КВИНТ ГОРАЦИЙ ФЛАКК • ПЕРЕВОДЫ И МАТЕРИАЛЫ
CARM. ICARM. IICARM. IIICARM. IVCARM. SAEC.EP.SERM. ISERM. IIEPIST. IEPIST. IIA. P.

переводчики


У некоторых переводчиков есть две или три версии перевода одного текста. В собрание включены все версии, в которых отличны минимум три строки. Если отличны только одна или две строки, приводится версия, которая считается более поздней.

Переводчики → Фет А. А., 163 перев. [убрать тексты]


carm. i i maecenas atavis edite regibus...


Меценате́, царей древнейших порожденье,
Мое сокровище, оплот и украшенье!
Иному радостно, что олимпийский прах,
Не трогая меты, на жарких колесах

5 Он может подымати, пальмою надменной
Возвышен до богов, властителей вселенной;
Тому, коль ветреной квиритскою толпой
Он предназначен вновь для почести тройной;

Другому, коль собрати в житницы успеет
10 Все то, что на полях ливийских ни созреет.
Взлюбившего бразды отеческих полей
Сокровищами всех пергамских богачей

Не увлечешь вовек, чтоб в страхе непогоды
Он путь пробороздил кормилом через воды.
15 Купец, испуганный свирепостью ветров,
Нам выхваляет лень отеческих брегов

И мирные поля; но скоро суетится,
И сломленных снастей, он бедности боится!
Кому  так весело за чашей круговой
20 Массийского вина беспечно день-деньской

Лежать, раскинувшись под вишней наклоненной,
Иль у священных вод наяды полусонной...
Премногим нравится шум обозны́й и зык
Рогов и труб  войны неистовый язык,

25 Противный матерям... Под хладной тучей снежной
Охотник о жене не вспоминает нежной,
Коль псами верными лань следом поднята,
Иль бешеный кабан прорвался в тенета.

Меня  зеленый плющ, премудрого награда,
30 Равняет божествам, меня лесов прохлада,
И хоры легких нимф и фавнов при луне
Возносят над толпой, доколь по старине

Евтерпа флейту мне звончатую дарует,
И Полигимния с ней лиру согласует,
35 Коль ты ж меня почтешь лирическим певцом,
Я вознесусь до звезд торжественным челом.

«Русская анфология, или выбор лучших поэзий подлинных и переводных», Львов, 1854, ч. 1, с. 120121; без подписи.

К Меценату. Ода I Горация.


carm. i i maecenas atavis edite regibus...


О, Меценат, царей древнейших порожденье,
Мое сокровище, оплот и украшенье!
Иному радостно, что олимпийский прах,
Не трогая меты, на жарких колесах

5 Он может подымать, и пальмою надменной
Возвышен до богов, властителей вселенной;
Тому, коль ветреной квиритскою толпой
Он предлагается для почести тройной;

Другому, коль собрать он в житницы успеет
10 Все то, что на полях ливийских ни созреет.
Взлюбившего бразды отеческих полей
Сокровищами всех пергамских богачей

Не увлечешь вовек, чтоб в страхе непогоды
Он путь пробороздил кормилом через воды.
15 Купец, испуганный свирепостью ветров,
Нам выхваляет мир родимых берегов

И городских полей, но скоро суетится
У сломленных снастей: он бедности боится.
Иному весело за чашей круговой
20 Массийского вина, беспечно день-деньской

Лежать, раскинувшись под вишней наклоненной,
Иль у священных вод наяды полусонной.
Премногим нравится шум лагерный и зык
Рогов и труб, войны неистовый язык,

25 Противный матерям... Под хладной тучей снежной
Охотник о жене не вспоминает нежной,
Коль псами верными лань следом поднята,
Иль бешеный кабан прорвался в тенета.

Меня ж  зеленый плющ, искусного награда,
30 Равняет божествам, меня лесов прохлада,
Да между легких нимф сатиров хоровод
Возносит над толпой, пока передает

Эвтерпа флейту мне, меня не отвергает,
И Полигимния Лесбоса песнь слагает.
35 Коль ты меня почтешь лирическим певцом,
Я вознесусь до звезд торжественным челом.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. I. Эта ода написана в 732 г. от о. Р. (22 г. до Р.X.), когда Гораций поднес Меценату три первые книги од.


Ст. 3. Во время Горация знатные римляне посещали олимпийские игры, стараясь приобрести на них венец победы.

Ст. 10. Ливия  часть Африки между Эфиопией и Атлантическим океаном, употреблена вместо целой Африки.

Ст. 12. Аттала, завещавшего Риму несметные сокровища.

Ст. 25. Напоминающий опасности, которым сыновья подвергаются на войне.


carm. i ii iam satis terris nivis atque dirae...


Довольно уж Отец и градом и снегами
Всю землю покрывал, ничем неумолим:
Уж под его рукой, краснеющий громами
Трепещет Древний Рим.

5 Трепещет и народ, чтоб Пиррину годину,
Исполненную чуд, опять не встретил взор,
Тот век, когда Протей погнал свою скотину
Смотрети верхи гор,

И рыба втерлась там в вязовые вершины,
10 Где горлице лесной была знакома сень,
И плавал посреди подвижныя пучины
Испуганный олень.

Мы видели, как Тибр, поворотя теченье,
С этрусских берегов, желтеющей волной
15 На памятник царя направил разрушенье,
На Весты храм святой.

Стенаньем Илии на мщенье ополченный,
Он левым берегом, волнуяся, потек:
Потек наперекор властителю вселенной
20 Супружеский поток.

Да! Некогда про меч, покрытый кровью брата,
Блистати назначен победой над врагом,
Услышит молодежь, от отчего разврата
Уж малая числом.

25 Какое божество молити? Кто поможет
Народу изо всех в превратностях судьбы?
Какая песня жриц заставить Весту может
Девичьи внять мольбы?

Где очиститель, нам Юпитером избранный?
30 Но ты же все прийди, молением смягчен,
Увивши рамена одеждою туманной,
Вещатель Аполлон!

Сойди, блестящая улыбкой Эрицина,
Тебя Амур и Смех сопровождают в путь,
35 Иль удостой на чад возлюбленного сына
Сам праотец взглянуть!

Увы! Насытился кровавою игрою
Ты, любящий шелом воинственный и крик,
И Марса пешего над вражьей головою
40 Ожесточенный лик.

Склони, сын Майи, стань с проворными крылами
На образ юноши земной переменить:
Будем признавати, что избран ты богами
За Цезаря отмстить.

45 Надолго осчастливь избранный град Квирина:
Да не смутит тебя граждан его порок,
И поздно уж от нас подымет властелина
Летучий ветерок.

Триумфы горькие и славное прозванье
50 Владыки и отца принять не откажи,
И мида конного строптивое восстанье
Ты, Цезарь, [не] накажи.

Впервые: «Русская анфология, или выбор лучших поэзий подлинных и переводных», Львов, 1854, ч. 1, с. 121122; без подписи.

К Меценату. Ода I Горация.


carm. i ii iam satis terris nivis atque dirae...


Довольно уж Отец и градом и снегами
Всю землю покрывал, ничем неумолим:
Уж под его рукой, краснеющей громами,
Трепещет Древний Рим.

5 Трепещет и народ, чтоб Пиррину годину,
Исполненную чуд, опять не встретил взор,
Тот век, когда Протей погнал свою скотину
Смотреть вершины гор,

И рыба втерлась там в вязовые вершины,
10 Где горлице лесной была знакома сень,
И плавал посреди нахлынувшей пучины
Испуганный олень.

Мы видели, как Тибр, поворотя теченье,
С этрусских берегов, желтеющей волной
15 На памятник царя направил разрушенье,
На Весты храм святой.

Стенаньем Илии на мщенье ополченный,
Он левым берегом, волнуяся, потек:
Потек наперекор властителю вселенной
20 Супружеский поток.

Да! Некогда про меч, покрытый кровью брата,
Назначенный блистать победой над врагом,
Услышит молодежь, от отчего разврата
Уж малая числом.

25 Какое божество молить? И кто поможет
Народу изо всех в превратностях судьбы?
Какая песня жриц заставить Весту может
Девичьи внять мольбы?

Где очиститель, нам Юпитером избранный?
30 Ты наконец прийди, молением смягчен,
Увивши рамена одеждою туманной,
Вещатель Аполлон!

Сойди, блестящая улыбкой Эрицина,
Тебя Амур и Смех сопровождают в путь,
35 Иль удостой на чад возлюбленного сына
Ты, праотец, взглянуть!

Насытился, увы, кровавою игрою
Ты, любящий шелом блестящий, бранный крик,
И Марса пешего пред вражьею толпою
40 Ожесточенный лик.

Свой образ, Майи сын, с проворными крылами
На образ юноши земной переменить
Спеши! Признаем мы, что избран ты богами
За Цезаря отмстить.

45 Надолго осчастливь избранный град Квирина:
Да не смутит тебя граждан его порок,
И позже пусть от нас подымет властелина
Летучий ветерок.

Триумфы горькие и славное прозванье
50 Владыки и отца принять не откажи,
И мида конного строптивое восстанье
Ты, Цезарь, накажи.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

1856 г. Од. II. Трудно с достоверностью определить год, когда сочинена эта ода; но всего вероятнее, она относится к 727 году, когда Октавий принял титул Августа, за день до наводнены в Риме от разлившегося Тибра.


Ст. 1. Отец богов и людей, и просто: отец, Юпитер.

Ст. 5. Наводнения при Девкалионе и Пирре.

Ст. 15. Дворец Нумы Помпилия.

Ст. 17. Известный миф об Илии, или Реи Сильвии. Родивши Ромула от Марса, она брошена была Амулием в Тибр, отчего этот поток, в отношении к ней, назван супружеским.

Ст. 20. Юпитер, патрон римского народа, мог захотеть устрашить, но не погубить Рим.

Ст. 22. У Горация должно налету ловить связь и отношение отдельных частей од; здесь он вдруг переходит к бедствиям гражданских войн, которых никак забыть не может. «Мы наказаны», говорит он, «наводнением за междоусобия, о которых наши потомки будут вспоминать».

Ст. 33. Одно из имен Венеры.

Ст. 36. Марс.

Ст. 39. Марзы  народ воинственный в западной Африке, у подошвы Атласа, в соседстве нумидийцев.

Ст. 42. Гораций просит Меркурия, отбросив крылья, принять образ юноши Августа.

Ст. 44. За убиение Юлия Цезаря.

Ст. 45. Квирин  прозвание Ромула, носившего дротик, называемый quiris.

Ст. 51. Миды, мидяне, парфы, персы  постоянные враги Рима.


carm. i iii sic te diva potens cypri...


Богиня Кипра твой да охраняет путь,
Елены братия, блестящия светила,
И сам отец ветров, не позволяя дуть
Всем прочим, одному Япигу давши крыла,

5 Тебя, которому Вергилий вверен сам,
Молю тебя, корабль, снеси через пучину
Его мне бережно к аттическим брегам:
Мне сохрани души вторую половину.

Могучий тот рожден был с медию тройной
10 Вкруг груди, кто спустил в бушующее море
Впервые утлый челн, не устрашась душой
Ни злого Африка, что с Аквилоном в споре,

Ни плачущих Гиад, ни Нота мощных крыл,
Который равного соперника не знает,
15 И Адрий изо всех ветров поработил,
Вздымать ли волны он, иль укрощать желает.

Каких мучительных не ждал себе смертей
Кто взором, блещущим испытанностью давней,
Видал пловучия чудовища морей
20 И пресловутый твой утес, Акрокеравний!

Вотще премудрый бог решил разъединить
Брега между собой широким океаном,
Коль святотатственный челнок перескочить
Дерзнул чрез глубину в насмешку ураганам.

25 В бездумстве дерзостном отважный род людской
Пускается на все, не ведая запрета;
Божественный огонь коварностию злой
Похитил для людей отважный сын Япета.

С небес похищенный огонь с собой навлек
30 На землю дряхлости болезненной припадки,
И, жизни сократя и так короткий срок,
Толпой нахлынули впервые лихорадки.

Дедал отважился на крыльях нелюдских
Пустыни зыбкия изведать небосклона;
35 Труд геркулесовский заветного достиг,
Прорвавшись наконец до мрака Ахерона.

Нет неприступного для смертных ничего:
Мы в небо просимся, безумием влекомы,
И не хотим мы дать мгновенья одного
40 Зевесу положить карающие громы.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. III. Время сочинения оды этой относят к 735 году, когда Виргилий уезжал в Грецию, чтобы заняться окончательной обработкой «Энеиды».


Ст. 1. На острове Кипре особенно чтили Венеру, оттого: Киприда.

Ст. 2. Леда произвела от Юпитера два яйца; из одного из них вышла Елена и Клитемнестра, а из другого Кастор и Поллукс, которых созвездие охраняло мореходцев.

Ст. 4. Западный ветер.

Ст. 12. Африк  южный ветер, сопровождаемый ужасными бурями; Аквилон  северный.

Ст. 13. Восхождение и захождение созвездия Гиад сопровождались дождями; южный же ветер Нот более всех тревожит Адрий (Адриатическое море), потому что прочие ветры слабеют, пролетая по землям.

Ст. 20. От akros  высокий, keraunos  молния; утес в Эпире, ныне il Monte della Chimera.

Ст. 28. Прометей сын Титана Япета и Нимфы Азии.

Ст. 32. Люди благой дар Прометея  огонь  употребили во зло и тем навлекли на себя болезни и преждевременную смерть.

Ст. 33. Дедал, сын Афинянина Эвполема, улетел с сыном своим Икаром с острова Крита; но Икар, приблизясь слишком к солнцу, отчего восковые крылья его растаяли, упал в Эгейское море, получившее с тех пор названье Икарского.

Ст. 36. Из всех двенадцати трудов Геркулеса самый тяжелый  нисхождение в ад.


carm. i iv solvitur acris hiems grata vice veris et favoni...


Суровая зима от вешних уст слетела,
Рычаг уперся в бок сухого корабля,
Нет стойла у скота, огня у земледела,
И белым инеем не устланы поля.

5 Венера при луне уж хороводы водит,
И скромно грации и нимфы в землю бьют
Ногой искусною, пока Вулкан разводит
Огни, сулящие циклопам новый труд...

Пора пахучие власы иль миртом юным,
10 Иль с тающей земли цветами перевить,
И Фавну в рощице ягненка с белым руном,
Иль, если б предпочел, козленка приносить.

Смерть бледная равно стучит своей ногою
В лачуги бедняков и терема царей.
15 Нельзя нам, Секстий, жить с надеждою большою:
Тебе грозит уж ночь и темный мир теней!

В дому Плутоновом не будешь ты главою
Попойки радостной, на царском месте сев,
Не будет Лицидас прельщать тебя красою,
20 Отрадой юношей и близким счастьем дев.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. IV. Ода эта написана около 732 года к Люцию Секстию (или Сестию), богачу приятелю Горация, с которым он был знаком со времен Брута.


Ст. 7. Вулкан, бог огня, с наступающим летом принимается за работу.

Ст. 18. Римляне избирали по жребию главу пира, называвшегося царем торжества.


carm. i v quis multa gracilis te puer in rosa...


Кто этот красавец, скажи мне, о Пирра!
Что в городе прохладном, на ложе из роз,
Облит благовоньем, тобою пылает 
А ты распускаешь небрежно пред ним

5 Златистую косу? Увы! Сколько верность
Твою и богов переменчивость тот
Оплакивать будет, смотря с удивленьем
На волны, подъятые черной грозой,

Кто ныне в забвенье горит тобой, дева,
10 Надеясь на верность твою и любовь...
Увы! Он не знает, что ветры бывают
Порой переменчивы: горе тому,

Пред кем ты, коварная, блещешь! О мне же
Доска возвещает с священной стены,
15 Что влажные ризы пловца, по обету,
Повешены мной перед богом морей.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. V. Римляне, воспевая женщин, никогда не называли их собственными именами, а брали имя одной меры. Предполагают, что эту оду Гораций написал к Лидии, 721 года, за которой он посылает II. Од. 11. 24.


Ст. 14. Поэт говорит о спасении своем от опасной любви к Пирре, применяя к своему положению обычай спасавшихся от кораблекрушения, вешать в храме бога-избавителя платье с доскою, на которой изображался или описывался случай избавления.


carm. i vi scriberis vario fortis et hostium...


Тебя петь Варию, Герой непобедимый!
Стихов Меонии орел  он скажет нам,
Что воин совершал, тобою предводимый,
Верхом иль по волнам.

5 А я, Агриппа, мал на это от природы:
Ни Пелеида гнев жестокий не спою,
Ни бег двуличного Улисса через воды,
Ни Пелопса семью.

Мне стыдно унижать, не слушая сознанья
10 И Музы, давшей мне напев небоевой,
Твои и Цезаря великого деянья
Убогою хвалой.

Кто воспоет, как Марс блестит в броне алмазной,
Как черен, весь в пыли, троянский Мерион?
15 Иль как Тидид везде в борьбе разнообразной
Палладой вознесен?

А я пою пиры да дев, в жестоком гневе
На юношей в бою острящих ноготь свой,
Хоть будь свободен я, хоть пламеней я к деве:
20 Таков обычай мой.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. VI. Эта ода, по словам Вебера, относится к 718 году, когда Агриппа, бывший прежде известен успехами на Рейне, одержал победу над С. Помпеем.


Ст. 1. Гораций, прославляя Агриппу, по-видимому считает себя недостойным воспевать такого героя и предоставляет этот труд другу своему Варию, известному эпику и трагику времен Августа.

Ст. 3. Меонией древние называли Лидию и соседнюю Ионию, родину Гомера.

Ст. 6. Пелеид, сын Пелея, Ахиллес. «Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына». «Илиада», пер. Гнед. I, 1.

Ст. 8. Пелопса дом отличается трагическими событиями. Пелопс сам был причиною смерти тестя своего. Сыновья его и жены его, Гипподамии, убили Хризиппа, сына Пелопса и нимфы Астиохи. Гипподамия сама лишила себя жизни; Атрей умертвил детей брата своего Тиеста; Эгист, сын Тиеста, убил Атрея; Агамемнон, внук Атрея, умерщвлен женой своей, Клитемнестрой, убитой, в свою очередь, Орестом, сыном Агамемнона. Осталась одна Электра оплакивать гибель своего рода.

Ст. 14. Союзник критского царя Идоменея.

Ст. 15. Диомед, сын Тидея, любимец Паллады (Минервы).


carm. i vii laudabunt alii claram rhodon aut mytilenen...


Хвалят иные Родос знаменитый, или Митилену,
Или Эфез и морского Коринфа
Стены, иль Вакховы Фивы, или Аполлоновы Дельфы
Славныя, иль Фессалийския Темпы,
5 Только заботы другим целомудрой Паллады столицу
Песнею вечною славить и столько
Щипанной всеми себе увенчивать кудри оливой!
Многие хвалят, во славу Юноны,
Громкий конями Аргос да Микены, богаты златом.
10 Мне же не нравится так Лакедемон,
Преданный строгим трудам, ни поля плодоносной Лариссы,
Как говорливый чертог Албунеи,
Анио быстротекущий, да роща Тибура и тени
Влажных садов над живыми ручьями.
15 Как нередко и Нот сгоняет с туманного неба
Тучи не вечно дождями чреватый,
Так подумай и ты прекратить, рассудительный Планк мой,
Всяки скорби и трудности жизни
Нежным вином: задержали ль тебя золоченые знаки
20 Лагеря, или широкою тенью
Твой Тибур приманит. Покидая отца в Саламине,
Тевкр, однако же, все (по рассказу)
Тополем свежим чело, окропленное Вакхом, увивши,
Так к печальным друзьям обратился:
25 «Счастье добрее отца! Какой оно путь нам укажет,
Так и пойдемте, товарищи-други.
Что сокрушаться, коль Тевкр  предводитель и Тевкр  предвещатель.
Сам Аполлон обещал непреложно
В новой стране потемнить Саламина давнишнюю славу.
30 О достойные, много со мною
Горя терпевшие мужи, вином прогоните печали!
Завтра опять в беспредельное море.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. VII. Мунаций Планк, к которому Цицерон написал нисколько писем, родился в Тибуре. Он попеременно сражался под знаменами Антония, от которого потом перешел к Октавию и расточительно провел остаток жизни своей в Риме. Вот одна из причин, по которой стихотворение это относят к 714 году, ко времени военного поприща Планка, когда Горацию можно было убеждать его утишиться вином  совет, который в последствии был бы бесполезен.


Ст. 1. Родос славился торговлей и искусствами; Митилена, на острове Лесбосе, известна была красотою местности и зданий.

Ст. 2. Коринф между двух морей, Эгейского и Ионического.

Ст. 4. По Темпейской долине между Олимпом и Оссой протекал Пеней.

Ст. 5. Афины.

Ст. 9. Аргос, Микены и Спарта, любимые города Юноны.

Ст. 11. Ларисса, в Фессалии, отличалась плодородием.

Ст. 12. У источника того же имени, близь Тибура, был храм Нимфы Албунеи.

Ст. 14. Тибур основан на берегу реки Анио аргивцем Тибуром, или Тибурном, в северной части Лациума, в 16 милях от Рима, и славился плодородием и красотой местности, по причине множества ручьев, орошающих его поля. Гораций часто упоминает о нем.

Ст. 15. Нот, см. I. 3, 13.

Ст. 22. Тевкр, изгнанный отцом своим Теламоном, царем саламинским, за то, что он против отцовскаго повеления вернулся из-под Трои без брата Аякса, отправился на остров Кипр и основал, согласно прорицанию Аполлона, город, который назвал Саламином же.


carm. i viii lydia, dic, per omnis...


Скажи, о Лидия, во имя всех богов,
Зачем в любви сгубить ты ищешь Сибарина?
Зачем чуждается сообщества борцов
Сносить и пыль и жар привыкший, как мущина?

5 Зачем не скачет он с отвагой боевой
Меж сверстников, коня из Галлии лесистой
Могуче укротя колючею уздой 
И Тибр его страшит волною золотистой?

Зачем, как яд, ему противен стал елей,
10 И руки властвовать оружием не стали?
А прежде у него копье и диск верней
На славу изо всех за цель перелетали.

Зачем он прячется, как будто пред войной
Троянской, по словам преданья, сын Пелея
15 Боясь, чтоб не увлек его убор мужской,
В ликийские ряды на поприще Арея?

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. VIII. Кто эта Лидия и когда написано это стихотворение, которое Кирхнер относит к 727 году  достоверно неизвестно; верно только, что она не была любовницей Горация.


Ст. 8. Поэт укоряет Лидию в том, что она до того изнежила Сибарина, что он не участвует в упражнениях, свойственных его возрасту, как-то: верховой езде, плавании, борьбе и т.п.

Ст. 9. Елей, которым борцы умащали свои члены

Ст. 14. Ахиллес  сын Пелея и Фетиды. Мать, предвидя гибель сына своего в троянской войне, скрывала его, облекши в женское платье, в Скиросе у Ликомеда.

Ст. 16. Жители Малой Лиши были союзниками троян.


carm. i ix vides ut alta stet nive candidum...


Ты видишь, как Соракт от снега побелел:
Леса под инеем с повисшими ветвями
Едва не ломятся, и ток оцепенел
От злого холода меж сонными брегами.

5 На очаге огонь широкий разведя,
Ты стужу прогони веселою пирушкой,
И пей, о Талиарх, подвалов не щадя,
Четырехлетнее вино сабинской кружкой.

А впрочем, на богов бессмертных положись:
10 В тот час, когда они ветрам повелевают
Не бороздить морей, не дрогнет кипарис,
И старых ясеней вершины замолкают.

Что завтра принесет  не спрашивай!
Лови Минуты счастия душою благородной:
15 Не бегай, юноша, веселия любви,
Для сердца сладостной, и пляски хороводной.

Пока от седины угрюмой ты далек,
Теперь еще твое, по прихоти желанья,
Все: поле Марсово и площадь, в вечерок
20 Любовь при шепоте условного свиданья,

И в темном уголке красотки молодой
Предатель звонкий смех, и вовремя проворно
Похищенный у ней с руки залог немой
Иль с тонкого перста, упрямого притворно.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. IX. Самое имя thaliarhos, symposiarhos, распорядитель пира, заставило Дилленургера считать оду эту застольным экспромтом, обращенным к симпосиарху; но конец оды по смыслу не допускает подобного предположения, и древнейшие толкователи считали Талиарха греком, жившим в Риме, а сочинение оды относили к суровой зиме 712 года.


Ст. 1. Соракт гора в области фалисков, нынче Monte di Silvestro, редко бывает покрыта снегом.


carm. i x mercuri, facunde nepos atlantis...


Меркурий, Атласа красноречивый внук,
Меж древних дикарей ревнитель просвещенья,
Народам сообщил ты речи первый звук
И ловкия движенья.

5 Тебя я воспою, Зевеса и богов
Лукавый посланец, родитель лиры гибкой.
Ты, что понравится, всегда украсть готов
С насмешливой улыбкой.

В младенчестве твоем, когда, быков сведя,
10 Угрозы пастыря ты, мальчик, испугался,
Покражу хитрую колчана оглядя,
Сам Аполлон смеялся.

Атридов суетных, при помощи твоей,
Оставив Илион, Приам, везущий злато,
15 И стана вражьего, и вражеских огней
Избег замысловато.

В жилище радости благочестивых ты
Толпу летучую теней сопровождаешь
Лозою золотой и богу высоты
20 И бездны угождаешь.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. X. Ода эта, написанная в подражание Алкею, по мнению Кирхнера, относится к 729 году, когда Гораций начал более утверждаться в богопочитании.


Ст. 1. Меркурий, сын Юпитера и Маи, дочери Атласа, одной из Плеяд.

Ст. 4. Он учредил палестру.

Ст. 7. Проворный Меркурий, покровитель воров.

Ст. 10. Меркурий, будучи трехдневным младенцем, свел быков фессалийского царя Адмета, которых нас Аполлон; с такой же ловкостью украл он потом лук и стрелы пастыря.

Ст. 13. При хитром содействии Меркурия, Приам, ехавший к Ахиллу для выкупа тела Гектора, не был замечен в греческом стане ни Атридами, Агамемноном и Менелаем, ни стражами.

Ст. 19. Эта лоза ничем не отличалась в старину от кадуцея.


carm. i xi tu ne quaesieris, scire nefas, quem mihi, quem tibi...


Не спрашивай: грешно, о Левконоя, знать,
Какой тебе и мне судили боги дать
Конец. Терпи и жди! Не знай халдейских бредней.
Дано ли много зим иль с этою последней,
5 Шумящей по волнам Тиррены, смолкнешь ты.
Пей, очищай вино и умеряй мечты.
Пока мы говорим, уходит время злое:
Лови текущий день, не веря в остальное.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XI. Гораций одою, сочиненной около 724 года, упрашивает свою знакомую Левконою не верить волхованиям.


Ст. 3. Гороскопические пророчества халдейских астрологов.

Ст. 5. Этрурия.

Ст. 6. Римляне цедили вино, перед употреблением его.


carm. i xii quem virum aut heroa lyra vel acri...


Какого ты мужа, какого героя,
О Клио, на лире иль флейте прославишь?
Не имя ли бога ты эхо живое
Отгрянуть заставишь

5 Долин Геликона в дубраве тенистой?
На пинде иль Геме, не знающем зною?
Откуда деревья Орфей голосистый
Увлек за собою.

Искусством наследным умел оковать он
10 И быструю реку, и ветер летучий,
И чуткому дубу был сладко понятен
Струною певучей.

Могу ль не во первых вещать я хвалены?
Отцу и царю над людьми и богами,
15 Что море и землю и мира теченье
Умерил часами?

По нем же от века сильнейшего чада
Ни равного мир, ни второго не знает!
Ближайшую почесть, однако ж, Паллада
20 Пускай занимает.

Отважного Вакха забуду ль струною,
Забуду ли деву полночного неба
Зверям роковую, иль меткой стрелою
Грозящего Феба?

25 Алкида ль прославлю иль мальчиков Леды?
Того на конях, а другого на скорых
Кулачных сраженьях любимцев победы,
Созвездье которых

Пловцам лишь заблещет  и влага седая
30 Стекает с утесов, и ветер стихает,
И на море бурном, их воле внимая,
Волна опадает.

За ними, не знаю: древнейшего ль трона
Я век воспою? Век ли Нумы спокойный?
35 Тарквиния ль гордые связки, Катона
Конец ли достойный?

Ты, Регул, вы, Скавры, ты, Павл, расточавший
Великую душу мечам Карфагена,
И ты, о Фабриций! О вас прозвучавши,
40 Гордится Камена.

Тебя, и с главою косматой Дентата
На бранную доблесть, равно и Камилла,
Суровая бедность да отчая хата
Полей породила.

45 Растет неприметно, как дерево летом,
Марцеллова слава, и все пред звездою,
О Юлий, твоею, что меньшие светом
Огни пред луною.

Отец мирозданья и вечный блюститель!
50 Ты Цезарю в стражи избранный судьбами,
Даруй, чтоб второй по тебе повелитель
Был Цезарь над нами!

Ведет ли в триумфе, отрадном гордыне,
Он парфов, пред Римом кичливых без меры,
55 Дрожат ли пред мощным в восточной пустыне
Индийцы и серы...

Меньшой по тебе, он да правит вселенной!
Ты ж горний Олимп сотрясай колесницей,
Ты рощи нечистые жги раздраженной
60 Громовой десницей.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XII. Эта ода написана в 725 году, в честь Августа, возвратившегося после побед над парфянами, галлами и др. и усыновившего в том же году М. Марцелла, сына сестры своей, Октавии.


Ст. 6. Горы: Геликон в Беотии, Пинд в Фессалии и Гем (Haemus) во Фракии.

Ст. 9. Неудивительно, что Орфей увлекал своим искусством даже неодушевленную природу, будучи сыном и учеником Каллиопы.

Ст. 14. Юпитеру.

Ст. 23. Диану.

Ст. 25. Кастор и Поллукс, см Од. II, 8, 2.

Ст. 33. Век Ромула.

Ст. 35. Увлекаясь эпитетом «гордые», не должно относить этих слов к Тарквинию Гордому. Исчисляя богов и славных мужей,. Гораций не стал бы поминать этого царя. Он говорит о Тарквинии Древнем, пятом царе римском, который украсил город и ввел с другими знаками величия и связки, носимые ликторами, которые потому и названы Горацием гордыми.

Ст. 36. После тапской битвы, М. Катон Младший, желая, но словам Валерия Максима (III, 2, 14), предпочесть жизни без славы славу без жизни, проколол себя мечом и умер, сорвав сделанную ему перевязку.

Ст. 37. Марк Эмилий Скавр, сын угольщика, прославился строгостью жизни, а сын его, М. Скавр, быль правителем Сардинии.

Ст. 38. После страшного поражения при Каннах, Л. Эмилий Павл, сидя раненый на поле сражения, отказался от лошади, на которой мог бы ускакать, и погиб добровольно от мечей карфагенян.

Ст. 39. Кай Фабриций, которого честности удивлялся Пирр.

