycus — воспетый Алкеем юноша.
carm. i xxxiii albi, ne doleas plus nimio memor...
О, Альбий, не крушись чрезмерно и, скорбя,
Элегий жалобных не распевай так томно,
Зачем жестокая Глицера вероломно
Любовью отдалась юнейшему тебя.
5 Прекрасную челом стесненным Ликориду
По Кире сушит страсть, а Кир — любовных грез
К Фолое гордой полн; но прежде стадо коз
Сойдется с горными волками, чем, в обиду
Другим, с развратником Фолоя согрешит.
10 Венере нравится шутить: она порою
Коварная, шутя, навек соединит
Чету, неравную ни телом, ни душою.
Я сам, хоть лучшая любовь меня звала,
Не мог расторгнуть чар Мирталы-либертины,
15 Которая грозней пенящейся пучины,
Что брег калабрский обняла.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Альбию Тибуллу. Тибулл — знаменитый элегический поэт.
Ст. 5. Особого рода причёска полузакрывала, как бы стесняла чело.
Ст. 16. Т.е., берег Адриатического моря, которое Гораций часто упоминает, говоря о бурях.
carm. i xxxiv parcus deorum cultor et infrequens...
Служитель божества и редкий, и скупой,
Блуждал я, в мудрости погрязнув святотатной.
Довольно! Ныне вновь я поднял парус свой,
И снова, снова в путь обратный
5 Я должен двинуться: зане Юпитер сам,
Делящий облака сверкающей десницей,
Погнал коней своих по ясным небесам,
Гремя летучей колесницей.
И содрогнулася недвижная земля,
10 И реки зыбкия, и Стикс, и дом ужасный
Всем ненавистнаго Тенара, и края
Атланта. Бог десницей властной
Возносит малое, а гордое смирит.
Так, хищная судьба, с одних венец срывая,
15 Шумит пронзительно крылом и прочь спешит,
Другого радостно венчая.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К самому себе. Проф. Шебор: «Под впечатлением внезапнаго удара молнии при безоблачном небе, поэт убеждается в несостоятельности учения Эпикура о невмешательстве богов в судьбы вселенной и вытекающей отсюда безполезности богопочитания, и в душе его пробуждается сознание необходимости вернуться к покинутой им вере своей юности, к вере в зависимость человека от божества, не безучастно взирающаго на мир и на людей, но властно управляющего их судьбами».
Ст. 11. Taenarus — мыс Лаконики с пещерою, которая, по преданию, вела в ад. Здесь Тенар — олицетворенное божество преисподней.
Ст. 12. Атлант считался предельною горою западнаго Mиpa.
Ст. 13. Эту мысль часто встречаем в Св. Писании, напр.: «низложи сильныя со престол и вознесе смиренныя» (Св. Ев., Лук., I, 52).
carm. i xxxv o diva, gratum quae regis antium...
О, богиня, владычица милаго Анция!
Ты захочешь — и смертный тобой вознесен
Из ничтожества, хочешь — триумфы надменные
Обращаются в плач похорон.
5 Горячо тебя молит дрожащей молитвою
Бедный пахарь, тебя, госпожу на водах,
Молит каждый, дерзающий море Карпатское
Бороздить на вифинских судах.
Пред тобой дак трепещет и скифы-кочевники,
10 Храбрый Лаций, столицы, народы всех стран,
И владык иноземных несчастныя матери,
И в смятенье пурпурный тиран,
Чтоб стопой дерзновенной ты вдруг не низринула
Гордой власти его, чтоб, собравшись, толпа
15 Не подвигла к оружью — к оружию медлящих,
Не сломила тиранства столпа.
Как рабыня твоя, тебе вечно предшествует
Неизбежность, в железных руках пред тобой
Гвозди, крепкие клинья неся и расплавленный
20 Для заливки свинец со скобой.
Чтят тебя и Надежда, и — ныне столь редкая —
Верность в белой одежде, тебя ни на миг
Не оставят, хоть даже, облекшися трауром,
В гневе бросишь ты домы владык.
25 Но изменчива чернь, вероломна любовница —
Покидают оне разбегаются прочь
И друзья при нужде все вино выпив до-суха,
Не желая в несчастье помочь.
О, храни ты нам Цезаря, в страны далекия
30 На британцев идущаго с юной толпой,
Да пребудет она для Востока, отважная,
И для Чернаго моря грозой.
О, как стыдно за раны нам междоусобныя!
От чего поколение смутных годов
35 Воздержалось? Оставило что незапятнанным?
О, на что, забывая богов,
Молодежь не дерзнула? Алтарь пощадила-ли?
О, теперь бы нам заново перековать
Нож преступный на меч — массагетов с арабами
40 Тем мечом поражать.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Фортуне.
Ст. 1. Анций — город в Лации. Он мил богине Фортуне потому, что в нем находился ея знаменитый храм и оракул.
Ст. 7. Карпатским морем считалась та часть Эгейскаго моря, где находился остров Carpathos (теперь Scarpanto, между Критом и Родосом).
Ст. 8. Вифиния (область в Малой Азии, у Чернаго моря) вела оживленную торговлю с Италией.
Ст. 9. Воинственное племя, обитавшее по левому берегу нижняго Дуная.
Ст. 12. Purpurei tyranni — тираны, облеченные в красную одежду (в знак высшей, власти).
Ст. 16. Фортуна пли созидает земное счастье человека, подобно зодчему возводящему прочное здание, или же, как видно далее, в гневе покидает дворцы вознесенных прежде надменных людей.
Ст. 22. Фортуне, предшествуемой Неизбежностью (Necessitas), сопутствуют Надежда и Верность. При жертвоприношениях в честь последней, жрец обвивал правую руку белою тканью, отсюда и сама богиня изображается albo velata panno.
Ст. 39. Скифское племя на берегу Каспийскаго моря.
carm. i xxxvi et ture et fidibus iuvat...
И ароматами, и лирными струнами,
И кровью жертвенной хвалу мы воздадим
Богам — хранителям Нумида, что пред нами
Из стран Испании явился невредим.
5 Но, радостных друзей в восторге обнимая,
Он больше всех других целует одного
Красавца Ламия, невольно вспоминая,
Что с дядькою одним дни детства своего
Они вели, потом сменили вместе тоги.
10 Мы праздник нынешний отпразднуем светлей,
Пусть осушаются амфоры поскорей,
Пусть, как у салиев, не ждут покоя ноги.
Пусть состязаются в попойке скифской Басс
И Дамалида здесь, в кругу гостей безпечных.
15 Живучей зелени подать сюда сейчас
И роз, и лилий кратковечных!
Все, страстно взорами красавицу ища,
Глядят и ждут, но — нет, не в силах Дамалида
Оставить новаго любовника — Нумида,
20 Прильнув к нему тесней кудряваго плюша.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Плотию Нумиде. Стихотворение написано по поводу возвращения друга Горация — Нумида из похода в далекую Испанию.
Ст. 7. Элий Ламий (см. стихотв. ХХVI) — друг детства Нумида.
Ст. 9. Т. е., как ровесники, единовременно надели togam virilem.
Ст. 12. Жрецы Марса. Во время годичных праздников этого бога они плясали по улицам, откуда и произошло их название салии (плясуны — от salire). Изображения богов помещались на особых ложах-подушках (pulvinar), а вокруг ставились обильныя яства.
Ст. 14. Особенно популярныя на попойках лица. Здесь намекается на возникавшее нередко среди подвыпивших гостей состязание в уменье пить по-скифски, т. е., чтобы весь кубок осушался сразу.
carm. i xxxvii nunc est bibendum, nunc pede libero...
Теперь-то время пить и в пляске ударять
О землю нам, друзья, свободными стопами,
Теперь-то пищею салийской уставлять
Пора подушки пред богами.
5 Доселе было грех из дедовских амфор
Брать цекуб нам, пока царица Капитолий
Мечтала раззорить своей безумной волей
И всей империи паденье и позор
Готовила с толпой отмеченных уродством
10 Развратных эвнухов. От счастья опьянев,
Она кичилася всесильным превосходством,
Но усмирен безумный гнев:
Едва один корабль ушел лишь от сожженья;
Ум, затуманенный в египетских пирах,
15 Ей Цезарь протрезвил и вверг в неложный страх,
Когда он гнался вслед, не зная утомленья,
Пленить чудовище, рожденное судьбой.
За слабым голубем так ястреб молодой
Порою гонится, так по равнине снежной
20 За зайцем носится подчас ловец прилежный.
Смятенья женскаго чужда,
Стремяся умереть, но в царственном почете,
Не устрашилася меча она тогда
И не бежала вдаль на быстрокрылом флоте.
25 О нет, — спокойно-ясный взгляд
Бросает на дворец она осиротелый
И змей ласкает дланью смелой,
Чтоб в грудь всосался чёрный яд.
Надменная своим решеньем смерти твёрдым,
30 Боясь, чтоб не увез ее корабль чужой
В своем триумфе гордом,
Ее, великую, рабынею простой.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К друзьям. Это стихотворение написано осенью 30 г. до Р. X.. когда было получено известие о самоубийстве Клеопатры. Гораций с негодованием вспоминает о безумно честолюбивых замыслах Клеопатры, но затем, как-бы примиренный ея смертью, удивляется характеру и неженскому спокойствию гордой царицы, решившейся самоубийством избегнуть унизительного плена.
carm. i xxxviii persicos odi, puer, adparatus...
Противна роскошь мне персидская, поверь,
Венков плетеных мне не надо,
О, мальчик, не трудись разыскивать теперь
Последних роз в аллеях сада.
5 Послушай, не вплетай цветов в венок простой,
Простые мирты нам с тобою, право, краше:
Тебе, слуга, и мне, сидящему за чашей
Под виноградною лозой.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К мальчику-прислужнику.
Ст. 2. Для пиршеств венки сплетались из древесной коры и украшались кругом живыми цветами.
carm. ii i motum ex metello consule civicum...
Начав от консульства Метелла, смуты граждан
Изображаешь ты, причины, ход войны,
Ошибки в ней, игру судьбы, триумвираты,
Столь роковые для страны,
5 Оружие в крови, несмытой и доныне...
Твой труд, о Поллион, грозит тебе бедой —
Взгляни, ступаешь ты над пламенем, сокрытым
Еще обманчивой золой.
Но пусть-же строгая трагическая муза
10 Скорей вернется к нам: покончив годы смут,
Явись пред нами вновь в аттических котурнах,
Примись опять за важный труд,
Защита славная печальных подсудимых,
Сената думнаго опора, Поллион,
15 О, ты, кто за триумф в Далмации отныне
Безсмертной славой озарен.
Вот-вот мне чудится, рогов роптаньем грозным
Ты поражаешь слух, вот-вот труба звучит,
Уж блеск оружия страшит коней ретивых
20 И взоры всадников страшит.
Вот-вот мне слышатся вождей великих речи,
Пыль боя славная покрыла лица им, —
И все покорено, что может быть покорно,
Один Катон непокорим.
25 И Африки своей заступница — Юнона.
За землю не отмстив, безсильная ушла,
Лишь внуков тех вождей, кто победил Югурту,
Югурте в жертву принесла.
Какое из полей, от римской крови тучных,
30 Еще не говорит курганами могил
Про святотатный бой и про разгром отчизны,
Что и у мидян слышен был?
Какая из пучин или какия реки
О горестной войне не ведают? Резней
35 Какое из морей не обагрили, — берег
Не запятнали мы какой?
Но — муза резвая! — где твой напев шутливый?
Элегий жалобных торжественно не пой,
А лучше в сумерках пещеры Дионейской
40 Мне лиру нежную настрой.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Поллиону. Азиний Поллион — государственный человек времен Цезаря Августа, оратор, трагический поэт и историк. Он написал сочинение о междоусобных войнах со времени консульства Метелла (в 60 г. до Р. X.), в которое заключен был 1-й триумвират. Отмечая благородный и смелый характер Поллиона, не побоявшагося подробным я откровенным описанием недавних событий нажить себе врагов, отдавая должное живописному изложению этой исторической работы, Гораций убеждает, однако, Поллиона не забывать и трагической музы. Сочинения Поллиона не дошли до нас.
Ст. 13. Поллион выступал в суде оратором — защитником обвиняемых.
Ст. 15. В 39 г. он победил одно из далматских племен.
Ст. 23. Разумеются победы Цезаря при Фарсале (48 г.) в Египте (47 г.) при Зеле в М. Азии (47 г.), при Фапсе (46 г.), при Мунде в Испании (45 г.). Об упоминаемом в следующей строке Катон (Утическом) см. кн. I, XII. Не желая, посте битвы при Фапсе, покориться Цезарю, оп лишил себя жизни в Утике.
Ст. 23. При Фапсе.
Ст. 39. Т. е., в пещере, посвященной Венере (дочери Дионы).
carm. ii ii nullus argento color est avaris...
Теряет серебро свой блеск, когда сокрыто
Под землю алчную, о Крисп Саллюстий мой,
Презревший тлен богатств, которыя не блещут
Разумной тратой пред тобой.
5 Столь славный за любовь отеческую к братьям,
Жив будет Прокулей из рода в дальний род,
Его на крылиях незыблемых и вечных
По смерти слава вознесет.
Смирив свой алчный дух, ты царь и царь сильнейший,
10 Чем если б к Кадису прибавил своему
Всю область Ливию, и оба Карфагена
Тебе служили-б одному.
Растет капризная и страшная водянка,
Все жаждая, пока причина жажды той
15 Из жил не выйдет прочь, из бледнаго же тела —
Вся немочь с влагою больной.
Суждениям толпы чужая, добродетель
Фраата не могла-б счастливым признавать, —
Хоть возвращен ему трон Кира, — научая
20 Понятий ложных избегать:
Она и власть царя с надежной диадемой,
И славу должную дарует лишь тому,
Кто на несметныя сокровища бросает
Взор, неподвластный ничему.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Саллюстию Криспу. Гай Саллюстий Крисп — племянник (sororis nepos) историка Саллюстия. Будучи весьма близким человеком к императору Августу, он, однако, не добивался почетных должностей: всю жизнь он оставался римским всадником. Разумная и великодушная щедрость Саллюстия в Риме и за его пределами гремела при Августе и его преемнике Тиверии. Державин в стихотворении «К Скопихину» подражает Горацию:
Не блещет серебро в скупой
Земле лежаще сокровенным.
Скопихин! враг его ты злой,
Употреблением полезным
Пока твоим не оценишь,
Сияющим не учинишь.
Безсмертно Минин будет жить,
Решившийся своим именьем
Москву от плена свободить,
И тот Демидов, что с терпеньем
Свой век казну копил и вдруг
Дал миллионы для наук, и пр.
Ст. 8. Гай Прокулей — римский всадник, близкий друг Августа, разделил свое громадное состояние с братьями (Сципионом и Муреною), обедневшими во время междоусобных войн.
Ст. 10. Кадис или Гадес — город в Испании, нынешний Кадикс.
Ст. 16. Образное сравнение ненасытной алчности с безобразной водянкой.
Ст. 19. Фраат, царь парфянский, свергнутый с престола Тиридатом, вновь воцарился при помощи скифов в 27 г. до Р. X.
Ст. 24. По учению стоиков, лишь мудрец — истинный царь.
carm. ii iii aequam memento rebus in arduis...
Не забывай хранить в минуты жизни трудной
Спокойствие души, счастливой же порой —
Воздержность в радости, чрезмерно-безразсудной.
Равно ты смертен, Деллий мой,
5 Печально ли влачить всей жизни станешь годы
Иль, лежа на лужке, где тишь и благодать,
Ты будешь праздничный досуг среди природы
Фалернским старым услаждать.
Зачем огромная сосна и тополь белый
10 Так дружно любят сплесть узорами ветвей
Приветливую тень? Зачем с горы ручей
Едва журчит струей несмелой?
Сюда вина скорей несите на простор, —
Сюда мгновенных роз, прекрасных роз, несите,
15 Пока благоволят и возраст наш, и нити
Из черной пряжи трех Сестер.
Покинешь все луга, что ты скупил повсюду,
Дом, виллу, где течет Тибр желтою волной, —
Покинешь, — и богатств накопленную груду
20 Захватит в миг наследник твой.
Богат ли ты и горд своим старинным родом,
Иль — рода низкаго и в бедности рожден —
Жизнь безприютную влачишь под небосводом, —
Жестокий всех найдёт Плутон.
25 Всех гонят нас туда, в единое собранье,
Всем жребий выпадет из урны роковой,
Всем — раньше, позже-ли — и бросит за собой
На челн для вечного изгнанья.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Деллию. В этом стихотворении, посвященном другу Деллию, Гораций развивает свою любимую тему, рисуя идеал жизни: пока жив, пользуйся всеми благами жизни.
carm. ii iv ne sit ancillae tibi amor pudori...
Не надо стыдиться, что любишь рабыню,
О, Ксантий: ведь, дух Ахиллеса мятежный
Давно Бризеида-рабыня пленила
Красой белоснежной.
5 Аякса-царя, Теламонова сына,
Пленил вид Текмессы — красавицы пленной;
Пылал Агамемнон к захваченной деве
В добыче военной,
Когда было смято троянское войско
10 Фессальским героем и Гектор сраженный
Оставил в добычу измученным грекам
Пергам осажденный.
Пожалуй, родители русой Филлиды
Тебе будут в почесть, как зятю, отныне:
15 О царском, быть может, грустит она роде,
О горькой судьбине.
Поверь, что она не из черни презренной:
Столь верной, столь честной возможно-ль родиться
От матери той, за которую надо
20 Краснеть да стыдиться?
Я руки, лицо ея, стройныя ноги
Хвалю безпристрастно: оставь подозренье
К тому, кто восьмым пятилетьем отметил
Дней быстрых теченье.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Ксантию. Гораций, путем исторических примеров, убеждает некоего Ксантия из Фокиды не стыдиться своей любви к Филлиде, рабыне-служанке. Личность Ксантия неизвестна. Некоторые ученые полагают, впрочем, что Ксантий брат упоминаемой Горацием в XXVII стихотв. I кн. Мегиллы из Опунта.
Ст. 4. Бризеида была взята в плен Ахиллесом (Ил. IX. 328 и след.). Текмесса — дочь фригийскаго царя Телефта.
Ст. 8. Здесь разумеется Кассандра, дочь Приама.
Ст. 10. Т. е. Ахиллесом.
Ст. 20. Две последния строфы, конечно, имеют лишь значение безобидной шутки.
carm. ii v nondum subacta ferre iugum valet...
Ей не снести еще надетаго на шею
Тяжелаго ярма, еще у ней нет сил
Делить совместный труд, ей непонятен пыл
Быка, кипящаго над нею.