Ст. 40. Курий Дентат, полководец, известный бескорыстием и собственными руками возделывавший поля, придерживаясь древнему обычаю, никогда не стриг головы и не брил бороды.

Ст. 42. Марк Фурий Камилл приказал связать руки учителю из осажденной Фалерии и приведенным в заложники ученикам гнать его обратно в город розгами.

Ст. 45. М. Марцелл, женатый на Юлии, дочери Августа, и усыновленный им, подавал самые блестящие надежды.

Ст. 46. Не должно, по примеру многих объяснителей, под звездою Юлия разуметь Юля Цезаря, о котором Гораций весьма редко, и то вскользь, вспоминает. Поэт заключает ряд великих людей любимцем Августа, Марцеллом, и наконец самим Августом, которого он называете звездою Юлия от Июла, сына Энея.

Ст. 54. Парфы, см. I, од. 2, 51.

Ст. 56. Индийцы и серы, жившие на салом отдаленном востоке, прислали просить расположения Августа.

Ст. 57. Поэт как бы разделяет владычество на земле Юпитером.

Ст. 59. Нецеломудренная любовь более всего могла осквернить рощи, посвященные богам.


carm. i xiii cum tu, lydia, telephi...


Когда у Телефа ты розовую шею
Иль руки, белые как воск, похвалишь мне,
Тогда, о Лидия! владеть я не умею
Кипящей желчью в сердечной глубине;

5 Тогда рассудок я и цвет лица теряю,
А тихая слеза, сбегая вдоль ланит,
О том, каким огнем я внутренне сгораю,
Тебе предательски невольно говорит.

Горю, когда тебе, в невоздержанье грубом,
10 Блестящие плеча попойка исказит,
Ил пылкий юноша нетерпеливо зубом
Красу губы твоей надолго заклеймит.

О, если бы словам моим давалась вера.
Ты б знала, милая, как ненадежен тот,
15 Кто ротик твой чернит, которому Венера
Всю силу нектара небесного дает.

Трикраты счастливы любовники, трикраты,
Хранящие вовек ненарушимость уз:
Их дни так радостно согласием богаты,
20 И лишь последний день расторгнет их союз.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XIII. Кирхнер относит оду эту к 728 году. Эту Лидию не должно смешивать с той, о которой Гораций говорить I, 8: та была его простой знакомой, а к этой, бывшей одним из многих предметов его мимолетной привязанности, он обращался I, 25 и III, 9. Телеф, вымышленное имя одного из блестящих юношей времени Горация.


Ст. 14. «Ты не можешь надеяться на верность того, кто так мало уважает чувства любви, что решается запятнать его лучшее проявление  поцелуй».


carm. i xiv o navis, referent in mare te novi...


Корабль, морской волной влечет тебя опять!
О, что же медлишь ты? Займи пристань назад.
Ужель не видишь ты, что силою ненастий
Бока обнажены, и перебиты снасти

5 Что ветра южного порывами давно
На мачте свищет все, и все сокрушено?
Канаты лопнули, и остов килем старым
Не в силах более бороться с морем ярым!

Ни славным именем, ни родом издавна,
10 Дочь гордая лесов, понтийская сосна,
Богов защитников в бедах не умолила:
В богах защиты нет  и лопнули ветрила.

Пловец, испуганный кипящею волной,
Не верит кораблю с расписанной кормой;
15 Ты ж берегися бурь седого океана,
Коль не желаешь быть игралищем оркана.

Недавно по тебе проникнут горем весь
И сердцем преданный судьбе своей поднесь,
Я говорю: страшись, беги морского тока,
20 У мраморных Циклад кипящего глубоко.

«Русская анфология, или выбор лучших поэзий подлинных и переводных», Львов, 1854, ч. 1, с. 122; без подписи.

К Меценату. Ода I Горация.


carm. i xiv o navis, referent in mare te novi...


Корабль, морской волной влечет тебя опять!
О, что же медлишь ты? Старайся порт занять.
Ужель не видишь ты, что силою ненастий
Бока обнажены, и перебиты снасти

5 Порывами ветров, что реи уж давно
На мачте стонут все, и все сокрушено?
Канаты лопнули, и остов килем старым
Не в силах более бороться с морем ярым!

Ни славным именем, ни родом издавна,
10 Дочь гордая лесов, понтийская сосна,
Богов защитников в бедах не умолила:
В богах защиты нет  и лопнули ветрила.

Пловец, испуганный кипящею волной,
Не верит кораблю с расписанной кормой;
15 Ты ж берегися бурь седого океана,
Коль не желаешь быть игралищем оркана.

Недавно по тебе проникнут горем весь
И сердцем преданный судьбе твоей поднесь,
Я говорю: страшись, беги морского тока,
20 У мраморных Циклад кипящего глубоко.

Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

1856 г. Од. XIV. Кирхнер относит эту оду ко времени смут 722 года, предшествовавших акциумской битве. Уже Алкей сравнивает государство с кораблем.


Ст. 10. Берега Черного моря славились превосходным корабельным лесом.

Ст. 14. Древние расписывали корму кораблей, и Гораций намекает на внешний блеск Рима, на который в опасности так же мало надежды, как на расписанную корму корабля.

Ст. 20. Циклады  группа островов близ Делоса; по причине бурных прибоев у берегов их, они выставлены Горацием в пример опасности.


carm. i xv pastor cum traheret per freta navibus...


Когда на корабле Идейском увозил
Предательский пастух Елену через воды,
Нерей дыхание ветров остановил
Затем, чтоб горестные годы

5 Предречь. «Недобрых птиц ты видевши, домой
Увозишь пленницу недолгую Пергама;
Клянется Греция союз разрушить твой
И царство древнее Приама.

Увы! В каком поту и мужи и кони!
10 Как много Дарданов ты отошлешь к Аиду!
Паллада гневная готовит шлем, взгляни,
И колесницу, и эгиду.

Венеры баловень, вотще власы свои
Ты чешешь весело и женщинам так страстно
15 На цитре сладостной бряцаешь гимн любви,
И в спальне избежать напрасно

Захочешь гносских стрел, и копий, и мечей...
Забыть и крик войны, и натиск неизбежный
Аякса. Но, увы, хоть поздно, любодей,
20 Покроет пыль твой волос нежный.

Улисса видишь ли, согражданам твоим
Врага? Ты видишь ли пилосского героя?
Уж саламинский Тевкр теснит тебя, за ним
Вослед Стенел, движений боя

25 Знаток, а ежели смиряет бег коней 
Возница ревностный. Вот Мерион, смотри-ка!
А вот, храбрей отца, Тидид среди мечей
Тебя глазами ищет дико.

И как олень в лугу, завидя волка, вдруг
30 Забывши о траве, со всей стремится силой 
Ты, робкий, от него бежишь, спирая дух,
Хоть обещал иное милой.

Отсрочат грозные фригийским женам дни
Ахилла гнев и с ним вражда
35 Агамемнона; Но срок минет зимам... ахейские огни
Пожгут жилища Илиона.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XV. Некоторые толкователи несправедливо видели в этой оде аллегорию, касательно отношения Антония к Клеопатре; но изображение труса Париса вовсе не соответствует образу римского героя. Стихотворение это, по содержанию чисто греческое, Кирхнер относит к 723 году.


Ст. 2. Предательским Гораций называет Париса, пасшего на Иде (обильной корабельным лесом, откуда идейский корабль) овец, за то что он не уважил гостеприимства.

Ст. 3. Нерей, сын Понта и Геи, отец Нереид, подобно другим морским божествам, владел даром пророчества.

Ст. 5. Древние чаще всего по полету птиц судили об удачном или неудачном начинании.

Ст. 9. Нерей вдруг видит страшный бой со всеми его подробностями.

Ст. 12. Эгида  собственно шкура козы Amaltheia, кормилицы Зевеса, которою обтянут его непобедимый щит. Этот щит носит и любимая дочь Зевеса, Минерва.

Ст. 17. Жители острова Крита, где был город Гносс, приготовляли тростниковые стрелы.

Ст. 19. Здесь не теламонов сын Аякс, но филеев.

Ст. 20. Ты упадешь во прах.

Ст. 22. Нестор  царь пилосский, известный мудростью советов.

Ст. 23. Тевкр, см. I од. 7, 22.

Ст. 14. Стенел, возница Диомеда, с которым он сражался под Фивами.

Ст. 26. Мерион  один из девяти героев Гомера, решавшихся сражаться с Гектором.

Ст. 27. Диомед превзошел подвигами отца своего, Тидея.

Ст. 35. Вместо «годам». Часть вместо целого. Гнев Ахиллеса только отсрочит гибель Трои.


carm. i xvi o matre pulcra filia pulcrior...


Прекрасной матери прекраснейшая дщерь,
Ты ямбам, некогда преступным пред тобою,
Уж казнь достойную назначь сама теперь
Огнем иль Адрия волною.

5 Ни Диндимена так рассудка не мрачит,
Ни Пифий, жриц в своей святыне вдохновляя
Ни Вакх, ни хор Курет, когда он закричит,
В медь медью звучной ударяя,

Как гнев губительный. Не устрашат его
10 Ни Норики клинок, ни глубины морские,
Ни огнь снедающий, ни даже самого
Зевеса стрелы громовые.

Предание гласит, что древле Прометей,
Сбирая долгий срок для первобытной глины
15 Повсюду качества, вложил в сердца людей
Суровый гнев, исконно львиный.

Гнев лютого конца Фиеста был виной
И славных городов бывал неоднократно
Причиной гибели. Он дерзкою рукой,
20 И неприязненной, и ратной,

Надменно плуг пускал по сверженным стенам.
Уйми твой гнев! И я когда-то заблуждался,
Горячкой юности был увлечен я сам
И резвым ямбам предавался.

25 Но ныне, грустную отвагу заменив
Покорной кротостью, я вновь перед тобою.
Будь мне подругою и, распри позабыв,
Предайся всею мне душою.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XVI. Гораций не называет красавицы, на счет которой он в молодости написал насмешливые ямбы и перед которой он извиняется в этой оде, написанной, но мнению Кирхнера, в 726 году.


Ст. 5. Мать богов, Цибела, от имени трех фракийских гор получила прозвание: Цибела, Диндимена, Берецинтия; жрецы ее, галлы, почитали память ее звуками труб, рогов, барабанов и ужасными кривляньями.

Ст. 7. Куреты, или корибанты  жрецы Реи, супруги Сатурна, должны были криком и звоном заглушать плач младенца Юпитера в то время, когда Сатурну подали проглотить камень, завернутый в пеленки.

Ст. 10. Норика страна близ Альп. Не устрашит война.

Ст. 14. Для создания человека.

Ст. 17. Тиест, сын Пелопса, мстя брату своему, Атрею, соблазнил жену его Европу и прижил с нею детей, которых Атрей, убив, предложил в пищу Тиесту. Эгист  сын Тиеста, убил Атрея, но, в свою очередь, был свергнут с престола внуками ее, Агамемноном и Менелаем.


carm. i xvii velox amoenum saepe lucretilem...


Проворному Фавну милее Лукретил,
Чем темя Ликея родное:
И коз он моих каждый год, я заметил,
Хранит от дождя и от зноя.

5 И бродят по роще, за тмином скитаясь,
Незримой рукой сбережены,
И змей полосатых ничуть не пугаясь,
Супруга пахучего жены.

Поверь, Тиндарида, младые козлята
10 Волков кровожадных не знают,
Как только долины и горные скаты
На звуки рожка отвечают.

Богами храним я: богам благочестье
И Муза моя угодили,
15 Мое здесть раскошно рассыплет поместье
На милую рог изобилии.

Здесь в жаркий каникул, за рощею дальней,
Избравши Теосские стопы,
Любовь ты соперниц: Цирцеи кристальной
20 И верной споешь Пенелопы.

Здесь будешь бокалы ты влагой лесбейской
В тени наливать понемногу,
Сюда преградит Семелей Тионейский
Суровому Марсу дорогу.

25 Тебя не посмеет здесь Кир раздраженный
Ударить рукою бесчинной:
Венка не сорвет с головы благовонной,
Не тронет одежды невинной.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XVII. Эта ода написана после 720 года, потому что до того времени Гораций не владел Сабином. Кто такая была libertina Тиндарида  неизвестно. Некоторые считают ее Гречанкой-поэтом. Что она была музыкантша  видно из оды.


Ст. 1. Лукретил  гора в Сабине, неподалеку от виллы Горация.

Ст. 2. Ликей  гора в Аркадии, жилище Фавна и Пана.

Ст. 19. Любовь и Цирцеи, и Пенелопы обращена была к одному и тому же Улиссу. Цирцея, в смысле морской нимфы, названа кристальною.

Ст. 23. Семелей Вакх, сын Семелы, по прозванию Тионейский, или от греческого слова thyein (неистовствовать), или от Тианы, прозвания Семелы.

Ст. 25. Кир, ревнивый любовник Тиндариды.


carm. i xviii nullam, vare, sacra vite prius severis arborem...


Ты дерева, о Вар, не сей до винограда,
Где обошла Тибур катильская ограда.
Ведь трезвым бог вина все тяжкое дает,
И злых ничем иным не удалишь забот.

5 Кто вспомнит за вином про службу с нищетою?
Не все ль полны любви, полны, о Вакх, тобою?
Но Либера даров не преступать благих
Кентавров учит бой с Лапифами хмельных,

И злоба Эвия, сифонцам рокового,
10 В тот час, как различать благое от худого
Так трудно страстному. Нет, чистый Вассарей,
Я тайны не дерзну умчать из-под ветвей

Священных напоказ. Уйми со злым тимпаном
Берецентийский рог: он возбуждает в пьяном
15 Порывы гордые  хвалить свои дела,
И тайн доверчивость прозрачнее стекла.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XVIII. Квинтилий Вар, родом из Кремоны, друг Горация и, в особенности, Виргилия, к которому Гораций в 24 оде этой книги обращается и оплакивает с ним смерть Квинтилия. Ода эта, по явным признакам подражание греческим образцам, относится ко времени молодости Горация (от 717 до 720), когда он еще не мог от них оторваться.


Ст. 2. Катил, или Катилл, был одним из основателей Тибура.

Ст. 7. Либер  одно из имен Вакха.

Ст. 8. Гомер рассказывает (Илиад. 1, 262) про битву пьяных Лапит с Центаврами в день свадьбы царя Пиритоя с Гипподамией.

Ст. 9. Эвий Вакх!  восклицание вакханок. Сидонцы, жившие во Фракии, не в меру предавались Вакху и превращали бокалы в орудия боя (см. I, 27, 1).

Ст. 11. Вассарей назывался Вакх у фракийцев от bassara лисицы, лисьего меха, которым были одеты вакханки.

Ст. 12. Во время торжества Вакха небольшие корзинки наполнялись священными принадлежностями бога и носились покрытые виноградными ветвями. Непосвященным не дозволялось видеть этих предметов.

Ст. 14. Торжество Вакха так же, как торжество Цибелы-Берецентии (от фригийской горы Берецентийской), сопровождалось резкими звуками рогов. Гораций при оргиях часто упоминает берецентийский рог.


carm. i xix mater saeva cupidinum...


Жестокая мать Купидонов,
И Фивской Семелы питомец живой,
Да резвая Прихоть велят мне
Любви позабытой предаться душой.

5 Сожжен я Глицеры красою,
Что блеском и мрамор паросский затмит,
Сожжен этой дерзостью милой
И взором, в нем страстная нега манит.

Ко мне устремившись, Венера
10 Оставила Кипр и мне петь не дает
Ни скифа, ни конного парфа,
Ни прочего, что в буйный ум ни придет.

Прислужники! Свежего дерну
Да трав принесите сюда и вина
15 Двухлетнего в чаше, да мирры;
На жертву сойдет благосклонней она.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XIX. Гораций в этой оде говорит о сверхъестественном, неожиданном побуждении своем к любви, и поэтому предполагают, что он написал это стихотворение лет сорока, следовательно около 730 года. Глицера  одна из тех женщин, которую он долго любил, и если оставлял её, то вновь возвращался к ней. Он вспоминает о ней тоже (I, 30) и (III, 19); та ли это, на счет измены которой поэт утешает Тибулла  неизвестно.


Ст. 2. Вакх, сын фивской царевны Семелы.

Ст. 3. Licentia, тоже спутница Венеры.

Ст. 10. Кипр, Гнидос и Пафос  любимые местопребывания Венеры. Богиня собственной особой вселилась в душу Горация и не позволяет ему писать героических песен.


carm. i xx vile potabis modicis sabinum...


Ты будешь пить из чаш сабин недорогой 
Его моя рука в сосуды наливала
В тот день, когда, в театр приход заметя твой,
Толпа рукоплескала.

5 Мой всадник дорогой, припомни, Меценат,
Как плескам тем тогда ответствовали рьяно
Родные берега, отгрянувши стократ
На эхо Ватикана.

Кален и цекуб ты в амфо́ры жмешь свои,
10 А у меня фалерн в сосуды не вливают
И формианских роз душистые струи
В бокалах не сверкают.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XX. Гораций приглашает его в Сабин: следовательно, после 720 года.


Ст. 1. Местное вино.

Ст. 7. Берега Тибра, вытекающего из Этрурии, родины Мецената.

Ст. 9. Кален, цекуб и фалерн были известные вина, равно как и формианское.


carm. i xxi dianam tenerae dicite virgines...


Диану нежные хвалите хором девы,
Хвалите, мальчики, вы Цинтия с мольбой:
Латоне все напевы,
Зевесу дорогой!

5 Вы деву пойте рек и рощ в обличье злачном,
На хладном Алгиде ль красуются оне,
На Эриманте ль мрачном,
На Краге ль, по весне.

Вы ж Темпы, мальчики, хвалой почтите равной,
10 И Аполлону в честь Делос ему родной:
Колчан воспойте славный
При лире за спиной.

Да обратит от нас, от Цезаря-владыки
И голод, и чуму, и злую смерть сынов
15 На край британцев дикий
И Парфов, с ваших слов.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XXI. Ода эта написана, вероятно, около 727 года, по поводу празднества в честь Аполлона.


Ст. 2. Аполлон, родившийся на Делосе, от горы Цинта назывался Цинием.

Ст. 4. Латона, любимая Зевесом, была всюду гонима Юноной и должна была искать на Делосе убежища, где тайно родили близнецов, Аполлона и Диану.

Ст. 16. Нет необходимости предполагать войны во время сочинения этой оды. Парфов Римляне ставили вообще вместо врагов, а Британцы также приведены здесь по причине их отдаленности (край света).


carm. i xxii integer vitae scelerisque purus...


О, Фуск, поверь: тому, кто сердцем уцелел
Средь искушений зла и черного обмана,
Не нужно ни копья, ни ядовитых стрел,
Ни тяжкого колчана 

5 По знойным ли пескам он путь свой устремит
Чрез дикий ли Кавказ  до чуждых нелюбовный,
Иль в землю, где Гидасп брега свои кропит
Волною баснословной.

Когда без цели я зашел в сабинский лес
10 И славил Лалагу, беспечен и досужен,
Со мною встретясь, волк бежал во мглу древес,
Хоть был я безоружен.

А равное ему чудовище едва
Кормила Давнии дуброва боевая
15 Иль степь Нумидии, бестрепетного льва
Кормилица сухая.

Хоть брось меня в страну, где по верхам древес
Не дышит теплый ветр, весною растворенный,
Где пеленою туч подернул свод небес
20 Юпитер раздраженный;

Хоть брось в безлюдный край, где солнца близкий бег
Пустыню раскалил ездою безотлучной,
Я буду Лалагу любить за сладкий смех,
За говор сладкозвучный.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XXII. По причине прогулки в Сабине и эту оду должно отнести ко времени между 720 и 724 гг. Многие предполагают, что Лалага и Глицера одно и то же лицо, но это трудно доказать. Аристий Фуск был поэт и грамматик.


Ст. 8. Гидасп  река в Индии. Баснословною называет ее поэт по причине баснословных о ней преданий.

Ст. 11. Некоторые говорят, что Гораций всю эту оду написал для того только, чтобы рассказать, как на прогулке в лесу он встретил чудовище волка.

Ст. 14. Давния в Апулии, страна лесистая, снабжавшая Рим храбрыми воинами. Гораций, родом из Апулии, при всяком удобном случае говорить о ней.


carm. i xxiii vitas inuleo me similis, chloe...


О Хлоя! Ты бежишь меня, как лань младая,
Которую, вдали от матери, в горах
Чуть ветер шелохнет вдоль по лесу порхая,
Тревожит ложный страх.

5 Терновника ль вздрогнут встревоженные сени
Иль ящерицы где кустами пробежат
Зеленые  у ней и сердце, и колени
Невольно задрожат.

Ведь я не тигр, не лев гетульской я равнины,
10 Не с тем, чтоб погубить, ищу тебя поймать:
Пора красавице, созревшей для мужчины,
От матери отстать.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XXIII. В этой оде, написанной, по мнению Кирхнера, в 733 году, Гораций уговаривает предаться ему ту самую Хлою, на жесткость которой (III, 26) он жалуется Киприде и которую оставить он обещает Лидии (III, 9).


Ст. 9. Гетулия в Африке. Часть вместо целого.


carm. i xxiv quis desiderio sit pudor aut modus...


Где стыд и мера, где печали несравненной
По милой голове? О, в этот скорбный час
Пой, Мельпомена, грусть! Тебе отец вселенной
Дал с цитрой сладкий глас.

5 Так над Квинтилием сон вечный тяготеет.
Теперь ни Нравственность, ни Правосудья мать
Честь неподкупная, ни Правда не сумеют
Другого отыскать.

Он пал, оплаканный везде единогласно.
10 Вергилий! Но тебе больней он много крат:
Ты доверял богам не с тем, чтоб звать напрасно
Квинтилия назад.

Хотя б искуснее фракийского Орфея
Ты внятно деревам повелевал струной,
15 Но в призрачную тень кровь не проникнет, грея,
Коль страшною лозой,

Ничьим не внемлящий мольбам о возвращеньи,
Уж в темную ее прогнал Меркурий ночь,
Судьба жестокая! Но лучше снесть в терпеньи,
20 Чему нельзя помочь.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XXIV. Эта ода написана в 730 году, по случаю смерти Квинтилия Вара, родом кремонца, которого Гораций (в I, 18) просит о насаждении винограда. Этот К. Вар, поэт и критик, был другом Горация, и в особенности Виргилия, к которому и обращается предлежащая ода.


Ст. 18. Меркурий сопровождал, или, лучше сказать, гнал души усопших в царство теней (См. I, од. 10, 19).


carm. i xxv parcius iunctas quatiunt fenestras...


Юноши буйные в окна закрытые
Реже к тебе уж стучатся теперь;
Не прерывают твой сон и забытая
Заперта дверь.

5 Ржавые петли в том верной порукою...
Реже и реже тебе говорят:
Лидия спишь ли, как ночь всю я мукою
Страсти объят.

Хват ли старухе порою пригрезится,
10 Станешь на улице плакать пустой,
Выйдя на ветер фракийский, что бесится
С новой луной.

Грудь распалят и любовь, и желание,
Что с кобылицею носится вскачь 
15 Ревностью лютой заложит дыхание...
Бедная, плачь!

Юноши пылкие, плющем увитые,
Миртом зеленым любуются там,
Листья же зимние, стужей убитые,
20 В жертву ветрам.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XXV. Лидия (не должно смешивать ее с той, к которой относится ода I, 8) изменила Горацию, на что он жалуется (1, од. 13, 1, и III, 9, 14). В этой оде он доказывает ей, как мало он об этом сожалеет.


Ст. 8. Хотя у Горация anus и значит старуха, но, по смыслу стихотворения, видно, что он ей обещает положение, которого она еще не достигла.

Ст. 10. Ко всякому ветру идет эпитет фракийский, потому что греки Фракию считали родиной ветров.


carm. i xxvi musis amicus tristitiam et metus...


Друг Муз, я отдаю тоску и страх печальный
Мчать к морю Критскому бунтующим ветрам.
И думать позабыл, кого же север дальний
Страшится мощного по хладным берегам?

5 Узнал ли Тиридат про козни боевые?
О ты, взлюбившая ручьев прозрачный ток,
Пимплея сладкая! Свивай цветы младые,
Свивай для Ламия мне милого венок.

Без помощи твоей моя хвала не стройна:
10 Его опять воспеть и на струнах иных
Лесбейской лирою превознести достойно
Прилично лишь тебе в кругу сестер твоих.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XXVI. Эта ода написана в 725 году, когда по смерти Антония Тиридат, свергнутый с престола братом своим Фраатом, бежал в Сирию и когда некоторые племена восстали на римских союзников. К. Элий Ламий, сын претора, из знатного рода (См. II, Од. 17) был одним из друзей Горация.


Ст. 5. Тиридат, уже однажды свергнутый с престола Фраатом, сильно тревожился, узнав, что царь скифский готовит вспомогательное войско брату.

Ст. 7. Пимплея  Муза, названная от Пимплы или Пимплеи, реки фракийской, посвященной Музам.

Ст. 11. Размером, который употребляли лесбийские певцы: Алкей и Саффо.


carm. i xxvii natis in usum laetitiae scyphis...


Бокалом, созданным к веселью, воевать
Фракийцам свойственно. Обычай тот неправый
Оставьте варварам и бойтесь обижать
Лиэя скромного вы распрею кровавой.

5 Вину и факелам индийца острый меч
противоречие ужасное. Смягчите
Крикливо-вздорную заносчивую речь
И, чинно подпершись локтями, возлежите.

Фалерна терпкого я с вами выпит рад,
10 но с оговоркою, друзья мои одною:
Пусть опунтийской нам Мегиллы скажет брат,
Кем сладко ранен он и чьей пронзён стрелою.

Не хочешь? Ни за что другое я не пью!
Но, как ни покорен Венериною властью,
15 Краснеть не будешь ты за милую свою,
И можешь погрешить лишь благородной страстью.

Что б в сердце ни таил, не опасайся  вверь
Ушам надежным все. Увы, лишен ты воли
Какой Харибдою ты поглощен теперь,
20 Несчастный юноша, достойный лучшей доли!

Какой же маг тебя, ворожея, иль бог
Избавит наконец от гибели великой.
С трудом бы и Пегас тебя похитить мог
Из пагубных когтей Химеры троеликой.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XXVII. Вебер относит эту оду к первым произведениям Горация (к 717). Поэт, желая обратить внимание ссорящихся собеседников на другой предмет, предлагает тосты в честь возлюбленных.


Ст. 4. Лиэй  разрушитель, рассеватель забот, Вакх.

Ст. 11. Опунт  город в Локриде. Трудно решить, находился ли точно грек, брат опунтийской Мегиллы, в числе собеседников, и Гораций пытается узнать имя его возлюбленной, или же он в шутку называет его братом и только хочет убедить его публично сознаться в своей страсти.

Ст. 24. «Ты так опутан этой страстью, что никакой колдун тебе не пособит». Пегас спас Беллерофонта от Химеры. У Химеры три головы и тройное тело. «Лев сопреди, созади же змея, сосреди же коза есть». (Тредьяковский).


carm. i xxviii te maris et terrae numeroque carentis harenae...


«Ты ли морей, и земли, и песку без числа измеритель
Здесь, Архита, лежишь заключенный
В столь немногом количестве праха матинского брега!
Не помогло, знать, тебе, что в воздушный
5 Мир ты вникал и старался душою отважною неба
Свод обнять? Не избегнул ты смерти!»
«Умер и Пелопса тоже родитель, богов собеседник,
Умер Тифон, восхищенный на небо,
Умер Минос, посвященный в Зевесовы тайны и принял
10 Тартар опять Панфоида, вторично
Сшедшего к Орку. Хотя, доказавши троянское время
Снятым щитом, ничего он обратно
Кроме жил да костей не давал безжалостной смерти.
Сам ты суди: не последний знаток он
15 Истины был и природы. Но всех нас одна ожидает
Ночь и тропа невозвратная смерти.
Фурии многих дают на позорище злобное Марсу,
Гибель пловцам  ненасытное море.
Старцев и юношей гробы теснятся. Не обегает
20 Злая ничьей головы Прозерпина.
Вот и меня  Ориона исхожего бешеный спутник
Нот захватил иллирийской волною.
Ты же, пловец, не скупися песку летучего долю
Кинуть костям и главе не зарытой.
25 Пусть за это, коль Эвр подымет гесперские волны,
Губит он лес венузийский, но будешь
Ты невредим. Ниспошли на тебя богатую милость
Щедрой рукою Зевес правосудный
И Нептун-охранитель священного града Тарента.
30 Иль преступления ты не боишься
Вредного чадам твоим невинным оставить в наследство?
Может быть, ты заслуженную кару
Сам получишь: мои не останутся тщетны молитвы
И не очистят тебя приношенья.
35 Долго тебя на пути не сдержу я, ты можешь,
Бросив три горсти песку, удалиться».

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XXVIII. Ода эта, размером напоминающая эподы, принадлежит к ранним произведениям Горация и написана около 717 года. В ней поэт заставляет пловца, минующего матинский берег (в Апулии) сожалеть об участи тарентинского философа и геометра Архиты, которого кости он видит на песке.


Ст. 7. Тантал, царь лидийский, отец Пелопса, принятый в собеседники богов, за проступок томится голодом и жаждой.

Ст. 8. Тифон, сын троянского царя Лаомедонта, похищен был Авророй за красоту на небо. Но, испрося у Зевеса бессмертия своему любимцу, она забыла о юности, и когда он от старости съежился, то превращен был в кузнечика.

Ст. 9. Минос, сын Юпитера и Европы, мудрый законодатель, по смерти, судья Аида.

Ст. 10. Пифагор, учивший о переселении душ, будучи в Аргосе, в храме Юноны, утверждал, что он жил уже раз в троянское время в лице Панфоида Эвфорба, и когда сняли со стены щит, на который он указал, как на принадлежавший ему, то в самом деле прочли имя Эвфорба.

Ст. 20. Человек не мог умереть, пока Прозерпина не вырвет у него на макушке волоса, как у жертвы.

Ст. 21. Восхождение и захождение созвездия Ориона сопровождались бурями (См. III, од, 27,17).

Ст. 22. (См. I, од. 3. 13.) Венузий в Апулии, недалеко от матинского берега.

Ст. 25. Пусть буря, если ей нужно губить что бы ни было, истребляет прибрежный лес, а ты уцелеешь.


carm. i xxix icci, beatis nunc arabum invides...


Завидуя добру арабских богачей,
Задумал Икций, ты, суровый воин с виду,
С дружиною идти в Сабею на царей
Свободных, и куешь воинственному Миду

5 Оковы тяжкия. Оплакав жениха,
Какая варварка тебе служить решится?
Чей отрок при дворе, искусный из лука
Отцовского стрелять, стоять не устыдится

С душистым волосом, как виночерпий твой?
10 Кто станет отрицать, что могут вдруг потоки
К крутым горам потечь обратного волной,
И Тибр, оборотясь, залить свои истоки?

Коль ты, искавший книг где б ни было купить,
Нас обнадеживший ученую заслугой,
15 Панетия и дом Сократа заменить
Решился наконец иберскою кольчугой?

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XXIX. В 730 г. Август послал египетского правителя Элия Галла в Счастливую Аравию, и в этот-то поход сбирался и приятель Горация, Икций, человек непостоянный в своих планах. В этой оде, написанной в том же году Горацием, он по-приятельски укоряет Икция в его корыстных замыслах.


Ст. 3. Сабея, часть Аравии, куда римское оружие еще не проникало.

Ст. 7. Хотя можно вообразить себе этого отрока прислужником при дворе, но, вероятно, Гораций хотел сказать: царский сын.

Ст. 15. Панеций родился на острове Родос и был, по мнению Цицерона, одним из лучших философов секты стоиков. Дом  последователей.

Ст. 16. Иберия  Испания, славилась своим железом и превосходными кольчугами.


carm. i xxx o venus regina cnidi paphique...


Царица Гнидоса и Пафоса, Венера,
Оставь любимый Кипр и с радостным челом
Туда, где ладаном зовет тебя Глицера,
Сойди в красивый дом.

5 Пусть сын твой пламенный с тобой приносит радость.
Пусть Грации меж нимф, без поясов прийдут 
И мало без тебя приветливая младость,
И Гермес будут тут.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XXX. В I, од. 19, Гораций на 40-м году своей жизни, около 730 г., жаловался уже на внезапную страсть свою к Глицере. В этой оде, написанной, вероятно, немногим позже упомянутой, поэт мольбу к Венере о внушении постоянства его возлюбленной выражает просьбой: сойти со всеми спутницами в дом Глицеры.


Ст. 1. Гнидос  город в Карии (в Малой Азш), где особенно чтили Венеру, и где находилось ее изваяние работы Праксителя. Пафос  город на восточном берегу ос. Кипра, любимое местопребывание Венеры-Киприды-Афродиты.

Ст. 6. Нимфы и грации  спутницы Венеры. Хотя в этом месте и в III, од. 21, 22, Гораций так выражается, что должно принять будто грациям трудно расстаться с поясами, и хотя Ореллий в подтверждение этой мысли ‘segnesque solvere’ объясняет ‘nunquam solventes’, однако Прейс говорит, что грации, по красоте своей, не нуждаются в одежде, и потому у древних изображались они нагими, или в легких одеждах, без поясов.

Ст. 9. Меркурий, отец красноречия, должен убеждать Глицеру.


carm. i xxxi quid dedicatum poscit apollinem...


Чего певцу, склонясь, просить у Аполлона,
Чего молить, лия из чаши сок младой?
Не жатвы тучныя благого небосклона
Сардинии златой,

5 Не стад Калабрии растительной и знойной,
Не злата, не костей, что породил Восток,
Не пастбищ, что Лирис кропит волной спокойной,
Не говорливый ток,

Каленским пусть ножом тот лозы подчищает,
10 Кому их рок послал; из златодонных чаш
Пусть пьет богач-купец вино, что променяет
На сирский свой товар:

Он мил самим богам за то, что прихотливый
В год раз до четырех пересекать он рад
15 Безвредно океан. Моя же снедь  оливы,
Цикорий да салат.

Дай, сын Латоны, тем, что есть, мне наслаждаться,
Но с тем, молю, чтоб дух безвредно сохранить,
Благообразныя преклонности дождаться,
20 Да цитры не забыть.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XXXI. В 726 году Август, в воспоминание акциумской битвы, посвятил на горе Палатинской храм Аполлону. При этом случае каждый, при жертвоприношении, клал к подножию божества табличку, на которой начертал свои желания. Вместе с другими и Гораций изъявляет свои, но не просит богатства.


Ст. 4. Плодородие Сардинии известно.

Ст. 5. Калабрия и Апулия славились в Италии стадами.

Ст. 6. Слоновая кость.

Ст. 7. Лирис, нынешний Garigliano, на границе Лациума и Кампании.

Ст. 9. Каленские или фалернские лозы славились вином. Вместо того, чтобы сказать каленские лозы, Гораций говорит каленским ножом.

Ст. 17. Аполлон.


carm. i xxxii poscimus, si quid vacui sub umbra...


Нас просят. Ежели способно дни и годы
Иль многих пережить все то, что мы с тобой
Бряцали в тишине  о лира, песнь народа
Латинского пропой.

5 Впервые певшая Лесбоса гражданину,
Который, как в бою отваги ни был полн,
С тобою забывал доспехи и пучину,
Привязывая челн.

И Либера, и Муз тогда твой славил голос,
10 Венеру, Мальчика, что неразлучен с ней,
И Лика, юноши-красавца черный волос
И черных блеск очей.

Зевесу милая и Феба украшенье,
Обители богов отрадная самой,
15 Внимай мне, сладкое трудов успокоенье,
Зовущему с мольбой.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XXXII. Трудно с достоверностью определить время, в которое написана эта ода. Тем не менее, смысл трех первых строк заставляет отнести ее к тому периоду жизни Горация, когда поэт мог ссылаться на свое поэтическое поприще (около 730).


Ст. 1. Кто просит: Август ли, друзья ли поэта, от этого смысл оды не страдает. От «Ежели» до «лира»  вводное предложение, которым Гораций хочет возвысить достоинство лиры и ободряет ее к дальнейшему песнопению тем, что прежде им сочиненные песни бессмертны; из скромности последнюю мысль он выражает не положительно, но условно.

Ст. 5. Алкей, родившийся на Лесбосе, соединял в себе достоинства воина и поэта.

Ст. 9. Имя Вакха (см. I, Од. 18, 7).

Ст. 11. Лик  юноша, воспетый, вероятно, Алкеем, как Бафилл Анакреоном.


carm. i xxxiii albi, ne doleas plus nimio memor...


Мой Альбий, не тоскуй без меры, огорчен
Глицерой ветреной и, грусти не тревожа,
Элегий ты не пой о том, что предпочтен
Тебе годами помоложе.

5 Кир, в Ликориде жар любви воспламенив,
Забыл ея чело, стесненное кудрями,
Для гордой Полой... но прежде козы нив
Сойдутся с горными волками,

Чем Полоя падет с противным наглецом.
10 Венера хочет так: ей весело неравных
И телом и душой вязать одним ярмом
В игре причуд жестоконравных.

Я сам, как бог любви мне счастье обещал,
Миртале отдался в приятные оковы,
15 А волны Адрия у калабрийских скал
Не столь кипучи и суровы.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. ХХХШ. Обарриус, разбирая историю сердечных привязанностей поэта Альбия Тибулла, относит эту оду к 722 году и считает ее написанной по поводу неизданных в свить элегий Тибулла к неверной Глицере.


Ст. 4. Кто этот молодой счастливец  не известно.

Ст. 5. Кир  весьма непостоянный любовник (см. I, Од. 17, 25)

Ст. 6. Небольшой лоб считался принадлежностью красоты.

Ст. 7. Полоя  дочь Клариссы, известная красавица того времени (см. II, Од. 5, 17 и III, 17).

Ст. 11. Миртала  одно из имен вольноотпущенных (libertina).

Ст. 15. Калабрия  южная часть Италии, обращенная к Греции.


carm. i xxxiv parcus deorum cultor et infrequens...


Скудный богов почитатель и ветреный;
Мудростию заблужденный безумною,
Ныне задумал ветрила поставить я
Вспять и, расставшись с пучиною шумною,

5 Путь отыскать, потому что Юпитер бог,
Вечно огнем потрясавший над тучею,
С громом промчал по лазури безоблачной
Звучных коней с колесницей летучею,

Коей земля и потоки подвижные,
10 Коею Стикс и Тенара глубокое
Страшное дно, и граница Атлантская
Вмиг сотрясаются. Властен высокое

Бог преклонить и затмить лучезарное,
Тьму озаривши. Фортуна меняется,
15 Там похищает венец быстрокрылая,
Здесь, возложивши его, улыбается.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XXXIV. Громовой удар на безоблачном небе внушил Горацию эту оду, которую Буттман, по содержанию последних трех стихов, относит ко времени борьбы Тиридата с Фраатом и, следовательно, к 730 году.


Ст. 4. Явно, что вся эта картина значит: я хочу обратиться на путь истинный.

Ст. 5. Diespiter, отец дня  Юпитер.

Ст. 10. Тенар, нынче Cap Matapan, где по мнению древних находится вход в царство теней.

Ст. 11. Гору Атлас древние представляли богом, поддерживающим небесный свод на границе мироздания.


carm. i xxxv o diva, gratum quae regis antium...


Богиня, Анциум свой правящая милый,
Могущая вознесть с нижайших степеней
Простого смертного иль заменить могилой
Триумфы гордые вождей,

5 Тебя идет смягчать заботливой мольбою
Убогий селянин. Тебя, царица вод,
Всяк умоляет, кто вифинскою кормою
Волну карпатскую сечет.

Тебя боится дак, боится скиф проворный,
10 И грозный Лациум, и грады дальних стран;
Царицы варваров перед тобой покорны,
Трепещет пред тобой тиран:

Чтоб ты не ринула карающей ногою
Столпа стоящего, народ чтоб не увлек
15 К оружью медлящих, к оружью за собою
И власть на гибель не обрек.

Нужда суровая предвестницей твоею
Железных никогда не разжимает рук,
И гвозди тяжкие да клинья всюду с нею,
20 Свинец расплавленный да крюк.

Надежда при тебе и Верность в ризе белой:
Они, как спутницы, тебе не изменят,
Хотя б, оставивши чертог осиротелый,
Ты пышный скинула наряд.

25 Но чернь неверная с любовницей коварной
Бежит подонки все вычерпывать с вином,
Друзья рассеются толпой неблагодарной,
Двойным испуганы ярмом.

Храни нам Цезаря, идущего далеко
30 К британским берегам, храни среди врагов
Отборных юношей, грозу всего Востока
И моря Красного сынов.

Увы! Нам стыдно ран, нам стыдно преступленья
Братоубийств. Каких мы не свершали зол
35 В железный век? На что печати оскверненья
Не клали? От чего страх божеский отвел

Десницу юности безбожной и суровой?
О, порази, от нас отведши тучу бед
И меч перековав на наковальне новой,
40 Арабов ты и Массагет.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XXXV. В 727 году Август задумал два военные предприятия: он сам отправился против Британцев и уже в Галлии встречен был британским посольством, просящим о мире, а Элия Галла отправил в Египет и Аравию. По этому случаю Гораций испрашивает у Фортуны покровительства римскому мечу, притупленному в междоусобицах.


Ст. 1. В Анциуме находился славный храм Фортуны с двойной статуей богини и прорицалищем.

Ст. 6. В Пренесте была статуя Фортуны, богини моря, и кроме того, она часто изображалась с рулем в одной и с рогом изобилия в другой руке.

Ст. 1. Вифиния в Малой Азии, у Черного моря, между Мизией и Пафлагонией, славилась кораблестроением и торговлей.

Ст. 8. Остров Карпат, ныне Scarpanto, между Критом (Кандией) и Родосом, окружен бурным морем.

Ст. 9. Даки жили в нынешней Венгрии.

Ст. 12. Фраат, которого Скифы возвели на парфянский престол.

Ст. 17. Это место, к сожалению, представляет слишком пеструю и тяжелую символическую картину. Фортуне предшествует непреклонная нужда (Ananke), которая в железных руках держит, как символ прочности и незыблемости своих действий, принадлежности зодчества: гвозди для укрепления потолков, клинья для раскалывания строевого леса, свинец и крюк для сплачивания камней. Многие критики в этих принадлежностях видят орудия пытки; в таком случае, картина делает еще тягостнейшее впечатление.

Ст. 21. Надежда и Верность, спутники Фортуны, не покидают ее и тогда, когда она из милосердой покровительницы превращается в карающее божество. Надежда и истинные друзья не покидают человека ни в счастье, ни в беде.

Ст. 31. Элий Галл отправился на Восток с новобранцами.

Ст. 35. Гораций с ужасом говорит о междоусобных войнах, предшествовавших единодержавию, во время которых самые храмы не были пощажены.

Ст. 39. Римский меч до того притупился во время междоусобиц, что его нельзя наточить, и Гораций просит Фортуну перековать его заново и сделать годным для поражения врагов.

Ст. 40. Массагеты  скифское племя, жившее на восточном берегу Каспийского моря, соседи и союзники парфян, всегдашних врагов Рима.


carm. i xxxvi et ture et fidibus iuvat...


И ладаном мы, и струнами
Почтим охранявших Нумиду богов.
И кровью, пролитой тельцами,
Что прибыл с гесперских он цел берегов.

5 Лобзанья кругом расточая
Любезным друзьям, к одному всех тесней
Он Ламию льнет, вспоминая
Про общего дядьку ребяческих дней,

Про тоги, прельщавшие взоры.
10 Пусть белая день нам отметит черта,
Пусть меры не знают амфоры,
Ни устали в пляске салийской пята!

Чтоб Басе с Дамалидой равнялся!
Глотком по-фракийски из чаши он пей,
15 Чтоб розами пир украшался
И свежей пеструшкой, и цветом лилей!

Все клонят и взоры, и речи
К одной Дамалиде: но дева рукой
Любовника нового плечи
20 Тесней обвивает, чем плющ молодой.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XXXVI. В 730 году Плотий Нумида, друг Горация, сопровождавший Августа в походе, возвратился из Испании, и поэт в этой оде описывает празднество, которым друзья встречают Нумиду, причем не забыто и жертвоприношение.


Ст. 7. Элий Ламия (см. I, од. 26 и III, 17), с которым воспитывался Плотий Нумида, возбуждает в последнем воспоминание детства: у них был общий дядька и обоим хотелось поскорей надеть тоги  одежду взрослых.

Ст. 10. Белая черта указывает на обычай римлян обозначать на таблице счастливые дни мелом, а несчастные углем, чтобы под конец года видеть, каких больше.

Ст. 12. Нума учредил 12 жрецов Марса, которые во время годичных праздников плясали но улицам и назывались салийцами от salire (плясать).

Ст. 13. Дамалида, без сомнения, либертина, певица и артистка. Только вольноотпущенные женщины пили вино, и притом в таком количестве, что Гораций хочет, чтоб известный питух Басс поравнялся с Дамалидой.

Ст. 14. При подобных состязаниях вся чаша осушалась по-фракийски, одним глотком.

Ст. 16. Римляне на пиршестве украшали столы зеленью и надевали венки.

Ст. 19. Плотия Нумиды, как виновника торжества.


carm. i xxxvii nunc est bibendum, nunc pede libero...


Теперь давайте пить и вольною ногою
О землю ударять; теперь, о други, нам
Пора салийских яств украсить чередою
Подстилки божествам.

5 Дотоле было грех из отчего подвала
Старинный цекуб брать, преступно было пить
Пока царица нас поработить мечтала,
А Капитолий срыть.

С толпой своих мущин болезненной и гадкой
10 Мечтала так она о том, что выше сил,
Вполне упоена улыбкой счастья сладкой...
Но гордость усмирил

Едва один корабль, бежавший истребленья 
А дух спасавшейся к родимым берегам
15 Ей Цезарь протрезвил от чада опьяненья,
На веслах по волнам,

Погнавшись ей во след, (так гонит ястреб горный
Пугливых голубей, иль зайца так точь-в-точь
В лесах Гемонии следит ловец проворный),
20 Чтоб рока злую дочь

Цепями оковать; но, смерти благородной
Взалкавши, мужества не женского полна,
Меча не у страшась, на дальний брег свободный
Не бросилась она.

25 Нет, с радостным челом она взирает смело
На грустный свой чертог, и храбрая стократ
Ласкает лютых змий, чтоб царственное тело
Всосало черный яд.

Обдумав смерть свою, достойную царицы,
30 Либурнам торжество расстроила она
И не пошла рабой у гордой колесницы
Великая жена.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XXXVII. В сентябре 724 года М. Туллий Цицерон (сын оратора) привез известие о смерти Антония и Клеопатры и о взятии Александра. В этой оде принадлежащей к лучшим произведениям Горация, поэт, несмотря на ненависть к Клеопатре, как врагу отечества, отдает справедливость величию ее духа.


Ст. 3. О салийских жрецах см. I, од. 36, 12. Для них учреждались богатые пиршества, так что со временем все роскошные пиры и яства назывались салийскими.

Ст. 4. В торжественных случаях, при излиянии благодарности, для укрощения гнева богов, пред изваяниями их ставили изысканные яства на особенных подстилках: pulvinar. В подобных случаях Цицерон советует праздновать в домах с женами и детьми (к Кат. III).

Ст. 6. Цекуб  кампанское вино, получившее название от горы того же имени.

Ст. 7. Клеопатра.

Ст. 9. По обычаю Востока, невольники, окружавшие Клеопатру, были евнухи.

Ст. 13. Прозаик сказал бы: ее гордость усмирилась, когда из всего флота один корабль, да и тот едва уцелел, но поэт говорит: едва один, и проч.

Ст. 15. Намекается на пиры Антония и Клеопатры.

Ст. 19. Гемонией, или Эмонией, называлась северная часть Фессалии, прилегавшая к Македонии, по имени царя Эмона, сына Девкалиона.

Ст. 20. Клеопатра долгое время была роковой для Рима.

Ст. 24. Не бежала из Александрии.

Ст. 28. Клеопатра не без основания боялась идти за триумфальной колесницей. Проперций (III, 9, 53) говорит, что сам видел, как несли ее статую, у которой рука была обвита аспидом.

Ст. 30. Иллирийский народ, Либурны, на мелких и быстрых судах своих того же имени много содействовали успеху Августа при Акциуме.


carm. i xxxviii persicos odi, puer, adparatus...


Персидской роскоши я, мальчик, не терплю,
Плетеного венка завязок не люблю.
Когда приблизиться грозят зимы морозы,
Ты не ищи нигде мне запоздалой розы.

5 Побеги нежные свивая, мирт простой
Ни с чем не смешивай заботливой рукой;
Не нужно ни тебе красивее наряда,
Ни мне за чашею под сенью винограда.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XXXVIII. Кирхнер полагает, что эта ода написана в 729 г. Гораций на замечание слуги, что по причине поздней осени нет роз, говорит, чтобы он из простого мирта приготовил венки для себя и для поэта.


Ст. 1. Персидская роскошь уже у древних вошла в пословицу.

Ст. 2. Римляне приготовляли искусственные венки, прикрепляя отдельные листы и цветы к повязке из лыка. Такие венки назывались: sutiles.

Ст. 7. Слуги на пирах нередко бывали увенчаны подобно пирующим.


carm. ii i motum ex metello consule civicum...


Гражданскую войну при консуле Метелле,
Причины, ход войны, ошибочность путей,
Фортуны прихоти и важные на деле
Союзы дружества вождей,

5 Оружие в крови, еще неискупленной,
Представит, выбрав труд опасный, роковой-
На почву ты ступил, где пламень затаенный
Прикрыт обманчивой золой.

Пусть Муза строгая трагедии до срока
10 Театр оставит: ты, как только разберешь
Гражданские дела, по-прежнему высоко
В котурнах Кекропса пойдешь.

Клиентов в горести заступник величавый,
О Поллион! Не раз Сенат благословил
15 Тебя, которого венком бессмертной славы
Триумф Далмации покрыл.

Уж рокотом рогов, грозящих и трескучих
Наш слух наполнил ты; уже труба трубит,
Уж блеск оружия смутил коней летучих
20 И взоры всадников страшит.

И мнится, я внемлю словам красноречивым
Вождей, взывающих под пылью боевой,
И духом лишь Катон упорствует строптивым,
Хоть покорен весь круг земной,

25 Юнона, и при ней все африканцев боги,
Бежавшие страны, которой не спасли,
Ко правнукам владык Югурты слишком строги,
Теням их в жертву принесли.

Холмы каких полей, латинской кровью тучных,
30 О святотатственных не говорят боях?
О воплях ужаса Гесперцев злополучных,
Что Мидам слышатся в степях?

Какой водоворот, какой поток не знает
Сражений бедственных! Не на морях ли всех
35 От трупов Давнии волна свой цвет меняет?
Где нашей крови чуждый брег?

Но, Муза! резвыя не оставляй затеи,
Забудь цеосский плач и грусти не буди,
А с лирою моей в пещере Дионеи
40 Напевы легкие найди.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. I. К. Азиний Поллион, одержавший блистательную победу в Иллирии, удалился от всех общественных дел. Хотя по временам и появлялся он в Сенате, или в качестве оратора, но главным занятием его были поэзия и история. Когда Поллион приступил к историческому сочинению, в котором он описывает гражданские раздоры и междоусобицы, Гораций в предлежащей оде, выхваляя достоинства своего друга, весьма ловко указал на опасность, которой подвергался историк, касаясь такого щекотливого, в тогдашнее время, предмета. Основываясь на смысле 5-гоО стиха, можно, не без вероятности, отнести эту оду ко времени между 721 и 723 годами  словом, до акциумской битвы.


Ст. 1. Здесь Гораций вообще разумеет беспорядки при консуле Метелле (в 694 г.) во время первого триумвирата.

Ст. 2. Следующие слова: «причины, ход» и проч., указывают собственно на междоусобную войну по смерти Красса и на ошибки Помпея и Красса.

Ст. 4. Соединительная частица и заставляет под этими союзами подразумевать второй триумвират.

Ст. 5. Оружие, покрытое кровью граждан, не искупленной гибелью виновника войны, Антония.

Ст. 6. Гораций, зная беспристрастие Поллиона, боится, чтобы он в истории своей не выставил в невыгодном свете некоторых членов знатных семейств и тем не возбудил в народе слишком сильного сочувствия к своему произведению, что объясняет в двух последующих стихах.

Ст. 9. Поллион известен был как трагический писатель.

Ст. 10. Азиний не занимал никакой общественной должности; следовательно, должно понимать: «как только ты по порядку изложишь события».

Ст. 12. Котурны  башмаки на высоких подошвах, которые надавали трагические актеры. Кекропс  основатель Афин, родины Фесписа, отца Трагедии.

Ст. 16. Далмация граничила с Иллирией, где торжествовал Поллион. В качестве оратора он защищал клиентов и подавал мнение в Сенате.

Ст. 17. Подобная живость воображения нередко встречается у Горация: читая историю Поллиона, он ясно видит битвы.

Ст. 21. Слышит речи вождей, без которых ни один римский историк не обойдется.

Ст. 23. О Катоне см. I, од. 12, 36.

Ст. 25. В Карфагене особенно чтили Юнону, и поэтому Юнона, покровительница Карфагена, мстит римлянам за разорение любимого города.

Ст. 28. После фарсальской битвы приверженцы Помпея в Африке вновь восстали против Цезаря и потерпели ужасное поражение при Тапсе. Гораций говорит, что римляне, бывшие на стороне помпеевой партии, принесены Юноной в жертву теням убитых африканцев за то, что они были правнуки тех самых римлян, которые некогда погубили Югурту.

Ст. 29. От «Холмы» до «брег?» Гораций развивает мысль: какое обширное поле действия занимали жестокие междоусобные войны.

Ст. 31. Здесь Гесперия вместо Италии.

Ст. 35. Дауния см. I, од. 22, 14.

Ст. 37. Гораций часто, увлекшись каким бы то ни было предметом за пределы эротической поэзии, указывает в конце оды Музе на ее прямой путь.

Ст. 38. Грустное содержание песен Симонида, жителя Цеоса.

Ст. 39. Диона  дочь Океана и Фетиды, мать Венеры; но и сама Венера называлась Дионеей. В пещере, посвященной Венере, героические песни не у места.


carm. ii ii nullus argento color est avaris...


К блеску сребра, что скупой зарывает,
Прав ты, Саллюстии, питая презренье;
Цену ему лишь одно сообщает:
Употребленье.

5 Братской любовью в веках отдаленных
Будет сиять Прокулей величаво:
Мчит его подвиг на крыльях нетленных
Вечная слава.

Более царь ты, смиривши стремленья
10 Алчного духа, чем, если б ливийских
Стран повелитель, ты оба владенья
Занял пунийских.

Множится в неге болезнь водяная,
Жажда неймется, доколь не успела
15 Сущность недужная, влага больная
Выйти из тела.

Пусть на престоле наследует Киру
Фрат  добродетель его исключает
Назло толпе из счастливцев, и миру
20 Правду вещает:

Прочное царство, престолы земные,
Лавр заслуженный тому лишь награда,
Кто и на горы не кинет златые
Лишнего взгляда.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. II. Крисп Саллюстий, племянник знаменитого историка, был в молодости известен по легкости поведения, а в зрелых летах по благородному употреблению своего богатства; он также, как Меценат, всю жизнь оставался всадником. Ода эта, по смыслу 17 стиха, относится к 728 году, когда Фраат снова был возведен скифами на парфский престол.


Ст. 6. Римский всадник, К. Прокулей Варрон Мурена, свою часть наследственного имения вновь разделил между братьями, по несчастью, утратившими достоинство.

Ст. 116. Оба пунийские владения, то есть Старый Карфаген в Африке и Новый в Испании.

Ст. 14. Гораций алчность к богатству уподобляет водяной болезни, которая жаждет, по свойству самого недуга, новой для себя пищи.

Ст. 17. Фраат только в том смысле наследует Киру, что тот и другой персидские цари,

Ст. 19. Добродетель не может признать Фраата вполне счастливым, и в этом случае расходится во мнении с толпой.


carm. ii iii aequam memento rebus in arduis...


Покой не забывай душевный сохранять
В минуты трудные, а также и веселий
Безумных в счастии старайся избегать:
Ведь все же смертен ты, о Деллий!

5 Хоть целый век живи печален и угрюм,
Но праздник радостью встречай нелицемерной,
И лежа на траве, гоняй приливы дум
Старинной влагою Фалерна.

Где с белым тополем огромная сосна
10 На тень отрадную спешит соединиться
Ветвями длинными, и резвая волна
С трудом в излучинах струится,

Туда духов, вина и радостных цветов
Вели нам принести недолговечной розы...
15 Пока богат и юн, ты позабыть готов
Прядущих трех сестер угрозы.

Оставишь ты леса, что накупил, и дом
И виллу, где волной прибрежной Тибр желтеет,
Оставишь навсегда, и нажитым добром
20 Твоим наследник завладеет.

Богат ли, род ли свой от Инаха ведешь,
Тут нет различия; иль, бедностью страдая,
Последним из граждан под солнцем ты живешь 
Ты жертва Орка роковая.

25 В одном и том же все мы свидимся краю;
Поздней ли, раньше ли, наш жребий без сознанья
Из урны выскочит и бросит нас в ладью
Для вековечного изгнанья.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. III. Кв. Деллий сначала принадлежал к партии народного трибуна Доллабелы, перешел потом к Кассию, но вскоре оставил и его, пристав к партии Антония. Он убедил Клеопатру соединиться с Антонием, но не дождавшись акциумской битвы, перешел на сторону Октавиана, из чего можно заключить, что Гораций не раньше этого последнего шага с ним сблизился, и следовательно, эта ода написана около 725 года. Зная легкомыслие своего друга, Гораций советует ему быть более ровным среди превратностей судьбы.


Ст. 18. Воды Тибра, от глинистой почвы, имеют желтоватый цвет.

Ст. 21. Инах, выходец из Египта, поселился в Пелопоннесе и был первым царем аргивским. На берегах реки Инаха он построил замок Лариссу. Римские всадники (equites) должны были иметь не менее 400,000 сестерций, и поэтому Гораций предполагает, что богатый должен происходить от знатного рода, в противоположность последнему из граждан  свободных, разумеется.

Ст. 24. Орк  жилище теней

Ст. 18. По понятию Горация, богиня Судьба держит в руке урну, наполненную людскими именами, и когда, потрясая урной, она выбросит один из жребиев, то тот, кому он принадлежит, должен умереть (см. III, од. 1, 16).


carm. ii iv ne sit ancillae tibi amor pudori...


Ты не стыдись, что увлекся рабою,
Ксантий Фокей: Бризеида смирила
Бывши в плену, белоснежной красою
Гордость Ахилла.

5 Сын Теламона, Аякс повелитель,
Стройной Текмессой пленился мгновенно;
Так воспылал и Атрид победитель
Девою пленной

После того, как герой фессалийский
10 Варваров смял, и за Гектором павшим
Легкой добычей стал берег фригийский
Грекам уставшим.

Русой Филлиды родители были,
Ты и не знаешь, быть может, богаты:
15 Верно, в ней царскую кровь затаили
Злые пенаты,

Верь мне, что выбором можешь гордиться:
Верности нет средь толпы ненавистной.
Можно ль от матери подлой родиться
20 Столь бескорыстной?

Руки ея и лицо, и покатый
Очерк икры, не страшась, выхваляю...
Брось подозренье  ведь я уж девятый
Люстр доживаю.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. IV. Последние два стиха показывают, что Горацию было 40 лет, почему оду эту можно отнести к 729 году. Всячески старались объяснить, кто был Ксантий Фокей. Довольно того, что Гораций утешает друга своего, влюбленного в рабыню, примерами древности. Пусть чувство читателя скажет ему, говорит ли Гораций в этой оде от души, или же вся ода  тонкая насмешка.


Ст. 2. Гипподамия  дочь Бризея, рабыня Ахиллеса, за которую он враждовал с Агамемноном.

Ст. 6. Текмесса  дочь Теврама, царя Мизии, любовница Аякса, от которого родила сына Евризака.

Ст. 8. Кассандра, похищенная из храма Паллады, досталась по разделу на долю Агамемнона.

Ст. 9. Ахиллес из города Лариссы в Фессалии, царь Мирмидонов.

Ст. 10. Варвары  все не греки и не римляне; следовательно и союзники Трои, фригийцы.

Ст. 13. Вымышленное имя.


carm. ii v nondum subacta ferre iugum valet...


Ей выю преклонять в ярмо еще не время,
И в паре разделять труды она пока
Еще не вынесет, ей не под силу бремя
Любовной яростью кипящего быка.

5 Твоей телицы все желание стремится
На мураву лугов; ей хочется в реке
Унять полдневный зной; ей хочется резвиться
Между телятами во влажном лозняке.

Незрелой ягодой не обольщай же взгляда,
10 А пестрой осени дождись: она прийдет 
И скоро для тебя весь пурпур винограда
До сизого по всем цветам переведет.

Постой, придет пора и дева взор подымет.
Жестокий век года ей станет прибавлять,
15 Года, которые он у тебя отнимет,
И мужа Лалага сама пойдет искать.

Проворство Полой забудут для прекрасной,
Хлорида скроется, хоть плеч ея нагих
Так белизна ярка, как ночью месяц ясный
20 На глубине морской, и самый гнидский Гиг,

Которого постав в девичьем хороводе,
Не диво знатоку, и даже молодцу
Его не отличить и ошибиться в роде
По длинным волосам и женскому лицу.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. V. В этой оде Лалага представлена незрелой девушкой и, следовательно, нельзя подразумевать любовницу Горация Лалагу (Динару). На этом основании и стихотворение это написано не к самому себе, а к одному из друзей Горация.


Ст. 1. Союз любви древние часто представляли в образе двух животных, соединенных одним ярмом, см. I, од. 33, 11.