5 Все помыслы твоей телицы — на лужке:
Ей любо утолять полудня зной тяжелый
Прохладою реки, иль в резвости веселой
Играть с ягнятами во влажном ивняке.
Желанье удержи к лозе, еще незрелой,
10 Жди: осень пышная в красе своей придет
И гроздья бледныя, твой виноград неспелый,
Цветами пурпура тебе разуберет.
Вот-вот (ведь, бешеное время быстро мчится
И годы, что оно отнимет у тебя,
15 Прибавит ей) к тебе Лалага устремится
И страстью закипит, как мужа, полюбя;
Ее полюбишь ты, как не любил Фолою
С Хлоридой, чье плечо сияет белизной,
Как чистая луна над сонною волною
20 Иль как из Книда Гиг — красавец молодой:
Он — если с девичьим его смешаешь хором —
И сам, что девушка: кто не был с ним знаком —
Едва ли отличит своим пытливым взором
Его в красе кудрей и с женственным липом.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К другу. Здесь незрелая девушка сравнивается с юной телицей и с неспелым виноградом. Гораций убеждает юношу не смущать преждевременно покоя юной красавицы, а ждать, когда в ея сердце заговорит любовь.
Ст. 20. Книд (в Карии) и гора Пафос на Кипре — места преимущественнаго поклонения Венере. Упоминаемый здесь отрок Гиг па Книда отличался поразительной красотой и женственностью. Порфирион: ‘De huius pueri pulchritudine etiam Ovidius locutus est’ (in poemate deperdito?).
carm. ii vi septimi, gadis aditure mecum et...
Септимий, к Кадису за мной пойти готовый,
К кантабрам ли, от нас незнающим оков,
В пустыни-ль дикия, где плещет вал суровый
У мавританских берегов!
5 О, если бы Тибур, что создан пришлецами
Аргосскими, призрел меня на склоне дней,
Меня, измученнаго сушей и морями,
И службой воинской моей.
Отсюда, если мне откажут Парки злыя,
10 Пойду, где славится шерсть тонкая овец,
К Галезу, к пажитям, где правил в дни былые
Фалант — Лаконии пришлец.
Мне улыбается тот уголок счастливый,
Где и гиметскому не уступает мед,
15 Где, споря зеленью с венафрскою оливой,
Олива пышная растет,
Где долгую весну за теплою зимою
Юпитер даровал, и где авлонсшкий скат
Мил Вакху щедрому и славится лозою,
20 И, как Фалерн, лозой богат.
Та местность, тех холмов приют благословенный
Тебя зовут со мной: там, верный до конца,
Слезою дружеской почтишь ты пепел бренный
Товарища-певца.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Септимию. Септимий — близкий друг Горация, столь преданный поэту, что готов следовать за ним хоть на край света. В этом простом и задушевном стихотворении Гораций мечтает о тихом пристанище своей старости на лоне природы в Тибуре, или же где-либо у речки Галеза или горы Авлона, под Тарентом. Здесь, вдалеке от сутолоки столичной жизни, поэт желал бы умереть на руках своего друга.
Ст. 2. Кантабры — испанский горный народ, обитавший у Бискайскаго залива. Он оказал долгое и отчаянное сопротивление римлянам и был покорен ими окончательно лишь в 19 году до Р. X. См., напр., Epist. I, 12, 26—27.
Ст. 12. Тарент, по преданию, основан в конце VIII века до Р. X. лакедемонскими выходцами, под предводительством Фаланта.
Ст. 14. Hymettus — гористая местность в Аттике, славилась медом. Venafrum, город в Лации — оливковыми садами.
carm. ii vii o saepe mecum tempus in ultimum...
Помпей! Со мной не раз в минувшие года,
Под властью Брута, в бой, в опасный бой водимый,
Кто гражданином вновь вернул тебя сюда
Богам отеческим, Италии родимой? —
5 Помпей, мой лучший друг, с кем часто мы вдвоем
День нескончаемый, бывало, коротали
За чашею вина, украсившись венком, —
А кудри миррою сирийскою блистали.
С тобой я пережил сраженье у Филипп,
10 Откуда я бежал, щит бросивши позорно,
Зане строй доблестных был сломлен и погиб,
Те-ж, что кичилися, упали ниц покорно.
Но от врагов меня, в густой сокрыв туман,
Дрожащаго унес Меркурий быстрокрылый,
15 Тебя-же волны вновь, отхлынув с буйной силой,
Сражаться увлекли в кипящий океан.
И — ныне принеси Юпитеру, спасенный,
Ты жертву должную, и отдыхай себе
Под лавром у меня, в походах утомленный,
20 Да не жалей амфор, что я припас тебе
Разымчивой струей массийскаго щедрее
Вспень кубки светлые, и кудри умасти
Из емких раковин... Эй, кто там? Принести
Венков из зелени и мирта поскорее!
25 Да кинем жеребий, кому из нас теперь
Попойкой управлять? — Я буйством опьяненным
Фракийцу дикому не уступлю, поверь:
Безумствовать хочу я с другом возвращенным.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Помпею Вару. Помпей Вар — товарищ Горация по республиканскому лагерю Брута. Помпей Вар еще долгое время после сражения у города Филипп (в 42 г.) участвовал в междоусобной борьбе, которая потом велась преимущественно на море. В Рим возвратился он только около 29 г. до Р. X., воспользовавшись амнистией, объявленной Октавианом по окончании войны против Антония и Клеопатры. Известно написанное Пушкиным «подражании Горациевой оде» (Ad Pompejum, II ч.), где, между прочим, читаем:
Ты помнишь час ужасной битвы,
Когда я, трепетный квирит,
Бежал, нечестно брося щит,
Творя обиты и молитвы?
Как я боялся, как бежал!
Но Эрмий сам внезапной тучей
Меня покрыл и вдаль умчал,
И спас от смерти неминучей.
Кстати заметим, что эта-же ода внушила Пушкину, в его послании к дяде (1817 г.), строки о том,
Как жил безсмертный трус Гораций
В тибурских сумрачных лесах.
Нам думается, что вообще репутацию отчаяннаго труса, установившуюся за Горацием, давно следовало бы оставить. Поражение республиканскаго войска Брута, близ города Филипп (в 42 г.) было столь ужасно, что большая часть легионов бросилась в безпорядочное бегство, потеряв всякую надежду на успех боя и не желая сдаться на капитуляцию. Неудивительно, если стремительным потоком был унесен с поля сражения и Гораций. (См. Гораций в излож. Мартина, пер. под ред. проф. И. Помяловскаго, 1876 г., стр. 146).
carm. ii viii ulla si iuris tibi peierati...
О, если бы кара за ложныя клятвы,
Барина, хоть раз повредить тебе смела,
Хоть черным зубком бы, хоть ногтем единым
Ты вдруг подурнела, —
5 Тебе бы я верил: но нет, только свяжешь
Преступную голову клятвой, — сияешь
Гораздо прекрасней, и юношей наших
Красой увлекаешь.
Тебе же на пользу, что всуе тревожишь
10 Прах матери, ночи немыя светила,
Всю твердь и всевышних, кого не приемлет
Сырая могила,
Смеется — увы! — и Венера, смеется
Рой нимф простодушных с Амуром лукавым,
15 Кто точит и точит каленыя стрелы
На камне кровавом.
Взгляни, для тебя, ведь, для новаго рабства
Растет молодежь; а любимцы былые
Не могут покинуть владычицы, шепчут
20 Угрозы пустыя.
Мать в страхе за сына, все скряги трепещут,
И все новобрачныя девы в смущенье,
Боясь, что твои ароматы замедлят
Мужей возвращенье.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Барине. Барина — вероятно, греческая гетера, славившаяся красотой и увлекавшая римскую молодежь. Полагают, что слово Barine происходить от названия города Barium, на берегу Адриатическаго моря. Риттер прибавляет: Juliae nomen, quod in aliquot codicibus additur, ex prima carminis voce (ulla) obscure scripta natum puto.
Ст. 13. Венера, которая, казалось бы, должна покровительствовать влюбленному юноше и мстить Барине за нарушение клятвы, как будто сама же на ея стороне: не гневается, а, напротив, сочувственно улыбается ея проделкам.
Ст. 21. Богатые отцы-скопидомы боятся, чтобы сынки не промотала наследства.
carm. ii ix non semper imbres nubibus hispidos...
Не вечно из туч на размытое поле
Льет дождь, и каспийская гладь не всегда
От бурь переменчивых страждет на воле;
В Армении глыбы застывшаго льда,
5 Друг Вальгий — пойми — не толпятся сурово
Год круглый, не вечно шумит аквилон,
Не все, ведь, гарганская стонет дуброва,
И ясень не вечно убора лишен.
Ты-ж вечно стенаешь над отнятым Мистом
10 В элегиях слезных; грусть всюду с тобой,
Восходит ли Веспер, горя над землей,
Бежит ли пугливо пред солнцем лучистым.
Но вспомни, и Нестор — три века он жил —
Не все, ведь, над милым рыдал Антилохом;
15 Родители, сестры, как умер Троил,
Не вечно тревожили отрока вздохом.
Забудь о своих малодушных слезах, —
Мы лучше с тобою споем поскорее
О Цезаря Августа новом трофее,
20 Споем о холодных нифатских горах,
Споем об Эвфрате — меж рек побежденных
Не катит он гордой, как прежде, волны,
О том, что гелоны, теперь смирены —
Гарцуют в пределах стесненных.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Вальгию. Вальгий — Современный Горацию поэт-элегик.
Ст. 7. Garganus — гора в Апулии, ныне — Monte Grargano.
Ст. 9. Неизвестно, кто этот Мист — сын ли Вальгия или просто знакомый и горячо любимый им юноша? Среди многих переводов этого стихотворения, существует перевод Тредьяковскаго, начинающийся так:
Не всегда дожди льют наводнение,
Ни в морях от бурь за все волнение.
(Предуведомление к Аргениде, СПб. 1751).
Ода Державина «На смерть графини Румянцевой» начинается с подражания Горацию:
Не безпрестанно дождь стремится
На класы с черных облаков,
И море не всегда струится
От пресменяемых ветров;
Не круглый год во льду спят воды,
Не всякий день бурь слышен свист
И с скучной не всегда природы
Падет па землю желтый лист.
Подобно и тебе крушиться
Не должно, Дашкова, всегда,
Готово-ль солнце в бездну скрыться.
Иль паки утру бить чреда.
Ты жизнь свою в тоске проводишь:
По английским твоим коврам,
Уединясь, в смущеньи бродишь,
И волю течь даешь слезам.
Престань, и пр.
Ст. 20. Горы в Армении.
Ст. 22. Эвфрат как бы присмирел: в 20 г. до Р. X. римляне покорили Армению и тогда же парфянский царь Фраат возвратил пм отнятые у Красса и Антония трофеи.
Ст. 23 Гелоны — кочевое скифское племя близ Дуная.
carm. ii x rectius vives, licini, neque altum...
Счастливый проживешь, Лициний, коль скитаться
Не будешь вечно ты далеко по волнам;
Однако, бурь страшась, не надо слишком жаться
К опасным берегам.
5 Кто руководится срединой золотою,
Тот с грязью нищенской лачуги незнаком,
Хоть не владеет он, довольствуясь судьбою,
Завидным бедному дворцом.
Огромная сосна дрожит от бурь сильнее,
10 И башни, высоко подъятыя, летят
С тягчайшим грохотом, и молнии скорее
Вершины горныя разят.
Разумный в горести надеется на счастье,
А в счастье, не страшась, иной судьбины ждет.
15 Юпитер приведет и снова уведет
Зим неприглядное ненастье.
Не вечно будет так печально, как теперь:
Порою Аполлон живит игрой кифары
Камену смолкшую, — не все же он, поверь,
20 Лишь напрягает лук для кары.
Отважен будь и смел в дни тягостных скорбей;
Когда ж попутный ветр, счастливою минутой,
Уж слишком понесет, ты сдерживать умей
Свой парус вздутый.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Лицинию. Люций Лициний Мурена — брат Прокулея (см. примеч. к стих. 2 этой книги), шурин Мецената, казненный в 22 г. за участие в заговоре против жизни Августа. У Капниста (Соч., изд. Смирдина, стр. 421) находим перевод этой оды:
Коль хочешь век прожить счастливо,
Не все в открыто море мчись;
Не слишком к берегу трусливо
Меж камней с лодочкою жмись.
Кстати заметить, что почти все русские стихотворцы того времени старались воспроизводить в своих творениях философию Горация с ея aurea mediocritas, modus in rebus, nil admirari.
carm. ii xi quid bellicosus cantaber et scythes...
Какие замыслы таит кантабр иль скиф,
От нас адрийскими волнами отделенный, —
Брось думать, Квинт Гирпин, и в жизни обыденной
Не суетись, сообразив,
5 Как мало нужно нам. Умчится без возврата
И свежесть, и краса, — прогонит седина
Забавы резвыя любви и сладость сна —
Сна, безмятежнаго когда-то.
Не век красуются весенние цветы,
10 Багряный диск луны не блещет неизменный:
Так, для чего, скажи, томишься только ты
Заботой вечной в жизни бренной?
И отчего бы здесь, тревоги позабыв,
Прилегши под сосной иль явором склоненным,
15 Не выпить, розою седины надушив,
Натершись нардом благовонным?
Заботы тяжкия размыкает Эвой.
Эй, кто́ там? Отроки, скорей сюда бегите
И огненный фалерн в бокалах остудите
20 Мимобегущею волной!
Да Лиду — тайную прелестницу — живее
Из дома вызвать к нам: чтоб с лирою пришла,
А кудри пышныя простым узлом скорее
Хоть по-спартански заплела.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Квинту Гирпину. Квинт Гирпин — друг Горация.
Ст. 24. Спартанки не любили искусственной прически. См. стих. 5 кн. I. ‘simplex munditiis’, а также у Проперция: IV, 13, 28: ‘Cura molesta comae’.
carm. ii xii nolis longa ferae bella numantiae...
Не требуй, чтоб войну с Нуманцией мятежной
Иль Ганнибала гнев, иль сицилийский вал,
Что кровью обагрен пунийцев, в песне нежной
Я на кифаре воспевал,
5 Лапитов диких ли, Гилея ли хмельного,
Гигантов ли, кого Геракл смирить лишь мог,
Гигантов, перед кем от ужаса немого
Дрожал блистающий чертог
Сатурна древняго; ведь, сам ты лучше прозой
10 Разскажешь, Меценат, о Цезаря делах
И о царях чужих, с безсильною угрозой
Идущих городом в цепях.
Моя-ж Лицимнию петь возжелала муза
За песни сладкия, за блеск ея очей
15 И сердце верное — для нежнаго союза
На свете нет его верней.
О, как пристало ей плыть в пляске хороводной,
Меняться шутками, или, вступая в круг,
Меж дев сияющих сплетать пожатья рук,
20 В Дианы праздник всенародный.
Ужели-б отдал ты за пышный блеск царей
Востока, иль за тук всех пажитей фригийских,
Иль за сокровища чертогов аравийских —
Хоть волосок ея кудрей
25 В тот миг, когда она для страстнаго лобзанья
Закинет голову, иль, на призыв нема,
Но втайне радуясь, не слушает признанья
И — поцелует вдруг сама.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Меценату. Нуманция, знаменитый город тарраконской Испании, была, после восьмилетняго сопротивления, усмирена Сципионом Младшим. Упомянув о нумантийской войне, Гораций возвращается к более ранним событиям: к 2-й, а затем 1-й пуническим войнам. От римской истории Гораций переходит к мифологическим сюжетам, послужившим темами для эпических поэм: бой лапитов с центаврами (Гилей), борьба небожителей с гигантами — сынами Земли.
Ст. 13. Под этим именем разумеется Теренция — жена Мецената.
carm. ii xiii ille et nefasto te posuit die...
О, кто бы ни был тот, кто первый насадил
В запретный день рукой, привычной к преступленью,
Тебя, о дерево, и после возрастил
На гибель правнукам и на позор селенью, —
5 Тот — верю — мог отца родного задушить,
Тот мог в полночный час, исполнясь злой измены
И гостя умертвить, обрызгать кровью стены;
Знавал колхидския отравы и свершить
Все мог тот человек, преступный несказанно,
10 Кто, дерево, тебя средь поля моего
Воздвиг, злосчастное, упавшее нежданно
На неповиннаго владыку своего.
Безсилен человек, за час вперед не зная,
Чего ему бежать: пунийский мореход
15 Дрожит, входя в Босфор, а глядь — судьба слепая
Нежданно и не здесь несчастие несет.
Страшится воин стрел и парфян отступленья,
А парфянам тюрьма Италии страшна;
Но смерть нежданная — могуча и властна:
20 Сметала и сметет земныя поколенья.
Чуть-чуть не встретился я с Прозерпиной злой.
Едва я не узрел судящаго Эака,
Жилища праведных, отдельныя от мрака,
И Сапфо с жалобой на дев страны родной,
25 Поющую стихом эольских песнопений,
И, о Алкей, тебя: на золотых струнах
Звучней бряцаешь ты про бедствия в морях,
Изгнанья бедствия и бедствия сражений.
Тая священное молчанье, сонм теней
30 Дивится песням их; но, слухом вдруг воспрянув,
Про войны родины, про изгнанных тиранов
Охотней слушают, сбираяся тесней.
Не диво! — если там при звуках песнопенья
Стоглавый даже пес, застыв, к земле приник
35 Ушами черными, и змеи в этот миг
В кудрах у Эвменид остались без движенья;
Ведь, даже Прометей и Тантал увлеклись
Напевом сладостным, страданья забывая,
И ловчий Орион не гонит, им внимая,
40 Ни льва, ни трепетную рысь.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К упавшему дереву. Однажды (около 30 г. до Р. Хр.) Гораций в сабинской своей деревушке едва не был убит упавшим возле него деревом. Про свое спасение поэт после вспоминал неоднократно.
Ст. 9. Колхида — родина Медеи, была известна ядовитыми растениями.
Ст. 17. См. кн. I, XIX.
Ст. 25. Даже в отрывках стихотворений Сапфо, дошедших до нас, чувствуются жалобы на отверженную лесбосскими девушками любовь ея к ним.
Ст. 28. Об Алкее см. кн. I, XXXII.
Ст. 40. Орион — охотник, убитый Артемидою за его дерзость, превращен был в созвездие. В преисподней он, как и па земле, занимается охотой. См. Odys. XI, 571 и Aen, VI, 653 и след.
carm. ii xiv eheu fugaces, postume, postume...