Ст. 9. Гораций от сравнения Лалаги с телицей переходит к сравнению ее с ягодой.

Ст. 17. Для прекрасной Лалаги забудут проворную Полою и известного красавца Гига.

Ст. 20. Гнидским называет его Гораций, вероятно, от Гнидоса, где особенно чтили Венеру, богиню любви.

Ст. 24. Мальчики в Риме носили длинные волосы, которые обрезались только с получением тоги (toga virilis).


carm. ii vi septimi, gadis aditure mecum et...


В Гадес, Септимий, ты рад бы за мною,
Рад бы к Кантабрам, ярму непокорным,
Даже к Сиртам, с мавританской волною
В споре упорным.

5 Если б аргивцем Тибур насажденный
Дал мне, под старость, приют на просторе,
Мне, испытавшему в службе военной
Сушу и море!

Парки же злые коль скажут иное,
10 К пастьбам овец мы к Галезу с тобою
Едем. Фалант там во время былое
Правил страною.

Этот земли уголок пред глазами
Вечно моими смеется красивый.
15 Мед как с Гимета; с Венафром плодами
Спорят оливы.

Долгой весне там и краткой быть стуже
Зевс повелел, и любимый безмерно
Вакхом Авлон в винограде не хуже
20 Гроздий Фалерна.

Эти вершины и край отдаленный
Ждут нас, о друг мой! в забвении света
Должной слезой там смочи раскаленный
Пепел поэта.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. VI. Эту оду Гораций написал в 717 году, воротясь из Брундизия и еще полный впечатлений, оставленных в нем окрестностями Тибура и Тарента. Что эта ода не может быть отнесена к позднейшему времени, видно из того, во-первых, что кантабров (бискайцев) он называет непокорными (они покорены Августом в 725 году), во вторых, Гораций мог желать жить в окрестностях Тибура только до получения Сабина, и наконец, 7-й стих доказывает, что впечатления военного поприща Горация не изгладились в его памяти.


Ст. 1. Гораций уверен, что друг его Септимий готов следовать за ним всюду, например, в Гадес (ныне Кадикс), который считался самым отдаленным пределом к бискайцам, и даже в мавританские степи.

Ст. 5. См. 1, 7, од. 13.

Ст. 10. Река Галез нынче Galaso, протекает по окрестностям Тарента, славившимся овцеводством.

Ст. 11. Царь спартанский Фалант, изгнанный из отечества, основал город Тарент.

Ст. 15. Гиметт гора в Аттике, славная мрамором и пчеловодством. Венафр, небольшой город в Северной Кампании, славился оливами.

Ст. 19. Аулон, гора близ Тарента.


carm. ii vii o saepe mecum tempus in ultimum...


О ты, что смерти страх не раз со мной делил,
Когда нас Брут водил во времена былыя,
Кто наконец тебя квиритом возвратил
Отеческим богам под небеса родныя?

5 Помпей, товарищ мой, первейший из друзей,
С кем часто долгий день вином мы коротали
В венках, сирийский весь растративши елей,
Которым волоса душистые сияли!

С тобой я пережил Филиппы, при тебе
10 Бежал, бесславно щит свой покидая в страхе.
В тот день и мужество низвергнулось в борьбе,
И грозные бойцы в крови легли во прахе.

Но средь врагов меня, в туман сокрыв густой,
Испуганного, спас Меркурий быстрокрылый,
15 Тебя ж в сражение за новою волной
Опять умчал прилив неотразимой силой.

Итак, обещанный Зевесу пир устрой
И отдыха ищи для членов утомленных
Войною долгою, под лавр склонившись мой 
20 Да не щади тебе бутылок обреченных.

Массийской влагою размывчивой щедрей
Фиалы светлые наполни, и смелее
Из емких раковин благоуханья лей.
Кто позаботится достать плюща скорее

25 Иль мирта для венков? Кого-то изберет
Венера во главу пирующего круга?
Со мной теперь любой фракиец не сопьет:
Так сладко буйствовать при возвращеньи друга.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. VII. Много писали и спорили о времени сочинения этой оды и о самом лице Помпея Вара, смешивали его с Помпеем Гросфом, к которому написана ода, (см. II, 16). Вар подобно Гросфу, сражался при Филиппах под знаменами Брута, после неудачи отправился к Сексту Помпею в Сицилию и, вместе с прочими, будучи прощен, воротился в Италию. Поэтому предлежащая ода не могла быть написана позже 716 года.


Ст. 3. Квиритом, т. е. полноправным гражданином.

Ст. 9. Филиппы: см. о жизни Горация.

Ст. 14. Гораций, рассказав в предыдущей строфе о своем постыдном бегстве, может быть, хочет польстить своему самолюбию мыслью, что Меркурий, покровитель лиры, спас в нем будущего великого поэта.

Ст. 17. Благодарственные жертвоприношения оканчивались пиршествами.

Ст. 19. В Риме деревья насаждались не только у входов домов, но и на крышах. Гораций говорит о таком лавровом дереве, а, может быть, не понимал ли он под лавром славы своей?

Ст. 26. Глава пиршества избирался по жребию. Если брошенные кости (из которых на каждой были четыре цифры: 1, 3, 4, 6, а 2 и 5 были пропущены) ложились так, что разом показывали все цифры 1, 3, 4, 6, то это называлось жребием Венеры.

Ст. 27. Эдонцы  фракийцы, известные пьянством.


carm. ii viii ulla si iuris tibi peierati...


Если б ты хоть раз наказанье злое,
За измену клятве, Барина, знала;
Если б зуб один почернел, иль только
Ноготь стал дурен 

5 Я бы верил. Но не успеешь клятвой
Отягчить главы ты своей преступной,
Как для всех красой ты блистаешь новой,
Юношей мука!

В пользу лгать тебе погребенным прахом
10 Матери и всем молчаливым небом,
Звезд ночных и чуждыми вечно-хладной
Смерти богами.

Тут сама Венера, кажись, смеется,
С ней простые Нимфы смеются, а с ними
15 И Эрот, на камне точа кровавом
Жгучие стрелы.

Юность вся, прибавь, вырастает наша
Вся тебе в рабы, и никто из прежних
Не оставит кров госпожи коварной
20 Как ни грозится.

Матери тебя за сынов страшатся,
Бережливые старики и девы
Новобрачные, чтоб муже не обнял
Круг твой душистый.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. VIII. Вебер относит эту оду к 721 году, хотя, по полноте и замкнутости своей, она указывает на период полного развития Горация. Кто эта Баринаопределить трудно. Хотя и принимают ее за Нееру, но самые законы метрики опровергают подобное положение; производить же имя Барины от рыбы (barinos) еще несообразнее. Довольно того, что Барина является неумолимой кокеткой, и, нам кажется, в этой оде так мало резкости, что нельзя считать ее плодом униженного самолюбия.


Ст. 13. Венера с приближенными, вместо того, чтобы негодовать на проделки Барины, смеется.

Ст. 15. Камень назван кровавым потому, что стрелы, наточенные на нем, наносят кровавые раны.

Ст. 23. Новобрачных женщин Гораций называет девами.


carm. ii ix non semper imbres nubibus hispidos...


He вечно дождик крупный льется
Из туч на грязный тук полей,
И буря злобная несется
Средь грозных Каспия зыбей.

5 Друг Вальгий, в берегах армянских
Не каждый месяц стынут льды,
Не вечный вихрь в лесах гарганских,
И мчатся с яворов листы.

Лишь ты все стонешь об утрате,
10 И нежный Мист не позабыт,
Горит ли Веспер на закате,
Иль солнца быстрого бежит.

Что милый Антилох в могиле,
В три века позабыл отец.
15 Сестер фригийских о Троиле
Иссякли слезы наконец.

Оставь же томные затеи
И Августу на новый лад
Споем недавние трофеи
20 И цепенеющий Нифат,

Реки мидийской плеск несмелый
В порабощенных берегах,
И уменьшенные пределы
В степи гелонам на конях.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. IX. Вальгий Руф, славный грамматик, оратор и элегический поэт, оплакивал смерть юноши Миста. Гораций в этом стихотворении приводит примеры, что печальное состояние не может быть вечно ни в природе, ни в души человека, и старается обратить Музу Вальгия на другой предмет  на недавние трофеи Августа. Последнее обстоятельство заставило толкователей отнести оду к 735 году, когда Август возвратил римские города, утраченные Крассом в войне с мидянами, а Лентул покорил гелонов (скифское племя, жившее на берегах Днепра).


Ст. 1. Утес Гарганский в Апулии.

Ст. 11. Веспер  звезда, следующая вечером за солнцем и исчезающая утром перед его появлением.

Ст. 13. Нестор, живший три века, отец Антилоха (см. «Одиссею» Жуковского, III Т.).

Ст. 15. Поликсена, Кассандра, Илиона  сестры Троила, сына Приама.

Ст. 20. Северная часть Курдистанских гор, покрытая снегом.

Ст. 21. Что это за мидийская река  трудно решить. Одни говорят  Аракс, другие  Евфрат.

Ст. 24. Победы Августа стеснили пределы кочующих гелонов.


carm. ii x rectius vives, licini, neque altum...


Лициний, проживешь верней, когда спесиво
Не станешь в даль пучин прокладывать следов,
Иль, устрашася бурь, держаться боязливо
Неверных берегов.

5 Златую кто избрал посредственность на долю,
Тот будет презирать, покоен до конца,
Лачугу грязную и пышную неволю
Завидного дворца.

Грозней дыханье бурь для исполинской ели;
10 И башни гордые с отвесной высоты
Тяжеле рушатся. Громам нет ближе цели,
Чем горные хребты.

Мудрец надеется, коль угнетен судьбою,
И слепо счастию не станет доверять...
15 Юпитер, посетя суровою зимою
Помилует опять.

Коль плохо нам теперь, не то же обещает
Грядущее: подчас пленяет цитры звон
Камену смолкшую; и лук свой напрягает
20 Не вечно Аполлон.

Отважен и могуч, не бойся ты несчастий,
Но мудро убирай, хоть ясны небеса,
Хотя попутен ветр, да не под силу снасти,
Тугие паруса.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. X. Лициний Мурена, сын Л. Мурены, которого защищал Цицерон, и брат Теренции, супруги Мецената. Во время междоусобных войн он лишился наследственного состояния, но снова получил имение от брата своего Прокулея (см. II. Од. 2, 6); за одержанную победу он был сделан консулом; но, замешанный в заговоре против Августа, несмотря на заступничество сестры и зятя, был казнен в 732 году. Гораций написал эту оду в 730 году, советуя консулу Лицинию не слишком чваниться своим саном, и мудро указывая на златую посредственность. Вся ода в разных образах исчерпывает одну и ту же мысль.


carm. ii xi quid bellicosus cantaber et scythes...


Что скифы и кантабр отважный замышляют,
Ты Квинтий мой Гирпин, не вопрошай вперед;
Ведь с ними Адрия нас волны разделяют!
И полно трепетать, что мало жизнь дает.

5 Да много ль нужно нам? Всему свои законы:
Уходит красота за юностью живой,
Игриво-нежные умчатся Купидоны,
Исчезнет легкий сон пред тощей сединой.

Цветы весенние не вечно расцветают,
10 И не в одной поре блистает лунный лик.
Что ж замыслы тебя далекие терзают?
Для духа смертного круг вечности велик.

Не лучше ли в тени, под рослым тем платаном,
Иль под сосною здесь раскинуться в траве
15 И пить, доколе жизнь еще в удел дана нам,
В венке душистых роз на белой голове,

И нардом умастясь сирийским? Эвий верно
Рассеет нашу грусть. Кто, мальчики, скорей
Бокалы цельного из дальних стран фалерна
20 Опустит затушить в сверкающий ручей?

Кто сходит в дальний дом за Лидой сладострастной?
Скажи, чтоб с лирою она пришла. Мы ждем.
А волосы свои  к чему убор напрасный? 
Хоть по-спартански пусть свернет она узлом.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XI. Carpe diem (лови текущий день). Этого правила Гораций держится неизменно, и его-то он старается внушить Квинтию Гирпину. Судя по 16 стиху оды, ее относят к 730 г., когда Гораций, не смотря на сорокалетий возраст, уже поседел.


Ст. 1. Нет никакой необходимости предполагать особенных военных замыслов со стороны этих племен во время сочинения оды. Гораций хотел только сказать, как бесполезно думать о покушениях таких отдаленных народов, как скифы и испанцы.

Ст. 4. Переведен согласно толкованию Лерса.

Ст. 19. Древние всегда разбавляли вино водою.


carm. ii xii nolis longa ferae bella numantiae...


Не требуй, чтоб войны жестокость нумантийской,
Иль Ганнибала гнев, иль то, как пролегал
Пунийской крови след по влаге сицилийской,
Я с цитрой воспевал.

5 Иль бешеных лапифов, пьяного Гилея,
Иль то, как ринула Гераклова рука
Детей Земли, пред кем дрожали, цепенея,
Сатурна-старика

Блестящие сыны. Петь Цезаря не смею.
10 Ты сам, о Меценат, расскажешь нам верней,
Как бился он, как вел окованных за шею,
Грозивших нам царей.

Мне Муза петь велит владычицы прекрасной,
Младой Лицимнии красу, и славлю вновь
15 Я блеск ея очей и груди нежно страстной
Взаимную любовь.

Как в хороводе ей движенье ног пристало
И мановенье рук в борьбе игры живо,
Когда в кругу младых подруг она встречала
20 Дианы день святой.

Ужели б ты на клад Ахименеса бренный
Иль тук фригийских нив, на все, чем обладать
Дано Аравии, мог волос драгоценный
Лицимнии сменять?

25 Когда она лицо закидывает жгучим
Лобзаньям отвечать, иль хитро их бежит,
Сама в огне, и вдруг лобзанием летучим
Тебя предупредит!

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XII. В последней картине этой оды толкователи не хотели узнавать в Лицимнии супругу Мецената, Теренцию (см. II. Од. 10), и поэтому считали Лицимнию либертиной; но либертины не могли участвовать в празднествах Дианы да и тон оды показывает, что Меценат слишком должен был дорожить Лицимнией. И так остается считать эту оду написанную в 726 г., когда Теренция была невестою Мецената.


Ст. 1. Город Нуманция, в Испании, долго сопротивлялся римскому оружию, но наконец разорен Сципионом Африканским.

Ст. 8. Сикулийское или Сицилийское море. Гораций говорит о морской победе Дуиллия.

Ст. 5. О пьянстве лапит и центавров (смот. I, Од, 18, 8). Гилей, один из центавров, убитый Геркулесом или Тезеем.

Ст. 6. Геркулес в числе прочих богов участвовал в поражении детей Земли, гигантов, угрожавших небожителям.

Ст. 10. Стих этот не доказывает, чтобы Меценат был историком. Гораций хочет только сказать, что подобное содержание не по силам лирической Музе.

Ст. 12. Гораций намекает, вероятно, на триумф 725 года, но поводу покорения Далмации, акциумской битвы и взятия Александрии.

Ст. 18. В религиозных плясках хоры дев и юношей, как будто сражаясь, делали руками различные движения.

Ст. 21. Богатый Ахименес, по преданно, был первым царем персидским.


carm. ii xiii ille et nefasto te posuit die...


Тот, кто бы ни был он, недобрый день избрал
Садить тебя рукой, свершавшей преступленья,
Кто рост твой медленный, о древо! охранял
На гибель правнуков и на позор селенья.

5 Что и родителю  поверю я о нем 
Он выю сокрушил, что крался к изголовью
Он в полуночный час к забывшемуся сном,
И спальню темную обрызгал гостя кровью;

Колхийский яд мешал и всех был полон зол,
10 Какие где-либо свершались, насаждавший
На поле у меня тебя, несчастный ствол,
Владельцу на главу невинную упавший.

Кому чего бежать  никто и никогда
Не знает из людей. Трепещет лишь Босфона
15 Пунийский плаватель и больше никуда
На жребий свой слепой не обращает взора;

Боится воин стрел и быстроты парфян:
Парфянам цепь страшна да италийцев сила 
Но смерть нежданная, безжалостный тиран,
20 Уносит племена, как прежде уносила.

В твоем владении, о Прозерпина, я
Эака судию чуть не увидел близко,
И праведных теней отдельные края,
И Сапфо грустную, на голос эолийский

25 О девах родины поющую с тоской,
И с лирой, полною громчайших песнопений,
Тебя, Алкей, певец погибели морской
И бегства злых трудов и бедствия сражений.

В священной тишине, как должно, круг теней
30 Обойм внемлет им, и радуется духом,
Но песни про войну, про изгнанных царей
Толпа плечо с плечом пьет ненасытным ухом.

Что дивного? Когда лишь песня зазвучит,
Стоглавый зверь смущен и уши шевелятся,
35 Повиснув, черные, а змеи Эвменид,
Свиваясь меж волос летучих, веселятся;

Не страждет Прометей, и Пелопса отец
Забыл мучения под звук красноречивый,
И не преследует сам Орион-ловец,
40 Заслушавшись, ни льва, ни рыси торопливой.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. ХШ. Гораций на одной из прогулок по своей даче в Сабине, чуть не был убит неожиданно упавшим деревом. Хотя и считали озлобленные проклятия этому дереву шуткой, но поэт говорить о нем еще в трех местах и, как кажется, вовсе не шутя (II, Од. 17, 27, III, 4, 28 и III, 88). Принимая, что III, 8 написана в 725 году, должно сочинениё предлежащей оды отнести к 724 году.


Ст. 9. Колхийцы, скифское племя, известны были составлением яда женщинами, которые этим занимались.

Ст. 14. Карфагенский купец боится только Константинопольского пролива и не знает, что слепая судьба может настигнуть его и в другом месте.

Ст. 22. Эак, царь Эгины, отец Пелея и Теламона, дед Ахиллеса и Аякса, за мудрость приговоров был сделан судьей в царстве теней.

Ст. 23. Края, отделенные от Тартара.

Ст. 24. Саффо и Алкей, оба из Митилены, на остров Лесбос  поэты эолийского наречия. По имени Саффо один размер назван саффическим.

Ст. 27. Алкей (см. I, од. 32, 5), как и Гораций, сам бежал с поля сражения, и говорил по опыту.

Ст. 34. Хотя Цербера, стража адского входа, воображение древних, представляло только с тремя головами, но Гораций считает и головы ехидн, которые извиваются на нем в виде гривы.

Ст. 35. Фурии.

Ст. 37. Гораций изменил известный миф о кавказской скале: он заставляет Прометея мучиться в аду (смот. I, од. 3, 28 и II, 18, 35). Тантал  (см. I, од. 28, 7 и II, 18 33, подробное описание его мучений в «Одиссее» Жуковского XI, 582.).

Ст. 39. О зверолове Орионе см. «Одиссею» Жуковского XI, 572: «После Миноса явилась гигантская тень Ориона; гнал по широкому асфоделосскому лугу зверей он» и проч.


carm. ii xiv eheu fugaces, postume, postume...


Увы! Мимолетно, Постумий, Постумий,
Проносятся годы, моленья напрасны:
Не сходят морщины  наследье раздумий,
А старость и смерть неизбежно ужасны.

5 В день триста быков закалая, Плутона,
О друг, ты не тронешь напрасной мольбою 
Бесслезней трехтельного он Гериона,
И Тития запер печальной волною.

По ней же нельзя, чтоб и мы не поплыли,
10 Все, сколько нас кормят земные пределы
Плодами своими, хотя бы мы были
Цари или скудные лишь земледелы.

Напрасно нас Марс кровожадный минует
И Адрии, ревущий разбитой волною,
15 Напрасно страшимся, коль Австр подует,
Телам вредоносный, осенней порою:

Придется увидеть во мраке Аида
Ленивый Коцит и проклятое племя
Даная, увидеть в руках Эолида
20 Сизифа несносное, вечное бремя.

Оставишь и землю, и дом, и супругу...
Из древ, насажденных твоею рукою,
Один кипарис ненавистный, в услугу,
Владелец минутный! пойдет за тобою.

25 Смышленый наследник отыщет в подвале,
Где Цекуб за стами замками хранится:
Вином же, какого жрецы не пивали,
Увлажить помоста не будет стыдиться.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XIV. Кто этот Постумий  неизвестно. Хотя это имя и встречается у Проперция, но трудно доказать, чтобы это было то же лицо. Постумий, как видно, был скуп, и Гораций старается обратить его к наслаждениям жизни, поставляя ему на вид, как она коротка. 13-й стих намекает на мирное время; почему сочинение этой оды и относят к 730 году.


Ст. 7. Трехтельный  имеющий три тела. Герион, царь испанский, у которого Геркулес увел быков.

Ст. 8. Титий, см. «Одиссею» Жуковског,. XI, 576: «Тития также увидел я, сына прославленной Геи: // Девять заняв десятин под огромное тело недвижим // Там он лежал; по бокам же сидели два коршуна, рвали // Печень его и терзали когтями утробу. И руки // Тщетно на них подымал он. Латону, супругу Зевеса, // Шедшую к Пифию, он осрамил на лугу Панопейском». Гораций хотел сказать, что если Плутон в состоянии удержать таких гигантов и силачей, как Герион и Титий, то обыкновенным смертным нечего и думать высвободиться из Аида.

Ст. 15. Южный ветер, приводящий в расслабление.

Ст. 18. Адская река.

Ст. 19. О дочерях Даная см. III, Од. 11, 21.

Ст. 20. О казни Сизифа, сына Эола, см. «Одиссею» Жуковского XI, 593: «Видел я также Сизифа, казнимого страшною казнью: // Тяжкий камень снизу обеими влек он руками // В гору...» и проч.

Ст. 23. Кипарис, насаждавшейся на могилах и посвященный Прозерпине.

Ст. 26. Цекуб, см. I, Од. 37, 6.

Ст. 27. Роскошные пиршества жрецов вошли в пословицу.


carm. ii xv iam pauca aratro iugera regiae...


За десятиной десятину
Дворцам все уступает плуг,
Подобно озеру Лукрину
Пруды раскинулись вокруг:

5 Все клен безбрачный, ильмов мало,
Средь мирт фиалка расцвела,
Где у хозяина, бывало,
С плодами маслина росла.

Хотят, чтоб лавр, листвой укрытый,
10 Лучи полудня укрощал...
Не так судил Катон небритый,
Не то нам Ромул завещал.

Свои у них скудели клады 
Но общий был обогащен,
15 И портик длинный для прохлады
На север не был обращен.

Гражданам кирпичом дерновым
Претил закон пренебрегать,
Казне внушая камнем новым
20 Градские храмы украшать.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XV. Оду эту должно отнести к 725 и 726 годам, до того времени, когда Август издал закон о возобновлении частными лицами построенных ими храмов, которые потерпели от пожаров. Мысль оды ясна: предметы первой необходимости мало по малу уступают место предметам роскоши.


Ст. 3. Озеро Лукрин, близь Бай, отличалось большим количеством водившейся в нем рыбы. Римляне, охотники до рыбы, рыли во множестве обширные пруды.

Ст. 5. Вокруг прямых ильмов вились виноградный лозы, а раскидистый клен для этого неудобен, почему Гораций называет его безбрачным.

Ст. 11. Катон Древний, не Утический, известен суровою жизнью, и потому подобно Курию Дентату (см. I, Од. 12, 41), Гораций называет его небритым.

Ст. 16. Римляне времени Горация строили длинные портики, обращенные на север, для того, чтобы полуденные лучи в них не проникали.

Ст. 18. Гораций только хочет сказать, что закон воспрещал частным лицам роскошные постройки, и что древние Римляне на подобные употребляли дерновый кирпич.


carm. ii xvi otium divos rogat in patenti...


Просит покоя с небес, кто трепещет
Моря Эгейского камней подводных;
В тучах луна, и нигде не заблещет
Звезд путеводных.

5 Просит покоя средь битвы Фракия,
Просят Мидийцы, колчан за спиною.
Гросф, есть и пурпур, и камни цветные 
Нету покоя.

В буре душевной нельзя откупиться,
10 Ликтор от ней не спасет властелина,
По потолку золотому кружится
Злая кручина.

Счастлив и малым, пред кем родовая
Блещет солонка за ужином скудным;
15 Спит он, корыстной тревоги не зная,
Сном непробудным.

Что нам бросаться все в жизни юдольной.
Что ж на чужбину так рвешься ты, странник
Где-то себя самого добровольный
20 Кинешь изгнанник?

Горе в корабль за тобою, порочный!
В конном строю злое горе с тобою,
Лани быстрей, и быстрее восточной
Тучи с грозою.

25 Духом довольства ищи в настоящем,
Тщетно в грядущем не жаждя блаженства;
Смейся в напасти. Ни в чем преходящем
Нет совершенства.

Быстрая смерть Ахиллеса умчала,
30 Старость Тифону и рост уменьшила,
Может быть, мне, в чем тебе отказала,
Парка судила.

Вкруг тебя с ревом пасутся коровы,
Ржет кобылица в четверку лихая,
35 Платья поила твои и покровы
Краска двойная.

Парка судила в душе неподкупной
Дать мне немного полей во владенье,
Греческой музы напев и к преступной
40 Черни презренье.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XVI. Помпей Гросф, еще со времен Брута друг Горация, был богатый сицилийский всадник. В числе прочих получил он право римского гражданства от триумвирата Помпея, к партии которого принадлежал. Основываясь на 39 стихе этой оды, надобно время сочинения ее полагать позже 721 года, но в каком именно  определить трудно.


Ст. 2. Море архипелага получило название Эгейского от Эгея, отца Тезея.

Ст. 10. Ликторы  публичные слуги сановников, шли, один за другим, впереди своего властелина. На плечах они несли связки, fasces. Число ликторов определялось важностью сановника: так у диктатора их было 24, у консула  12, у претора  6 и т.д.

Ст. 30. Тифоне см. I, од. 28, 8.

Ст. 32. Парка  богиня жизни.

Ст. 34. Quadriga  четверка лошадей, запрягалась в колесницы на ристалищах.

Ст. 39. Гораций постоянно гордился тем, что он подражал греческим образцам (см. III, од. 30, 13). Преступною названа чернь в смысле злой, завистливой.


carm. ii xvii cur me querelis exanimas tuis...


К чему плачевный стон меня терзает твой?
Мне боги изрекать не станут приговора,
Чтоб ты, о Меценат! отшел передо мной,
Отрада дней моих и сильная опора.

5 Ах, если б часть души в тебе меня лишил
Злой рок до времени, с ничтожной половиной
Душе зачем мне быть? Ни сам себе не мил,
Ни в силах прошлое восстановить кручиной!

В один и тот же день со мною ты умрешь.
10 Не даром я клялся в душе нелицемерной:
Иду, иду с тобой, куда ни поведешь,
Последнего пути твой сотоварищ верный.

Дыханье грозное химеры огневой
И сам сторукий Гиг, хотя бы воскресили
15 Его, не разлучат вовек меня с тобой.
Так Правда мощная и Парки так решили.

Живу ль под знаком я таинственным Весов,
Иль страшный Скорпион участье принял рано
В течении моих пожизненных часов,
20 Иль Козерог, тиран волнений океана 

Невероятное согласие у нас
С тобой в созвездиях. Тебя рукой могучей
Юпитер осенил и от Сатурна спас,
А крылья у судьбы остановил летучей,

25 Когда народ толпой три раза огласил
Тебе во сретенье кругом театр гремящий...
Меня древесный ствол наверно бы убил,
Упавши в голову, когда бы Фавн, хранящий

Сынов Меркурия, искусною рукой
30 Не отклонил беды. О жертвоприношеньи
И храме не забудь, обещанном тобой;
Ягненка принесу на жертву я в смиреньи.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XVII. По свидетельству Плиybя и Сенеки, Меценат нередко страдал жестокой лихорадкой. По поводу одного из подобных припадков, на который, вероятно, жаловался Меценат, теряя надежду на выздоровление, написана эта ода. Упоминаемые в ней единовременные события: рукоплескание в театре и падение дерева, о котором говорится в другом месте (см. III, од. 7), дают возможность почти с достоверностью считать это стихотворение, написанным в первых числах марта 724 года.


Ст. 13. О химере см. I, од. 27, 21. Многие писатели представляют химеру чудовищем, изрыгающим пламя.

Ст. 14. У исполина Гига, сына неба и земли, было сто рук и пятьдесят голов.

Ст. 17. По астрономическим понятиям древних, знак Весов обещал родившемуся под ним силу и мудрость; Скорпион считался неблагоприятным, а знак Козерога вызывал бурю.

Ст. 23. По понятиям астрологов, звезды имели влияние одна на другую. В этом месте благодетельная звезда Юпитера спасает Мецената от пагубного Сатурна.

Ст. 28. Фавн  бог лесов, сам у поэтов является вещим (см. «Энеиду» VII, 31). Вот почему он охраняет поэта, любимца Меркуpия.

Ст. 31. Богатые римляне, по выздоровлении, строили храмы. Вероятно, и Меценат обещал построить храм, а смиренный поэт в состоянии только принести в жертву ягненка.


carm. ii xviii non ebur neque aureum...


Слоновой костью не блистает
В дому моем и златом потолок,
На ряд столпов не налегает
Из мрамора гиметтского брусок.

5 Чертогов царственных Аттала
Сомнительным родством я не стяжал;
Клиентка честная не ткала
Мне никогда пурпурных покрывал.

Но честь и жила вдохновенья
10 Во мне чиста и, бедный, богачу
Я дорог: большего значенья
Я от богов, от знатных не хочу;

Другого счастья мне не нужно,
Когда одним Сабином я богат.
15 За днями дни теснятся дружно,
И новых лун темнеет светлый ряд.

Ты, полумертвый, подряжаешь
Каменотесов за день похорон,
И все дворцы сооружаешь,
20 И байских волн прибоями прельщен,

Ты в море берег новый ринул.
Тебе скудна земли недвижной дань:
Ты даже дерзко отодвинул
Полей соседних вековую грань.

25 Скупец! За чуждыми межами
Ты властелин. И, выгнаны из хат,
Жена и муж несут с богами
За пазухой непризренных ребят.

Меж тем тебя, богач властитель,
30 Вернее всех прибежищ суеты,
Ждет мрачный край. Ты Орка житель,
Так решено! Куда ж стремишься ты?

Земля приемлет, не жалея,
И бедняка, и царских сыновей,
35 Харон за деньги Прометея
Не перевез из области теней.

Он вечно танталово племя
И Тантала во мраке сторожит,
И с бедняка низвергнуть бремя,
40 Хоть будь он зван или не зван, спешит.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XVIII. В жизни и творениях Горация, как мы уже заметили, преобладает довольство природой и вещами первой необходимости, соединенное с враждебным противодействием слепой, безотчетной корысти. Подобно многим другим, и эта ода исчерпывает задушевные мысли поэта, касательно упомянутых предметов. В 14 стихе видят ответ всем тем, которые, быть может, предполагали корыстную причину в сближении Горация с Меценатом, и на основании того же стиха, считают оду сочиненной после 721 года.


Ст. 4. Гора Гиметт, в Аттике близ Афин, славилась своим мрамором.

Ст. 5. Гораций говорит: «Я не получал наследств, сказавшись родственником чужому человеку. Аттала он поминает потому, что тот завещал свое богатство Римлянам, которых не знал.

Ст. 7. Жены клиентов дарили покровителей разными вещами своего рукоделья.

Ст. 17. Гораций в лице одного скупца обращается ко всем, нападая на чрезмерную роскошь, которая заставляла римлян, для прохлады, закладывать фундамент в море и на нем строить виллы.

Ст. 27. Грязные бедняги уносят за пазухой детей вместе с домашними ларами.

Ст. 31. См. И, Од. 3, 24.

Ст. 33. Гораций, вероятно, имел в виду греческое сказание, по которому хитрый Прометей предлагал Харону денег за то, чтобы он перевез его обратно на землю.

Ст. 37. Потомки Тантала  Пелопс, Атрей, Агамемнон, и пр. (см. I, Од. 16, 17).

Ст. 38. О Тантале см. I, Од. 28, 7.


carm. ii xix bacchum in remotis carmina rupibus...


Вакха в горах я учащим подслушал,
Верьте, потомки позднейшие даже!
Нимфы внимательны были, а уши
Всех козлоногих сатиров на страже.

5 Эвой! Вновь ужас объемлет всей силой!
Полное Вакхом разгульным и страстным
Сердце трепещет! Эвоэ! Помилуй!
Тирсом, Либер, о минуй ты ужасным!

Должен Тиад я воспеть. Благодарный
10 Токи вина и в волнах серебристых
Млечные реки, и славить янтарный
Льющийся мед из деревьев дуплистых.

Должен я петь пред твоей Ариадной
Звездную славу ея, и Пенфея
15 Дом, разгромленный рукой беспощадной;
Также и гибель Ликурга-злодея.

Рек и морей властелин варварийских:
Ты, упоенный в горах отдаленных,
Пышные кудри у жен бистонийских
20 Вяжешь узлами ехидн укрощенных.

Ты, как злой сонм исполинов нахлынул,
В отчее царство врывался с гневом,
Грозного Рета назад опрокинул
Львиною лапой и гибельным зевом.

25 Пусть ты в войне неискусным считался,
Бог хороводов, веселья и пира
Главный вожатый  но вечно являлся
Тем же ты богом средь битвы и мира.

Видел твои золоченые роги
30 Страшный Цербер, и хвостом, по пристрастью,
Чуть шевеля, уходящему ноги
Кротко лизал триязычною пастью.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XIX. Совершенно греческий образ Вакха отличный от римского Либера и указывающие на подражание, заставляет отнести эту оду к раннему периоду поэтической деятельности Горация: некоторые считают ее написанной в 725 году.


Ст. 5. Эвой, эвое (evoi)  восклицание вакханок. Видеть, как видел Гораций, Вакха со всеми принадлежностями божества, считалось худым знаком. Подобное явление внушает ужас, и поэт боится, чтобы Вакх не поразил его тирсом  жезлом, увитым и плющом и виноградными листьями.

Ст. 9. Лада  Вакханка. Гораций чувствует потребность воспеть златой век царства Вакха, когда реки текли вином и молоком.

Ст. 13. Ариадна, дочь критского царя Миноса и Пасифаи, брошенная Тезеем на о. Наксосе, посвященном Вакху, привлекла бога своими стонами. Вакх, взяв ее в супруги, в доказательство своей божественности, бросил ее повязку о девяти алмазах на небесный свод, где она блещет под именем повязки Ариадны.

Ст. 14. Пентей, царь фивский, взял Вакха в плен; но царский дворец, в котором он держал бога, разрушен был землетрясением.

Ст. 16. Царь эдонский, Ликург, видя, что подданные его чрез меру предались виноделию, запретил употребление вина и приказал истребить виноградники. Вакх привел его в бешенство, так что он, воображая, что рубит лозы, обрубил сам себе ноги.

Ст. 17. Владыка тех чужеземных рек и морей, через которые ему лежал путь из Индии.

Ст. 19. Фракия от Бистонского озера называлась Бистонией и славилась оргиями. Злись, под бистонийскими женами Гораций разумеет вакханок. Ехидны  самая злая порода змей, употреблялись вакханками вместо венков.

Ст. 23. Аполлодор рассказывает, как Аполлон, Геркулес, Вулкан и Вакх защищали небо от гигантов. Вакх в виде льва поразил Рета. Боги часто и для поражения врагов принимали вид зверей.

Ст. 25. Хотя иные и стараются разъяснить значение этой строфы насмешками богов над воинственными наклонностями Вакха, бога хороводов, но трудно не заметить противоречия трех последних стихов первому и, так сказать, неуместности ее в целой оде. По большей части ее считают вставной или неудачной.

Ст. 29. Цербер пропускал всех в ад, но никого не выпускал. У Вакха не было природных рогов, как у Сатиров и Фавнов, но диадема его была украшена рогами  признаком силы.


carm. ii xx non usitata nec tenui ferar...


Необычайными и мощными крылами,
Ширяясь в воздухе, помчуся я, певец:
Изменится мой лик, расстанусь с городами
И зависти земной избегну наконец.

5 Что бедны у меня родители  ты знаешь,
Но разрушения их чадо избежит.
Меня, о Меценат, ты другом называешь 
И Стикс своей волной меня не окружит!

Рубчатой кожею, уж чувствую теперь я,
10 Покрылись голени, а по пояс я сам
Стал белой птицею, и молодые перья
По пальцам у меня растут и по плечам.

Уже несясь быстрей Дедалова Икара,
Босфор клокочущий я под собой узрел;
15 Гетульски сирты и край земного шара
Я певчей птицею на крыльях облетел.

Колхиец и Гелон мне внемлет отдаленный,
И Дак, скрывающий пред строем Марсов страх 
II песнь мою почтит Иберец просвещенный
20 И тот, кто пьет Родан в широких берегах.

Я не велю мой гроб рыданьями бесславить 
К чему нестройный плач и неприличный стон?
Уйми надгробный вой и прикажи оставить
Пустые почести роскошных похорон.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XX. Нам известно, что в 732 году Гораций поднес Меценату три первые книги од; но, вероятно, незадолго до того он подносил только две первые. Эта ода, подобно III, 30 оде, отличается от прочих характером эпилога. Та и другая как бы последнее слово Музы Горация. Поэт предсказывает себе бессмертие: «Я не умру (говорит он), а превращусь в лебедя». Подобно I, 1 оде, в этом стихотворении Гораций обращается к Меценату, с тою разницею, что то, чего он там надеется, здесь, как он сам чувствует, совершено.


Ст. 9. Чрезвычайно живо превращение человека в лебедя.

Ст. 13. О Дедале и Икаре смот. I, Од. 3, 83.

Ст. 14. Здесь надо подразумевать Константинопольский пролив.

Ст. 15. Смотр. I, Од. 23, 9.

Ст. 17. Колхида, на восточном берегу Черного моря, ныне Мингрелия. Гелоны, скифское племя на берегу Днепра.

Ст. 18. Даки шили в нынешней Венгрии. Марзы, итальянское племя, служившее под знаменами Рима и снабжавшее, вместе с апулийцами, римские ряды лучшими воинами.

Ст. 19. В противоположность приведенным выше диким племенам, Гораций называет просвещенными исианцев, иберцев, от реки Ибера, нынешнего Эбро.

Ст. 20. Родан  нынешнюю Рону  пили галлы.

Ст. 21. Римляне на похоронах заставляли женщин голосить под флейту. Гораций просит Мецената на похоронах поэта оставить все почести  пустые, потому что некого будет хоронить, так как он превратится в лебедя.


carm. iii i odi profanum volgus et arceo...


Темную чернь отвергаю с презрением:
Тайным доселе внемлите напевам!
Жрец, вдохновенный Камен повелением,
Мальчикам ныне пою я и девам.

5 В страхе народ укрощен властелинами;
Воля Юпитера правит царями:
Славным триумфом в бою с исполинами
Грозными свет потрясает бровями.

Садит прививки на грядах просторнее
10 Тот, а другой в состязаньях на поле
Марсовом всех и смелей, и проворнее;
Нравами этот прославился боле.

Тот, окруженный клиентами давними,
Горд их толпою. Судьба наделяет
15 Высших и низших законами равными,
Емкий сосуд имена всех вращает.

Если висит над главою развратного
Меч обнаженный  нет сласти в богатых
Яствах, и сна не вернут благодатного
20 Цитры напевы и голос пернатых.

Сладостный сон не минует убогого
Сельского крова; его не пугает
Сумрак долины иль брега сурового,
В час, как деревья Зефир потрясает.

25 Малым довольный ничем не смущается;
Море ему не ужасно при буре,
Он не боится, коль Гед зарождается,
Думать забыл он о грозном Арктуре.

Град ли посек виноградники зрелые,
30 Что ему? Грунт изменил ли бесплодный,
Или деревья сожгло пожелтелые,
Или зимой их побило холодной...

Чувствуют рыбы, что воды стесняются,
Тяжестей столько повергли в пучину:
35 Слуги подрядчика щебнем стараются
Дно забутить, уж давно господину

Берег постыл; но бесчувственны к жалобе
Страх и тоска идут теми ж следами.
Он на корабль  и забота на палубе,
40 Он на коня  и печаль за плечами.

Если ни пурпур, ни камня фригийского
Блеск омраченной душе не отрада,
Если не сладок растенья индийского
Дым и не радует сок винограда,

45 Так колоннадой к чему исполинскою
Вход мне в дому украшать прихотливой?
Так для чего же долину сабинскую
Роскошью я заменю хлопотливой?

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. 1. Гораций в убеждениях сходился с Меценатом, что, вероятно, было причиною их дружбы. Не станем отыскивать, указало ли поэту вдохновение или советы друга на содержание трех первых од этой книги, столь сходных между собою но дидактическому направленно. Пробегая жизнь Горация, мы видели, что Меценат уж раз, в 725 году, убедил Октавиана оставить власть за собою. В 728 году Август снова хотел отказаться от правления. В это-то время Гораций, убежденный в благодетельном влиянии единодержавия на Рим, в трех предлежащих одах указывает на доблести, могущие дать государству при новом порядке вещей новые силы. Он говорит в первой оде о довольстве малым, во второй, о готовности переносить все воинские труды и самую смерть за отечество, и в третьей о непоколебимой твердости духа, соединенной с любовью к правоте. Сознавая свое призвание: всенародно высказывать поучительные истины, поэт, в качестве жреца Муз, начинает речь воззванием к Юпитеру и всеобъемлющей Судьбе.


Ст. 1. Перед свершением религиозных обрядов жрец удаляет темную, непосвященную толпу.

Ст. 4. Хору мальчиков и дев.

Ст. 7. О борьбе Юпитера с исполинами см. II, Од. 12, 6 и 19, 23.

Ст. 9. Один владеет обширными садами, другой обладает иными преимуществами.

Ст. 11. На Марсовом поле, близ Рима, собирались для совещаний (comitia), а юноши предавались телесным упражнениям, метанию оружия, бегу, борьбе, верховой езде, игре в мяч и проч.

Ст. 16. См. II, Од. 3, 27.

Ст. 17. Гораций, вероятно, имел в виду сказание о мече Дамокла.

Ст. 27. Созвездие Гиад восходит в октябре, а созвездие Арктура в сентябре; рождение первого сопровождают дожди, а при восхождении второго бывают бури с градом. Кто довольствуется крайне необходимым, тот не боится, вследствие неблагоприятных явлений природы, потерять состояние.

Ст. 33. Гораций на постройки в море (см. II, Од. 18, 17) смотрит, как на вторжение человека в область рыб.

Ст. 41. Малоазийский мрамор отличался белизной.

Ст. 46. Во время Горация богатые римляне украшали колоннадой переднюю залу (atrium).

Ст. 48. В последнем стихе некоторые толкователи хотят видеть намек на то, что Гораций отказался быть секретарем у Августа.


carm. iii ii angustam amice pauperiem pati...


Пусть юноша себя, окрепнув на войне,
Стремится приучить к лишеньям ежечасным;
Тогда он явится с копьем и на коне
Для парфа грозного противником опасным.

5 Ни бой, ни жизнь полей его не устрашат.
Тогда с враждебных стен властителя супруга
И дева юная пускай за ним следят
Очами, полными смущенья и испуга!

И пусть вздохнут, увы! чтоб царственный жених
10 Не растревожил льва рыкающего встречей,
Который носится меж чуждых и своих,
Алкая утолить свой гнев кровавой сечей.

Смерть за отечество отрадна и славна 
Бежавший от нея в бою не уцелеет,
15 И верно юношей изнеженных она
Колен трепещущих и спин не пожалеет.

А доблесть грязных всех чуждается страстей,
Одною славою блистая благородной,
И внемля ветреной толпе, не сродно ей
20 Секиру брать и класть по прихоти народной.

Она избраннику, который не умрет,
Путями новыми бессмертье отверзает,
На сходбища с толпой обычной не пойдет
И в небо от земли на крыльях улетает.

25 Молчанью тоже честь; того, что разделил
Цереры таинства священные с толпою,
Не допущу, чтоб он под той же крышей был
Иль лодку утлую отвязывал со мною.

Забвенью преданый, златого дня Отец
30 К преступным чистого нередко причисляет,
А наказание, хоть поздно, наконец
С хромой своей ногой злодея настигает.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. II. Согласно примечанию к III, Од. 1. Гораций в этой оде указывает юношам на вторую добродетель истинного римлянина, на доблесть (virtus), которая вмещает в себе и перенесение воинских трудов, и готовность умереть за отечество, и стремление к славе  высшей и единственной награде подвига.


Ст. 4. Грозный парф здесь вместо всякого иного врага, а, может быть, и потому, что юноша должен стремиться возвратить утраченные Крассом значки.

Ст. 6. В решительные минуты битвы женщины и девы осажденных выходили на стены башен и укреплений смотреть на бой. Гораций желает, чтобы в числе прочих, невеста царевича следила попеременно за женихом и за храбрым римским юношей, которого он сравнивает со львом, боясь, чтобы они не встретились.

Ст. 16. Древние старались у бегущих врагов подрубить жилы под коленями, (см. Энеид. IX, 768).

Ст. 20. Гораций, как истый римлянин, представляет доблесть осмысленной силой, преклонной перед народной прихотью,  вот почему она ищет для себя новые, толпе неизвестные пути к бессмертию.

Ст. 23. Юноша, исполненный прямой доблести, не может быть ни хвастлив, ни болтлив.

Ст. 26. Таинства Цереры весьма уважались и у римлян, и у греков, поэтому высказать их непосвященным считалось большим преступлением.

Ст. 30. Следовательно невинный может погибнуть за то только, что сблизился с злодеем.


carm. iii iii iustum et tenacem propositi virum...


Муж правоты, неотступный в обдуманном,
Не поколеблется ни пред кипучею
Волей граждан, коль потребуют низкого,
Ни перед властью тирана могучего,

5 Ни пред волной разъяренного Адрия,
Ни пред десницей, где гром зарождается...
Он, если б небо со треском разрушилось,
И под обломками не испугается.

Этим Поллукс с Геркулесом достигнули
10 Звезд, что под сводами блещут лазурными;
Август меж ними возляжет со временем,
Нектар вкушая устами пурпурными.

Только за это, отец Дионис, тебя
Вывезли тигры, ярму непокорные,
15 Только за доблесть от тартара Ромула
Марсовы кони умчали проворные.

Речью приятною Гера промолвила
Сонму богов: «Илион, Илион святой
В прах обращен от судьи беззаконного,
20 Гибель навлекшего, и от жены чужой.

Троя с тех пор, как в оплате условленной
Лакедемон отказал небожителям,
Проклята мной и Минервою чистою
С племенем всем и лукавым правителем.

25 Пред любодейкой лаконкой не хвастает
Более гость пресловутый; по манию
Старца Приама ахейцы ретивые
В битве не гибнут под Гектора дланию,

Нашей враждою война продолженная
30 Отбушевала. И ныне смиренного
Марса прощу и душе ненавистного
Внука, троянскою жрицей рожденного.

Пусть, я дозволю, вкушает он нектара
Влагу среди лучезарных обителей,
35 Пусть он навек наделять сопричислится
Невозмутимый покой небожителей.

Только бы море плескалось безбрежное
Меж Илионом и Римом  являются
Пусть, где хотят, как владыки изгнанники.
40 Звери доколе с детьми укрываются

Там, где Парис и Приам упокоены,
Пусть Капитолий стоит, и блистательный
Рим побежденными в битвах мидийцами
Правит со властию законодательной.

45 Грозное имя пускай простирает Рим
В край отдаленный, где влага срединная
Делит Европу от жителя Африки,
Нил где поля орошает пустынныя.

Золото он попирает, и пусть оно
50 Лучше в земле пролежит сокровенное,
Чем отдавать его людям, где хищныя
Руки все грабить дерзают священное;

Пусть до границ мироздания римляне
Идут с оружьем разведать пытливые,
55 Где первенствует денница палящая,
Где облака и туманы дождливые.

Только я славу квиритам воинственным
С тем предреку, чтоб они по условию
Трою опять обновлять не задумали,
60 Лишней увлекшись сыновней любовию.

Ежели Троя в злой час и оправится,
То на беду и паденье вторичное:
Я, и сестра, и супруга Юпитера
Выведем войско, к победам привычное.

65 Медные стены пусть три раза выстроит
Феб, но и трижды велю обновленные
Ринуть аргивцам. Мужей и детей своих
Трижды оплачут супруги плененные».

Лира! Доступно ли это нам, резвая?
70 Муза, куда ты? Ужель ты решаешься
Речи богов повторять, и негромкими
Звуками важное петь искушаешься?

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. III. Нельзя не согласиться с теми толкователями, которые в этом непоколебимом муже видят доблестного героя (III од. 2). Но нам кажется, что этот образ предстал поэту во второй оде с внешней стороны: там он указал, чего и какими путями достигает доблесть, а в предлежащей оде Гораций смотрит на ее внутреннюю силу, которая может проявиться; но подобное проявление не составляет необходимая условия ее бытия. Самые верования древних вели за собою привязанность к преданиям, поэтому нисколько не удивительно, что Гораций, вспомнив между героями, стяжавшими доблестью бессмертие, прародителя Ромула, старается объяснить, каким образом Юнона, враждебная Троянцам, решилась допустить их потомков, римлян, до высокой степени могущества, а внука своего, Ромула, в сонм небожителей.


Ст. 8. Поллукс  кулачный боец см. I, од. 3, 2. Двенадцать подвигов Геркулеса.

Ст. 10. Ничего нет удивительного, что поэт пророчит Августу то, до чего многие смертные достигли.

Ст. 12. Отец Вакх в смысле покровителя.

Ст. 13. Тигры, не созданные для ярма, запряженные в колесницу Вакха, доказывают его доблесть; поэтому нет необходимости слова «вывезли» принимать в прямом значении, предполагая, что Вакх въехал на тиграх на небо. На вакховых тигров и марсовых коней Ромула можно смотреть, как на символы достоинств, которые отворили для обоих небесный чертог.

Ст. 16. Вспомня Ромула, Гораций припоминает и гневную бабку его Юнону.

Ст. 18. Беззаконным судьей назван Парис, присудивший на горе Иде, что золотое яблоко должно принадлежать Венере, за что Паллада и Юнона возненавидели Троянцев.

Ст. 13. Елена жена Менелая.

Ст. 21. Лаомедон, отец Приама, отказал в условленной плате Нептуну и Аполлону, строителям троянских стен.

Ст. 23. Лаомедоном.

Ст. 24. Парис перед .пленой,

Ст. 27. По желанно Приама Гектор убивал ахейцев.

Ст. 31. Весталка Илия  Рея Сильвия, по Нумитору и Энею, происходила от троянцев.

Ст. 41. Озлобленная Юнона радуется осрамлению праха Париса и Приама. Гораций этой речью Юноны хочет показать, что весь гнев ее обращен исключительно на Троянцев я что она, в любви к сыну своему Марсу, даже решается предсказать Риму великую будущность.

Ст. 43. Октавиан еще в 725 г., торжествовал победу над мидийцами, хотя отбитые ими у Красса значки не были возвращены.

Ст. 49. Причудливое воображение поэта за каждым словом представляет ему картину, а за картиной невольно следует мысль о нравственном ее значении. Гораций, упомянув о Ниле, вспомнил о его золотом песке, а мысль о золоте наводит на постоянный предмет его ненависти  корыстолюбие современников. Тем не менее неуместность подобной выходки подала повод многим критикам считать этот куплет вставочным и подложным. Нельзя не сознаться, что он довольно странно прерывает торжественную речь Юноны.

Ст. 60. Юнона смиряет гнев свой только с условием окончательной гибели ненавистной Трои и не дозволяет римлянам восстановлять столицу праотцев.

Ст. 66. В 20-м стихе мы видели, что Аполлон был строителем Трои.

Ст. 67. Аргивец от Аргоса, то же, что грек.

Ст. 69. Подобное обращение к эротической лире в конце героических од у Горация встречаем не в первый раз.


carm. iii iv descende caelo et dic age tibia...


Сойди со флейтой неземной,
Царица Каллиопа, с неба,
И песню звонкую пропой
Или сыграй на цитре Феба.

5 Вы слышите? Иль это сон,
Который сердцу мил и дорог?
Что лес священный оживлен
Под шум ручьев и листьев шорох.

Раз на Вольтурре, близ полей
10 Родных, ко сну меня склонило,
А стадо вещих голубей
Ветвями мальчика укрыло.

Кто Ахеронтскою владел
Скалой, кто Бантии лесами,
15 И форентийский земледел 
Все почитали чудесами:

Что змей меня не уязвит,
Медведь не унесет спросонок,
Что лавром с миртами прикрыт
20 Богами избранный ребенок.

Я ваш, Камены, ваш! В горах
Сабинских, иль в прохладном крае
Пренесты, иль на высотах
Тибура, иль в привольной Бае.

25 Я при Филиппах не убит
За то, что ваше все мне мило,
И Палинур меня щадит,
И дерево не задавило.

Пусть только б вы меня вели:
30 Не страшен мне Босфор фракийский,
Решусь идти на край земли
Песчаной степью ассирийской,

Гелонов стрелы видеть рад,
Спешить к суровому британцу
35 И к утоляющему глад
Сырой кониною конканцу.

Лишь Цезарь в город возвратит
Усталых ратников с походу 
Ему в пещере Пиерид
40 Вы распеваете в угоду.

Совет ваш кроткий вам же мил,
Благие. Ведаем давно мы,
Что тот Титанов разразил
Рукой, кидающею громы,

45 Кому земля и вал морской,
И царство скорбное подвластно,
Кто и богов, и род людской
Единый судит беспристрастно.

Могли и Дия устрашить
50 Пренебрегавшие законом,
Как братья силились накрыть
Олимп лесистый Пелионом.

Но что Тифой с Мимасом?
Что Деревья в дланях Энкелада?
55 Порфириона гнев ничто,
Ничто и Рет, когда Паллада

Эгидой звонкой их разит.
Тут стал Вулкан в порыве рьяном,
Супруга Гера здесь стоит,
60 Здесь вечно луком и колчаном

Вооруженный Аполлон,
Любимый Ликией родною,
Чей волос пышный окроплен
Всегда кастальскою росою.

65 И силы без ума вредят
Себе же. Боги, поучая,
Лишь силу мудрую хранят,
Им ненавистна сила злая.

Я прав. Пример  сторукий Гиг,
70 И Орион, когда влюбленный
Диану чистую настиг,
Стрелой девичьей пораженный

Земля чудовищных детей
Гнетет с печалью безответной,
75 И тщетно пыл живых огней
Под наваленной рвется Этной,

И печень Тития навряд
Оставят коршуны в покое,
А цепи тяжкие гремят
80 На любострастном Пирифое.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. IV. Невольно сравниваем оды Горация с теми южными деревьями, на которых единовременно красуются цветы и зрелые плоды. Какой испытатель природы скажет: в цветке или в семени проявляется окончательная цель растения? Этой оде к Каллиопе с таким же правом можно дать заглавие: к Каменам, или к Цезарю Октавиану; переходы от одного предмета к другому резки, но вы чувствуете внутреннюю связь между ними, и ода производит цельное впечатление. Время ее сочинения с достоверностью можно отнести к 725 или к 726 году, когда Октавиан, кончив борьбу с Антонием, предавшись наукам, построил храм Аполлону и общественную библиотеку см. I, Од. 31. Вот главные мысли, как они в этой оде вытекают одна из другой: тебе, Каллиопа, и вам, Камены, я обязан моим значением в свете; но не меня одного вы руководите, вы услаждаете и Цезаря в мирное время, и подаете ему благие советы, без которых сила и могущество не могут быть приятны Зевесу, а вредят себе же, чему приводятся многие примеры.


Ст. 7. Лес оживлен присутствием Каллиопы. Сознавая покровительство Муз, Гораций припоминает события своего детства (см. о жизни Горация).

Ст. 12. Может быть, Гораций, видит в этих птицах голубей Венеры, которые охраняют будущего эротического поэта.

Ст. 13. Ахерония (нынче Aceronza), Бантия (нынче Banzi) и Форент (нынче вероятно, Castelli недалеко от Forenza), города в Апулии, родине Горация.

Ст. 21. Вилла Горация находилась в гористом местоположении.

Ст. 22. Пренеста, нынче Палестрина, город в Лациуме. Римляне вблизи ее строили виллы, привлекаемые прохладой этого края и благорастворенным воздухом.

Ст. 24. Тибур см. I, Од. 7, 13. Баи славилась теплыми целебными источниками.

Ст. 25. О Филиппах см. II, Од. 7, 9.

Ст. 27. В 713 году Гораций, возвращаясь в Италию, был застигнут бурею у скалы Палинурской (нынче Capo Palinuro), получившей название от Энеева кормчего.

Ст. 28. О дереве см. II, Од. 13.

Ст. 30. Босфор см. III, Од. 13, 14. Щ I, .ф

Ст. 33. Гелоны, см. II, Од. 20, 17.

Ст. 34. По свидетельству Цезаря и Тацита, британцы были негостеприимны и до такой степени дики, что ели человеческое мясо.

Ст. 36. Жители испанского города Конканы (Santillana) питались сырой кониной.

Ст. 39. Пиерос, гора в Фессалии, посвященная Музам, откуда прозвание Пиерид. Музам посвящались пещеры и лиса. Гораций указывает на страсть Августа к поэзии.

Ст. 42. Гораций не говорит, что дерзкая, несмягченная науками сила Титанов навлекла на них гнев Юпитера, а прямо упоминает о их поражении.

Ст. 51. «Одиссея» Жуковского, 308: «Отос божественный с славным везде на земле Эфиалтом». Эти два сына Ифимедеи и Посидона хотели взять приступом небо, наваливши Оссу на Олимп и Пелион на Оссу.

Ст. 53. Стоглавый Тифой, один из гигантов, был поражен Юпитером и завален Этной, под которой он еще дышит, изрыгая пламя. Мимас, убитый Марсом, в которого он кинул островом Лемносом.

Ст. 34. Энцелад, Порфирион  Гиганты. Первый убит Минервой, а второй Юпитером

Ст. 36. Рет. См. II, од. 19, 23.

Ст. 57. См. I, од. 15, 12.

Ст. 63. В Ликии был оракул Аполлона.

Ст. 64. Кастальский ключ близ Парнаса, посвящен Музам и Аполлону.

Ст. 69. Гиг, см. II, од. 17, 14.

Ст. 70. Орион преследовал Диану своей любовью, см. «Одиссею» Жуковского V, 123. 78). Самое слово гигант значить сын земли. Мать-земля, хотя и гнетет их по приговору Зевеса, но жалеет об этом.

Ст. 77. Титий см. 14, 8.

Ст. 79. Пирифой сошел с другом своим Тезеем в ад, желая похитить Прозерпину. Геркулес освободил Тезея, а Пирифой остался прикованным к скале.


carm. iii v caelo tonantem credidimus iovem...


Мы верили досель, что в небесах громами
Юпитер властвует. Но богом может слыть
И Август, овладев британскими брегами,
Коль грозных персов он успеет покорить.

5 Ведь Красса воины на варварках женились
И с ними жили же во вражеских странах,
И (боги, до чего безумцы развратились!)
Зятьями старились при чуждых знаменах,

Царя мидийского склонялся к порогу.
10 И сын Апулии и Марзы перед ним,
Не помня о щитах, забыли имя, тогу,
Зевеса, Весты храм и даже вечный Рим.

Так! Регул это все предвидел духом ясным,
Когда он низкия условия врагов
15 Отверг, и положил, что лучше, чем опасным
Примером послужить для будущих веков,

Пусть гибнут юноши от варварского плена.
«Я видел,  он сказал,  как римские кругом
Развешаны значки средь храмов Карфагена,
20 С оружьем, сложенным без боя пред врагом.

Я видел,  говорит,  как, руки за спиною
Связавши гражданам свободным, их вели.
Ворота отперты, и нашею войною
Опустошенные поля позаросли.

25 Ужели, золотом искупленный, храбрее
Вернется воин к вам? Нет, говорю я, нет!
К стыду прибавится убыток. Шерсть светлее
Не станет, если раз попала в красный цвет.

Прямая доблесть то ж. С ней стоит лишь расстаться,
30 Она не встретится с униженным борцом.
Не вступит в бой олень, которому прорваться
Случилось из тенет; не будет храбрецом

Тот, кто среди врагов познал всю горесть плена,
Кто на руках своих таскал узлы ремней,
35 И не пойдет войной тот против Карфагена,
Кто смерти трепетал от вражеских мечей.

Нет! Он, спасая жизнь, не знал, на что решиться,
И мир смешал с войной. О стыд! Да, с этих пор,
Великий Карфаген, ты можешь возгордиться,
40 Когда Италию покрыл такой позор!»

И тут он, говорят, стыдливые лобзанья
Супруги и детей невинных отклонил,
Как недостойный член гражданского собранья,
И мужественный взор на землю устремил,

45 Доколь совет его неслыханный, но здравый,
Не вызвал наконец решимости в умах
Патрициев. Тогда изгнанник величавый
Оставил медленно друзей своих в слезах.

А знал он подлинно, какие ждали муки
50 Его у варваров; но пред собой вперед
Так точно раздвигать его старались руки
Толпу, искавшую его замедлить ход,

Как будто, только что окончивши все пренья
Суда, в котором был им защищен клиент,
55 В Венафре он спешил искать отдохновенья
Или в спартанский шел отправиться Тарент.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. V. Сочинение этой оды должно отнести ко времени двойного похода против Британии и Персов в 728, см. I од. 35. Гораций, как истинный римлянин, сочувствует этому предприятию, которое должно смыть стыд, нанесенный поражением Красса итальянскому оружию.


Ст. 4. Вспомнив грозных персов, он с горечью говорит о воинах, которые не только не умели защищаться, но, женившись на Персиянках, совершенно забыли отечество. Тут ему приходит на память поступок Регула, который предчувствовал, что человеколюбие к положившим добровольно оружие ни к чему хорошему не поведет, и который по этой причине не согласился на выкуп пленных.