Увы, быстротечные, Постумий, Постумий,
Уносятся годы, — и жизнью святой
Морщин не замедлишь с грозящею старостью,
Ни смерти с нещадной ея быстротой.
5 Нет, если-б все дни пред Плутоном безжалостным
Ты в жертву хоть триста быков приносил,
Его не смягчишь: Гериона могучаго
И Тития мрачной рекой он пленил, —
Рекой, чрез которую волей-неволею
10 Всем смертным, живущим дарами земли,
Проплыть неизбежно, — богатство ли властное
Иль ждет нас удел земледельца вдали.
Напрасно бежать от сраженья кроваваго,
От Адрия, грознаго бурной волной,
15 Напрасно скрываться от австера душнаго,
Опаснаго телу осенней порой.
Увидеть придется Коцит нам: медлительный,
Там черной волной извивается он,
Преступных Данаид и сына Эолова —
20 Сизифа — на вечный он труд осужден.
Покинешь ты землю, дом с милой супругою,
Из всех же деревьев, что холишь теперь,
Один кипарис ненавистный последует
С тобой, властелин кратковечный, поверь.
25 А ловкий наследник осушит цекубское,
Что сотней замков охранял ты всегда,
И на пол прольет он вино драгоценное,
Какого и жрец не пивал никогда.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Постумию. Кто этот Постумий (правильнее Постум), неизвестно.
Ст. 7. Мифический великан (ter amplus) Герион жил на крайнем западе, на о. Эрифеи. Он был убит Геркулесом. Титий — другой легендарный исполин, сын Земли (Геи). За оскорбление Латоны сражен стрелой Аполлона и свержен в преисподнюю, где громадное тело его занимает девять югеров. Два коршуна вечно терзают его печень.
Ст. 15. Нынешний Sirocco — удушливый южный ветер, дующий в августе и сентябре. В это время зажиточные римляне уезжали на дачи.
Ст. 18. Реки преисподней (Ахерон, Коцит, Стикс), по описанию поэтов, текут медленными и черными волнами.
Ст. 24. Кипарис насаждался на могилах.
Ст. 28. Роскошь жреческих пиршеств вошла у римлян в поговорку.
carm. ii xv iam pauca aratro iugera regiae...
Как мало десятин для плуга поселян
Оставят здесь дворцы, везде заблещут скоро
Просторней озера Лукринскаго озёра,
И вязы вытеснит платан,
5 Незнающий лозы обвившейся; тогда-то,
На месте прибыльных оливковых садов,
Фиалки, мирт прольют дыханье аромата
Среди обильных цветников.
Тогда-то в знойный день навес дерев лавровый
10 От солнечных лучей укроет. Не таков
Был Ромула закон, не так Катон суровый,
Не так учил пример отцов.
Нет, скудно частное добро, зато громадно
Бывало общее: не знали в оны дни
15 Обширных портиков на север, где в тени,
В прохладе дышится отрадно.
Не думали тогда законы возбранять
Дерновой хижины, повелевая прямо
На счет общественный и город обновлять,
20 И обветшалый камень храма.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К роскоши современников. Гораций упрекает современников за чрезмерную роскошь: всюду ростут великолепныя здания, там и здесь раскинулись искусственные пруды и озера, шире даже Лукринскаго озера (в Кампании, близ Бай; теперь оно засыпано вулканическими наносами); прежде же римляне заботились не о своих удовольствиях, а об украшении храмов и города.
carm. ii xvi otium divos rogat in patenti...
Купец, застигнутый грозой в Эгейском море,
Зовет спокойствие, когда меж черных туч
Скрывается луна и звезд надежный луч
Пловцам не блещет на просторе.
5 «Покоя!» — Фракия пресытилась войной,
«Покоя!» — просит перс, украшенный колчаном, —
«Покоя!» — но его ни пурпуром нельзя нам
Купить, ни золота ценой;
Увы, сокровища забот не отгоняют,
10 Ни ликтор консульский не отведет тревог
И думы горестной, что чаще залетают
Под золоченый потолок.
Но с малым счастлив тот, пред кем одна сияет
Солонка отчая за трапезой простой
15 И у кого ни страх, ни алчность в тьме ночной
Спокойных снов не отнимает.
К чему, упорные, за многим в краткий век
Мы гонимся? Зачем, отечество меняя,
Под солнце чуждое бежим? Кто, убегая,
20 И самого себя избег?
Нет, всходить бледная забота в меднобронный
Корабль, от всадника она не отстает,
Быстрее, чем олень иль ветер окрыленный,
Что тучи грозныя несет.
25 Кто весел каждый миг, не тяготится думой —
Что́ будет впереди, а в горестной беде
Спокойным смехом он разсеет день угрюмый:
Нет счастья полнаго нигде.
Нежданно смерть взяла великаго Ахилла,
30 Тифон был старостью глубокой изсушен.
Судьба, быть может, то, чего ты здесь лишен,
Мне уделить благоволила.
Вокруг тебя шумят стада овец, коров,
И ржанием тебя встречают кобылицы,
35 В ристаньях славныя, тебя одел покров
Из африканской багряницы, —
Убогия поля судила Парка мне,
Судила мне она дар нежный вдохновенья
Камены греческой, да в сердца глубине
40 К толп завистливой презренье.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Помпею Гросфу. Помпей Гросф — друг Горация, богатый сицилийский всадник (см. Epist. 1, 12, 23).
Ст. 14. Серебряная солонка — отцовское наследие, единственное украшение скромнаго стола. См. Персий, III, 25.
Ст. 30. О Тифоне см. кн. I, XXVIII, примеч. Тифон, сын Лаомедонта, брата троянскаго царя Приама, был за свою красоту восхищен Авророй на небо в золотой колеснице; но Аврора забыла испросить для него, кроме безсмертия, также и вечную юность, и от глубокой старости он съежился и превратился в кузнечика.
carm. ii xvii cur me querelis exanimas tuis...
О, что́ ты мне стонами сердце терзаешь?
Богам, Меценат, не угодно, ни я
Помыслить не смею, чтоб умер ты раньше,
Великая слава, защита моя.
5 Нет, если бы ты — часть души моей — прежде
Похищен был смертью, на что, невредим,
Остался бы я — часть другая — постылый
Себе же? Тот день роковой нам двоим
Погибелью будет. Не ложно я клялся:
10 Куда поведешь ты, мы вместе пойдем,
Пойдем, — и последний путь смерти с тобою
Готов я пройти неразлучно вдвоем.
Меня ни Химера, огонь изрыгая,
Ни — если бы ожил — сторукий Гиас
15 С тобой не разлучат: так мощная Правда,
Так Парки от века решили для нас.
Созвездье ль Весов, Скорпион ли ужасный,
Впервые-ль меня Козерог озарил,
Владыка суровый на западном море, —
20 Под чьим бы созвездьем я в жизнь ни вступил,
Но участи наши таинственно сходны:
Планета — Юпитер, блеснувши тебе,
Тебя сохранила от козней Сатурна
И крылья связала крылатой судьбе
25 В те дни, как в театре приветствовал, помнишь,
Тебя троекратный восторженный клик.
Меня же упавшее дерево сразу
Собой задавило-б, но Фавн в этот миг —
Хранитель поэтов — десницей своею
30 Паденье отвел. Не забудь же, молю,
Жертв тучных, алтарь по обету воздвигнув, —
Я — скудный — ягнёнка богам заколю.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Меценату. Гораций утешает больного Мецената.
Ст. 13. Химера — мифическое чудовище с львиной головой, туловищем козы, змеевидным хвостом и огненным дыханьем, убитое, по преданно, Беллерофонтом.
Ст. 14. Великан, сын Урана и Геи.
Ст. 17. По учению древних астрологов, человек, родившийся во время восхождения Скорпиона, отличался жестокостью.
Ст. 19. Захождение Козерога, предвещало бурю.
carm. ii xviii non ebur neque aureum...
В жилище у меня не блещут потолки
Слоновой костию в узорах позлащенных,
Не тяготят колонн гиметские бруски,
Колонн, изсеченных в пределах отдаленных
5 Восточной Африки. Нежданная родня,
Я не захватывал в наследство царских зданий,
И домовитыя клиентки одеяний
Пурпурных не прядут из шерсти для меня.
Но сердце верное, дар песни вдохновенной
10 Живут во мне; со мной — и в бедности моей —
Дружатся знатные: богам мольбой своей
Не докучаю я, и просьбою смиренной
У друга властнаго я не молю щедрот,
Доволен и счастлив Сабинами одними.
15 День гонит день другой, кипит круговорот,
И новая луна спешит к ущербу с ними.
Но, алчный человек, ты снова на подряд
Свой мрамор отдаешь тесать, уж в гроб вступая,
И строишь здания, о смерти забывая;
20 Ты не пресытился и сушею, ты рад
В глубь моря шумнаго, гремящаго при Баях,
Подвинуть берега и утвердить на сваях.
Еще ли говорить, как с пограничных меж
Срываешь знаки ты, вторгаясь за рубеж
25 В поля клиентския? О, ненасытный!.. Спрятав
За пазухой своей отеческих пенатов,
Одетых в рубище неся детей с собой,
Тобою изгнанный бежит клиент с женой.
Но — нет обители надежней и вернее,
30 Чем роковой дворец — край неизбежный тот,
Где и богатаго Плутон нещадный ждет.
Так, что-ж ты мечешься? Единый прах, чернея,
И царских сыновей, и бедняка пожрет.
Ведь, хитроумнаго когда-то Прометея
35 Сияньем золота прельщаемый Харон
Не перевез в челне оттуда, где Плутон
Простер владычество над Танталом надменным
И сына Тантала в плену своем томит, —
И снять тяжелый труд он к беднякам согбенным,
40 Хоть зван, хоть незван был, спешит.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К корыстолюбцу.
carm. ii xix bacchum in remotis carmina rupibus...
В горах отдаленных я Вакха увидел:
Учил он (о, верьте, потомки) — учились
Там нимфы среди козлоногих сатиров —
Сатиры, свой слух напрягая, столпились.
5 Эвое! — дрожит еще мысль от смятенья,
Грудь, радуясь Вакху, с неслыханной силой
Трепещет... Эвое! помилуй, о, Либер!
О, тирсом тяжелым грозящий, помилуй!
Отныне пою изступленных вакханок,
10 Пою возлиянья и речек струистых
Молочныя волны, и мед, что обильно
Сочится в лесу из деревьев дуплистых.
Блаженной супруги твоей я прославлю
Венец, сопричтенный к обители звездной;
15 Спою про разгром твой жилища Пентэя,
Ликурга-фракийца час гибели грозной.
Ты — рек властелин и Индийскаго моря;
В далеких горах, упоенный, блуждая,
Ты змеями кудри фракийских вакханок
20 Без страха в узлы заплетаешь, играя.
Когда нечестивцы-гиганты взбирались
К обители отчей тропинкой скалистой,
Ты, в льва обратившийся, Рэта низринул
Зубастою пастью и лапой когтистой;
25 Хоть все говорили, что в плясках да шутках,
Да в играх ты ловок, а к схватке военной
Совсем неспособен, но нет, ты и в войнах,
Как в мире, — все тот-же, всегда неизменный.
Тебя с золотым твоим рогом увидев,
30 Сам Цербер с любовью прилег необычной;
Когда-ж уходил ты, стопы и колени
Лизал тебе пастью своей трехъязычной.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Вакху.
Ст. 8. Порфирион: «все это место удивительно по энергии стиха и хорошо прочувствовано, ибо кто при виде бога не смущается, хотя и радуется».
Ст. 14. Венец Ариадны, подаренный ей Вакхом, был обращен в созвездие, сама же она обитает среди небожителей (beata).
Ст. 16. Цари Пентэй и Ликург умерли насильственною смертью за презрение к Вакху (См. Проперций III, XVII).
Ст. 17. Вакх перешел реки Гидасп и Оронт как по-суху.
Ст. 27. Самим небожителям до сих пор не были известны военныя доблести Вакха.
Ст. 29. Это рог изобилия. По преданно, Вакх нисходил в преисподнюю, чтобы освободить свою мать — Семелу.
carm. ii xx non usitata nec tenui ferar...
На неиспытанных никем и мощных крыльях,
Певец, я лебедем по тверди голубой
Помчусь и на земле я дольше не останусь:
Паря над завистью людской,
5 Покину города. Я, сын отцов незнатных, —
Кого возлюбленным зовешь ты, Меценат, —
Я смерти никогда не встречу и не буду
Волною стиксовой объят.
Вот-вот уж на ногах грубеет, морщась, кожа,
10 И весь до головы преображаюсь сам
Я в птицу белую, и пух блестящих перьев
Растет по пальцам и плечам.
Вот-вот, прославленней Дедалова Икара,
Я с песнью лебедя промчусь через Босфор,
15 Ревущий в берегах, и чрез пески гетулов,
И дальний севера простор.
Меня колхидяне и даки, что не дрогнут
И пред марсийскою когортою в бою,
Гелоны дальние узнают и гиберы,
20 И пьющий Родана струю.
Пусть над могилою без мертваго умолкнут
Вой плакальщиц, печаль, постыдных жалоб стон.
Сдержи, о, Меценат, Все крики, презирая
Блеск безполезных. похорон.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Меценату. Это знаменитое стихотворение переводили многие поэты: Державин («Необычайным я пареньем от тленна мира отделюсь...»), Капнист, Мерзляков, Фет и др.
Ст. 2. По Аристотелю, души поэтов после смерти обращались в лебедей и сохраняли в этом виде дар пения. Под «неиспытанными никем еще крыльями» Гораций, кажется, разумел свои заслуги на поэтическом поприще.
carm. iii i odi profanum volgus et arceo...
Непосвященную толпу я презираю,
Пусть удалится прочь; теперь внемлите мне:
Жрец муз, я отрокам и девам возвещаю
Еще неслышанныя песни в тишине.
5 Владыки грозные своим лишь стадом правят,
А над владыками Юпитер — царь царей,
Кого — низвергшаго гигантов — люди славят,
Кто сотрясает мир движением бровей,
Так в жизни: тот себе побольше винограда
10 Рядами на холмах разсадит, чем другой,
Кто родовитее — быть избранным отрада
Тому в почетный сан, тот лестною молвой
И нравственностью горд, тот большею толпою
Клиентов властвует, — но смерть для всех равна,
15 И знатных и простых уносит за собою,
Все урна емкая вращает имена.
Над чьею головой меч острый тяготеет,
Грозя преступному, — роскошныя блюда́
Тому не сладкими покажутся тогда,
20 Тому ни пенье птиц снов легких не навеет,
Ни цитры тихий звон. У бедных поселян
Сон мирный не бежит приземистой лачуги.
Под тенью у реки он с ними на досуге
И средь обвеянных прохладою полян.
25 Кто лишь насущнаго желает и находит,
Тех не тревожит путь чрез море в час грозы,
Ни ветры буйные, когда Арктур заходит,
Ни восходящее созвездие Козы,
Ни виноградников, побитых градом, лозы,
30 Ни скудный урожай, ни маслины, порой
В неплодии то дождь винящия, то зной,
Сжигающий поля, то лютые морозы.
Вот — рыбы чувствуют — стеснилася пучина
От вторгшихся в моря воздвигнутых громад:
35 Для ненасытнаго землею властелина
Подрядчиков рабы щебенкой дно бутят.
Но совесть грозная и страх спешат туда же,
Где он, и с корабля, одетаго броней,
Забота мрачная не сходит, и она же
40 У всадника в седле таится за спиной.
Так, если мраморы фригийские наверно,
Ни роскошь пурпура, что краше звезд самих,
Ни драгоценный нард, ни виноград Фалерна
Мне не размы́кают душевных мук моих,
45 К чему мне громоздить, по моде прихотливой,
С высоким атрием, на зависть всем, портал,
К чему холмы Сабин я вдруг бы променял
На Все сокровища с заботой хлопотливой?
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К хору дев и отроков. Гораций торжественно и вдохновенно приглашает слушателей к вниманию: он поет новыя песни для молодого поколения. Поэт разумеет первыя шесть стихотворений 3-й книги, отличающихся серьезным нравственным со держанием. Это возвышенная проповедь о тех идеалах, которые должны вести в жизни римскую молодежь. Настоящее стихотворение говорит об умеренности в желаниях, о довольстве малым.
Ст. 41. Дорогой (красный с синими жилками) мрамор из окрестностей гор. Синнад во Фригии.
carm. iii ii angustam amice pauperiem pati...
Пусть отрок, службою суровой закаленный,
Научится дружить с тяжелою нуждой
И, страшный меткостью копья, пусть будет конный
Кичливым парфянам грозой.
5 Без крова пусть живет, опасность презирая;
Тогда-то, глядя в бой с враждующей стены,
Невеста — дочь царя — с царицею, бледны,
Промолвят, трепетно вздыхая:
«Ах, только б не вступил жених наш слабый в бой
10 С львом — страшным, если кто его при встрече тронет,
Чей кровожадный гнев его в пыл сечи гонит
Неудержимо за собой.»
Приятна и красна нам смерть за край отцов
Но смерть преследует и воинов трусливых,
15 Не пощадит она и юношей пугливых —
Ни ног, ни спин у беглецов.
Постыдных неудач не зная в день избранья,
Сияет мужество красой заслуг своих,
И не берет секир по прихоти собранья,
20 И не по прихоти его слагает их.
Достойным вечности храм неба отверзая,
Подъемлет доблесть путь, отверженный толпой,
И презирает, в высь на крыльях отлетая,
И шум толпы, и дол земной.
25 Награда также ждет того, кто в тайнах верен.
Явивший таинство Цереры пред толпой
Не будет никогда под кровлею со мной,
С тем плыть я в море не намерен
На утлом челноке: разгневавшись, карал
30 Юпитер грешнаго подчас с невинным вместе,
И редко, хоть хрома богиня правой мести,
Злодей от кары ускользал.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Римскому юношеству. Это стихотворение служит как бы продолжением предыдущего: не к богатству должен стремиться современный юноша-римлянин. Он должен стремиться воскресить в себе доблесть предков: закалить себя трудами и лишениями военной службы, и мужеством приобрести себе неувядаемую славу.
Ст. 25. Мужество проявляется и в верпом хранении тайны.
Ст. 26. Таинства элевсинских мистерий.
Ст. 31. Poena (Немезида) иногда не тотчас наказывает преступника.
carm. iii iii iustum et tenacem propositi virum...
Справедливаго мужа, в решениях твердаго,
Ни собранья неправаго гнев не смутить,
Ни суровые взоры властителя гордаго,
Ни бушующий австер, что гордо царит
5 Над адрийскими, шумными вечно, пучинами,
Ни великая длань Громовержца: пусть твердь,
Расколовшись на части, падет, — под руинами
Встретит он — и тогда не смутившийся — смерть.