Ст. 10. Апулийцы и марзы, см. II, од. 20, 18.

Ст. 11. Щитов, сделанных Нумою по образу упавшего с неба.

Ст. 23. Карфагеняне до того самоуверенны и беспечны, что пренебрегают предосторожностью запереть градские ворота.

Ст. 38. Слагая самопроизвольно оружие во время битвы.

Ст. 43. Находясь во власти врагов, Регул считал себя лишенным семейных прав.

Ст. 55. Венафр, см. II, од. 6, 15.

Ст. 56. Спартанским Гораций называет Тарент, потому что он основан спартанцем, см. II, од. 6, 11.


carm. iii vi delicta maiorum inmeritus lues...


Безвинно искупать тебе грехи отцов,
О римлянин! доколь ты не оправишь зданий
Полуразрушенных жилищ твоих богов
И дыма не сотрешь с священных изваяний.

5 Богам покорствуя, владеешь ты землей.
Всему начало тут, веди исход к тому же.
За непочет богов Гесперия судьбой
Была настигнута, какой не встретишь хуже.

Уж дважды и Монез, и дерзостный Пакор
10 От наших натисков с успехом отбивались,
И воинов своих недорогой убор
Сменив награбленным нарядом, издевались.

У Рима, полного гражданским мятежом,
Чуть дак и эфиоп не отняли свободы.
15 Один опасен нам метательным копьем,
Другой вести корабль искусен через воды.

Разврат минувших лет сперва лишил стыда
Супружества людей, поссоривши с семьею:
Из этого ключа вся разлилась беда
20 И на отечество, и на народ рекою.

Искусству нравиться мы рано учим дев,
Им ионийския дались телодвиженья,
И каждая из них, еще и не дозрев,
Уже любовныя лелеет вожделенья.

25 А в скором времени за мужниным вином
Любовника себе моложе припасает,
И радостью даря запретною тайком
Кого б то ни было, впотьмах не разбирает.

Но на глазах у всех, при муже наконец,
30 Она встает, спеша на отклик отозваться,
Коль с корабля пришел испанского купец,
Который о цене не станет торговаться.

Не от таких отцов был некогда рожден
Народ, который дал пучине цвет багровый
35 От карфагенских тел, кем Пирр был побежден
И мощный Антиох, и Ганнибал суровый.

То были воинов-оратаев сыны,
Привычные вращать сабинскою киркою
Бразду; им матерью заране внушены
40 И страх, и труд. Они вечернею порою

Несли ей дров, когда над сумраком земли
От солнца выси гор блистали багряницей,
И без ярма волы, качаясь, тихо шли,
И ночь гналась вослед за ясной колесницей.

45 Все уменьшается, мельчает каждый час...
Отцы, которых стыд и сравнивать с дедами,
Родили нас еще негоднейших, а нас
Еще пустейшими помянет мир сынами.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. VI. Октавиан, возвратясь в 725 году из походов против Антония, парфян и проч., застал государство ослабленным безверием и безнравственностью. На эти бедствия указывает Гораций в предлежащей оде, написанной в 726 году. Следя за духом поэта, выражающимся в его произведениях, нет никакой необходимости предполагать, чтобы содержание этой оды было внушено Горацию Меценатом.


Ст. 1. Гораций разумеет все преступления междоусобных войн со времен Суллы.

Ст. 4. Почерневших от пожаров, а может быть, и жертвоприношений.

Ст. 5. Италия.

Ст. 9. Монез и Пакор, оба парфянские предводители. Гораций хочет сказать: уже дважды парфяне и проч.

Ст. 12. Почетный золотые ожерелья римских всадников.

Ст. 14. Во время последней войны даки перешли на сторону Антония. О даках см. II, од. 20, 18; под эфиопами Гораций разумеет египтян, подданных Клеопатры.

Ст. 22. Ионийские пляски славились вольностью движений.

Ст. 25. У древних римлян женщины не обедали за общим столом.

Ст. 36. Гораций припоминает самые славные эпохи римского оружия, победу Kypия Дентата над Пирром (в 479 г.), поражение Аннибала при Заме (в 552 г.) и Антиoxa Великого при Магнезии (в 564 г. о. о. Р.).

Ст. 14. Солнца.


carm. iii vii quid fles, asterie, quem tibi candidi...


Чего, Астерия, оплакиваешь даром
Ты, Гига? С первою дохнувшею весной
Вернется юноша, обогащен товаром
Вифинии к тебе, и с верною душой.

5 Заброшен к Орику свирепыми ветрами,
Враждебных бурь Козы не в силах превозмочь,
На ложе хладном он горячими слезами,
Бессонный, каждую там провожает ночь...

Хоть тот, кого, смутясь, хозяйка подсылает,
10 О вздохах Хлоиных не устает твердить,
И говоря, каким огнем она пылает,
На тысячу ладов старается склонить.

Он легковерного примером ставит Прета,
Которого, клевет предательских полна,
15 Беллерофонту смерть готовить в юны лета
За целомудрие заставила жена.

О бегстве говорит воздержного Пелея,
Что Ипполитой чуть не сослан был к теням,
И из истории, с улыбкою злодея,
20 Выводит образы, учащие грехам.

Напрасно. Юноша досель не пошатнулся,
Как по глухой скале все речи пронеслись.
Но и тебе, самой не больше ль приглянулся,
Чем должно  Энипей, сосед твой? Берегись!

25 Пускай никто другой искусней и смелее
На поле Марсовом коня не соберет,
И пусть никто иной свободней и быстрее
Вдоль по течению реки не поплывет...

Лишь ночь, запрись в дому, вдоль улицы широкой
30 Под умоляющий звук флейты не гляди
И, сколько б он тебя не называл жестокой,
Храни молчание и взаперти сиди.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. VII. Сочинение этой оды, по мнению Кирхнера, относится к 729 году. Астерия, оплакивающая долговременное плавание любимого Гига, вероятно вымышленное лицо, или по крайней мере, вымышленное имя. Уже потому, что бури заставляют Гига зимовать в Орике, нам кажется довольно странным принимать соблазняющую его Хлою за особу, о которой говорится I, Од. 23 и III 26. Это все то же, что считать Гига тем, о котором идет речь II Од. 5, 20.


Ст. 4. О Вифинии, см. I, Од. 35, 7.

Ст. 5. Город Орик, в северной части Эпира, на берегу Ионийского моря.

Ст. 6. Кормилица Зевеса, коза Амалтея, помещена в числе созвездий. Восхождение ее и закат сопровождалась бурями.

Ст. 9. Хлоя подсылает посредника.

Ст. 13. Анция, жена аргивского царя Прета, влюбленная в целомудрого Беллерофонта, оклеветала его перед мужем. Прет услал Беллерофонта к ликийскому царю, где он победил огнедышащую Химеру.

Ст. 17. По той же причине Ипполита, жена фессалийского царя, обвинила Пелея, и он был брошен Ацестом на съедение диким зверям в дебрях Пелиона. Но боги сжалились над ним и он стал супругом Фетиды.

Ст. 24. Энипей, вымышленное имя.

Ст. 26. О Марсовом поле, см. Ш, Од. 1, 11.

Ст. 30. Римляне при подобных серенадах часто употребляли флейту.


carm. iii viii martiis caelebs quid agam kalendis...


Как праздник мартовский я, холостяк, встречать
Затеял,  что цветы и нежныя куренья
И уголь на траве здесь могут означать?
Тебе на диво без сомненья 

5 Хоть ты и языкам обоим обучен.
Знай! Белого козла и пир я благовонный
Готовлю Либеру за то, что им спасен,
Чуть деревом не погребенный.

День этот праздником считаю годовым.
10 С амфоры прочь смолу! чтоб влага заструилась,
Которая впивать густой и крепкий дым
При Тулле-консуле училась.

Сто чарок, Меценат, ты выпей другу в честь
Спасенному; и тут со мной ночную пору
15 Решись при факелах недремлющих провесть
Вдали от шума и раздору.

Оставь гражданския заботы и дела:
Пал Котизон, и Дак погибнул без возврата.
А Миду грозному и битва не мила:
20 Там брат восстал противу брата.

Испанский старый враг не минул наших рук:
Хоть всех поздней, а все ж кантабр подпал неволе.
И скифы думают уже, ослабив лук,
Очистить перед нами поле.

25 Как частный человек, ты не подумай раз:
Не угнетает ли народ какое бремя?
Бери, что радостный тебе приносит час
И важное покинь на время.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. VIII. По обстоятельствам, о которых говорится от 17-го до 24-го стиха, новейшие толкователи относят эту оду к 725 году, а первый стих указывает на 1-е марта, как на годовщину приключения с деревом, см. II, од. 13, поэтому Гораций приглашает друга отпраздновать с ним этот для него знаменательный день.


Ст. 1. В день празднований матроналий (1-го марта), исключительного праздника женщин, родственники и друзья последних не только приносили им подарки, но и молились о них Юноне.

Ст. 3. Жертвоприношения по этому случаю совершались во храмах и под открытыми небом, оттого и уголь на траве.

Ст. 5. В числе условий образования римлян того времени, было основательное изучение латинского и греческого языков.

Ст. 11. Римляне, засмолив сосуд с молодым вином, ставили его в кладовой и проводили в нее дым, от которого вино старилось преждевременно.

Ст. 12. Л. Волкаций Тулл, бывший консулом с М. Эмилием Лепидом в 688 г.

Ст. 18. Котизон, царь даков, в 725 году потерпел поражение от Марка Красса.

Ст. 19. Борьба персидских царей-братьев Фраата и Тиридата, о которых Гораций не раз вспоминает, началась в 724 году.

Ст. 21. Испания долее всех провинций европейского материка противостояла римскому оружию, но покорена наконец Августом. Кантабры  бискайцы.

Ст. 23. Скифы потерпели в 725 году поражение от М. Красса, но не были окончательно побеждены, что выражено у Горация словом «думают».

Ст. 25. Хотя трудно доказать, чтобы Меценат был префектом, или вообще занимал публичные должности, но Август в отсутствие свое мог поверять ему управление делами. Поэтому Гораций мог просить друга забыть на несколько часов публичные дела.


carm. iii ix donec gratus eram tibi...


Гораций: Доколе милым я тебе еще казался,
И белых плеч твоих, любовию горя,
Никто из юношей рукою не касался,
Я жил блаженнее персидского царя.

5 Лидия: Доколь любовь твоя к другой не обратилась
И Хлои Лидия милей тебе была,
Счастливым именем я Лидии гордилась
И римской Илии прославленней жила.

Гораций: Я Хлое уж теперь фракийской покорился,
10 Ея искусна песнь и сладок цитры звон;
Для ней и умереть бы я не устрашился,
Лишь был бы юный век судьбами пощажен.

Лидия: Горю я пламенем взаимности к Калаю,
Тому, что Орнитом турийским порожден,
15 И дважды за него я умереть желаю,
Лишь был бы юноша судьбами пощажен.

Гораций: Что, если бы любовь, как в счастливое время,
Ярмом незыблемым связала нас теперь?
И русой Хлои я с себя низвергнул бремя,
20 Забытой Лидии отверз бы снова дверь?

Лидия: Хоть красотою он полночных звезд светлее,
Ты ж споришь в легкости с древесного корой,
И злого Адрия причудливей и злее 
С тобой хотела б жить и умереть с тобой.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. IX. Хотя Кирхнер и считает эту оду написанной в 735 году, но Оббариус, относя первую размолвку Горация с Лидией (I, од. 13) к 724, совершенный разрыв с нею (I, од. 25) к 725, вслед за тем обращение поэта к Хлое (I, од. 23), к 726 и жалобу на ее медленность (III, од. 26) к 727, считает и эту оду, написанной в этом же 727 году. Гораций забыл Лидию для Хлои; Хлоя, с своей стороны, изменяла ему для Телефа и турийского Калая. Встретясь, они припоминают счастливое время их согласия и мирятся окончательно.


Ст. 4. Величие и счастье персидских царей вошло у древних в пословицу,

Ст. 8. Когда Гораций любил Лидию, то имя ее, прославленное им, затмило славу Реи Сильвии.

Ст. 9. Фракия славилась изнеженностью.

Ст. 14. Турий  древний Сибарас в Лукании (Южной Италии). Орнит и Калай, равно как и Хлоя, вымышленный имена.

Ст. 22. С корою пробочного дерева.


carm. iii x extremum tanain si biberes, lyce...


Хотя бы, Лика, ты и в жребии убогом,
За мужем-дикарем пила далекий Дон 
Ты пожалела бы, что лег я за порогом,
Где свищет Аквилон.

5 Ты слышишь, дверь с каким колеблет сотрясеньем,
Как сеянный вокруг жилища стонет лес,
Как вновь упавший снег морозит дуновеньем
Безоблачный Зевес?

Киприду радуя, от гордости преступной
10 Отстань. И счастие изменит наконец.
Не Пенелопой же, исканьям недоступной,
Родил тебя отец.

О, пусть тебя склонить не в силах приношенье,
На плач влюблённого, ни бледный цвет лица,
15 Ни муж, что оказал гречанке предпочтенье...
Но пощади сердца

Твоих вздыхателей! Ты злобою похожа
На змей степных! Как дуб душою ты жестка.
А вечного дождя, здесь на пороге лёжа,
20 Не вытерпят бока.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од, X. Муж Лики, дочери этруска, поддерживал связь с македонянкой. Гораций любил Лику короткое время, вскоре по смерти Цинары (IV, од. 13, 21), следовательно, около 724 года. В этой оде, написанной, вероятно, спустя некоторое время, Гораций старается склонить Лику серенадой и в то же время переходит в насмешливый тон. Должно предполагать, что поэт не был услышан и в 736 году излил всю желчь свою в IV, од. 13.


Ст. 2. Хотя бы ты была женою скифа.

Ст. 6. Лес, разведенный вокруг виллы Лики.

Ст. 8. Зевес, бог неба, вместо самого неба.

Ст. 15. Гораций старается склонить Лику, возбудив в ней чувство мести к неверному мужу.


carm. iii xi mercuri – nam te docilis magistro...


Меркурий! Ты, кому обязан наставленьем,
Каменья подвигал поющий Амфион,
И ты, о лира! чьим искусным песнопеньем
Семь струн подъемлют звон!

5 Немая прежде, ты отрадой не дарила.
Но ныне, и пиров и храмов верный друг,
Спой песню мне скорей», чтоб Лида к ней склонила
Свой прихотливый слух.

А то она в лугу трехлетней кобылицей
10 Дотронуться не даст, все рвется поиграть.
Знать, не пришла пора, и мужу с баловницей
Такой не совладать.

Смиряешь тигров ты, твой голос увлекает
Леса вослед, и бег удерживает вод,
15 И Цербер, при тебе смолкая, забывает
Стеречь подземный вход,

Хоть голова его, увитая змеями
Шипящими, на вид ужасна и гадка,
А темная слюна из пасти льет ручьями
20 С тройного языка.

Невольно Тития и Иксиона муки
В улыбку перешли за песнею твоей,
И урна высохла, когда прельщали звуки
Даная дочерей.

25 Пусть Лида слушает: за что и как ужасно
Карают боги дев, как в бочке безо дна
Не держится вода и сохнет ежечасно...
Как тяжкая вина

И в Орке сходится с возмездьем беспощадным.
30 Безбожницы! Каких гнусней еще грехов?
Безбожницы! Они губить железом хладным
Решились женихов.

Одна лишь изо всех (ей факел подвенечный
Недаром просиял) придумала отца 
35 Злодея обмануть, за то и славой вечной
Сиять ей без конца.

«Вставай, мой суженый,  она проговорила, 
Вставай, чтоб долгий сон тебя не распростер
Тут неожиданно. Я тестя усыпила,
40 Ты обмани сестер.

Оне по одному, как злые львицы в стаде,
Решились женихов на месте растерзать,
Но я добрей, тебя не задержу в засаде,
Не стану убивать.

45 И пусть меня отец обременит цепями
За то, что стало жаль мне участи твоей,
Иль в степь Нумидии отправит с кораблями,
Добычею зверей.

Беги! Куда тебя лишь ноги будут в силе
50 Умчать. Храни тебя любовь в ночной тиши!
Беги! Счастливый путь! И на моей могиле
Мой жребий опиши».

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XI. Если мы будем считать Лиду, которую в этой одв Гораций старается смягчить примером Данаид, за либертину, о которой говорится II, од. 11 и III, 28, то мы должны отнести сочинение ее ко времени до 730 года. Поэт, как бы не надеясь на собственный дар слова, просит бога красноречия Меркурия убедить прихотливую Лиду.


Ст. 2. Амфион построил Фивы, заставляя камни сдвигаться к сооружению стен звуками лиры.

Ст. 4. Седьмую струну на лиру навязал Терпандр, осьмую  Симонид.

Ст. 13. Гораций здесь, вероятно, намекает на предание об Орфее (I, од. 12, 9) и о том как он за Эвридикой сходил в ад.

Ст. 21. Титий см. II, од. 14, 8. Иксион, отец Пирифоя, царь фессалийский, приняв облако за Юнону, произвел на свет центавров. За это в аду он вертится на колесе.

Ст. 24. У египетского царя Бела было два сына, Данай и Египт. 50 дочерей Даная (Данаиды) умертвили 50 сыновей Египта в первую ночь брака, за что в аду они осуждены наполнять бездонную бочку.

Ст. 33. Гипермнестра.

Ст. 40. Гипермнестра не только не убила жениха, но советовала ему убежать. Таким образом Данай на утро не досчитался одного трупа.

Ст. 52. Гипермнестра просит жениха, чтобы он подвиг и жребий ее описал на ее надгробном камне.


carm. iii xii miserarum est neque amori dare ludum neque dulci...


Несчастье не играть любовию отрадной,
Не омывать тоски во влаге виноградной,
Дрожа, чтоб дядя не бранил.

Твою корзину, шерсть, лишь только ты взглянула,
5 Крылатый мальчик вмиг похитил, Необула:
Блестящий Гебр тебя пленил.

Бежит ли с плеч его душистых влага Понта,
Иль правит он конем ловчей Беллерофонта,
В бою и в беге первый он.

10 Хитрец оленя в бег копьем в проворном стаде
На поле ловок бить, и знает, где в засаде
Кабан кустами окружен.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XII. Трудно определить, кто была Необула, к которой относится эта ода, да и самое время сочинения оды неизвестно. Некоторые критики считают ее подражанием Алкею. Гораций говорит, что Необулу некому бранить за ее увлечение, которое до того сильно, что она забыла свое обычное рукоделье.


Ст. 6. Гебр, вымышленное имя юноши.

Ст. 6. Беллерофонт, сын Главка, см. II, Од. 7, 18.


carm. iii xiii o fons bandusiae, splendidior vitro...


О, ключ Бандузии! Прозрачнее кристалла.
Цветов достоин ты, ты заслужил с вином
Холодную волну смешать на дне фиала.
Мы завтра в честь твою козленка принесем,

5 Вотще ему пора с отвагой и любовью
Едва приметные рога склонять на бой,
И стада первенец алеющею кровью
Назначен оросить холодный берег твой.

Тебя каникулов не смеют раскаленных
10 Полдневные часы коснуться, ты поишь
Бродящие стада и плугом утомленных
Волов отрадною прохладою даришь.

Покроешься и ты, о ключ, бессмертной славой,
Когда мои стихи для пенья изберут
15 Пещеры на скалах и ясень величавый,
Отколь струи твои болтливыя текут.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XIII. Толкователи, отыскав ключ Бандузии в шести милях от Венузии на родине Горация, считали оду эту написанной во время поездки его в Бандузий (717 г.). Но нам кажется основательнее мысль, что поэт дал это название ключу в окрестностях Сабина. Эту мысль оправдывает:


Ст. 4. Жертвоприношение козленка, отложенное до другого дня и

Ст. 14. Намерение поэта воспевать самый родник наводит на предположение близкой оседлости Горация.


carm. iii xiv herculis ritu modo dictus, o plebs...


Люди, давно ли гремело, что Цезарь
Лавров, стяжаемых смертью, добился:
Вновь, как Геракл, от испанцев с победой
Он воротился.

5 Мужа героя, сверша возлиянья,
Встретит супруга, исполнена ласки,
Встретит сестра, и за ними, в убранстве
Скромной повязки,

Матери дев и в бою уцелевших
10 Юношей. Вы же, младенцы и жены,
Мужа лишившись, сдержите знаменье
Грозное  стоны.

Этот торжественный день разгоняет
Горе мое. Не смущусь ни войною
15 Я, ни насильственной смертью, коль правит
Цезарь землею.

Мальчик, елея! Беги за венками.
Дай нам вина, что при Марзах созрело,
Если от полчищ бродячих Спартака
20 Что уцелело.

Да и Неэре скажи голосистой:
«Косу узлом, да скорей собирайся!»
Если ж привратник докучный задержит
Не дожидайся.

25 Волос белеющий дух укрощает,
Бойкость не та, и не та уж осанка:
Этого я не стерпел бы во время
Консула Планка.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XIV. В 727 году, Август, с намерением покорить Британию, отправился из Рима в Испанию, но, заболев во время похода, он, в 730 году, возвратился в Италию, покорив кантабров и астурийцев в Галлии и Испании. Гораций в этой оде празднует его возвращение.


Ст. 2. Относится к прежним победам Августа.

Ст. 3. Как Геркулес возвратился из Испании, победив трехтельного Гериона.

Ст. 6. Ливия.

Ст. 7. Октавия.

Ст. 8. Повязки (vittae) носили римские матроны не только при жертвоприношениях, но и вообще, как эмблему чистоты и скромности, в отличие от либертин.

Ст. 11. Гораций, вероятно, хочет сказать: «Вы, матери сыновей, уцелевших на войне, принесите благодарственную жертву с Ливией и Октавией; а вы, жены и дети убитых на войне, не нарушайте торжества стонами, которые могут иметь худое предзнаменование.

Ст. 17. Елей благовонный для умащения тела.

Ст. 18. В 662 г. началась союзническая война. В числе союзников и марсы требовали права римского гражданства.

Ст. 19. В 679 году фракийский невольник Спартак, убежавший из фехтовальной школы, сделался главою партии, с которой долгое время грабил римские области.

Ст. 21. Неэра  вымышленное имя либертины.

Ст. 28. Во время консульства Мунация Планка и Эмилия Лепида, в 712 году, Горацию было 22 года.


carm. iii xv uxor pauperis ibyci...


Мужа-то бедного, Ивика,
Вспомня, отстань от своей пустоты
И от усилий прославленных:
Время в могилу тебе ведь, а ты

5 Хочешь играть между девами,
Ясные звезды туманом скрывать...
То, что пленительно в Полое,
То уж, Хлорида, тебе не подстать.

Дочь пусть бушует по юношам,
10 Словно Тиада, заслыша тимпан,
К Ноту любовь поневоле ей
Прыгать велит, как козленок-буян.

Шерсть благородной Люцерии,
Вот что старухе, не цитру дают
15 И не пурпуровой розы цветы,
И не до гущи отпитый сосуд.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XV. Хотя II, од. 5,17 встречается имя Полои и Хлориды, но едва ли можно доказать, чтобы лица предлежащей оды были те же.


Ст. 1. Кто этот бедный Ивик, муж Хлориды  так же мало известно, как и самое время сочинения оды.

Ст. 11. Любовь к юноше Ноту делает Полою, дочь Хлориды, игривой и своенравной.

Ст. 13. Окрестности города Люцерии, в Апулии, славились тонкорунными овцами.

Ст. 14. Старухе Хлориде неприлично петь под цитру, украшаться цветами и пить вино.


carm. iii xvi inclusam danaen turris aenea...


И башня медная, и псов угрюмых стая,
И крепкий дуб ворот, надежно припертых,
Казалось бы, могли укрыть тебя, Даная,
От соблазнителей ночных,

5 Когда б Юпитер сам с наставницей Венерой
Тому, что деву так Акризий устерег,
Не посмеялися. Какой укроешь мерой,
Коль в злато превратился бог?

Меж стражей путь всегда монеты находили,
10 И любят каменный они крушить оплот
Сильнее молнии. И злато погубило
Аргивца вещего весь род.

Хитрец Филипп умел ворота городския
Им отворять, умел соперников царей
15 Смирять подарками. И горы золотыя
Вождя подкупят кораблей.

Коль деньги множатся, и алчность, прибавляясь,
Все хочет большего. Я прав, о Меценат,
Отрада всадников!  при мысли содрогаясь,
20 Ну что, когда б я был богат?

Чем больше кто себе отказывать умеет,
Тем боги более дают ему. Я наг,
С улыбкой от того бегу, кто всем владеет,
К тому, кто не желает благ,

25 И я довольнее в моей презренной доле,
Чем если б в житнице все то собрать я мог,
Что сеет труженик на апулийском поле,
И был бы в роскоши убог.

Поток прозрачных вод, лесок мой невеликий
30 И с неизменных нив прибыток годовой
Я с африканским бы не променял владыкой:
Его я счастливей судьбой.

Хоть не калабрские мне пчелы носят меду,
Не лестригонский вакх в мои амфоры влит,
35 И галльской шерстию, пушистою в породу,
Меня овца не подарит.

Однако ж нищеты не знаю я докучной,
А больше пожелай  и ты б не отказал.
Без алчности досель казной моей сподручной
40 Я с большей пользой управлял,

Чем с алиаттовой когда бы свел страною
Поля мигдонския. Кто много захотел 
Всегда в нужде. Блажен, кому скупой рукою
Бог, сколько нужно, дал в удел.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XVI. Толкователи относят эту оду к 726 году, когда Гораций, по свидетельству Светония, отклонил от себя предлагаемую ему Августом должность секретаря, связанную, разумеется, с богатством и почестями. Не желая навлечь на себя немилость Октавиана, Гораций обращается не прямо к нему, а излагает другу и покровителю Меценату все зло, проистекающее от алчности к золоту, прибавляя, что сам он (Гораций) не знает этой страсти и чувствует себя совершенно счастливым при ограниченности своих средств.


Ст. 1. Аргосский царь Акризий, которому оракул предвещал смерть от руки внука, запер дочь свою Данаю в медную башню, чтобы сохранить ее от мужчин. Юпитер спустился к ней золотым дождем и она родила Персея  убийцу Акризия.

Ст. 12. Эрифила, подкупленная золотым ожерельем Полиника, погубила мужа своего. Сын ее, Алкмеон, убил мать, и, в свою очередь, убит братом.

Ст. 13. Филипп Македонский говорит, что он каждую крепость возьмет, в которую может проникнуть осел, навьюченный золотом.

Ст. 33. Калабрия (I, од. 33, 15) славилась превосходным медом.

Ст. 34. Близь Формий, в земле лестригонской, возделывалось славное формианское вино.

Ст. 35. Порода галльских овец отличалась густотой и мягкостью шерсти.

Ст. 41. Лидия названа страною Алиатта, отца Креза.

Ст. 42. Фригия получила название Мигдонии, во мнению одних, от царя Мигдона, а по мнению других, по имени поселившегося в ней фракийского племени.


carm. iii xvii aeli vetusto nobilis ab lamo ...


Мой Элий, Ламия потомок благородный,
Коль были Ламии, как говорит народ,
И предки все твои,  и внуков ряд свободный
Происхождение по книгам поведет

5 От праотца того, который, по преданью,
Построил Формию и далеко владел
Неограниченной и непреклонной дланью
Лирисом, Марики стекающим в предел.

Назавтра бурею суровой Эвр нагрянет,
10 Листвой устелет бор, а берега морей
Бесплодною травой, коль точно не обманет
Ворона старая, предвестница дождей.

Дров припасай сухих, и бури не заметишь,
А завтра гения-хранителя вином
15 И поросенком ты осьминедельным встретишь
С веселой челядью, незанятой трудом.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XVII. Мы видели в I, од. 26, что Элий был одним из лучших друзей Горация. Кирхнер относит оду эту к 731 году. Поэт, предлагая другу своему устроить веселый пир, начинает стихотворение шуткой. Он говорит Элию: «Ты потомок Ламия, потому что все предки твои были его потомками, да и потомки твои поведут свой род от него же».


Ст. 6. О Формии говорит Гомер (см. «Одиссею» Жуковского, X, 81) «Прибыли мы к многовратному граду, в стране лестригонов, Ламосу».

Ст. 8. Лирис, см. I, од. 31, 7. На берегу Лириса была роща, посвященная Нимфе Марике.

Ст. 9. Эвр, см. I, од. 28, 25.

Ст. 11. Травой, выбрасываемой морским волнением.

Ст. 14. Гений-хранитель напутствовал человека в продолжение жизни. Предполагали, что Гораций, говоря о приношениии гению, намекает на день рождения своего друга. Но, по жертвоприношении поросенка, можно думать об осеннем празднике собирания плодов с кровавой жертвы в честь земли. Гораций сам в посланиях (II, 1, 140) говорит, что земле приносят в жертву поросенка, а гению  вино и цветы в воспоминание краткости жизни.


carm. iii xviii faune, nympharum fugientum amator...


О Фавн, любовник нимф, бегущих пред тобою!
Границы знойных жатв и нив моих щади,
И молодых ягнят ты бережной стопою
Безвредно обходи.

5 Коль в новый год заклан тебе ягненок нежный,
Фиал, Венеры друг, налит вином, а там
На старом алтаре, возжен рукой прилежной,
Дымится фимиам.

Играет на траве обильной стадо в поле,
10 Коль с торжеством твоим опять декабрь пришел,
Селенье на лугу и празднует на воле,
И отдыхает вол.

Близ волка кроткого забыли страх ягнята,
И сыплет бор тебе пустынные листы,
15 А земледелец рад отмстить земле трикраты
Ударами пяты.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XVIII. Фавну, покровителю полей и стад, римляне приносили жертву два раза в год: 13 февраля испрашивали у него милости на предстоящий год, а 5-го декабря благодарили за прошедшее покровительство, прося и на будущее время о том же. Эта ода, очевидно, написана в Сабине (следовательно после 721 года) по случаю празднества первого полугодия.


Ст. 1. Римский Фавн похож с одной стороны на нашего лешего или домового. (Вспомним о стихотворении Пушкина к домовому, которое есть явное подражание нашей оде). Фавн пугал сонных детей и нападал на спящих нимф.

Ст. 6. Вакх, бог фиала, постоянный спутник Венеры.

Ст. 14. В день осеннего празднества у римлян велся обычай выгонять стада в поле, еще покрытое в Италии в сентябре сочною травою. И Римляне верили, что в этот день враждебные животные, как, например, волки, не касаются стад.

Ст. 16. Земледельцы пляшут в три такта.


carm. iii xix quantum distet ab inacho...


За Инахом в какое время
Жил Кодр, что пал за край родной,
Ты знаешь. Про Эака племя
Расскажешь, про троянский бой.

5 Но как с хиосским продается
Вином бочонок, хоть дрожишь
От стужи, где для нас найдется
И дом и баня, ты молчишь.

Мурене в честь, новорожденной
10 Луне во славу, в честь ночей
Три меры влаги благовонной
Иль девять в чашу, мальчик, влей!

Тому три раза по три в пору,
Кто муз нечетных любит ряд;
15 Пить больше трех, боясь раздору,
Нагия Грации претят.

Отрадно буйствовать!
Но что же Берецентийской я досель
Не слышу флейты? Отчего же
20 Молчат и лира, и свирель?

Сыпь роз! Мне ненавистны руки
Скупые. Пусть услышит Лик
С соседкою разгула звуки
И позавидует старик!

25 А роза по тебе вздыхает:
Как на блестящую зарю,
Она на Телефа взирает...
А я к Глицере все горю.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XIX. Хотя имя Телефа встречается I, од. 13, 1 и IV, 11, 21, но ясно, что лицо, к которому относится эта ода, не имеет ничего общего с упомянутым. Из содержания оды видно, что Гораций смеется над Телефом, углубленным в исторические изыскания и мало способным распорядиться насчет предстоящего пира. Так как в последнем стихе говорится о любви к Глицере, то оду эту должно отнести к 730 году.


Ст. 1. Инах, см. II, од. 13, 21.

Ст. 2. Кодр последний царь афинский.

Ст. 3. См. II, од. 13, 22.

Ст. 8. Римляне перед обеденным столом обмывались нагретой водой, и пиршества не всегда бывали в дому амфитриона, но составлялись из посильных приношений в дом того собеседника, у которого было удобнейшее помещение.

Ст. 9. Кто этот был Мурена  трудно сказать достоверно; всего вероятнее, это был Лициний Варрон Мурена, брат Прокулея и Теренции, супруги Мецената.

Ст. 14. Поэту, по числу Муз, можно на три меры воды влить в чашу девять мер вина; для прочих собеседников на то же количество воды достаточно трех мер.

Ст. 18. Обыкновенно говорится о берецентийском роге, а здесь Гораций говорит флейте.

Ст. 22. Гораций хочет, что бы старый Лик с молодой женою своею Родой услыхали соседнюю пирушку и позавидовали молодежи.

Ст. 26. Рода, как видно, была неравнодушна к Телефу.


carm. iii xx non vides, quanto moveas periclo...


Знать, ты не видишь, Пирр, как для тебя опасно
Новорожденных львят у львицы отнимать;
Отступишь скоро ты, сразившись с ней напрасно,
Как боязливый тать, 

5 Когда она пойдет по хороводу, клича
Неарха юношу, который всех милей.
Еще вопрос: кому достанется добыча?
Тебе ли или ей?

Покуда быстрые ты вынимаешь стрелы,
10 А зубы страшные вострит она на бой,
На пальму наступил посредник битвы смелый
Разутою ногой.

Играет ветр в кудрях и пряди умащенной
Лишь изредка дает спускаться до плеча.
15 Таков один Нирей, иль с Иды похищенный
У горного ключа.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XX. Кто этот Пирр и у кого он оспаривает Неарха  сказать столько же трудно, как утверждать, что ода эта написана в 727 г. Замечательно, что Гораций, сравнив раз ревнивую деву со львицей, во всей оде смешивает эти два образа. Разумеется, что посредником тут может быть только сам Неарх.


Ст. 15. Нирей, по словам Гомера («Илиада», II, 673), был первый красавец между юношами, бывшими в троянском походе. С вершины Иды, обильной ключами, был похищен Ганимед.


carm. iii xxi o nata mecum consule manlio...


Был Манлий консулом, когда со мной, амфора,
Ты родилась. Теперь чего б ты ни полна:
Веселья ли, вражды ль и буйнаго задора,
Безумной ли любви, отраднаго ли сна,

5 И на какую б ты не берегла причину
Массийское вино  в день радости моей
Почнем тебя. Сойди! Так хочется Корвину!
И мягкого вина побольше нам налей.

Хотя премудростью Сократа благочинной
10 Он славен, но найдешь ценителя ты в нем;
Недаром говорят, что и Катон старинный
Нередко доблести подогревал вином.

Ты нежной пыткою тревожишь вдохновенье
Упрямое. Бегут при помощи твоей
15 Заботы мудрого, и тайные стремленья
Способен раскрывать причудливый Лией.

Умам запуганным ты придаешь надежды,
Отваги бедняку, в нем силы горяча:
Исполненный тобой, он подымает вежды
20 Без страха на шелом и острие меча.

Пусть Вакх с Кипридою, пусть Грации встречают
Тебя, хоть пояса развязывать им лень.
И пусть веселыя лампады пропылают,
Доколь не сгонит звезд новорожденный день.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XXI. Сочинение этой оды можно относить в 728 году. Поэт, приглашая М. Валерия Мессалу Корвина отпраздновать день рождения (Горация или Корвина  трудно решить), воспевает амфору и заключающееся в ней вино.


Ст. 1. Римляне надписывали на амфорах имя консула, чтобы впоследствии судить о старости вина; следовательно амфора, о которой говорит поэт, была налита при Л. Манлии Торквате, в том же самом 689 г., в котором родился ж Гораций.

Ст. 7. О сохранении вина см. III, од. 8, 11. М. Валерий Меесала Корвин служил под знаменами Брута и Kaccия, перешел к Антонию и, со времени переговоров в Брундизии, был на стороне Октавиана. В 727 году, одержав победу над аквитанцами, он удалился от общественных дел и предался изучению риторики и философии.

Ст. 21. Грации, всегдашние спутницы Вакха и Венеры, никогда не слагают своих поясов (nunquam solventes).


carm. iii xxii montium custos nemorumque, virgo...


Высей и рощей владычица дева,
Дев ты спасаешь от смерти, внимая
Трижды зовущим, в томлениях чрева,
Ликом тройная.

5 Пусть же сосна, что мой кров осеняет,
Будет твоею; заклать я ко сроку
Рад кабана ей, хоть он угрожает
Язвою сбоку.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XXII. Гораций посвящает Диане, богине лесов, сосну, обещаясь у корней ее ежегодно приносить в жертву кабана. Ясно, что ода написана после 721 года.


Ст. 2. Деве здесь вместо жене, также, как II, од. 8, 22.

Ст. 3. Диана, помощница в родах.

Ст. 4. Луна на небесах, на земле Диана и Геката в области теней; но, кроме того, у луны и три лика: при рождении, полнолунии и ущербе.

Ст. 8. «Одиссея» Жуковского, XIX, 450: «Острым клыком разъяренный кабан; и он выхватил много // Мяса, нагрянувши сбоку, но кость уцелела».


carm. iii xxiii caelo supinas si tuleris manus...


Ежели к небу ты руки возносишь
При новолуньи с мольбою, Фидила,
Ладан ли, плод ли созрелый подносишь,
Иль поросенком ты Лар ублажила, 

5 Пышной лозе не навеет заразу
Африк, и жатв не иссушит несносный
Жар, а ягнят не коснется ни разу
Тяжкое время поры плодоносной.

Кровью ведь жертв, что заветно хранятся
10 Алгида снежного в дебрях сокрытых,
Иль на албанской траве, обагрятся
Только секиры жрецов именитых.

Не сокрушайся, что не закалаешь
Агнцев двухлетних для жертвы урочной:
15 Ежели малых богов ты венчаешь 
Лишь розмарином и миртой непрочной.

Если невинной рукой возлагают
Дар, то Пенат отвратившихся воли
Пышныя жертвы не лучше склоняют
20 Скромной муки, или скачущей соли.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. ХХIII. Оббариус считает Фидилу домоправительницей Горация, которой поэт дает наставление, каким образом и в какой мере она должна совершать приношения Ларам, испрашивая у них заступничества хозяйству.


Ст. 1. «Одиссея» Жуковского, IX, 294: «Мы святотатного дела свидетели, руки со стоном // К Дию-отцу подымали», и проч.

Ст. 6. Африк, см. I, од. 3, 12. Гораций хочет сказать, что стада, пасущиеся на Алгиде (близ Рима) и на албанских полях, предназначены для общественных жертвоприношений.

Ст. 20. Брошенная на огонь соль прыгает с треском.


carm. iii xxiv intactis opulentior...


Хотя бы ты богаче был
Заветных кладовых арабской и индийской,
А кирпичами завалил
Тирренскую волну и берег апулийский,

5 Но как нужда начнет вбивать
Каленый в темя гвоздь безжалостной рукою,
Тебе от страха убежать
Нельзя, и голову затянет смерть петлею.

Не лучше ль скифом жить в степях,
10 У коих шаткий дом в походной весь кибитке?
Не лучше ль гетом на полях
Немеряных, плоды и хлеб сбирать в избытке?

Там больше года земледел
Трудиться над своим участком не желает,
15 И тот, кому велит раздел,
Преемником его в работах заменяет.

У них, невинности полна,
Хозяйка пасынков несчастных не обмерит,
Приданым хвастая, жена
20 Там мужем не вертит, любовнику не верит.

У них в приданое дают
Родительскую честь и страх перед мужчиной
Чужим. Там верность свято чтут,
Там лучше смерть, чем быть бесчестия причиной.

25 О, если кто судьбой избран
Всеобщий дух унять от буйств и злодеяний
И хочет, чтоб «Отец граждан»
К подножию его писали изваяний 

Пусть обуздает он разврат,
30 И будет славиться в потомках. В том и горе:
Живую доблесть не ценят,
А скрылась лишь из глаз  так жадно ищут вскоре

Коль преступлению вослед
Не угрожает казнь, к чему все наши стоны,
35 И там, где нравственности нет,
Что пользы принесут напрасные законы!

Когда ни стран пустынных зной,
Ни берег где Борей в соседстве обитает,
Ни снег, хрустящий под ногой
40 От стужи, и ничто купца не устрашает.

А кормчий море победить
Сумел. И, превратясь в позор, удел убогий
Велит все делать, все сносить,
Чтоб доблестей нейти гористою дорогой.

45 Пойдем с толпою заодно
И в Капитолии богов принять упросим,
Иль моря близкого на дно
Каменья, жемчуги и золото забросим 

Ненужную причину бед.
50 Коль о грехах своих мы точно сокрушились,
Вполне стереть должны мы след
Корысти, чтобы вновь трудами укрепились

Умы изнеженные в нас.
Свободный юноша на лошадь не садится,
55 Он упадет с нея как раз,
И даже, срам сказать, охотиться боится;

Зато на игры молодец,
В кубарь, спроси его, в запретныя ли кости,
А в это время плут-отец
60 Не разбирает, что товарищи, что гости!

Он всех обманет, проведет,
Для недостойного наследника скопляет.
Богатство грешное растет,
а «бедняку» еще чего-то не хватает.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XXIV. Смысл оды, начиная от 21 стиха, показывает, что она должна быть написана до окончания междоусобных войн (до 725 г.); в ней, как и во многих других одах, Гораций преследует корыстолюбие, выставляя на вид гибельные следствия роскоши.


Ст. 2. Индия и Аравия славились богатством.

Ст. 3. О постройках на море, см. II, од. 18, 17.

Ст. 6. О принадлежностях богини Нужды (Ananke), см. I, од. 35, 17.

Ст. 15. Они метали жребий, кому обрабатывать известный участок на следующий год.

Ст. 31. Гораций, стараясь возбудить избранника судьбы, обещает ему славу в потомстве и тотчас поражается мыслью, что не посулил ему ничего при жизни.

Ст. 41. В 1, од. 3, мы видели, что Гораций борьбу с природой почитает как бы нарушением границ, указанных человеку.

Ст. 46. Гораций видит два средства уничтожить корыстолюбие: посвятить все частные сокровища богам, или бросить все драгоценности в море.

Ст. 41. Trochus  железное кольцо, которое подгоняли палкой.

Ст. 60. В то время, когда сын проигрывает, отец, не уважая ни прав гостеприимства, ни обязанностей в отношении товарищей в предприятиях, всех обманывает.

Ст. 64. Подобный скряга вечно считает себя бедняком.


carm. iii xxv quo me, bacche, rapis tui...


Куда помчишь меня ты, полного тобою,
О Вакх? Избыток сил почувствовав опять,
Какую рощу ль я иль под какой скалою
Пещеры песнями стремлюся оглашать?

5 Чтоб слава Цезаря сияла меж звездами,
И в свой совет Зевес бессмертного принял 
Я благодарными поведаю устами
О том, чего никто доселе не вещал.

Так не смущается менада на вершине
10 Фракийской видом гор в сиянии снегов,
Как радует меня, заблудшего в пустыне,
Уединенный брег и тишина лесов.

О мощный царь наяд, почивших над волнами!
Тебе менадам власть угодно было дать
15 По дебрям и лесам могучими руками
Деревья старые с корнями вырывать.

Забыв ничтожество во вдохновеньи строгом,
Одно бессмертное, Леней, я назову:
Так сладко трепетать и следовать за богом.
20 Листвой зеленых лоз венчающим главу.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XXV. Гораций написал оду эту в 724 году, когда получено было известие об акциумской победе. Дифирамб к Вакху здесь только рамка, в которую вставлена похвала Цезарю Октавиану и, между тем, эта рамка как бы невольно делается главной картиной.


Ст. 3. Чтобы вполне предаться вдохновенно, поэт ищет уединения лесов.

Ст. 9. Вакханка.

Ст. 18. Леней, имя Вакха.


carm. iii xxvi vixi puellis nuper idoneus...


Еще недавно жил я с пользою для дев,
И не без доблести любви изведал цену,
Но ныне все свое оружье, присмирев,
С усталой лирой здесь я вешаю на стену.

5 Сюда, сюда, скорей, у левой стороны
Венеры сложим все к подножию богини:
Лом, факелы и лук, столь годный для войны,
Громящий по ночам упрямыя твердыни.

О ты, которой Кипр покорен и Мемфис,
10 Снегов Сифонии не знающий зимою,
Царица мощная, к мольбам моим склонись
И тронь надменную, бичом взмахнувши, Хлою.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XXVI. Сообразив сказанное в примечании к III, од. 9, должно сочинение этой оды отнести к 727 году, когда Гораций рассорился с Хлоей. Тут он начинает решимостью, совершенно отказаться от служения девам, и все-таки, под конец оды, молит Венеру тронуть непреклонную красавицу.


Ст. 3. Левая сторона у римлян считалось счастливою.

Ст. 6. О подобном посвящении богам принадлежностей оставленного занятия см. I, од. 5, 14. Лом для разламывания дверей, факелы для освещения пути, или ночных пиршеств, и, наконец, лук, вероятно (или, лучше сказать, весьма невероятно) для устрашения привратников.

Ст. 10. Сифония, область во Фракии.


carm. iii xxvii inpios parrae recinentis omen...


Пусть нечестивых напутствуют крики
Суки чреватой и чибиса-птицы,
Матерый волк ланувийский и встреча
Щенной лисицы!

5 Пусть им змея, как стрела, перерезав
Путь, маштаков остановит в испуге!
Если ж гадать я с душою смущенной
Стану подруге,

Чуткую птицу пока не загонит
10 В топи болотные, днем непогожим,
Вещего ворона прямо накличу
С солнцем восхожим.

Счастья желаю тебе, Галатея!
Вспомни про нас, где бы ни было, дева.
15 Пусть ни вороны, ни дятла не встретит
Странница слева.

Только смотри: Орион поспешает
С шумом к закату. Примеры мне ясны:
Адрий стемнел, а порывы Япига
20 В ведро опасны.

Пусть испытают и жены, и дети
Вражьи свирепых ветров дуновенье,
Рев почерневшей волны и прибрежных
Скал сотрясенье.

25 Так и Европа, быку-чародею
Ношу доверив роскошного тела,
В море объята толпою чудовищ,
Вдруг побледнела.

В поле цветы собиравшая прежде
30 Нимфе в венок, благовония полный,
Только и видит при сумраке ночи
Звезды да волны.

Ставши на берег стоградного Крита,
«О, мой родитель!  она вопияла, 
35 Дочери имя и честь я в безумный
Час утеряла.

Что я? И где я? Для девы погибшей
Смерть так легка! О моем преступленьи
Слезы я лью наяву ли, иль только
40 В ложном виденьи

Сон, растворяя врата из слоновой
Кости, привел небывалые грезы?
Лучше ли волны морския, чем в поле
Свежия розы?

45 Если б быка ненавистого гневной
Мне привели, я б его растерзала; ,
Я бы чудовищу, милому прежде,
Роги сломала.

Стыд позабывши, я отчих Пенатов
50 Бросила, стыд позабывши, живу я...
Боги, услышьте! И львам на съеденье
Бросьте нагую.

Пышность доколе ланит не увяла,
Прежде чем тела расцвет потеряю,
55 Пищею стройною тиграм достаться
Лучше желаю.

Что ж не умрешь ты, Европа? Взывает
Строгий отец. Или духу не станет?
С ясеня пояс твой верной петлею
60 Шею затянет.

Или ты смерть избираешь на острых
Камнях? Скорее же бурному року
Вверься, когда не желаешь рабыней
Прясть по уроку.

65 Царскую дочь как наложницу примет
В доме жена...» Но смеялась, внимая
Стонам, Венера, и Мальчик смеялся,
Лук послабляя.

Кончив насмешки, богиня сказала:
70 «Бойся покорствовать гневному нраву,
Ежели роги твой бык ненавистный
Даст на расправу!

Ты, что Зевес твой супруг, и не знала,
Полно рыдать, будь достойна такого
75 Счастья: ты имя даешь половине
Круга земного».

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XXVII. Много было предположений о том, кто именно Галатея, к которой относится эта ода. Всего проще последовать мнешю Оббapиyca, который считает ее либертиной, изменившей Горацию для нового обожателя, за которым она отправляется в чужие края на корабле. Поэт в напутственном стихотворении не мог удержаться от иронии. Он начинает оду такими проклятии нечестивым, что Галатея могла опасаться, не обрушились бы они на нее. Но Гораций успокаивает ее, повернув дело так, что все сказанное относится к нечестивым, а Галатее он желает счастья. Далее, в пример бедствий на чужой стороне, он приводит бегство Европы. Что ода эта написана около 730 г., доказать трудно.


Ст. 2. Собака, волк, змея, чибис, ворона, дятел  худое предзнаменование; ворон  хорошее. Римские гадатели обращались лицом на полдень, так что к восходу солнца становились счастливой левой стороной, а к западу правой. Нужно было, чтобы доброе предзнаменование: напр. ворон, являлось с востока.

Ст. 3. Ланувий, город в Лациуме.

Ст. 9. Пока, почуяв непогоду, ворона, предвестница дождей (III, Од. 17, 12), не полетит на гнездо.

Ст. 11. Гораций, став предсказателем, постарается вместе с восходом солнца увидеть ворона.

Ст. 19. Япиг  западный ветер.

Ст. 25. Так, как ты вверяешься морю. Юпитер, превратясь в быка, понес Европу на остров Крит.

Ст. 33. Крит назван в «Илиаде» стоградным.

Ст. 34. Отец Европы, по Овидию и Лукиану, Агенор, а по другим  Феникс.

Ст. 41. О вратах сна в «Одиссее» Жуковского. XIX, 562: «Создано двое ворот для вступления снам бестелесным // В мир наш: одни роговые, другия из кости слоновой. // Сны проходящие к нам воротами из кости слоновой, // Ложны, несбыточны, верить никто из людей им не должен».

Ст. 63. Если не желаешь быть рабыней у госпожи, которая, ревнуя тебя к мужу, заставит прясть по уроку.


carm. iii xxviii festo quid potius die...


Что делать мне в священный день
Нептуна? Цекуба обильно
Налей мне, Лида! Что за лень?
И мудрость прогони насильно.

5 Уж полдень, день не будет ждать,
Ты ж по сию все медлишь пору:
В подвале скрытую достань
Бибула консульства амфору.

Нептуна будем пить вдвоем,
10 И Нереид зеленый волос.
Латоне с Кинфией потом
В честь с лирой ты сольешь свой голос;

Хвалу богине пой звучней,
Что Книдос, Пафос и Киклады
15 С подвластных видит лебедей;
И Ночь почтить мы пеньем рады.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XXVIII. Эта Лида, вероятно, та самая певица, о которой говорится II, од. 11, 21. Праздник Нептуна (в последних числах июля) встречался обыкновенно торжеством под открытым небом. Гораций отправляется в гости к знакомой Лиде и просит вина.


Ст. 2. Цекуб  известное вино.

Ст. 9. После возлияний Гораций хочет воспевать Нептуна.

Ст. 11. Латону, мать Аполлона и Дианы, Цинтию (Диану), см. (I, од. 21, 2), Венеру, (см. I, од. 30, 1) и наконец Ночь, приносящую успокоение.


carm. iii xxix tyrrhena regum progenies, tibi...


Потомок тирренских царей!
Вот бочка вина не почата,
И розы, убранство полей,
И нард для волос Мецената 

5 Все брось. Что любуешься ты
На влажный Тибур, и у склона
На Эфулу; брось высоты
Убийцы отца, Телегона.

Из гордых чертогов уйди,
10 Где скукою роскошь томима,
И больше на дым не гляди
И суетность шумного Рима.

Случалось, когда богачи
У бедного пищу вкушали
15 Без всяких завес из парчи, 
Морщины у них пропадали.

Отец Андромеды всегда
Блестит с Прокионом недаром,
Уж Льва показалась звезда
20 За солнцем, пылающим жаром.

Уж пастырь со стадом своим
В кусты убегает от пыли,
Где дремлет Сильван-нелюдим,
А ветры над речкой почили.

25 Для граждан ты силишься знать
И Рима, блюститель закона,
Что Серы готовят опять,
Что Бактры, что жители Дона.

Во мраке событий исход
30 Бог мудро сокрыл, и смеется,
Коль смертный, все знать наперед
Желая, не в меру мятется.

О быте вседневном радей,
А прочее льется рекою,
35 То тихо средь мирных полей
Стекающей в море волною,

То мчащей средь скал и дерев
И скот, и хозяйства угодья,
И гул на долинах, и рев
40 Стоит от грозы половодья.

Доволен, кто правит собой!
Кто может сказать ежедневно:
Я жил  хоть назавтра грозой
Юпитер задвинется гневно,

45 Хоть солнцу дозволит сиять,
Того не изменит нимало.
Не скажет: тому не бывать,
Что быстрое время умчало.

Фортуна привыкла шутить,
50 Предавшись упрямству слепому,
И почести любит дарить
Мне нынче, а завтра другому.

Как гостью, ее я пою,
Но крылья лишь вскинет порою,
55 Я все ей, что взял, отдаю
И мудро мирюсь с нищетою.

И что мне, коль Африк с грозой,
Коль мачта трещит от удара,
Не стану взывать я с мольбой,
60 Чтоб Кипра и Тира товара

Не вздумала бездна пожрать.
Ладью мою будут без горя
Поллукс с близнецом охранять
В бурунах Эгейскаго моря.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XXIX. Между 722 и 725 годами, Меценат, во время отсутствия Октавиана, заведовал делами Италии. Гораций в этой оде, приглашая своего покровителя в Сабин, просит его оставить на время свои трудные государственные занятия.


Ст. 1. Меценат вел род свой от этрусских (тирренских) царей.

Ст. 6. Из чертога Мецената открывался вид на Тибур, на колонию Эфулу, лежащую на склоне между Тибуром и Пренестами, и на возвышенность, на которой стоял Тускулум, построенный сыном Одиссея и Цирцеи, Телегоном, который, прибыв в Итаку, по неведению, убил отца своего.

Ст. 17. Отец Андромеды, Цефей, царь египетский. Созвездие его восходит 9 июня.

Ст. 18. Прокион восходит 15 июля, а созвездие Льва 20 июля, и солнце, вступив в него, делается необыкновенно знойно.

Ст. 23. Сильван (от silva), бог лесов.

Ст. 27. См. I, од. 12, 56.

Ст. 28. Жители Бактрии, принадлежавшей частью персам во времена Августа; здесь вместо самих персов.

Ст. 62. Гораций хочет сказать, что он не боится грозного Африка. Он не купец, у которого корабль нагружен драгоценностями. Гораций говорит: «мою жизнь охраняют боги». Поэты часто сравнивают жизнь человека с ладьей. Выбрав морской образ, Гораций остался ему верным, поручая себя Диоскурам (см. I, од. 3, 2).


carm. iii xxx exegi monumentum aere perennius...


Воздвиг я памятник вечнее меди прочной
И зданий царственных превыше пирамид;
Его ни едкий дождь, ни Аквилон полночный,
Ни ряд бесчисленных годов не истребит.

5 Нет, весь я не умру, и жизни лучшей долей
Избегну похорон, и славный мой венец
Все будет зеленеть, доколе в Капитолий
С безмолвной девою верховный ходит жрец.

И скажут, что рожден, где Ауфид говорливый
10 Стремительно бежит, где средь безводных стран
С престола Давн судил народ трудолюбивый,
Что из ничтожества был славой я избран

За то, что первый я на голос эолийский
Свел песнь Италии. О, Мельпомена, свей
15 Заслуге гордой в честь сама венец дельфийский
И лавром увенчай руно моих кудрей.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

1854 г. Од. XXX. Гораций, посвящая, в 732 году, три первые книги од Меценату, заключает их, в виде эпилога, этой одой, в которой он еще яснее, чем в II, од. 20, говорит о важности своей заслуги и своем бессмертии. Эта ода имела бесчисленных подражателей, начиная с Проперция и кончая Пушкиным.


Ст. 8. Доколь будут приноситься жертвы Весте и Юпитеру капитолийскому, следовательно, по понятию римлян, вечно.

Ст. 9. Берега Ауфида  родина Горация.

Ст. 11. Давн, первый царь Апулии. Гораций и здесь земляков своих поставил на первом плане.

Ст. 13. Гораций гордился тем, что первый начал подражать эолийским певцам.


carm. iv i intermissa, venus, diu...


Киприда, не воюй! О, пощади меня,
Прошу! прошу! К чему тебе противник старый?
Уже не тот я стал, и нет во мне огня,
Которым я горел пред доброю Цинарой.

5 О, мать жестокая Амуров! Не вводи
Оцепенелого опять во искушенье;
Ведь я десятый люстр кончаю, уходи
Туда, где юношей зовут тебя моленья.

Ты своевременней на паре лебедей
10 Дом Павла Максима роскошный и свободный
Могла бы посетить, когда огонь страстей
Желаешь возбудить в груди еще пригодной,

Затем, что знатен он, да и хорош лицом,
Начнет ли говорить  клиент его покоен,
15 И этот юноша, по ловкости во всем,
Со знаменем твоим отважный будет воин.

На радости, когда им будет побежден
Объявленный богач, соперник ненавистный,
Твой лик над озером Албанским станет он
20 Хранить из мрамора под крышей кипарисной

Там будет пред тобой дымиться фимиам
И взыдут до тебя волнистые куренья,
Берецентийский рог наполнит звуком храм
Сливаясь с флейтою и песнями моленья.

25 Там хоры мальчиков и девочек прийдут,
Два раза в день твое величье воспевая,
Салийской пляскою тебя они почтут,
Стопами трижды в лад о землю ударяя.

И мальчиков и дев оставил я давно,
30 Взаимность возбудить надежды не питаю,
Меня не радует задорное вино,
И свежих на чело цветов не возлагаю.

Зачем же, Лигурин, зачем, скажи, порой
Вдоль по щеке моей бежит слеза живая,
35 И неожиданно язык болтливый мой
Коснеет, грустно речь молчаньем прерывая?

В ночных видениях я образ твой храню,
И кажется, вот-вот рукой тебя хватаешь:
То в поле Марсовом тебя не догоню,
40 То ловко ты в волнах, жестокий, уплываешь.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. I. Почти десять лет спустя после издания в свет трех первых книг од Август предложил Горацию воспеть победы пасынков своих, Тиберия и Друза. Поэт, исполнив волю монарха, присоединил к патриотическим стихотворениям оды эротического содержания, и таким образом в 741, или 742 году составились четыре книги од. Эту оду Гораций написал в 739 году, когда ему, как сам он говорит (ст. 7), было без малого 50 лет.


Ст. 4. Настоящее имя Цинары  Лалага (см. I, од. 22).

Ст. 10. Гораций, прося пощады у Киприды, указывает ей на дом Павла Фабия Максима, которому в то время было 40 лет от роду и которого поэт, может быть, иронически называет юношей.

Ст. 14. Защищать клиента подобало всем знатным римлянам.

Ст. 17. Из благодарности, когда, при помощи твоей, он победит соперника в любви.

Ст. 19. Албанское озеро, теперь: Lago di Castello.

Ст. 23. Берецентийский рог (см. I, од. 18, 13).

Ст. 27. Пляской салийских жрецов.


carm. iv ii pindarum quisquis studet aemulari...


С Пиндаром кто состязаться дерзает,
Тот и крылами, и долей печальной
Сходен с Икаром, давшим прозванье
Влаге кристальной.

5 Горным потоком, который дождями
Из берегов всех повынесло снова,
Бурно вскипает бездонно-глубоко
Пиндара слово.

Грянет ли он в дифирамбе отважном,
10 Лавр подобает ему Аполлона;
Речь его новая мчится в размерах
Чуждых закона.

Или богов и царей воспевает,
Или героев выводит примеры
15 Тех, что сгубили кентавров и страшный
Пламень Химеры.

Тех ли, что с пальмой элийской стяжали
Славу, бурна ли, коня ль именует,
Более лестной, чем сто изваяний,
20 Песнью дарует.

С слезной невестой ли плачет над павшим
Юношей, или до звезд выхваляет
Века златого обычай  он темный
Орк побеждает.

25 Лебедь Диркейский, когда он несется
Под облаками, Антоний, струею
Воздуха поднят могучей! С Матинской
Сходен пчелою,

Пьющей на тмине отрадную влагу,
30 В роще Тибура я, внемля журчанью
Речки, с усилием песни слагаю,
Мал по призванью.

Ты громогласней, поэт вдохновенный,
Цезаря лирой прославишь избранной,
35 Как поведет он в триумфе сикамбров,
Лавром венчанный,

Выше и лучше которого миру
Рок и бессмертные боги судили
Не посылать ничего, хоть златой бы
40 Век воротили.

Дни воспоешь ты веселья, и Рима
Общие, в радости общей, игрища,
Также пред Августом смолкший на стогнах
Голос судьбища.

45 Тут постараюсь и я, коль достойно
Петь возмогу, поравняться участьем:
«Солнце, о свет наш!»  воскликну, исполнен
Цезаря счастьем.

Ты ж, о триумф, лишь покажешься, все мы,
50 Вдруг «О триумф!» возопивши, ко храму
Миром пойдем, несть богам благосклонным
Дань фимиаму.

Десять быков или меньше коров ты
Должен принесть, а меня оправдает
55 Нежный телец, что без матери в поле
Злачном гуляет.

Сгибом рогов он приводит на память
Нового месяца облик прекрасный,
Там же на лбу белоснежная метка,
60 Дальше он красный.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. II. Антоний, к которому написана эта ода, был сын триумвира М. Антония и Фульвии, пасынок Октавии. Октавиан воспитал и любил его. Женясь на Марцелле, дочери Октавии, Антоний был претором и впоследствии консулом, но за преступную связь с Юлией, дочерью Августа, казнен в 752 г. Будучи сам поэтом, он предложил Горацию написать оду в пиндарском роде, в честь Августа, на что Гораций отвечает ему этой одой, сочиненной в начале 739 года, во время похода Августа в Германию. Мы перевели по Перлкампу, опускаем общепринятое, но не существующее имя Iulus, как Ille.