Только этим путем в звездный дом небожителей
10 Мог Поллукс с Геркулесом-скитальцем вступить.
Там и Август меж них, возлежа средь обителей,
Будет нектар устами пурпурными пить.
Точно также, в награду терпенья упорнаго,
Прирученные тигры, о Вакх властелин,
15 Вознесли тебя к небу, так Тартара чернаго
Мог на Марсовых конях избегнуть Квирин,
Вслед за тем, как Юнона держала смягченную
Речь в совете богов: «Илион, Илион!
Беззаконным судьей и женой, похищенною
20 Из краев иноземных, ты в прах обращен,
Осужденный и мной, и безбрачной Палладою
Весь — с народом своим и с преступным царем —
В день, как Лаомедонт, на работы наградою
Побудивши богов, обманул их потом.
25 И — не блещет красой пред Спартанкой развратною
Гость безславный ея, и Приамовский род,
Род предательский, Гектора силою ратною
Сокрушенья ахейским войскам не несет,
И война улеглась с нашей распрей, столь длившейся.
30 Я отныне смягчу гнев губительный свой:
Ныне внук ненавистный, от жрицы родившийся,
Будет, Марсу в угоду, помилован мной.
Пусть он вступит в края лучезарных обителей
Пусть вкушает здесь нектар живительный он,
35 Я позволю, чтоб к лику святых небожителей,
К безмятежному лику он был сопричтен.
Пусть царят, где угодно, и станут счастливыми
Павшей Трои сыны, лишь бы море меж ней
И меж Римом кипело валами бурливыми;
40 Где зарыты Приам и Парис, — средь полей
Пусть резвятся стада, зверь, тревоги не знающий,
Укрывает детей, — но да вечно стоит
Капитолий великий, во славе блистающий,
И воинственный Рим гордость парфян смирит
45 И несет свое имя победной десницею
В отдаленныя страны, — туда-ль, где пролив
Для Европы и Африки служить границею
Иль где Нил полноводный разлился средь нив, —
Рим, пока еще злата, в земле сокровеннаго
50 (Благо странам, где золото скрыто землей),
Он не ищет, не грабит богатства священнаго
Для житейских потреб святотатной рукой.
И какая бы грань ни была отдаленная, —
Он оружьем победным коснется тех стран,
55 Где свирепствует вечно жара раскаленная,
Где дожди проливные и вечный туман.
Но величья судьбу для квиритов-воителей
Дам я с тем, чтоб они не стремились опять,
Надмеваясь ли силой иль чтя прародителей,
60 Илионския зданья свои обновлять.
Если ж Троя возстанет, презрев предсказание,
Будет гибели страшной опять предана:
Ведь, победныя рати сама в наказание
Поведу я, Зевеса сестра и жена.
65 И хоть трижды возстанет стена, возведенная
Феба дланями, трижды от греков моих
Ниспровергнется, трижды троянка плененная
О супруге восплачет и детях своих».
Но — тебе ли об этом петь, лира шутливая?
70 Муза, муза, куда ты? Оставь распевать
О советах небесных, моя шаловливая,
И великое в малых стихах умалять.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Цезарю Августу. Содержание: похвала справедливости и неустрашимости. Только путем этих добродетелей можно достигнуть вожделеннаго общения с небожителями. В справедливости — сила и процветание государств. Пренебрежение справедливостью — причина падения их.
Ст. 12. Поллукс — знаменитый кулачный боец — совершил с братом своим Кастором много тяжелых походов. Геркулес для совершения подвигов предпринимал дальния и трудныя странствования.
Ст. 14. Тигры, запряженные в колесницу Вакха, — символ укрощенной им дикости нравов.
Ст. 16. Ромул был после смерти вознесен на небо в колеснице своего отца-Марса.
Ст. 24. Стены Трои были созданы Аполлоном и Посейдоном. Но Лаомедонт, отец Приама, не уплатил богам обещанной платы, и с этого уже времени Троя была обречена на погибель. Обида, нанесенная Парисом Юноне, лишь переполнила чашу долготерпения богини.
Ст. 32. Ромул был сын Марса, т. е внук Юноны.
Ст. 47. Гибралтарский пролив приведен, как граница запада, Нил — граница востока.
carm. iii iv descende caelo et dic age tibia...
О, снизойди с небес, царица Каллиопа,
И на свирели песнь мне долгую пропой,
Звонкоголосая, или сыграй на лире,
Кифару Феба ли настрой.
5 Вы слышите? Иль мной желанное безумье
Играет? Чую песнь, блуждаю — мнится мне —
Среди святых дубрав, где сладостно струятся
Ручей и воздух в тишине.
В ребячестве моем, когда, усталый в играх,
10 Заснул я вне границ Апулии родной,
Меня таинственные голуби с Вольтура
Прикрыли свежею листвой
На диво жителям окрестным, заселившим
Всю Ахеронтию — гнездо ответных гор,
15 Бантийские леса и в низменном Форенте
Обильных пажитей простор.
Дивились, что я спал медведями не тронут
Иль змеями, что я — по воле, знать, богов —
Отважное дитя — был скрыт священным лавром
20 И сенью миртовых листов.
Я — ваш, камены, ваш, взбираюсь ли на кручи
Сабин иль на Пренест холодный, или в край
Тибура горняго, иль — если захочу я —
Вдыхаю чистый воздух Бай.
25 Меня — источников и хоров ваших друга —
Не погубило — нет! — ни бегство у Филипп,
Ни древо павшее, я в море сицилийском
Близ Палинура не погиб.
Лишь будьте вы со мной, — тогда готов охотно
30 Я и на бешеный Босфор плыть моряком,
Иль странником идти на берег ассирийский
С его сжигающим песком.
Увижу, невредим, британцев, страшных чуждым,
Коканца, сытаго кониной кровяной,
35 И препоясанных колчанами гелонов,
Пройду над скифскою рекой.
Отдохновенье вы в пещере пиерийской
Несете Цезарю высокому, когда,
Покончить труд спеша, усталыя когорты
40 Вернет он снова в города.
Даете кроткие советы вы и — после
О, благодатныя, ликуете. С высот —
Мы знаем — ниспроверг титанов и гигантов
Падучей молниею тот,
45 Кто над недвижною землей и бурным морем
Царит и вездесущ со властию своей —
Средь городов земных и в мрачной преисподней,
В толпе богов, в толпе людей.
Великий ужас был в Юпитерово сердце
50 Угрозой юношей надменных наведен
И теми братьями, что на Олимп тенистый
Взвалить пытались Пелион.
Но что могли Тифой или Мимас могучий,
Иль сам Порфирион, чей страшен грозный взгляд?
55 Что Рэт, иль вырванныя мечущий деревья
С корнями — дерзкий Энцелад?
Что́ пред звенящею эгидою Паллады
Мог значить натиск их? — Вот здесь стоял тогда
Алкающий Вулкан, а здесь вот мать-Юнона
60 И неснимавший никогда
С плеч лука Аполлон делийский и патарский,
Кто любит омывать руно своих кудрей
Кастальской влагою — владыка рощ ливийских
И леса родины своей.
65 Так сила, разума лишенная, погибнет
Под тяжестью своей, но боги утвердят,
Умножат мудрую. Им ненавистны силы,
Что всякий грех в себе таят.
О правде слов моих свидетельствуют явно
70 Сторукий ли Гиас иль дерзкий Орион,
Дианы девственной насильник, кто в отмщенье
Стрелою девичьей смирен.
Земля со скорбью гнет своих чудовищ
И тужит о сынах, кого Зевес послал
75 В Орк бледный молнией; огонь быстротекущей
Гнетущей Этны не пожрал.
И печень Тития развратнаго терзает
Орел недремлющий, палач распутства злой,
И узами трехсот цепей в аду удержан
80 Женолюбивый Пирифой.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Каллиопе.
Ст. 12. Поэтический вымысел Горация о себе, как избраннике муз. См. легенды о Стезихоре, Пиндаре, Эсхиле, Платоне и др.
Ст. 15. Ахеронтия, Бантия, Форент — небольшие города близ Венузии.
Ст. 20. Лавр — посвящен Аполлону, мирт — Венере: Аполлон и Венера охраняют будущаго певца.
Ст. 28. Палинур — мыс в Лукании, близ котораго Гораций был застигнут опасной бурей.
Ст. 34. Дикое племя северной Испании.
Ст. 32. Отсюда начинается другая часть стихотворения: силы, лишенныя божественнаго совета, как преступныя, гибнут. Затем смешанно разсказывается о борьбе титанов и гигантов с Юпитером и др. богами.
Ст. 61. Патар — город в Ликии, прославленный оракулом Аполлона.
Ст. 76. Тифон или же Энцелад, по воле Юпитера, был погребен под огнедышащей Этной.
Ст. 80. Лапит Пирифой, с целью похитить Прозерпину, сошел в преисподнюю: в наказание прикован в Тартаре к скале.
carm. iii v caelo tonantem credidimus iovem...
На небе — веруем — Юпитер-громовержец
Царит: так на земле чтить будем божеством
Мы Августа, когда он покорит британцев,
И парфян тягостных потом.
5 Как жить в плену могли, в позорный брак вступая,
Солдаты Крассовы? Как под ярмом вдали
(О, извратившийся сенат и нравы наши!)
В рядах тестей-врагов могли
Апульцы стариться, марсийцы, забывая
10 Священные щиты с величием своим
И тогу, вечный огнь пред Вестой, хоть незыблем
Был храм Юпитера и Рим.
Такой позор отвесть хотел когда-то Регул
Умом провидящим, когда отвергнул он
15 С врагом постыдный мир и, пагубных примеров
Боясь для будущих времен,
Желал, чтоб юноши плененные погибли
Без сострадания. — «Знамена наши там
Я видел — молвил он — среди доспехов, взятых
20 Без боя: в храмах по стенам
Висят они; видал свободных наших граждан,
Их руки связаны ремнями за спиной;
Ворота отперты, и вспаханы поляны,
Опустошенныя войной.
25 За злато выкуплен, отважнейшим, конечно,
Вернется воин. Вы к позору прибавлять
Убытки вздумали: но пурпур полинявший
Вотще подкрашивать опять.
И, раз утрачена кем истинная доблесть,
30 Она к утратившим вовеки не придет.
Ведь, если борется и лань, прорвав тенета, —
Конечно, храбрым будет тот,
Кто предал жизнь свою пунийцам вероломным,
Раздавит, верьте, тот врагов в других боях,
35 Кто, смерти устрашась, переносил спокойно
Ремни на связанных руках.
Они, не ведая, где жизнь искать им должно,
Смешали мир с войной. О, стыд! О, Карфаген,
Великий Карфаген, царящий над позором,
40 Над разрушеньем наших стен!
И тут он, говорят, супруги верной ласку
И маленьких детей тихонько отстранил,
Как раб, лишенный прав гражданских, и, нахмурясь,
К земле суровый взор клонил,
45 Покамест не внушил колеблющимся старцам
Совет, неслыханный нигде до этих дней,
И прочь спешил уйти, изгнанник величавый,
Среди горюющих друзей.
И хоть наверно знал, что́ для него готовит
50 Мучитель варварский, он отстранил в пути
Теснящихся родных и множество народа,
Ему мешавшаго пройти,
Точь в точь как если бы, покончив с длинной тяжбой,
Где трудныя дела клиентов разрешил,
55 На отдых он к полям венафрским иль к Таренту
Лакедемонскому спешил.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Цезарю Августу. К похвале Юпитеру (в предыдущем стихотворении), как победителю титанов, Гораций присоединяет похвалу Цезарю Августу.
Ст. 12. Намек на неудачныя кампании Красса и М. Антония: 10000 римских воинов сдались при Каррах парфянам, предпочли позорный плен смерти в бою. Апулийцы и марийцы — самыя воинственныя племена Италии. Ancilia — священные щиты, из которых один, по преданно, упал с неба и найден был Нумою. Хранение щитов было поручено жреческой коллегии Салиев.
Ст. 21. Горькая ирония, как и в дальнейших словах.
Ст. 46. Регул отсоветовал как заключение мира с карфагенянами, так и выкуп пленных.
Ст. 50. По преданию, Регул был замучен в плену.
carm. iii vi delicta maiorum inmeritus lues...
Безвинно, римлянин, терпеть за прегрешенья
Отцов ты осужден, пока не обновил
Святых обителей, пришедших в разрушенье,
С изображеньями, что черный дым покрыл.
5 Ты властен, лишь сознав безсилье пред богами:
С них все ты начинай и к ним конец клони.
Пренебреженные, тяжелыми скорбями
Постигли горькую Италию они.
Монез и с ним Пакор два наши нападенья,
10 Богам противныя, с успехом отбивал
И, скудныя свои мешая украшенья
С добычей пышною, в восторге ликовал.
А Рим, охваченный междоусобным гнетом,
Чуть не разрушили нам эфиоп и дак:
15 Опасен эфиоп своим могучим флотом,
Стрелой летучею — другой опасней враг.
Сперва преступный век, развратом умножаясь,
И браки, и рода, и семьи осквернил;
Из этого ключа грех всякий, разливаясь,
20 Отечество, народ волною затопил.
Чуть дева подросла — с охотою прилежной
На ионийский лад торопится плясать, —
И пляшет, и поет, — еще порою нежной
Готова о любви запретной помышлять.
25 Чуть замужем — она любимцев помоложе
Уж ищет для себя за мужниным столом, —
Ей все равно, кому на запрещенном ложе
Лобзанья расточать без светочей, тайком;
Но даже — с ведома супруга — в многолюдном
30 Собрании встает, купец ли звал в тот миг,
Иль кормчий, правящий испанским в море судном,
Безчестия ея богатый покупщик.
Не от таких отцов явился род прекрасный,
Что кровь пунийскую с волной морской смешал,
35 Кем ниспровергнуть Пирр и Антиох всевластный,
И страшный в войнах Ганнибал.
То было поселян воинственное племя:
Они трудилися над глыбами земли
С сабинской бороной, в вечернее же время
40 Для строгой матери, бывало, дров несли
В тот час, как тени гор светило дня меняло,
Снимая тяжкий гнет с измученных волов,
И, с колесницею скрываясь, приближало
Желанный отдых от трудов.
45 Чего не упразднит век, полный преступленья?
Так, худший дедняго, родил нас век отцов —
Еще негоднейших, а наши поколенья
Родятся и еще ничтожней от грехов.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К римскому народу. О Гораций рисует современную безнравственность и вспоминает добродетельную жизнь предков.
Ст. 4. Во времена гражданских войн.
Ст. 9. Монез и Пакор — вожди парфян.
Ст. 22. Ионийские пляски отличались соблазнительными телодвижениями.
carm. iii vii quid fles, asterie, quem tibi candidi...
Зачем, Астерия, ты плачешь одиноко?
На крыльях ветерка лазурнаго весной
Вернется юный Гиг с подарками Востока
И с той же верною душой.
5 Теперь, когда Козы созвездие восходит,
Он в Орик бурными ветрами занесен,
Без сна холодныя там ночи он проводить,
И горько, горько плачет он.
А в это время раб хозяйки — Хлои страстной
10 Тут шепчет, что она страдает и сгорать
Обречена по нем любовию несчастной, —
Хитрец приходит искушать
На тысячу ладов: напомнить, как сумела
Преступная жена напрасно обвинить,
15 Когда перед своим супругом захотела
Беллерофонта погубить.
Разскажет, как Пелей чуть не был взят Аидом
За то, что избегал Магнезянки утех.
И много говорит посол, с лукавым видом,
20 Толкнуть пытаяся на грех.
О — нет! Безгласный скал Икаровых, нисколько
Не дрогнул он душой безстрастной от речей.
Но, берегись, самой не приглянулся б только
Сосед твой юный Энипей.
25 Едва ли кто другой из юношей так смело
На поле Марсовом мог, конный, гарцовать,
Едва ли кто другой так быстро, так умело
Мог через Тибр переплывать.
Чуть смерклось, дом запри, и пусть к тебе взывает
30 Свирели томной песнь, — ты не гляди во тьму,
И хоть жестокою тебя он называет,
Будь недоступной ничему.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Астерии.
Ст. 6. Орик — гавань в Эпире, где Гиг принужден был зимовать.
Ст. 16. Антея оклеветала Беллерофонта, отвергшаго ея любовь, пред своим мужем тиринфским царем Претом. Последний отправил его к отцу Антеи, ликийскому царю, прося погубить Беллерофонта.
Ст. 18. Акаст, царь иолкский, по наущению своей жены Ипполиты заманил Пелея в уединенное место, чтобы там его убили центавры; но Пелей был чудесным образом спасен.
carm. iii viii martiis caelebs quid agam kalendis...
Зачем я — холостяк — так пышно март встречаю?
Зачем цветы кругом, курильниц аромат
И угли в зелени на алтаре? — Я знаю,
Ты, Меценат,
5 Дивишься, в нравы двух народов посвященный?
Знай, белаго козла и яств роскошных круг
Я Вакху обещал, чуть древом не сраженный,
Упавшим вдруг.
День этот — праздничный мне в каждой годовщине —
10 Сорвет старинную смолу амфоры той,
Что с Тулла консула поставлена доныне
Пить дым густой.
Бокалы, Меценат, за дружнее спасенье
Без счета осушай, до зорьки не туши
15 Светильников: пусть крик и шум, и раздраженье
Замрут в глуши.
Разстанься с вечными заботами о Риме;
Разбит в сражении царь даков — Котизон,
Враждебный мидянин раздорами своими
20 Изнеможен.
Нам служить и кантабр — испанский недруг старый,
Хоть поздно, но смирен оковами цепей;
Уже, ослабив лук, и скиф намерен ярый
Уйти с полей.
25 Как частный человек, забудь свои волненья,
Боязнь, чтоб в чем нибудь не пострадал народ,
И весело лови дар быстраго мгновенья,
Оставь свой гнет.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Меценату.
Ст. 1. Замужния женщины праздновали 1-е марта — день, посвященный Юноне Луцине. В тот же день и мужья молились о сохранении семейнаго счастья. Но Гораций, задумавший праздновать этот день, не был женат.
Ст. 5. Так как ни у греков, ни у римлян не было обычая, чтобы холостые праздновали matronalia.
Ст. 12. Вино помещалось в коптильнях, чтобы скорее старело.
Ст. 18. Даки, равно как и скифы, побеждены в 29 г. М. Крассом. Кантабры в том же году побеждены Статилием Тавром.
carm. iii ix donec gratus eram tibi...
Гораций. Пока для тебя был я дорог и мил,
И юный соперник, в объятиях нежных,
Касаться не смел твоих плеч белоснежных, —
Счастливей властителя персов я жил.
5 Лидия. Пока по другой не пылал ты сильнее,
И Лидия ближе, чем Хлоя, была, —
Воспетая громко тобою, славнее
Я — Лидия — Илии римской жила.
Гораций. Фракиянка Хлоя уж властвует мною,
10 С кифарой искусная сладостно петь,
Я был бы готов за нее умереть,
Лишь милый бы век был оставлен судьбою.
Лидия. Калай — сын Орнита туринца — теперь
Томить меня страсти взаимной тоскою,
15 И дважды умру за него я, поверь,
Лишь был бы помилован отрок судьбою.
Гораций. Что, если былая вернется любовь,
Разбредшихся вечным союзом сближая,
И, русую Хлою опять покидая,
20 Открою для Лидии двери я вновь?
Лидия. Хоть он и прекраснее звезд на лазури,
А ты легкомыслен и ветрен душой,
И гневней, чем грознаго Адрия бури, —
С тобой буду жить и умру я с тобой.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Лидии.
carm. iii x extremum tanain si biberes, lyce...
Хотя бы в Скифии жила ты отдаленной
За мужем дикарем, — впустила б ты и там
Меня, простертаго пред дверью непреклонной
В добычу северным ветрам.
5 А здесь — ты слышишь — дверь с каким дрожит стенаньем,
Как сад меж пышными строеньями гудит?
А небо ясное безоблачным дыханьем
Снежок окрестный леденит?
Венеру радуя, оставь свой нрав надменный,
10 Я умолять тебя не буду без конца:
Не Пенелопой же родилась неизменной
Ты от таррентскаго отца.
Хотя подарков блеск тебя не преклоняет,
Ни лица бледныя влюбившихся в тебя,
15 Ни муж, что с девою гречанкой изменяет.
Ее, разлучницу, любя, —
О, сжалься над моей, смиренною мольбою,
Ты, что суровее душой опасных змей:
Не вечно буду я томиться пред тобою
20 В дождь у безжалостных дверей.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Лике. Настоящее стихотворение — любовная серенада, переходящая, впрочем в шутливый тон.
Ст. 2. Viri ad Tanain habitantes adulteras morte multabunt. См. стих. 24 этой книги.
Ст. 12. Иными словами: не тебе, кровной итальянке, прикидываться скромницей.
carm. iii xi mercuri – nam te docilis magistro...
Меркурий, внемли мне, — когда то, ведь, и камни
Подвигнул Амфион, наученный тобой, —
И ты, о лира, ты, пленяющая сладко
Нас, семиструнная, игрой,
5 Ты, нелюбимая, безмолвная когда то,
Теперь — желанный гость в чертогах богачей
И в храмах, песнь сыграй такую, чтобы Лида
Упрямый слух склонила к ней.
А то, как юная на воле кобылица,
10 Дотронуться не даст, резвится лишь она,
Любви чуждается и к юношеским ласкам
Еще, как прежде, холодна.
Ты тигров и леса игрою увлекаешь,
Ты властна замедлять несущийся поток.
15 Сам Цербер, лютый страж подземных врат, бороться
С очарованием не мог.
Ведь, даже Иксион и Титий улыбнулись,
Невольно просияв. Пока ласкала ты
Данаид сладостною песней, их сосуды
20 На миг осталися пусты.
О преступленье дев пускай услышит Лида,
О наказанье их, о том, как вся вода,
Что в бочку льют они бездонную, уходит,
И как возмездие всегда,
25 Хоть поздно, хоть в аду, преступников настигнет.
Оне — возможно ль быть преступнее хоть в чем? —
Оне, безбожныя, мужей своих решились
Сразить безжалостным мечом.
Одна лишь брачнаго светильника достойна
30 Была из всех сестер, изменника отца
Решившись обмануть, — и славима пребудет
Она в потомств без конца.
«Вставай!» — промолвила супругу молодому,
«Вставай! — чтоб вечный сон тебя здесь не настиг
35 Откуда и не ждешь, беги скорей от тестя
И от сестер беги моих:
Оне мужей своих, как будто агнцев львицы,
Готовы растерзать — коварныя — сейчас:
Но я добрее их, тебя не погублю я
40 И не пленю тебя у нас.
И пусть меня отец тяжелыми цепями
Скует, за то, что муж несчастный пощажен,
И пусть меня в края Нумидии далекой
На корабле отправит он, —
45 Беги, куда влекут тебя стопы иль ветры,
Пока благоволят любовь и ночь тебе,
Ступай и счастлив будь, и на моей гробнице
Ты о моей отметь судьбе».
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Меркурию.
Ст. 5. Самые древние римляне пользовались только флейтой.
Ст. 16. Намек на предание о сошествии Орфея в преисподнюю.
Ст. 18. Иксион — царь Лапитов за оскорбление Юноны осужден на тяжкое мучение: прикован к вечно вертящемуся колесу. Титий за оскорбление Латоны свержен в Тартар. Два коршуна вечно терзают его внутренности.
Ст. 30. Одна из пятидесяти дочерей Даная — Гипермнестра — пощадила своего мужа Линкея в первую брачную ночь, за что была сослана отцом в Нумидию. Ея сестры за свое преступление осуждены в Тартаре на вечную работу — наполнять бездонную бочку.
Ст. 46. Т.е., спасайся пешком или беги на корабле.
carm. iii xii miserarum est neque amori dare ludum neque dulci...
Доля девушек злосчастных — ни любви не отдаваться,
Ни топить в вине отрадном грусть, иль — после волноваться,
Вдруг как дядя забранит.
У тебя же, Необула, сын Цитеры легкокрылый —
5 Глядь — и взял корзинку с пряжей — труд самой Минерве милый —
Тотчас, Гебр тебя пленит,
Лишь увидишь, как он в Тибре моет плечи, полный неги,
Он быстрей Беллерофонта на коне своем, ни в беге
Ни в борьбе не побежден;
10 И искусно в чистом поле бьет оленей он бегущих,
Выгнав из лесу на волю; вепрь ли скрылся в темных кущах —
В миг его подденет он.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Необуле.
Ст. 6. Гебр — юноша красавец с Липарских островов, в котораго влюблена Необула.
Ст. 7. После состязания.
carm. iii xiii o fons bandusiae, splendidior vitro...
О, ключ Бандузии, кристалла чище, звонко
Несущийся, вина достойный и цветов,
Мы завтра в честь тебя заколем здесь козленка,
Чей лоб, чуть вздувшись от рожков,
5 Пророчит страстный пыл и стычки боевыя.
Нет! — Стада резваго потомок, поутру
Он алой кровно окрасит струй игру —
Твои потоки ледяные.
Тебе пылающий в дни лета тяжкий зной
10 Не страшен, ты даришь отрадную прохладу
Волам, уставшим за сохой,
Или разбредшемуся стаду.
И меж источниками славен будешь ты,
Когда я воспою знакомый дуб над кручей,
15 Изрытой гротами, откуда с высоты
Ты прядаешь струей певучей.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К ключу Бандузии. Этот источник находился близ Венузии. С ним, вероятно, были связаны детския воспоминания Горация. Впрочем, другие полагают, что Бандузский источник протекал близ Сабин. Так Акрон: ‘Bandusia enim Sabinensis agri regio est, in qua Horatii ager fuit’. Commentator Cruquii: ‘Bandusiae fonti sacrificium promittit in agro Sabino, ubi Horatius villam possidebat’.
carm. iii xiv herculis ritu modo dictus, o plebs...
Народ! Как Геркулес, — стяжав у супостатов
В боях смертельных лавр и славимый молвой,
С испанских берегов наш Цезарь в круг пенатов
Победно шествует домой.
5 Да встретят милаго супруга возвращенье
Жена его, богов достойно ублажив,
С сестрою славнаго вождя и, в умиленье
Чело повязкою обвив.
Жен юных матери и уцелевших в войнах
10 Мужей их... Вы ж, мужья, идущие с войны,
Вы, жены юныя, от кликов недостойных
Храните тайну тишины.
Сей день — воистину мне радостный — отнимет
Заботы черныя: боязнь крамол, обид
15 И страх пред смертию насильной с сердца снимет:
Повсюду Цезарь наш царит.
Дай, отрок, мне венков и мазей благовонных
И помнящий борьбу с марсийцами кувшин,
Коль от мятежных войск, Спартаком наведенных,
20 Мог уцелеть хотя один.
Пусть к нам спешить — скажи — Неэра с песней звучной,
Собрав узлом руно душистое кудрей;
Но если к ней тебя не пустит страж докучный,
Не спорь, вернись сюда скорей.
25 Да, падкое до ссор и споров раздраженье
Смиряет седина в белеющих кудрях;
При Планке ж консуле, я — юный — оскорбленья
Не снес бы этого в сердцах.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К римскому народу. Прославление Августа, который после трехлетней войны в Испании в 13 г. возвратился в Рим.
Ст. 6. Жена его — Ливия, сестра — Октавия.
Ст. 18. Bellum sociale 91—88 г.г.
Ст. 20. В 73 году в Риме вспыхнуло возстание рабов и гладиаторов, под предводительством Спартака. Сначала рабы имели некоторый успех, но в 71 г. были разбиты Крассом и Помпеем.
Ст. 28. Мунаций Планк (ему посвящено 7-ое стихотворение 1 книги) был консулом в 42 г. до Р. X. Горацию было тогда 23 года; настоящее же стихотворение написано им сорока лет.
carm. iii xv uxor pauperis ibyci...
Жена раззореннаго Ивика!
Пора, наконец, от распутства отстать,
Забыть про уловки безстыдныя!
Ведь, смерть за плечами — оставь же играть
5 В любовныя игры меж девами,
Блеск звезд омрачать, как туманная ночь.
Что юной Фолое простительно,
Хлорида, тебе непристойно: знай, дочь
Скорее проникнет в дом юношей
10 Вакханкой, безумной при звоне в тимпан.
Пусть страсть ея к Ноту безумствует
Резвушкой-козой на приволье полян.
Тебе же — прясть пряжу люцерскую,
Старушка, к лицу, а не песни кифар,
15 Не розы с цветами пурпурными,
Не выпитых до́-дна кувшинов угар.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Хлориде.
Ст. 7. Фолоя — дочь устаревшей прелестницы Хлориды.
Ст. 13. Люцерия — город в Апулии — славилась шерстью.
carm. iii xvi inclusam danaen turris aenea...
Твердыня медная, куда Данаю скрыли,
И двери крепкия, и псов сторожевых
Дозор затворницу наверно-б охранили
От обольстителей ночных,
5 Когда б Юпитер сам с Венерой поглумиться
Над стражем трепетным — Акризием — тогда
Не вздумал: если бог в червонцы превратится,
Повсюду путь открыть всегда.
К телохранителям в толпу проходит злато,
10 И рушит крепи стен оно грозы сильней:
Аргивца вещаго погиб весь род когда-то,
Потоплен алчностью своей.
Муж Македонский мог враждебныя ворота
Раскрыть, соперников с престола низложить
15 Ценою подкупа; вождей суровых флота
Мог подкуп в сети уловить.
Богатство множится, — тревоги следом мчатся
И алчность большаго. И прав был ужас мой,
О, всадников краса, о Меценат, подняться
20 Над всеми гордой головой.
Чем больше кто себе откажет, приметь столько
От вышних: к ничего не жаждущим стремлюсь
Я в лагерь, голый сам, — богатых бросить только,
Как перебежчик, тороплюсь,
25 Хозяин малаго, но более блестящий,
Чем если б — шла молва — я спрятал в закромах,
Что апулиец мог посеять работящий,
И — был бы нищ средь пышных благ.
Кристальный ручеек, лес малый, урожая
30 Предвестье верное — все это чуждо им,
Кто, властный, Африкой обильной управляя,
Блистает жребием своим.
Хоть не калабрския дают мне меду пчелы,
Не в лестригонския амфоры и вино
35 Вливается, хотя не галльские мне долы
Несут пушистое руно,
Однако я далек от бедности гнетущей,
Желал бы, — в большем ты не отказал бы мне.
Сдержав лишь страсть свою, себя сдержать могущий,
40 Доход умножу в тишине
Верней, чем если б я к Мигдонии огромной
Прибавил Лидию. Кто много хочет, тот
И многаго лишен. Блажен, кому дает
Бог, сколько надо, дланью скромной.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Меценату.
Ст. 8. Даная — дочь аргосскаго царя Акризия — содержалась отцом взаперти под строгим надзором. Но Юпитер проник к ней в образе золотого дождя, и она родила Персея — убийцу Акризия. Гораций этому мифу придает тот смысл, что Юпитер золотом подкупил стражей Данаи.
Ст. 12. Речь идет о семье Амфиарая. Эрифила, жена его, подкупленная золотым ожерельем Полиника, погубила мужа. Сын Амфиарая Алкмеон отомстил за отца, убив мать, но и сам, в свою очередь, умер насильственною смертью.
Ст. 15. Разумеется изречение Филиппа Македонскаго о всемогуществе золота.
Ст. 20. По свидетельству Светония, Гораций отказался от предлагаемой ему Августом высокой должности личнаго секретаря. К этому времени и относится сочинение настоящаго стихотворения.
Ст. 22. Мысль, удивительная для языческаго мира.
carm. iii xvii aeli vetusto nobilis ab lamo ...
О, славный потомок древнейшаго Лама
(По нем назвалися — преданье идет —
Начальные Ламии с родом позднейшим,
Который для памяти списки ведет;
5 От Лама и ты, наконец, происходишь),
Кто занял впервые, властительный вождь,
Формийския стены с Лирисом, что плещет
На берег Марики, под сению рощ.
Жди, завтра с грозою примчится ненастье,
10 Засыплет все рощи листвою, гудя,
Брег — тиной безплодной, коль я не обманут
Вороной — предвестницей старой дождя.
Подбрось же сухих, пока можно, поленьев:
Ты Гения завтра почтишь, без заботь,
15 Вином и двухмесячным вепрем спокойно
Средь дворни, свободной теперь от работ.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Элию Ламию. Элий Ламий — друг Горация, происходил из древняго знатнаго рода. Римская знать любила называть своими предками героев мифической древности. Гораций, пародируя слабость знати, в шутливом послании к близкому другу особенно подробно останавливается на древности его рода. Первая часть стихотворения шутливо-торжественная резко отличается от следующих строф.
Ст. 4. В отличие от мифических предков.
Ст. 8. Марика — нимфа, которой посвящена была роща при реке Лирисе.
carm. iii xviii faune, nympharum fugientum amator...
О, Фавн, любовник нимф пугливых,
Ты мирно обойди владенья у меня
И удались, пройдя в залитых солнцем нивах,
Питомцев стад моих храня
5 За то, что в декабре заклан тебе, с моленьем,
Козленок нежный мой, вино ключем кипит
В бокалах, родственных Венере, и куреньем
Старинный жертвенник обвит.
Вновь стадо на лугу в густой траве играет,
10 Едва нам праздники твои декабрь привел,
Люд праздничный в полях, и тут же рядом — вол
Свободный мирно отдыхает.
Среди отважных волк скитается ягнят;
Лес стелет для тебя листву в окрестном поле,
15 И пахарь пляскою трехтактною на воле
Отмстить земле досадной рад.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Фавну.
Ст. 10. Ежегодно 5 Декабря праздновались Faunalia.
carm. iii xix quantum distet ab inacho...
Насколько Инах царь древнее,
Чем Кодр, за родину умерший, не бледнея, —
Толкуешь ты, иль о сынах
Эака, о былых под Троею боях;
5 А тут молчишь — по чем придется
Кувшин хиосского, кто воду греть займется,
В чьем доме пир, в часу каком
От лютых холодов согреюсь я вином?
Бокал сюда! За перемену
10 Луны, другой — за ночь, а третий за Мурену
Авгура каждый в чашу влей
Себе теперь вина — три, девять ли частей.
Певец, кто муз нечетных знает, —
Тот девять для себя, восторженный, вливает.
15 Другим — не больше трех лишь; ссор
Боится скромная стыдливость трех Сестер,
Обнявшихся четою голой.
Безумье сладко мне; но почему веселый
Берецентийский рог молчит?
20 Что́ лира с флейтою безмолвная висит?
Я ненавижу жадных дланей —
Раскинь побольше роз; пусть буйство восклицаний
Услышит с завистию Лик
С соседкой молодой и — погрустит старик.
25 Телеф, в кудрях своих прекрасный,
К тебе, блистающий как будто вечер ясный,
Уж Рода пышная кипит;
Глицеры тихая любовь меня томит.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Телефу. Это шутливое стихотворение обращено к некоему Телефу — хорошему знатоку мифологии, но плохому распорядителю предстоящей пирушки по случаю назначения Лициния Мурены в коллегию авгуров.
Ст. 6. Акрон: ‘nam tepefacts aquis solebant graeсi vina temperare’. Другое толкованье этого места, принадлежащее Орелли: ‘quis balneum caletaciet’. Конечно, толкование Акрона гораздо правдоподобнее. Впрочем, это очевидно из дальнейших строк.
Ст. 17. Восторженный поэт велит в честь муз смешать девять циатов (½ секстария — разливальная ложка) вина с тремя циатами воды; кто же — поклонник граций — заботится соблюдать в пирушке приличие, тот пусть смешивает 3 циата вина (по числу граций) с 9 циатами воды.
carm. iii xx non vides, quanto moveas periclo...
Не видишь развe, Пирр, как страшно и как трудно
У дикой львицы брать из логовища львят?
Миг и — помчишься ты, сразившись безразсудно —
Похитчик трепетный — назад,
5 Лишь к юношам в толпу, стоящую пред нею,
Неарха взять она — красавца — поспешит:
Кто будет — ты, она ль — добычу звать своею,
Ожесточенный бой решит.
Пока ты достаешь стрел метких пред борьбою,
10 А зубы страшные соперница острит,
Он обнаженною на пальму стал ногою —
Решитель боя — и глядит;
И предал ветеркам с их ласкою свободной
Плечо, сокрытое в кудрях душистых он,
15 Как будто бы Нерей иль тот, кто с многоводной
Когда-то Иды унесен.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Пирру.
Ст. 8. Девушка, страстно влюблённая в Неарха, будет отстаивать его как львица детёнышей.
Ст. 16. Нерей — красивейший из аргивских юношей, находившихся в троянском походе. Ганимед — юноша, по воле Юпитера, за красоту, унесен при помощи орла на небо с горы Иды.
carm. iii xxi o nata mecum consule manlio...
По консульству Манлия сверстница мне,
Таишь ли грусть жалоб, родная амфора,
Иль шутки, безумье любви иль раздора,
Иль сон легкокрылый несешь в тишине,
5 На что ни таила б массийское ты, —
Достойная в радости быть початою,
Сойди угостить нас отрадной струею,
По воле Корвина, теперь с высоты.
Тобою, суровый, не брезгает он,
10 Хотя и пропитан ученьем Сократа:
Вином, говорят, свою доблесть когда-то
Подчас согревал и старинный Катон.
Истомою сладкой ты радуешь ум,
Всегда-то угрюмый; порой раскрываешь
15 С шутливым Лиэем тревоги, читаешь
У хитрых все тайны неведомых дум.
Надежду приносишь дрожащим утрат,
Даришь бедняков ты отвагой великой:
С тобой не страшны им пред гневным владыкой
20 Ни блеск диадем, ни оружье солдат.
Пусть Либер и — если от нас не уйдет —
Венера меж граций, незнавших раздора,
С тобой, при лампадах, пребудут, амфора,
Пока Феб вернувшийся звезд не спугнет.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К амфоре.
Ст. 1. Гораций родился в 65 г. до Р. X. в консульство Манлия Торквата. В том же году была наполнена вином амфора, к которой с чувством умиления (при воспоминании о рождении, детстве своем) обращается поэт.
Ст. 8. По воле Корвина — Валерий Мессала Корвин был консулом в 31 г. Известный красноречием и любовью к литературе, Мессала был дружен в Виргилием, Горацием и особенно с Тибуллом. В честь его написано настоящее стихотворение приглашение на пирушку.
Ст. 8. ...теперь с высоты. — Так как вино хранилось не в подвалах, а в верхнем этаже или на чердаке.
carm. iii xxii montium custos nemorumque, virgo...
О, стражница горных вершин и лесов,
О ты, что спасаешь от смерти, великая,
Жен, трижды молящихся в муках родов,
Богиня триликая!
5 Да будет склоненная к дому сосна
Твоею; отныне я стану, с любовию,
Бодливаго здесь убивать кабана,
Кропить ее кровию.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Диане.
Ст. 4. Потому что она одновременно Диана, Luna и, в преисподней, Несаtе.
carm. iii xxiii caelo supinas si tuleris manus...
О, Фидила-поселянка! Если будешь в новолунье
К небу руки на молитве воздавать,
Если будешь ларов ладаном и первыми плодами,
И прожорливым ты вепрем ублажать, —
5 Верь, губительнаго ветра не узнает виноградник,
Не коснется ржа безплодная хлебов,
И питомцев стада нежных у тебя тогда не тронет
Время тяжкое сбирания плодов.
Пусть те жертвы, что пасутся на Алгиде белоснежном,
10 Посреди лесов дубовых, или там
В заливных лугах албанских, кровью, брызнувшей из выи,
Обагрят секиры острыя жрецам, —
А тебе не надо вовсе — лики скудные пенатов
Жертвой тучной и кровавой ублажать:
15 Ведь, сплетая розмарины с ломким миртом, всю божницу
Ты заботишься венками украшать.
Если к жертвеннику косныя притронутся десницы,
Ведь, не лучше пышной жертвою оне
Умягчат пенатов гневных, чем ячмень благочестивых
20 Иль крупинки соли, скачущей в огне.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Фидиле.
Ст. 18. Ср. 2 Коринфянам VIII, 12.
carm. iii xxiv intactis opulentior...
Хоть сбери ты сокровища,
Что в Аравии всей с пышною Индией,
Хоть займи ты строеньями
Всю то сушу кругом с морем общественным, —
5 Но лишь гвозди железные
Неизбежность вобьет в кровлю жестокая,
Не избегнешь ты ужаса,
Смертных не отведешь от головы сетей.
Лучше жить, как вот скиф живет,
10 Чьи телеги влекут домы подвижные,
Иль как геты суровые,
Где участок земли неразмежеванной
Хлеб родит и свободный плод
И где пашет поля каждый лишь по́-году,
15 И трудом утомленнаго
Заменяет другой, с участью равною.
Там и пасынкам мачеха
Не желает вреда, и за приданое
Мужем там не вертит жена
20 И не верит речам пышных любовников.
Там приданое — славная
Добродетель отцов и целомудренность,
Что бежит от чужих мужей.
Там преступно грешить, смерть лишь — возмездие.
25 О, кто хочет пресечь навек
Все кровавое зло междоусобия,
Если жаждет он почести,
Чтоб «Отец городов» было под статуей,
Пусть сотрет он разнузданность
30 И — потомки почтят, ибо — о горе нам! —
Доблесть все ненавидим мы,
А лишь скрылась от нас, ищем — завистники!
О, к чему стоны горькие,
Если казнию зло не отсекается?
35 Что́ без добрых обычаев
Значит тщетный закон, если ни дальния
Страны, зноем кипящия,
Ни холодный предел крайняго севера,
Где снега леденистые,
40 Не пугают купца, если с пучинами
Кормчий ловко справляется;
Если бедность у нас — словно позор какой —
Все, что хочешь, свершить толкнет,
Путь тернистый забыв — путь добродетели.
45 О, снести ль в Капитолий нам,
Где зовет нас клик, шум рукоплещущих,
Или в море ближайшее
Ввергнуть ценности все, злато безплодное,
Как зерно величайших зол,
50 Если мы во грехах истинно каемся.
Надо страсти губительной
Вырвать корни теперь, надо воспитывать
Нам в суровых занятиях
Слишком нежных детей. Срам, на коня теперь
55 Знатный отрок не в силах сесть
И охоты бежит; в играх искусней он —
В обруч — хочешь ли — греческий,
А не то, посмотри, в кости запретныя.
Вероломный отец, меж тем,
60 Надувает друзей, гостя торговаго,
Все сбирает наследнику
Недостойному. Что ж? Горы безчестныя,
Знай, растут да растут, а все ж
Вечно — бог весть чего — мало несчастному.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К скупцам.
Ст. 6. Богиня Necessitas, вбивая гвозди в кровлю богача, предвещает, что пробил его последний час.
Ст. 11. Сопоставление римлян с детьми природы скифами и гетами, которые чужды алчности и пороков римлян.
Ст. 32. Зависть мешает нам ценить подвиги людей при их жизни.
Ст. 41. Нет никаких преград нашей алчности.
Ст. 50. В поэтическом порыве Гораций дает неисполнимый совет соотечественникам, которые — как будто слышит уже Гораций — встретят этот совет рукоплесканиями.
Ст. 53. cursu, equitatione, hasta, ommi genere patientiae.
Ст. 58. Азартныя игры у римлян были запрещены. Напр., lex alearia (упоминаемый уже Плавтом). Но даже дети перенимали запретныя игры у старших. См. Ювенала XV, 4.
carm. iii xxv quo me, bacche, rapis tui...
Куда меня, тобой восторженнаго, мчишь ты,
О, Вакх? Под сень дубрав иль в гроты скал каких
На крыльях новаго стремлюсь я вдохновенья?
Какия из пещер услышат ныне стих,
5 Несущийся до звезд, К Юпитерову трону,
Во славу Цезаря, великаго в делах?
Великое, никем не петое доныне,
Я первый воспою. Точь в точь как на холмах
В оцепенении безсонная вакханка
10 Порою смотрит в даль, дивясь на блеск снегов
Фракийских, на Родоп, куда могли проникнуть
Лишь ноги варваров, — так я красой брегов,
Красой пустынных рощ любуюсь, восхищенный,
В уединении. О, Вакх, о властелин
15 Наяд с вакханками, могущими рукою
Высокие дубы исторгнуть в миг один,
Ни обыденнаго иль низкими стихами,
Ни смертнаго я петь не буду. За тобой
Как сладостно, Леней, мне следовать и страшно,
20 Венчающий чело зеленою лозой.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Вакху.
Ст. 11. Родоп — гора во Фракии.
Ст. 18. Так как сам Вакх глаголет устами Горация. Леней — одно из имен Вакха.
carm. iii xxvi vixi puellis nuper idoneus...
Еще недавно жил я, девам угождая,
И с ними ратовал я доблестно в войне
Теперь — оружие и барбитон, слагая,
Я вверю этой вот стене,
5 Что слава грудь морской Венеры осеняет.
Сюда, сюда скорей несите все теперь —
Блестящий факел, лук и лом, что сокрушает
Неподдающуюся дверь.
Богиня, правящая Кипр благословенный,
10 Мемфис, незнающий фракийских снежных зим,
Владычица! хоть раз взмахни бичом своим
Над Хлоею надменной.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Венере. Это стихотворение прощальная песнь любовным увлечениям и эротической поэзии Горация. В знак отречения от любовных песен, он вешает свой барбитон в храм Венеры на стене, правой от входа и левой от статуи богини, обращенной лицом к входу. Отказываясь вместе с тем от любовных похождений, сюда же он велит слугам сложить факел (освещающий темноту ночи), лук (для устрашена привратников — ut servi et liberti limen obsidentes iude deturbentur) и лом (для выламывания дверей, не впускающих молодых кутил). Упоминаемый далее Мемфис — город в Египте. Там находился храм чужестранной Афродиты.
carm. iii xxvii inpios parrae recinentis omen...
Пускай преследует в дороге нечестивых
Зловещая сова, собаки щенной вой,
Волчица серая, сбежав с холмов ланувских
За ощенившейся лисой!
5 И пусть змея им путь предпринятый нарушит,
Когда, подобная стреле пресекши путь,
Вспугнет коней. Но я, гадатель прозорливый,
Для той, по ком тревожна грудь,
Усердною мольбой от восхожденья солнца
10 Счастливца-во́рона я призову скорей,
Пока не принеслась в стоячия болота
Ворона — вестница дождей.
О, будь же счастлива, где хочешь, Галатея,
И, помня обо мне, живи себе, — прости!
15 И пусть кочевница ворона или дятел
Не помешают на пути.
Но видишь ли, какой грозою заходящий
Трепещет Орион. Темнеющий залив
Адрийский знаю я, я испытал, как светлый
20 Порою япиг прихотлив.
О, пусть порыв слепой поднявшагося австра
Познают жены лишь да детища врагов.
Пусть знают лишь оне рев бездны почерневшей
И стон дрожащих берегов.
25 Послушай, некогда доверила Европа
Коварному быку свой белый стань, но вдруг,
Бледнея, смелая увидела, что бездна
Чудовищ тьмой кишит вокруг.
В лугах сбиравшая цветы еще недавно
30 И нимф дарившая обещанным венком
В чуть брезжущей ночи не видит ничего-то
Помимо звезд да волн кругом.
И лишь стограднаго властительнаго Крита
Достигла: «О, отец!» — воскликнула она —
35 «О, имя дочери попранное! О, кротость,
Что страсти буйной отдана!
Откуда и куда пришла я? Смерти мало
Преступной. На яву ль поступок гнусный свой
Оплакиваю я, иль мной — еще невинной —
40 Играет призрак лишь пустой,
Который, вылетев из врат слоновой кости,
Несет обманы снов? Что лучше — здесь блуждать
Среди безбрежнаго простора или в поле
Цветочки свежие срывать?
45 О, если б кто теперь, разгневанной, мне отдал
Презреннаго быка, расправилась бы с ним
Мечом я, и рога чудовищу сломала б,
Хоть он недавно был любим.
Безстыдная, богов покинула я отчих,
50 Безстыдная, еще я медлю умирать.
О, если б слышали мое желанье боги —
Теперь одной меж львов блуждать.
Прекрасная, я в снедь отдаться жажду тиграм
Теперь, пока красу румяную ланит
55 Не выпьет худоба ужасная и свежесть
С добычи нежной не сбежит».
«Что ж медлишь умирать, презренная Европа?» —
С укором чудится отец далекий мой.
«Вот здесь, на ясени повеситься ты можешь:
60 Ведь, при тебе и пояс твой.
Иль скалы с грудами камней смертельно-острых
Влекут тебя к себе, отдайся же во власть
Ты вихрю буйному, когда — царевна кровью —
Не хочешь шерсть в неволе прясть
65 И, как наложница-рабыня, покоряться
Жестокой госпоже...» — Тоске печальных мук
Внимала с хитрою усмешкою Венера.
И сын, ослабивший свой лук.
Потом, натешившись, сказала ей богиня:
70 Смотри, ты воздержись от жарких ссор в тот миг,
Как, опостылевший, тебе на растерзанье
Свои рога подставит бык.
Ты — знаешь ли — жена всемощнаго Зевеса.
Не плачь и доблестно владеть учись своим
75 Великим жребием: отныне назовется
Часть мира именем твоим».
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Галатее. Галатея — вероятно, греческая гетера, — отправляющаяся к себе на родину. Гораций неохотно разстается с ней: указывает на осеннее бурное время, вспоминает разсказ об Европе, дочери царя Агенора, похищенной Юпитером, принявшим образ белаго быка, из Финикии на остров Крит.
Ст. 41. По Гомеру (Odys XIX, 562) во Дворце сна создано двое ворот, одни из рога, другие из слоновой кости: из первых исходят сновидения верныя, из других обманчивыя.
Ст. 44. Европа похищена была Юпитером с луга, на котором она собирала цветы; по Овидию, она украшала цветами шею быка (Met. II, 861).
Ст. 68. Амур выпустил стрелу: добыча подстрелена.
carm. iii xxviii festo quid potius die...
Как день Нептуна — день священный
Мне лучше провести? О, Лида, поскорей
Достань-ка цекуб сокровенный,
Разставшись с мудростью упорною своей.
5 Гляди, уже завечерело,
А ты — как будто день крылатый станет ждать —
Еще все медлишь — не велела
Амфору Бибула сокрытую достать.
С тобой меняясь, петь я стану
10 Нептуна, Нереид с зеленою косой.
Ты на двурогой лире пой
Латону, быструю со стрелами Диану.
А стих совместный той, кто Книд
И белые блюдет Циклады, кто порою
15 На лебедях в Пафос спешит, —
И Ночь почтим вдвоем достойною хвалою.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Лиде.
Ст. 8. Кальпурний Бибул был консулом в 59 г.
carm. iii xxix tyrrhena regum progenies, tibi...
Потомок тирренских царей, Меценат,
Амфора с непочатой старой струею,
Цвет роз, дорогой для кудрей аромат —
Давно для тебя приготовлены мною.
5 Спеши, и Тибуром, обильным водой,
Оставь любоваться, эфульским-ли склоном
И видом на город, что древней порой
Основан убийцей отца — Телегоном.
Разстанься с досадным богатством своим,
10 Покинь свой дворец, к небесам восходящий,
Оставь любоваться на грохот, на дым.
Величье и пышность столицы шумящей.
Нередко, сменяя докуку пиров,
Опрятный обед и в поникнувших хатах,
15 В тиши, без завес и пурпурных ковров,
Морщины раздумья свевал у богатых.
Уж светлый отец Андромеды — взгляни —
Опять показался, звезда Прокиона
И Лев распалились, и солнце огни
20 Дней знойных бросает опять с небосклона.
С медлительным стадом усталый спешить
Пастух на источник под сенью дремотной
Сильвана косматаго; берег молчит,
И замер вокруг ветерок перелетный.
25 О новом правленье ты думой крушим,
За Рим ты томишься заботой немалой,
Что́ сер замышляет иль Бактрия с ним,
Иль скиф, от домашних раздоров усталый.
Провидящий бог непроглядною тьмой
30 Исходы грядущаго скрыл и — смеется,
Как смертный не в меру кипит суетой.
О том, что текущим мгновеньем дается,
Заботься; а прочее в жизни бежит,
Как эта река: то теченьем лазурным
35 Спокойно в Этрусское море спешит,
То вдруг увлекает стремлением бурным
Обглоданный камень, дома и стада,
И вырванный лес, и кругом оглашает
Стенаньем и горы и рощи, — когда
40 Разлив одичалый, кипя, возбуждает
Спокойныя реки. Лишь тот над собой
Владыка и счастлив, и весел, кто может
В любой день промолвить: «я жил; над землей
Пусть небо Отец завтра тучей обложить,
45 Иль солнышком ясным захочет блеснуть, —
Он счастья былого не может обратно
Вернуть, изменить, или молвить ‘не будь’
,Тому, что летучий миг взял безвозвратно».
Судьба наслаждается властью своей,
50 Игрой своенравной играя сурово;
Меняет неверный удел почестей,
Нежданно даря то меня, то другого.
Со мною, — я славлю; но только встряхнет
Поспешно крылами, — дары возвращаю
55 И в доблесть мою облекуся, и вот
Я честную бедность опять принимаю.
Не мне, — если мачта на судне порой
Стенает от бури, — вымаливать мира
Обетом иль жалкой дрожащей мольбой,
60 Прося, чтоб товары из Кипра и Тира
Богатств не прибавили бездне скупой:
Тогда в двухвесельной ладье, невредимый,
Я мирно помчусь под эгейской грозой,
Поллуксом и ветром попутным хранимый.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Меценату.
Ст. 5. Тибур изобиловал ручьями и фонтанами.
Ст. 6. Aefulae — городок близ Тибура. Упоминаемый далее город, основанный Телегоном — Тускул.
Ст. 17. Отец Андромеды, финикийский царь Кефей, после смерти обращён в созвездие. Все упоминаемые здесь созвездия восходили в июле месяце.
carm. iii xxx exegi monumentum aere perennius...
Кончен памятник мой, — медных статуй прочней,
Пирамид величавее царственных он.
Ни снедающий ливень, ни сам аквилон
Не разрушит его в тщетной злобе своей,
5 Ни несчетные годы в стремленье веков.
Нет, не весь я умру, частью лучшею я
Избегу смертной тьмы: будет слава моя
Цвесть, доколе восходит владыка жрецов
В Капитолий и дева безмолвная с ним.
10 Низкий родом из мест, где гремит в берегах
Ауфид яростный, где, — в маловодных краях —
Правил Давн земледельцев народом простым,
Буду славим, что первый латинским стихом
Песнь Эолии пел. О, заслугой своей,
15 Мельпомена, гордись и мне кудри увей
Благосклонно дельфийским лавровым венком.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Мельпомене. Написано, в 24 г. незадолго до выхода трех первых книг стихотворений. Первоначально Гораций предполагал ограничиться изданием этих книг, причем настоящее стихотворение являлось заключительным аккордом его песен. Как бы прощаясь с лирической поэзией, Гораций в гордом сознании великаго значения своего труда восклицает: ‘Exegi monumentum aere perennius’. Exegi тут не безразличное «воздвиг», как переводили все наши поэты, а именно «докончил, окончил» (Акрон, Орелли). Под ‘aere’ поэт разумеет медныя статуи, воздвигаемыя в честь знаменитых мужей.
Ст. 7. Т. е. мои творения не умрут вмести с телом: нет, они вечно будут живы, как вечно (по мнению поэта) живы Рим, Капитолий и неугасимый огонь в храме Весты.
carm. iv i intermissa, venus, diu...
Венера! Старую войну
Вновь начинаешь ты? Молю, молю, помилуй.
Уж я не тот, что был в плену
Динары доброй — нет. Богиня! Страсти милой
5 Мать безпощадная, оставь
Меня на старости, — ведь, к нежным повеленьям
Я глух: ты путь туда направь,
Где томным юноши тебя зовут моленьем.
В дом Павла Максима гряди
10 На крыльях лебедей, блистающих красою,
Когда в томящейся груди
Ты сердце хочешь жечь любовною тоскою.
Ведь, и красив, и знатен он,
Клиентов трепетных защитник неизменный,
15 И — всем искусствам обучен —
Он стяг твой пронесет далеко по вселенной.
Когда ж, счастливейший в борьбе,
Он над соперником смеяться будет щедрым,
Вблизи Албанских вод тебе
20 Воздвигнет статую под драгоценным кедром.
Там будешь сладко обонять
Густых курений дым под кровлею своей ты,
И станут слух твой услаждать
Звон лир, свирель и песнь берецентийской флейты.
25 Там дважды в день перед тобой
Хор отроков и дев, богиню величая,
Сберется, стройною стопой
В салийской пляске дол трикратно ударяя.
Я жен и отроков забыл,
30 Любить взаимно вновь не верю я надежде,
Не люб мне споров пьяных пыл,
И не венчаюся цветами я, как прежде.
Но почему — увы — порой,
О, Лигурин, слеза из глаз моих сбегает?
35 Зачем язык болтливый мой,
Внезапно речь порвав, постыдно умолкает?
А в снах ночных тебя опять
В объятьях я держу иль — грезится — пытаюсь
На поле Марсовом догнать,
40 Иль в волнах за тобой, жестоки мой, гоняюсь.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Венере. Четвертая книга написана Горацием между 17—13 гг. Она появилась благодаря настояниям Августа.
Ст. 20. Т.е. под кровлей из дорогого африканскаго кедра.
carm. iv ii pindarum quisquis studet aemulari...
Юлл! кто дерзает соперничать с Пиндаром,
Тот на крылах ненадежных Дедала
Мчится затем, чтобы имя безумнаго
Море прияло.
5 Будто поток, со стремнины несущийся,
Ливнями сверх берегов напоенный,
В слове глубоком бушует и прядает
Пиндар бездонный,
Лавр Аполлона достойно приемлющий,
10 Блещет ли образом, новым ли словом
В смелых своих дифирамбах, в размере ли,
Чуждом оковам,
Славит богов ли, царей ли с героями,
Тех, что центавров могучею властью
15 Свергли, сразили Химеру ужасную
С огненной пастью,
Славит коней ли, бойца ли, что шествует
С игр олимпийских, восторгом объятый, —
И одаряет их даром, прекраснейшим
20 Множества статуй,
Или над отроком, рано похищенными
Плачет с невестой, до звезд прославляя
Сердце и нрав золотой его, черную
Смерть побеждая.
25 Вихрь вдохновенья — дирцейскому лебедю
Крылья, Антоний, когда он стрелою
К небу взвивается; я же с матинскою
Сходен пчелою:
Мед собирает она, хлопотливая,
30 В рощах Тибура от края до краю.
Так-то и я, незаметный, томительно
Песни слагаю.
В гимне торжественном пой ты нам Цезаря,
Как он погонит с победы желанной
35 Диких сигамбров холмами священными,
Лавровенчанный.
Лучше, могучей его еще не дали
Странам судьбина и боги благие,
И не даруют, хотя бы вернулися
40 Дни золотые.
Ты воспоешь ликованья с народными
Играми в Риме и праздничный форум,
Что, с возвращеньем желаннаго Августа,
Чужд приговорам.
45 Тут-то и я подпевать попытаюся,
Если сумею, с тобой, будто равный,
Цезаря встретив: «О, солнышко красное!
Вождь достославный!»
И как пойдет он в триумфе торжественном,
50 — «Слава, о, слава!» — наш клич многократный
Хлынет, и взыдет к богам-благодетелям
Дым ароматный.
Десять быков ты заколешь с молением,
Столько ж телиц, я — бычка молодого:
55 Отнят от матери, бродит средь пастбища
Он заливного.
Рожки его — будто рожки у месяца,
Трижды всходящаго вновь над землею;
Лоб с белоснежною лысинкой, весь же он
60 Рыжий собою.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Юллу Антонию. Юлл Антоний — сын триумвира Антония, пользовавшийся благоволением Августа и получивший должность консула в 10 г. Антоний занимался стихотворством и написал поэму Diomedea. Настоящее стихотворение — ответь Горация на предложение Антония воспеть подвиги Августа.
Ст. 10. Пиндар любил неологизмы.
Ст. 12. Гораций вспоминает о дифирамбах Пиндара, затем о песнях его в честь богов и героев, в честь победителей на играх и наконец о скорбных песнях его.
Ст. 25. Dirce — близ Фив, родины Пиндара.
Ст. 58. В третий вечер после нарождения луны.
carm. iv iii quem tu, melpomene, semel...
Над чьим рожденьем, Мельпомена,
Остановила ты взгляд милостивый свой,
Тому истмийская арена
Не даст прославиться кулачною борьбой,
5 Того в ахейской колеснице
Конь быстрокрылый к нам в триумфе не помчит, —
И не предстанет он столице,
Делийскою листвой торжественно повит
За то, что смял царей грозящих;
10 Но воды, что бегут у пышных берегов
Тибура, сень дубрав шумящих
Вдохнут ему красу эольских славных строф,
Так, в городе старейшем — Риме
Признала молодежь меня певцом своим
15 Между поэтами родными, —
И завистью людской я менее язвим.
О, в песнопении чудесном
На лире золотой привыкшая царить,
О, муза, рыбам безсловесным
20 Песнь лебединую могущая внушить!
Когда прохожий мановеньем
Укажет на меня: вот наш певец родной!
Пою ль и нравлюсь вдохновеньем, —
Все это от тебя, все — дар твой преблагой.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Мельпомене.
Ст. 6. К победе на состязаниях, идеалу славы у Греков, Гораций присоединяет далее триумф вождя победителя, идеал славы у Римлян. Всему этому он противополагает славу певца.
carm. iv iv qualem ministrum fulminis alitem...
Представь орла — слугу при молниях Зевеса
(Ему сам царь богов меж птиц главенство дал
С тех пор, как, русаго похитив Ганимеда,
Орлиный верный нрав познал):
5 Сперва его, трудов незнавшаго, врожденный
Толкает из гнезда задор и юный пыл,
Там — ветры вешние, когда умчатся бури,
Научат робким взмахам крыл;
А там уже, глядишь, порыв лихой в овчарню
10 Орленка занесет, как недруга овец;
И вот его любовь к пирам, к кровавым схваткам
На змей бросает наконец.
Точь в точь как козочка, чье все вниманье — травка,
Лужайки светлыя, вдруг видит средь полей
15 Льва, отнятаго лишь от желтогривой львицы, —
И ждет погибели своей:
Таким увидали и Друза винделики,
Когда у рэтских Альп войну он с ними вел
(Вооруженье их — секиры амазонок, —
20 Отколь обычай тот зашел,
Я не пытаюсь знать, — всего, ведь, не узнаешь).
Здесь полчища врагов, грозившия вокруг
Далеко с давних пор, по юношеской воле
Теперь низверженныя вдруг,
25 Почуяли, что мог свершить талант врожденный,
В семье внимательной воспитан и храним,
Что сделать Август мог отеческим вниманьем
К Неронам — пасынкам своим.
Родятся храбрые от храбрых и прекрасных;
30 Есть родовая мощь в быках и у коней;
Орлы отважные производить не могут
Пугливых голубей.
Чем ты обязан стал, о Рим, своим Неронам,
Свидетели — Метавр река и Газдрубал,
35 Враг ниспроверженный, и день тот светозарный,
Что ночь от Лации прогнал,
Победной славою впервые улыбнувшись
С тех пор, как лютый враг прошел по городам,
Как пламень по стволам смолистым иль как буря
40 Вдоль по бушующим волнам.
Так Рима молодежь росла и возвышалась
В счастливых подвигах, и храмы, от врагов
От пуннов пострадав в разгроме беззаконном,
Возстановили вновь богов.
45 Тогда-то Ганнибал промолвил вероломный:
«Олени, злых волков добыча — мы идем,
Мы сами лезем к тем, кого избегнуть только
Должно явиться торжеством.
Народ воинственный, что́, по сожженьи Трои,
50 Вокруг Этрурии носился по водам,
Пенатов и детей с преклонными отцами
Принес к авзонским городам,
Несокрушим как дуб в Алгиде темнолистом,
Чьи сучья обрубать пытаются порой,
55 В потерях и нужде извлек он из железа
И мощь, и дух отважный свой, —
Едва-ль ужаснее была когда то гидра,
Что победил Геракл, на части разрубив.
Страшнее чудища колхидяне не знали.
60 Ни стены эхионских Фив.
В пучину погрузишь — он вынырнет прекрасней;
Попробуй с ним сразись — и опрокинет он
В миг победителя, со славою великой,
и бой восхвалят песни жен.
65 Отныне в Карфаген гонцов мне величавых
Не посылать: пропал, пропал надежды след,
Исчезло счастие родимаго народа
С тех пор, как Газдрубала нет.
Отряды Клавдия всемощны: благосклонно
70 Юпитером они от бед ограждены,
И удаются им затейливые планы
Во всех опасностях войны».
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К городу Риму (прославление Друза). В 15 г. младший пасынок Августа двадцатитрехлетний Друз Клавдий Нерон одержал победу над альпийскими народами. В начале стихотворения рисуется постепенное развитие могучаго орла, с которым сравнивается здесь Друз.
Ст. 17. Винделики и рэты — альпийския племена. Винделики были вооружены как и амазонки, секирами.
Ст. 28. Нероны, пасынки Августа (старший Тиверий и младший Друз) воспитывались в семьи императора.
Ст. 29. Храбрые — fortes. Намек на прозвище Друза и Тиверия (Nero по сабински означает fortis ас strenuus).
Ст. 34. Похвала Клавдиям — предкам Друза и Тиверия. Так, Гай Клавдий Нерон победил в 207 г. в Умбрии, при р. Метавре, Газдрубала, явившагося помочь брату своему Ганнибалу.
Ст. 60. Из драконовых зубов, посеянных Язоном в Колхиде и Кадмом в Беотии, выросли великаны. Эхион — один из этих великанов, при помощи коих Кадм основал Фивы.
Ст. 66. Ганнибал вспоминает о посольстве, отправленном после битвы при Каннах.
carm. iv v divis orte bonis, optume romulae...
Сын благостных богов, хранитель неизменный
Народа римскаго, тебя мы заждались;
Ты прежде обещал, придя в сенат священный,
Вернуться скоро, — воротись.
5 Вождь добрый, возврати нам счастья свет скорее:
Лишь только, как весна, блеснет твой ясный взгляд
Народу твоему, дни станут веселее,
Светила краше заблестят.
Как юношу, кого застиг в Карпатском море,
10 Сверх срока задержал завидующий нот
Далеко от семьи родимой на просторе,
Мать безпокойно ждет и ждет,
Шепча обет богам, молясь или гадая, —
От берегов крутых не сводит глаз она:
15 Так, верная, в тоске печальной изнывая,
Тебя, о Цезарь, ждет страна —
За то, что мирно вол бредет себе над пашней,
Церера с Девою обилья сев хранит,
Летают корабли теперь в морях безстрашней,
20 И честью каждый дорожит.
Дом целомудренный развратом не клеймится,
И нравы, и закон — развратникам узда,
И сходством родовым детей жена гордится,
Преступным — скорый суд всегда.
25 Кого пугает скиф холодный, парф ли дерзкий,
Исчадья ль дикия — германцев племена,
Покуда здравствует наш Цезарь? Иль иберской
Войной чья дума смущена?
Всяк на своих холмах дни мирно провожает,
30 С безбрачным деревом лозу свивать любя,
Потом идет домой веселый, призывает
В пиру с богами и тебя;
И возлияньями, и жаркою мольбою
Меж ларами твое привык он имя чтить.
35 Так точно Греции ни Кастора хвалою,
Ни Геркулеса не забыть.
«Продли Италии, вождь добрый, дни златые!»
Так молим трезвые, чуть только день блеснет,
Так молим вечером за трапезой хмельные
40 Как солнце тонет в бездне вод.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Цезарю Августу. Гораций просит Августа вернуться в Рим, который он покинул в 16 г., отправившись в Испанию и Галлию для устройства этих провинций. Император вернулся лишь в июле 13 г.
Ст. 19. В своей политической исповеди (Monumentum Ancyranum) Август сам говорит: Mare pacavi a praedonibus (V, 1).
carm. iv vi dive, quem proles niobaea magnae...
Божественный! Тебя, как мстителя, познал
Ниобы дерзкий род и Титий-оскорбитель,
И фтийский Ахиллес, что Трои чуть не взял,
Искуснейший воитель
5 Меж всеми, но тебе не равен он ни в чем,
Хотя — владычицей Фетидою рожденный —
Дарданцам колебал твердыни он мечом
Ударив в город осажденный.
Но как подрубленная острым топором
10 Сосна, иль кипарис, что вырван бурей злою,
Он тяжко рухнулся и на брегу чужом
Склонился долу головою.
Не стал бы он конем обманывать, герой,
Как будто жертвою, Минерве посвященной,
15 Ни веселящихся троян перед бедой,
Ни дом Приама оживленный.
Нет, он открыто б мог — гроза плененных всех —
Ахейским пламенем — о, ужас! — сжечь во гневе
И не лепечущих детей, и даже тех,
20 Что в материнском скрыты чреве,
Когда б Отец богов, склонясь к речам твоим,
Венеры тронутый любезною мольбою,
Энея не привел тогда к стенам иным
С иной, счастливейшей судьбою.
25 Аргивской Талии учитель на струнах,
Феб, омывающий власы струей ксанфийской,
О юный Агией даруй успех в трудах
Теперь камене апулийской.
Феб вдохновенье дал, Феб дал мне песнь струны,
30 Он сам мне даровал певца именованье.
Вы, девы лучшия, вы отроки — сыны,
Отцов славнейших достоянье,
Вы все хранимые делосской Девой той,
Чей лук бегущих серн и рысей укрощает,
35 Старайтесь соблюдать теперь лесбийский строй,
Смотря, как перст мой отбивает.
Начнемте отрока Латоны величать
И Деву полночи в сиянии лампады,
Кто рост дает плодам и властна изменять
40 Бегущих месяцев плеяды.
Вы, девы, замужем промолвите потом:
«Когда столетие торжественно встречали,
И мы тогда богов хвалою величали
С Горацием певцом».
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Аполлону. Это стихотворение является введением к Carmen Saeculare — Вековому или Юбилейному гимну, который был написан Горацием по просьбе Августа для предстоявшаго летом 17 г. вековаго торжества или вековых игр, праздновавшихся каждыя 110 лет. Гораций молит Феба о вдохновении для сочинения гимна и просит отроков и дев, коим было поручено петь на торжествах юбилейный гимн, внимательно отнестись к исполнению его.
Ст. 27. Т. е., охранитель улиц, так как здесь ставились изображения Аполлона.
carm. iv vii diffugere nives, redeunt iam gramina campis...
Вот сбежали снега, луг оделся травой
И покрылись деревья листвой.
Возродилась земля, и, улегшись в русло,
Реки быстрыя мчатся светло.
5 Сестрам-грациям с нимфами любо опять
Хороводы свои заплетать.
Нет безсмертия здесь — учит время тебя,
День за днем благодатным губя.
Вслед за стужей — весна, а весну, в свой черед,
10 Гонит лето, и лето умрет,
Только пышная осень разсыплет плоды,
А за ней — снова холод и льды.
Исчезая, луна возродится в луну;
Только мы, снизошедши в страну,
15 Где цари Тулл и Анк, где владыка Эней,
Станем прахом и сонмом теней.
Кто узнает, прибавят ли вышние нам
День грядущий к минувшим годам?
Лишь уйдет от наследника жадных когтей —
20 Что дашь другу при жизни своей.
А как только ты умер, как только Минос
Свой торжественный суд произнес, —
Благочестье, Торкват, красноречье иль род
Снова к жизни тебя не вернет.
25 Ипполита стыдливаго, взятаго тьмой,
Не вернуть и Диане самой.
И не в силах подземных низвергнуть цепей
С Пирифоя-любимца Тезей.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Торквату. Как полагают, Торкват — один ив интимных друзей поэта.
Ст. 28. Ипполит, сын Тезея, не поддался обольщениям своей мачехи Федры. Целомудренная Диана все-таки не в силах воззвать к жизни своего почитателя. Тезей и Пирифой — два друга, спускавшиеся в Тартар, чтобы похитить Прозерпину. В наказание оба были прикованы к скале в преисподней. Впоследствии Тезей был освобожден Геркулесом, но сам не мог освободить своего любимца Пирифоя.
carm. iv viii donarem pateras grataque commodus...
Дарил бы я друзьям с великою отрадой
И вазы, Цензорин, и медь изящных чар,
Треножники б дарил, служившие наградой
У греков храбрецам, — а самый лучший дар —
5 Тебе бы, если мне принадлежать могли бы
Работы Скопаса, Парразия — творцов.
Тот — краской жидкою, другой из твердой глыбы
Творят, искусные, то смертных, то богов.
Но нищ я, и тебе — я знаю — без сомненья,
10 Амфоры с чашами не любы, не нужны.
Ты любишь песнь; дарить я властен песнопенья
И кстати укажу, какой они цены.
Ни испещренныя словами изваянья,
Вновь оживляющия славнаго бойца,
15 Не обезсмертят так прекраснаго деянья,
Как вдохновение калабрскаго певца.
Ведь, если бы певцы молчали, — награжденья
Не получил бы ты за добрыя дела.
Что Ромул значил бы, когда б его творенья
20 Завистливая тьма безмолвно облегла?
Отвага, милость, песнь поэтов вдохновенных,
Эака выхватив из мрачных Стикса вод,
Несет безсмертнаго на острова блаженных.
Так муза славнаго на небеса ведет.
25 Там — по словам певцов — в трудах неутомимый,
Пирует Геркулес на Зевсовых пирах.
Созвездье Тиндарид корабль, грозой крушимый,
Спасает — ясное — из бездны, на морях,
И Вакх, увенчанный лозою виноградной,
30 Дает желаниям людей исход отрадный.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Цензорину. Гай Марций Цензорин был консулом в 8 г. до Р. X.
Ст. 16. Поэт Эний из Калабрии воспел в 18 книгах историю Рима с древнейших времен до 173 г.
Ст. 22. Эак, царь эгинский — сын Юпитера и дед Ахилла. Поэты часто вспоминают о его благочестии и справедливости.
Ст. 30. Иначе говоря: благодаря вдохновениям певцов Геркулес, Диоскуры и Вакх наслаждаются божескими почестями.
carm. iv ix ne forte credas interitura quae...
Не думай — нет! — что стих, на лире петый мною,
Питомцем Ауфида, что далеко гудет,
Стих, неисторженный ничьей еще рукою,
В потомстве, может быть, умрет:
5 Пусть на седалище старейшем сел со славой
Гомер, но живы все ж и Пиндар, Симонид,
Алкей с воинственным напевом; величавый
Стих Стезихора не забыт.
Века не унесли того, что в грезах юных
10 Во дни минувшие бряцал Анакреон;
Еще кипит любовь и затаенный в струнах
Эольской девы нежный стон.
Пылала не одна Елена страстью прежде
За кудри, царский блеск любимца своего,
15 За злато, ро́злитое пышно по одежде,
За свиту царскую его.
Не первый Тевкр метал стрелу с цидонских луков,
Не только Илион осаду претерпел,
И не одни в боях, достойных лирных звуков,
20 Идоменей или Сенел
Дрались, и с Гектором стремительным когда-то
Не первый Деифоб, в отважности своей,
Приял тяжелые удары супостата
За жен стыдливых и детей.
25 До Агамемнона не мало храбрых было;
Но всех, в забвении свершенных ими дел,
И неоплаканных ночь вечная покрыла:
Певец священный их не пел.
Ведь, от ничтожества, сокрытаго землею,
30 Немногим разнится и доблесть без певцов.
Но о тебе теперь, еще не петом мною,
Не умолчу я, и трудов
Твоих, о Лоллий, я не дам отнять безславно
Неблагодарному забвенью: умудрен
35 Ты жизнью — в счастии, в несчастии ли — равно
Твой дух и тверд, и закален.
Ты мститель жаднаго обмана, чуждый жажды
К сребру, пленившему на свете все собой,
И консулом ты был не год и не однажды,
40 Но всякий раз, когда благой
И правый судия над пользой честь ты ставил,
Дары зловреднаго надменно отвергал
И пред шумящею толпою не лукавил,
Меч безпристрастья обнажал;
45 Не называл людей, владеющих горами
Богатств — счастливыми; верней, счастливец тот.
Кто мудро пользуется вышними дарами
Иль, закаленный, кто живет
В ладу с безвыходной, тяжелою нуждою.
50 Кого позор страшит сильнее всех смертей,
Кто умереть готов, безтрепетный душою,
За край родной иль за друзей.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Марку Лоллию. М. Лоллий был консулом в 21 г. Он пользовался особым доверием Августа, несмотря даже на то, что в 16 г. был разбит германцами (Сигамбрами).
Ст. 22. Сын Приама, храбрейший после Гектора.
carm. iv x o crudelis adhuc et veneris muneribus potens...
О, Лигурин жестокий мой, Венерой щедро одаренный,
Когда нежданная пора тебя изменит, непреклонный,
И остригут тебе руно по пле́чам вьющихся кудрей,
Когда угаснет цвет ланит, что ныне алых роз свежей,
5 И обрастет твое лицо, грубея, жесткой бородою, —
Тогда-то, в зеркало взглянув, не раз промолвишь ты с тоскою:
«Ах, отчего я, как теперь, и прежде чувствовать не мог?
Ах, отчего с мечтой любви не возвратится свежесть щек?»
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Лигурину.
carm. iv xi est mihi nonum superantis annum...
Хранится у меня теперь девятый год
Кувшин чудеснаго албанскаго; средь сада,
Филлида, для венков и сельдерей ростет,
Плюща же — сколько надо.
5 В уборе из плюща, блистаешь ты милей.
Смеется серебром мой дом: алтарь, венчанный
Священным лавром, ждет, чтоб обагрил скорей
Его ягненок долгожданный.
Вся дво́рня на ногах, туда-сюда толпой
10 Служанки, отроки спешат, мелькая мимо.
А огненный язык трепещет, над собой
Вращая клуб густого дыма.
Но знай, к каким тебя зову я торжествам,
Я иды праздновать задумал восхищенный:
15 Днем этим разделен апрель весь пополам,
Морской Венере посвященный.
День этот истинно великий для меня,
Почти священней мне и моего рожденья:
Считает Меценат от нынешняго дня
20 Лет прибывающих теченье.
Телеф — твоя мечта — далек тебе, поверь,
Пленен он девушкой, чей род богат и знатен,
И держит резвая в плену его теперь,
И этот плен ему приятен.
25 Сгоревший Фаэтон — вот жадным казнь мечтам,
Крылатый конь Пегас, низвергнувший жестоко
Земного всадника Беллерофонта, — нам
Пример суроваго урока, —
И ты, возможное в мечтах своих тая
30 И, будто грешнаго, иного ждать несмея,
Неровни не зови. И так, спеши скорее,
Любовь последняя моя
(Не буду увлечен я женщиной другою).
Спой песнь знакомую, где слышать я привык
35 Твой милый голосок: ведь, песнь разсеет в миг
Заботы с черною тоскою.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Филиде.
carm. iv xii iam veris comites, quae mare temperant...
Уж спутники весны, что море усмиряют,
Вздувают ветерки полотна парусов;
Не цепенеет луг, и речки не вскипают,
Бурля от стаявших снегов.
5 Вьет ласточка гнездо и жалобно бедняжка
По Итисе своем грустит — живой укор
Для рода Кекропса, отмстившая столь тяжко
Царю-злодею за позор.
Среди овец пастух на травке шелковистой,
10 Свирелью радует он бога своего,
Кому милы холмы Аркадии лесистой,
Кому стада милей всего.
Виргилий! за собой приводит жажду лето.
Но, если думаешь пить у меня кален,
15 О, знатных юношей любимец, то за это
мне нарда принеси взамен,
И крошка-баночка его достать всесильна
В сульпицких погребах тебе кувшин вина,
Надежды новыя рождающий обильно
20 И грусть смывающий до дна.
Так, если жаждаешь утех, с своим товаром.
Скорее приходи: знай, влагою моей
Напаивать тебя я не намерен даром,
Как в пышном доме богачей.
25 Оставь медлительность и страсть к обогащенью
И, помня о кострах, чернеющих золой,
Примешивай подчас веселость к разсужденью:
Безумье сладостно порой.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Виргилию. Неизвестное лицо. Одни полагают, что это — поэт, другие (более вероятно), что это — врач молодых Неронов, Тиверия и Друза.
Ст. 8. Прокна, дочь Пандиона, царя Аттики, задумав наказать своего мужа, фракийскаго царя Терея, за обольщение ея сестры, Филомелы, умертвила своего сына Итиса и, изготовив из него кушанье, предложила Терею. Вслед за тем обе сестры бежали из Фракии, но на пути оне вместе с преследовавшим их царем были превращены в птиц: Прокна — в ласточку Филомела — в соловья и Терей — в удода.
Ст. 12. Аркадия — место преимущественнаго поклонения Пану, изобретателю свирели.
Ст. 16. Предположение: Виргилий, как врач, торговал лекарствами и благовонными товарами.
Ст. 26. Потухающие погребальные костры. См. Virg. Aen. XI, 186: ‘Subiectis ignibus atris’.
carm. iv xiii audivere, lyce, di mea vota, di...
Услышали боги мольбы мои, видно,
О, Лика: ты старишься быстро, а все ж
Мечтаешь казаться красивой, безстыдно
Играешь и пьешь,
5 И пеньем дрожащим зовешь ты, хмельная,
К себе Купидона, но медлит шалун:
Таится он, в розовых щечках играя
У Хии — владычицы струн.
Ведь, он презирает засохшие дубы,
10 За то и тебя избегает пострел,
Что видны морщины, желтеют и зубы,
И иней в кудрях забелел.
Ни кoccкия ткани пурпурно-сквозныя,
Ни блеск ожерельев красы не вернет,
15 Раз время крылатое годы былые
В свой верный дневник занесет.
Где прелесть? Где свежесть? Где нега движенья?
О, что ж от красы уцелело былой,
Которая в сердце вселяла томленье,
20 Меня покорила собой,
О, Лика, бледневшая лишь пред Цинарой,
Изящных искусств воплощенье? Но рок
Динару похитил так рано, и старой
Нарочно вот Лику сберег,
25 Подобную древней вороне лотами,
Чтоб пылкие юноши с шуткою злой
Следили, как яркий светильник пред нами
Распался золой.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Лике.
Ст. 13. Прозрачныя ткани с острова Коса были в ходу у либертин.
carm. iv xiv quae cura patrum quaeve quiritium...
Какая мысль Отцов иль граждан мысль какая
Увековечит нам блеск доблести твоей —
Достойной надписью ль, на камне изсекая,
Иль памятью летописей,
5 О, величайший вождь всех стран, где лишь лучами
Сияет жителям светило с высоты,
Тебя и винделик, еще мятежный с нами,
Познал недавно: страшен ты
В сражениях. Ведь, Друз с твоим отважным войском
10 Генавнов-дикарей и бреннов быстрых смял,
И отомстил врагам вдвойне в бою геройском;
И на вершинах страшных скал,
На Альпах ниспроверг он вражия твердыни.
Тиверий тяжкий бой дал вскоре вслед за ним
15 И в бегство обратил свирепых рэтов ныне
Счастливым знаменьем храним.
Все видели, какой погибелью, врываясь,
В кровавой схватке он разил сердца врагов,
Что смерть свободную избрали, защищаясь;
20 Как гонит полчища валов
Неукротимый вихрь, когда блеснут, всплывая,
Плеяды из-за туч, — так, пред собой гоня,
Тревожит полчища врагов он, посылая
В огонь ретиваго коня.
25 Как Ауфид в берегах кипит быкоподобный,
Что Давнию страну омыл струей своей,
Когда вскипающий грозит залить, свободный,
Раздолье вспаханных полей, —
Так Клавдий к варварам в железные отряды
30 Ворвался натиском неудержимым вдруг,
Передних, задних всех косил он без пощады,
Телами дол покрыл вокруг, —
Победу без потерь приял: ты боевыя
Дал силы, мудрость им. В тот самый день, когда
35 Открыла гавани тебе Александрия
С дворцом пустынным навсегда, —
Пятнадцать лет спустя, опять дала судьбина
Войне благой исход и новый лавр вплела:
Желанный блеск покрыл веденья властелина —
40 Теперь свершенныя дела.
Все чтят тебя, оплот Италии всевластный
И Рима мощнаго хранитель наш земной:
Кантабр и парфянин, отныне безопасный,
Индиец, скиф ли кочевой.
45 Тебе покорен Нил, скрывающий ревниво
Истоки, и Дунай, Тигр быстрый, Океан,
Что, полный всяческих чудовищ, суетливо
Кипит у бриттских дальних стран.
Покорна Галлия, где смерть — завет отрадный,
50 Испания с своей жестокою борьбой,
И чтит тебя народ сигамбров кровожадный,
Сложив оружье пред тобой.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Августу. Это стихотворение написано по поводу окончательнаго покорения альпийских народов. Хотя Рэты и Винделики и были уже разбиты Друзом (в 15 г.), но снова вторглись в Галлию, и в помощь ему Август послал войско под начальством Тиверия, старшаго брата Друза.
Ст. 10. Альпийския племена, обитавшия в Южной Баварии и Тироле.
Ст. 25. Божества рек, вследствие рева волн, изображались во образе быков.
Ст. 40. В первый день месяца Sextilis до 30 г. до Р. X. сдалась Октавиану Александрия; в тот же день, спустя 15 лет, Тиверий разбил рэтов.
Ст. 46. Истоки Нила открыты лишь недавно.
Ст. 49. Галлы безстрашно смотрели в лицо смерти, веруя в продолжение земной жизни за гробом. Сигамбры покорились римлянам в 16 г.
carm. iv xv phoebus volentem proelia me loqui...
Петь войны я хотел, паденье городов,
Но Феб разгневанно ударил вдруг по струнам,
Чтоб доверять не смел тирренским я бурунам
Своих ничтожных парусов.
5 Твой век, о Цезарь, вновь принес обилье нивам.
И Зевсу нашему вернул с надменных стен
От парфян знамена́, захваченныя в плен,
И замыслом миролюбивым
Закрыл святилище Квирина, обуздал
10 Дух своеволия, опасный для правленья,
От преступлений дал народу избавленье,
Былыя доблести воззвал,
Что имя римское прославили далеко
И мощь Италии и славу вознесли;
15 Ея величие — во всех концах земли
От стран гесперских до востока
Под сенью Цезаря, покоя не пресечь
Ни преступлениям с враждой междоусобной
Ни войнам, что куют на гибель острый меч
20 И ссорят грады ссорой злобной.
Эдиктов Августа нарушить не дерзнет
Ни враг, живущий там, где мчит Дунай глубокий,
Ни серы с гетами, ни Парфянин жестокий,
Ни скиф, что влагу Дона пьет.
25 Запасшись Либера игривыми дарами,
Сбираясь в будние и в праздничные дни
С детьми и женами, в кругу своей родни,
Мы, помолясь перед богами,
С лидийской флейтою, как деды, песнь споем
30 О доблестных вождях и Трое невозвратной,
Анхиза вспомним мы и правнука потом
Венеры благодатной.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
К Августу. Заключительное стихотворение IV книги — прославление мирных подвигов Августа.
Ст. 4. Т.е. Феб удержал поэта от прославления военных побед, которое не под силу его дарованию.
Ст. 7. Фраат возвратил в 20 г. отнятыя Парфянами у Красса и Антония знамена, которыя затем были помещены в храме Марса на Капитолийском холме.
Ст. 9. Святилище Квирина — бога войны — запиралось в мирное время.
Ст. 32. Август, как известно, принадлежал к роду Юлиев, которые вели свое происхождение, чрез Юлла или Иула; Энеева сына, от Анхиза и супруги его Венеры.
carm. saec. i phoebe silvarumque potens diana...
Феб и Диана, царица лесная,
О, лучезарные светочи неба, внемлите.
Чтимые ныне и вечно! О чем мы вас молим, взывая,
Нам ниспошлите.
5 Ныне велят предсказанья Сивиллы —
Избранным девам и отрокам чистым смиренно
Гимном всевышних, кому семь холмов наших милы
Петь вдохновенно.
Солнце благое! приводишь-уводишь
10 Ты с колесницей блестящею дни, возрождаяся снова
И неизменное вечно, о пусть ты славней не находишь
Рима родного!
О, Илифия! — рождать без болезней
Ты матерям помогаешь своею заботой немалой,
15 Хочешь ли зваться в молитвах Люциною, или любезней
Слыть Гениталой, —
Юных взрости под родимым покровом,
Благослови, о богиня, сенаторов думных решенье,
Пусть оно с брачным законом еще поколениям новым
20 Даст приращенье,
Чтобы, как в годы минувшие, вечно
Каждыя сто десять лет песнопенья и игры звучали,
Чтобы три солнечных дня, три отрадныя ночи безпечно
Все ликовали.
25 О, непреложныя Парки, внимайте,
Ваши незыблемы речи в стремлении мимобегущем;
Ваши для нас повеленья свершились, отныне подайте
Счастья в грядущем.
Долы, обильные стадом и нивой,
30 Пусть из колосьев сплетают Церере венок ароматный,
Пусть посылает Юпитер плодам ветерок шаловливый,
Дождь благодатный.
Спрячь, Аполлон, свои стрелы в колчане,
Внемли, и кроткий, и благостный, отроков чистых напевам.
35 Внемли, Луна, о, царица двурогая в звездной полян,
Славящим девам.
Если вы создали Рим, — повелели,
Чтобы на берег этрусский приплыли троянцы толпою —
Те, что, по воле богов, для далекой оставили цели
40 Домы и Трою,
Те, кому в пламени Трои пылавшей,
Правил Эней безупречный, отчизну свою переживши,
Путь по свободной стихии, иную судьбу прозревавипй,
Лучшую бывшей, —
45 Боги, вы юношам — добрые нравы,
Боги, вы старости ясной покой безмятежный пошлите,
Ромула внукам — потомства, и мощь, и сияние славы
Вечно дарите.
Дайте тому, кто грозящих смиряя,
50 К слабому милостив, славный потомок Анхиза с Венерой,
Все, что он просит в молитве, здесь белых быков закалая,
С искренней верой.
Вот уж в морях и на суше хвастливый
Парфянин грозной десницы и римской секиры страшится,
55 Все исполнять повеленья индиец и скиф горделивый
В страхе стремится.
Вот уж и верность, и мир перед нами,
Честность, стыдливость былая, забытая доблесть дерзает
К нам возвратиться обратно, и рог изобилья плодами
60 Нас осыпает.
Если украшенный блещущим луком
Феб, прорицатель неложный и муз девяти вдохновитель,
Лирой своею искусной телесным недугам и мукам
Добрый целитель,
65 Если он узрит теперь, благосклонный,
Здесь алтари Палатина, — он Рима могучее счастье
И благоденствие наше продлит до поры отдаленной,
Полный участья.
С ним и Диана — царица благая
70 На Авентине, Алгиде — пятнадцать мужей предстоящих
Приметь, детей не оставить, внимательный слух преклоняя,
Песнь возносящих.
Мирно домой возвращаюся ясный,
С верою, что и Юпитер, и боги прияли моленье,
75 Где и Диане, и Фебу вознес ныне хор наш согласный
Славу хваленья.
Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.
Вековой гимн. См. кн. IV, VI. Вековыя торжества или вековыя игры предписывались Сивиллиными книгами, и устраивались первоначально с целью умилостивления подземных божеств — Дита и Прозерпины. При Августе чествование этих божеств было отменено; ночныя религиозныя празднества ограничены жертвоприношениями Паркам, Илифии и Земле. К ночным празднествам были присоединены дневныя в честь небожителей: Юпитера, Юноны, Аполлона и Дианы. В жертвоприношениях принимал участие сам Август, как глава коллегии квиндецимвиров (пятнадцати). Вековой гимн исполнялся хором из 27 благородных отроков и такого же числа дев, родители которых были еще в живых. Содержание гимна — молитвенное воззвание к богам о благоденствии римскаго государства.
Ст. 20. Разумеется lex julia de maritandis ordinibus в 18 г. до Р. X. против усиливающегося безбрачия.
Ст. 50. Т. е. Август.