Ст. 15. Центавры, дети Иксиона, побеждены Геркулесом и Пирифоем.

Ст. 16. Победитель огненной Химеры, Беллерофонт.

Ст. 17. Элис в Пелопоннесе, где совершались олимпийские игры. Гораций говорит здесь о песнях в честь победителей (epinikia).

Ст. 24. Орк считает все преходящее своим достоянием, но поэт, силою песен даруя бессмертие, побеждает его.

Ст. 25. Дирцейский источник, протекающий близь вив.

Ст. 35. Сикамбры  германское племя, жившее на берегах Рейна.

Ст. 42. Общественные игры в честь возвращения Августа.

Ст. 44. В торжественные дни всякое публичное разбирательство тяжб на площадях прекращалось.

Ст. 49. Гораций во втором лице обращается к триумфу.

Ст. 53. Ты  Антоний.


carm. iv iii quem tu, melpomene, semel...


О Мельпомена! Кто встречает,
Родясь, твой кроткий взор, почиющий на нем,
И труд истмийский не венчает
Того в числе бойцов. Тот на коне лихом

5 И в колеснице олимпийской
Не будет шествовать. Тому в конце войны,
Венец стяжавшему дельфийский
За то, что грозные цари отражены, 

Не удивится Капитолий.
10 Но рощи темныя и плеск тибурских вод
Его иной украсят долей.
За песнь Эолии  он вечно не умрет.

И Рима  городов владыки 
Младые граждане меня зачислят в хор,
15 Где дорогих поэтов лики,
И зуба зависти не убоюсь с тех пор.

О Пиерида! Чьим веленьем
Звук лиры золотой волнует нашу грудь,
Чья воля лебединым пеньем
20 Уста немые рыб способна разомкнуть,

Все благость мне твоя дарует!
Сказав ли про меня: «Вот римский наш гусляр»,
Перстом прохожий указует,
Пою ли, нравлюсь ли, коль нравлюсь  все твой дар.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. III. Эта ода написана, по мнению Кирхнера и Вебера, в 737 году. В ней Гораций увлекается чувством собственного достоинства и благодарит Мельпомену, которая облекла его саном народного поэта.


Ст. 3. Isthmus собственно: перешеек, Коринфский перешеек, на котором праздновавались истмийские игры.

Ст. 12. См. III, од. 30, 13.

Ст. 15. К лику поэтов (vates).

Ст. 17. Пиерида  Муза (см. III од. 4, 39).


carm. iv iv qualem ministrum fulminis alitem...


Как окрыленного блюстителя громов,
Царя над птицами, которого к победам
Издревле приучил Зевес, отец богов,
Изведав верного над русым Ганимедом,

5 Неискусившего еще врожденных сил
Из отчего гнезда отвага подымает,
Едва исход весны дожди остановил,
А ветер уж его ширяться научает...

Он нерешителен, но скоро, став смелей,
10 Среди овечьих стад стремится за ловитвой,
Потом кидается на раздраженных змей,
Прельщен кровавою добычею и битвой.

Или как матерью покинутого льва,
Родное молоко сосавшего дотоле,
15 У коего и зуб подрос еще едва,
Дрожащая коза со страхом видит в поле.

Так Друза воина вблизи Альпийских гор
И реты видели в бою, и винделики.
Откуда к ним зашел обычай, что топор
20 Им амазонский дан в десницу вместо пики,

Не стану спрашивать. Всего не должно знать.
Но те, которые так долго побеждали,
Отвагой юноши смиренные опять,
В паденьи собственном по опыту узнали,

25 К чему способен дух того, кто с юных дней
В семействе приучен к почтению законов,
Что Август, как отец, наставник сыновей,
Мог в души заронить у юношей Неронов.

Родятся храбрые от добрых храбрецов,
30 В коровах и конях отцовский пыл хранится
И от воинственных и доблестных орлов
Нельзя же голубю трусливому родиться.

Но воспитанье рост прямой дает умам,
И украшают дух благия поученья,
35 А где на нравственность никто не смотрит, там
Врожденное добро унизят преступленья.

Чем, Рим, Неронам ты обязан, так тому
Свидетелем Метавр и гибель Аздрубала,
И тот прекрасный день, когда, рассеяв тьму,
40 Италии заря отрадно воссияла,

И улыбнулась нам победа в первый раз
С тех пор, как Афр владел землею италийской,
Как пламя по лесу, ходил он между нас,
И мчался, словно Эвр, вдоль влаги сицилийской.

45 Но с той поры уже счастливые труды
Для римских юношей залогом силы были,
Пунийцев стерли мы кровавые следы,
И в храмах свергнутых богов восстановили.

Сказал же наконец коварный Ганнибал:
50 «Как лани, став волкам добычею кровавой,
Мы их преследуем, а я бы почитал
Их просто обмануть или избегнуть  славой.

Народ воинственный, который из огней
Троянских, по волнам, средь гибели всечастной,
55 Святыни древние, и старцев, и детей
На берег перенес Авзонии прекрасной.

Как дум на Аглиде, который топором
Один лишен ветвей средь сумрака лесного,
Он в поражениях, в несчастьи и в самом
60 Мече губительном находит силы снова.

У гидры, бывшей в труд Гераклу самому,
Так члены сбитые опять не нарастали;
Колхийцы равного чудовища ему
И Эхионских Фив дружины не видали.

65 Топи его  еще всплывает краше он,
Сражайся с ним  он сам нежданно поражает
Того, кем прежде был так часто побежден,
И женам памятной победою блистает.

Я в Карфаген уже надменного гонца
70 Не буду посылать, как прежде. Пала, пала
Надежда гордая, погибло до конца
Величье имени со смертью Аздрубала.

Все руки Клавдия успеют совершить,
Юпитер их хранит своею благодатью,
75 И будет тонкий ум везде руководить
Его в опасностях пред вражескою ратью».

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856, с. 112115.

Од. IV. Винделики, жившие на юг от Дуная (между Боденским озером, Лехом и Инном), часто вторгались в Галлию и даже в Италию. Август послал против них пасынка своего Друза, который в 739 году одержал над ними победу; но в том же году они снова обеспокоили Галлию, и Август нашелся вынужденным выслать Тиберия на помощь брату его Друзу. Тогда оба Нерона окончательно покорили винделиков и ретов, и обитаемые ими земли присоединены к империи под именем Реции. Когда получено было известие о первой победе Друза, Гораций написал эту оду, в которой от похвалы Друзу переходит к прославлению Августа и заставляет величайшего врага Рима, Аннибала, удивляться неистощимой силе римского мужества.


Ст. 4. Гораций следует древнему преданию, по которому Юпитер послал своего орла за Ганимедом. По понятиям позднейшим, Юпитер сам превратился в орла.

Ст. 17. Тиберий Клавдий Нерон, отец Тиберия (впоследствии императора) и Друза, уступил (715) жену свою Ливию Друзиллу, во время ее беременности Друзом, Октавиану. Таким образом оба Нерона получили воспитание в доме Октавиана, их отчима и опекуна. Тиверий отличался во многих походах, а Друз, после покорения Реции, отправился в Германию и умер на возвратном пути.

Ст. 37. В 547 году консул К. Клавдий Нерон сразился при реке Метавре (в Этрурии) с братом Аннибала, Аздрубалом. Аздрубал был убит, войско его уничтожено и Аннибал лишился всякой надежды восторжествовать над противниками.

Ст. 39. Вот почему Гораций называет эту победу: прекрасным днем.

Ст. 42. Афр  Африканец Аннибал.

Ст. 44. Сицилийский Эвр (си. I, од. 28, 25).

Ст. 48. Все, за этим следующее, Гораций влагает в уста Аннибала, которого называет коварным, вероятно, за то, что он, вопреки обещанию продолжал войну по взятию Сагунта.

Ст. 56. Авзония  Италия. Эней, родоначальник римлян, отправился из Трои в Италию с пенатами, с престарелым отцом Анхизом и сыном Асканием.

Ст. 57. Алгид  горд в Лациуме. Гораций сравнивает Рим, получающий новые силы в самом поражении, с деревом, которое еще роскошнее развивается, когда у него обрубят сучья, и с гидрою, у которой отсеченные головы тотчас возобновлялись.

Ст. 64. Кадм убил Дракона, пожравшего его спутников. По повелению Минервы, зубы чудовища были посеяны и породили дружину, в рядах которой находился Эхион, помогший Кадму выстроить Фивы.


carm. iv v divis orte bonis, optume romulae...


Любимый сын богов и Рима лучший страж,
Давно мы ждем тебя. Священному собранью
Отцов ты слово дал быть вовремя. Когда ж
Вернешься ты по обещанью?

5 Пусть свет, о добрый вождь, над родиной взойдет!
Лишь только лик твой где народу воссияет,
Как будто бы весной, приятней день пойдет
И ярче солнце запылает.

Как мать по юноше, которому злой Нот,
10 Волну карпатскою заставя возмутиться,
Не даст из-за моря (давно сравнялся год!)
Под кров любимый воротиться, 

Бедняжка к небесам обеты шлет с мольбой,
От берегов кривых лица не отвращая...
15 Так, Цезарь, ждет тебя всечастно край родной,
Любовью верною пылая.

Затем, что бродит вол покойно средь нолей,
Обильные плоды Цереры край питают,
И плаватель летит вдоль стихнувших морей,
20 И честь наветы не пугают.

Разврат не стал домов почтенных осквернять,
Порок преследуем законами и мненьем,
И сходством чад своих гордиться может мать,
А кара рядом с преступленьем.

25 Про скифов и парфян и знать мы не хотим,
Сурового никто германца не боится,
Ведь Цезарь между нас могуч и невредим,
Так кто ж иберца устрашится?

Всяк в винограднике проводит день своем,
30 К сухому дереву побеги лоз склоняет,
И, отойдя к вину, с отрадой за столом
Тебя с богами поминает.

С молитвой пред тобой сливает он фиал,
Твою божественность уподобляя Ларам:
35 Так точно древний грек Кастора ублажал
И Геркулеса лучшим даром.

О добрый вождь! Продли на долгие года
Покой Гесперии! И в трезвом мы и в пьяном
Сознаньи говорим, с рассветом и когда
40 Почиет Феб за океаном.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. V. В 738 году Август отправился в Галлию, где пробыл около двух лет. В это время Рим ожидал его с величайшим нетерпением; ему даже воздвигали жертвенник в общественном собрании (curia), следовательно сочинение этой оды должно отнести к концу 740, или к началу 741 года.


Ст. 3. Отцов народа  патрициев.

Ст. 9. Нот см. I. од. 3, 13.

Ст. 10. Карпат см. I, од. 35, 8.

Ст. 28. Иберца  испанца.

Ст. 30. Лоза вьется около сухих деревьев.

Ст. 33. Взывая к тебе, он исполняет обряды жертвоприношения.

Ст. 38. Гесперия  Италия.


carm. iv vi dive, quem proles niobaea magnae...


О Бог! Ты отомстить хотел, и пред тобою
Весь Ниобеи род за злой язык исчез,
И Титий дерзостный, и чуть не взявший Трою
Сам фтийский Ахиллес,

5 Который всех сильней, но ты ему не впору,
Хоть он Фетиды сын и славного отца,
Хоть башни Дарданов дрожали от напору
Копья в руке бойца.

Как ель, которую секира переела,
10 Как стройный кипарис, что ураган сломил,
Во прах троянский он всем весом рухнул тела
И голову сложил.

Не захватил бы он, сокрывшись пред народом
В подложного коня Минервы, торжеством
15 Некстати занятых троян и хороводом
Приама полный дом.

Нет! Явно б он вошел меж пленных и убитых,
Не слыша лепета несмыслящих детей
Ахейским пламенем пожег бы даже скрытых
20 В утробах матерей,

Когда б Кипридиной мольбою и твоею
На милость положа свой гнев, отец богов
Не вздумал новых стен указывать Энею
У дальних берегов.

25 О Феб, аргивских муз всеведущий учитель,
Во Ксанфе моющий руно своих кудрей!
Камены римской будь всегдашний покровитель,
Летучий Агией!

Приняв от Феба дар и Фебом наученный,
30 Я от него стяжал прозвание певца.
Вы, девы лучшие, ты, юноша, рожденный
От знатного отца:

Вы все, хранимыя богинею делийской,
Оленей на скаку чей укрощает лук,
35 Старайтесь сохранять со мной размер лесбийский
За перебором рук.

Латоны сыну мы должны воздать хваленье
И той, чей факел нам блестит во тьме ночной;
Она несет плоды, и быстрых лун склоненье
40 Сменяет чередой.

Ты скажешь замужем: «Я небу угождала,
Когда столетие встречали торжеством,
Тогда и я богов бессмертных прославляла
С Горацием-певцом».

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. VI. В 737 году, во время приготовления к столетнему торжеству, Август поручил Горацию написать песнь столетия (carmen seculare), которую должны были петь хоры мальчиков и девочек. Гораций в этой оде прославляет могущество Аполлона и как бы приготовляется исполнить лестное поручение, которое облекает его саном народного поэта.


Ст. 2. Ниобея, дочь Тантала, жена фивского царя Амфиона, будучи матерью четырнадцати детей, презирала Латону, у которой было только двое; за это Аполлон убил ее сыновей, а Диана  дочерей, сама же Ниобея превращена Латоной в камень.

Ст. 3. Титий см. И, од. 14, 8.

Ст. 4. Фтия  город в Фессалии, откуда Ахиллес повел мирмидонов. Мать Фетида предсказала ему, что он, по смерти Гектора, погибнет от стрел Аполлона.

Ст. 7. Дарданы  троянцы.

Ст. 14. По могуществу своему он не имеет надобности прибегать к хитростям, как Одиссей и другие спрятавшиеся в деревянного коня, и нападать врасплох на пирующих троян.

Ст. 17. Ахиллес взял бы Трою открытой силой.

Ст. 21. Виргилий (в Энеиде I, 233) рассказывает, как Венера умоляет Зевеса дозволить Энею основать новое государство. Аполлон, строитель Трои, всегда ей покровительствовал. По понятию Горация, Эней мог совершить свой подвиг не раньше Ахиллеса; по этому он говорит: «когда б» и прочее.

Ст. 25. Наставник (аргивских) греческих Муз, будь покровителем римской Музы.

Ст. 28. Агией, то есть уличный, прозвание Аполлона, которого изображение ставили на улице.

Ст. 31. Девы и мальчики, предназначенные пить в хорах во время столетнего торжества, избирались из лучших семейств.

Ст. 33. Аполлон и Диана (покровительница несовершеннолетних) родились на острове Делос.

Ст. 35. Саффический размерь. Старайтесь следовать за мной, как я буду перебирать руками струны.

Ст. 41. Гораций обращается в одной из участвующих в девичьем хоре.


carm. iv vii diffugere nives, redeunt iam gramina campis...


Снег растаял, уже покрываются зеленью нивы,
Свежим деревья листом,
В новой одежде земля, и реки, спадая, минуют
Быстро крутых берегов.
5 Грация между сестер и меж нимф дерзает нагая
Снова водить хоровод.
Чтоб ты бессмертья не ждал, поучает и год, и мгновенный
Дня невозвратного час.
Стужу смиряет Зефир, весну проходящее лето
10 Гонит, и тотчас за ним
Щедрая осень плодов нанесет, и немедля вернется
Холод ленивой зимы.
Только небесный ущерб восполняют летучие луны,
Мы же, туда низойдя,
15 Где родитель Эней, где Тулл богатый и Марций,
В тень обратимся и прах.
Кто может знать, захотят ли к сегодняшней жизни прибавить
Боги и завтрашний день?
Все то наследника рук проминует скупых, чем успеешь
20 Душу свою ублажить.
Только умрешь, и Минос над тобою лишь только правдивый
Свой изречет приговор,
Ни красноречье тебя не воротит, Торкват, ни порода,
Ни благочестье твое.
25 Даже Дианой самой из подземного мрака стыдливый
Не возвращен Ипполит;
И не умеет Тезей, по приязни, летейские цепи
На Пирифое разбить.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. VII. Мы знаем, что Гораций родился во время консульства Манлия Торквата. По одному этому нельзя предполагать, чтобы эта ода была написана к нему. Утверждать, что она написана к его сыну или внуку тоже невозможно. Новейшие толкователи видят в этом Манлии Новия Асцерната, на которого, по словам Светония, Август возложил золотую цепь (torques), предоставив ему с потомством именоваться Торкватом. Ноний был корыстолюбив, и Гораций старается склонить его к беспечной жизни, указывая на неизбежную смерть и скупого наследника.


Ст. 15. Тулл Гостилий и Анк Марций.

Ст. 21. «Одиссея» Жуковского, XI, 568: «В аде узрел я Зевесова мудрого сына Миноса; // Скипетр в деснице держа золотой, там умерших судил он».

Ст. 26. Ни герои, ни боги не в силах воскресить своих любимцев. Ипполит, сын Тезея, назван стыдливым, потому что не уступил соблазнявшей его мачехе. Федра оклеветала его перед Тезеем, и Ипполит, проклятый отцом, разбит лошадьми.

Ст. 27. О Тезее и Пирифое, см. III, Од. 4, 79. Цепи названы летейскими по имени Леты.


carm. iv viii donarem pateras grataque commodus...


Дарить и чашами, и медью дорогой,
О Цензорин, бы я товарищей старался;
Я б подарил, как грек, треножник выписной,
И верно дар тебе не худший бы достался,

5 Когда б я был богат, и у меня работ
Паррасия или Скопаса было много:
Один из мрамора, другой воссоздает
Текучей краскою то смертного, то бога...

Но негде этого мне взять, а может быть,
10 Несходен дар такой с наклонностью твоею:
Ты песни слушать рад, я песнью подарить
Могу и оценить подарок твой сумею.

Ни знаки надписей на камнях вековых,
В которых жизнь вождей усопших воссияла
15 Отвагой прежнею, ни ужас, что постиг
В день битвы грозного дотоле Ганнибала,

Ни Карфагенских стен предательский пожар.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
20 Того, кто получил прозванье от победы

Над Африкой, до той не могут высоты
Вознесть, как Пиерид Калабрских песнопенья,
И если рукопись безмолвна, что бы ты
Ни сделал доброго, не жди вознагражденья.

25 Чем был бы Илии и Марса славный сын,
Когда б о Ромуле из зависти забыли?
Умели же спасти Эака из пучин
Аида, и брегам блаженным посвятили

Могучия уста возвышенных певцов.
30 Мужей, достойных хвал, у смерти исторгает
Песнь Музы, Муза их возносит до богов.
Так мощный Геркулес с Зевесом восседает,

Созвездье Тиндарид блюдет во тьме ночной
Корабль, терзаемый волною прихотливой,
35 И виноградною увенчанный листвой,
Лией желаниям дает исход счастливый.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. VIII. Предполагают, что эта ода относится к К. Марцию Цензорину, бывшему консулом в 746 году. Римляне около 1-го января праздновали Сатурна в Лациуме. Во время этих праздников рабов сажали за стол, а знакомые посылали друг другу подарки. Подобным подарком Цензорину была, вероятно, со стороны Горация эта ода.


Ст. 3. Греки часто дарили красивые треножники, см. «Одиссею» Жуковского, XIII, 13.

Ст. 6. Скопас, ваятель, родившийся на острове Паросе. Парразий  славный живописец, друг Перикла.

Ст. 16. Гораций говорит об ужасе Аннибала и карфагенском пожаре. Но смысл оды заставляет думать, что он имел в виду картины, на которых эти предметы были изображены в честь Сципиону Африканскому.

Ст. 22. Живший до времен Цицерона поэт Энний был родом из Калабрии. Гораций. хочет сказать вообще: римские Музы.

Ст. 25. Илии, то есть Реи Сильвии.

Ст. 27. Об Эаке см. II, од. 13, 22. Гораций не раз развивает мысль, что забвение тоже смерть, от которой может спасти только песнь Музы.

Ст. 32. Геркулес, восседающий с Зевесом.

Ст. 33. Тиндариды (I, од. 3, 2), спасающие плавателей и...

Ст. 36. Вакх из обыкновенных смертных, возвышенных до богов могуществом песнопевцев.


carm. iv ix ne forte credas interitura quae...


Не думай (эта мысль обида!),
Чтоб вдохновенные слова
Питомца звучного Авфида
И песнь не вспомнила молва.

5 Хотя с Гомером мы не смеем
Равняться, у Камен с тех пор
Был Пиндар, Симонид с Алкеем
И величавый Стесихор.

Анакреоновы напевы
10 Свежи, как будто жив игрун,
И страсть у эолийской девы
Живая дышит с нежных струн.

Елена не одна познала
Вблизи любимца жар страстей,
15 Когда на блеск его взирала,
На лоск расчесанных кудрей.

Не первый Тевкр стрелой кидонской
Метал. Ужели тяжесть уз
Познал народ лишь илионский?
20 Или достойны песен Муз

Идоменей лишь со Сфенелом?
А Гектор? С Деифобом он
Не первый в увлеченьи смелом
Сражался за детей и жен.

25 Героев до Агамемнона
Довольно было, но вослед
Ни сожаленья им, ни стона
Священный не исторг поэт.

От погребенной лени мало,
30 Ведь доблесть скрытая ушла:
Мою бы душу волновало,
Коль я б не пел твои дела

И допустил, чтобы, о Лоллий,
Тебе забвенье шло вослед.
35 С твоим умом, с твоею волей,
Прямой в дни счастия и бед,

Скупцов противник постоянный
И всемогущего сребра,
Не раз на консульство избранный,
40 Но полон чести и добра.

Ты пользы не равнял со славой,
Дары зловредных отвергал
Всегда с улыбкой величавой,
Ты вражьи строи побеждал.

45 Ты прав, счастливцем не считая
Того, кто многим завладел:
Жить, мудро благо избирая 
Вот счастья истинный удел.

Кто встретит бедность без испуга,
50 Кто смерть пороку предпочтет,
Тот за отечество и друга
Без страха с радостью умрет.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. IX. М. Лоллий, бывший в 729 году претором Галлии, а в 733 году консулом, потерпел в Германии 738 года совершенное поражение, но, любимый Октавианом, он тем не менее в 752 году отправлен с усыновленным внуком Августа, К. Цезарем для усмирения Востока. Здесь, за безмерное корыстолюбие, он был приговорен молодым Цезарем к принятию яда. Ода эта написана, вероятно, после 738 года, когда Лоллий вместе с Августом отправился в Германию, намереваясь смыть стыд, понесенный римским оружием. Может быть, во время сочинения оды, Лоллий еще не успел выказаться в том отвратительном светв, в каком его представляет Тацит, а, может быть, Гораций смотрел на него сквозь призму своего дружеского отношения к сыну его. Тем не менее странно слышать похвалу Лоллию из уст неподкупного поэта.


Ст. 3. Берега Ауфида  родина Горация.

Ст. 7. Пиндар, родом из Беотии, певец олимпийских игр. Симонид, элегический поэт. Алкей, см. I, од. 35, 5.

Ст. 8. Стесихор  сицилиец, певец войны и вождей.

Ст. 12. Саффо, см. II, од, 13, 24.

Ст. 13. Не одни герои, воспетые поэтами, достойны были славы; но, не найдя песнопевцев, они умерли для потомства.

Ст. 14. Любимец Елены, Парис.

Ст. 17. Тевкр, см. I, од. 7, 22. Гора Кидон на острове Крите, обильном тростником из которого приготовлялись стрелы.

Ст. 21. Идоменей  предводитель критян. Сфенел I, од. 15, 24.

Ст. 22. Деифоб, один из храбрейших троянцев.

Ст. 34. Вероятно, здесь намекается насчет неблагоприятных толков в народе, по поводу понесенного Лоллием поражения.


carm. iv x o crudelis adhuc et veneris muneribus potens...


О, несговорчивый Киприды баловник,
Когда нежданный пух смирит твой гордый лик,
А ножницы к кудрям приблизятся с угрозой,
И спорить цвет лица твой перестанет с розой,

5 Увидя в зеркале увядшия черты,
Тогда, о Лигурин, не раз промолвишь ты:
«Зачем у мальчика все чувства не развиты,
Иль отчего теперь не так свежи ланиты?»

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. X. Эта ода, lusus poeticus (поэтическая игрушка), как ее называет Вебер, написана в подражание греческим образцам. Время ее сочинения определить трудно. Можно предполагать, что это тот самый Лигурин, о котором см, IV, од. 1.


Ст. 3. До получения тоги мальчики носили длинные волосы.


carm. iv xi est mihi nonum superantis annum...


Есть полный у меня бочонок превеликий
Девятилетнего албанского, а плесть
Венки, Филлида, там в саду меж павиликой
Плюща довольно есть,

5 В котором так блестят волос твоих извивы.
Дом полон серебра и, набожно увит,
Пред агнцем жертвенным, под ветвями оливы
Святой алтарь стоит.

И там и сям спешат прислужники толпою,
10 Девицы, мальчики одни перед другим.
Огни качаются, вершиной подвижною
Вращая черный дым.

Но, чтобы радость ты вкусила полной мерой,
Знай: Иды праздновать с тобою наша цель,
15 День этот, избранный поморскою Венерой,
Разделит нам апрель.

Рожденья моего не так мне память свята,
И праздника, клянусь, торжественней мне нет,
Затем, что началась с него у Мецената
20 Чреда текущих лет.

К чему на Телефа ты взоры обратила?
Тебе он не чета, и девой увлечен
Богатой, бойкою. Она его пленила,
И рад оковам он.

25 Сгоревший Фаэтон  на что примера строже
Надменным замыслам? Еще пример для нас:
Земного ездока Беллерофонта тоже
Крылатый сверг Пегас.

Итак, к возможному стремись всегда душою
30 И выше должного загадывать не смей,
Страшась неравенства. Смелей же, друг, с тобою
Конец любви моей.

Для женщины иной пылать уж я, конечно,
Не буду. Выучи песнь новую, и пусть
35 Услышу голос твой отрадный. Песни вечно
Рассеивают грусть.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XI. В последний раз в жизни, около 741 года, следовательно на 52 году отроду, Гораций, влюбившись в Филлиду, приглашает ее к себе в Сабин, отпраздновать день рождения Мецената 13-го апреля. Желая совершенно покорить сердце Филлиды, поэт объявляет ей, что богатый Телеф (не тот о котором говорится I, од. 13 и III, 19) не отвечает на любовь ее, а, напротив, влюблен в богатую и бойкую красавицу.


Ст. 2. Албанское вино было из лучших сортов.

Ст. 8. В доме не только все готово к празднеству, но и к жертвоприношению, которыми оно должно начаться.

Ст. 14. Иды (большею частью время полнолуния). В марте, мае и октябре 15-е число, а в остальных месяцах 13-е.

Ст. 16. Римляне назвали март именем родоначальника Марса, а апрель по имени матери Энея Венеры Афродиты от afros (пена).

Ст. 25. Фаэтон, сын Солнца и Климены, выпросил у отца позволение проехать на огненной колеснице; но за самонадеянность низвергнут молнией Юпитера в реку По.

Ст. 27. О Беллерофонте, см. III, од. 7, 13. Пегас свергнул Беллерофонта, захотевшего вознестись на небо и видеть, что делает Юпитер.


carm. iv xii iam veris comites, quae mare temperant...


Уж спутники весны, смиряющие море,
С востока ветерки вздымают паруса,
Оттаяли поля, и речки на просторе
Без снегу тихая сияет полоса.

5 И птичка бедная, стыд Кекропсову дому 
Гнездо свое нося, по Итису грустит,
И плачется на то, что сластолюбцу злому
Фракийскому царю никто не отомстит.

На нежной мураве в рожок пастуший трубит
10 Страж вскормленных овец, бродящих средь полей,
И бога радует, который стадо любит,
И черные холмы Аркадии своей.

Виргилий! Жажда к нам пришла с весной чудесной.
Но если пить Кален ты думаешь до дна,
15 Богатых юношей любимец повсеместный,
На благовонный нард сменяй себе вина.

За склянку нарда кадь получишь, без сомненья,
Что у Сульпиция сокрыта в погребах,
Способную внушить отважныя стремленья
20 И горьких нужд с тебя смыть ежедневный страх.

Коль хочешь в радости участвовать ты нашей,
С товаром собственным скорее приходи,
Но чтоб тебя встречал я безвозмездно с чашей,
Как в доме у себя богатый, ты не жди.

25 Так не замедли же, оставь расчет и скупость,
И, вспомня о костре, что ожидает нас,
В премудрость примешай ты временную глупость
Уместно весело безумствовать подчас.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XII. Поэт Виргилий умер в 735 году. Но некоторые толкователи допускают мысль, что эта ода, написанная при жизни автора Энеиды, позже вошла в состав четвертой книги. Судя по тону стихотворения, можно охотно согласиться с Оббариусом, который считает Виргилия, к которому обращается поэт, придворным врачом Неронов.


Ст. 5. Кекропс, основатель Афин.

Ст. 6. Прокна, дочь афинскаго царя Пандиона, обесчещенная Тереем, мужем сестры ее Филомелы, вместе с сестрой убила сына своего Итиса и накормила им Терея. Боги, спасая сестер от преследования, превратили Прокну в ласточку, Филомелу в соловья, а Терея в удода.

Ст. 12. Пан  покровитель стад, особенно чтимый в Аркадии, которой холмы Гораций называет черными, то есть мрачными, потому что на них росли хвойные деревья.

Ст. 18. Славные сульпициевы погреба, впоследствии погреба Гальбы.

Ст. 22. Я не могу играть роль богача, угощая всех на свой счет. Пусть каждый приносить вклад, а ты, Виргилий, приноси нарду.


carm. iv xiii audivere, lyce, di mea vota, di...


Лика! Услышали боги меня.
Лика! Услышали! Ты устарела.
Но и старухой, бесстыдница, ты
Пить да играть бы, как прежде, хотела.

5 Выпив, однако ж, Эрота к себе
Песнью дрожащей вотще не зови ты:
К Хие-красавице он отлетел,
Цитру ея полюбя и ланиты.

Ветреник дряхлых не терпит дубов,
10 Он и тебя-то за то покидает,
Что при морщинах и черных зубах
Голову снег у тебя покрывает.

Знай же: ни Коса пурпурная ткань,
Ни самоцвет, как бы ни был он светел,
15 Лет тебе тех не воротят, что раз
День мимолетный в таблицах отметил.

Где твоя прелесть? Где свежесть лица?
Где красотой облеченное тело?
Что же от той-то, от той-то в тебе,
20 Негой дышавшей, еще уцелело?

Той, что похитила сердце мое,
Сердце, плененное юной Цинарой?
Только Цинары короток был век.
Ликой же, этой вороною старой,

25 Рок дорожит и ее охранять
На бесконечные годы собрался,
Чтоб молодежь хохотала, глядя,
Как от светильника пепел остался.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XIII. Мы видели (III, од. 10), как Гораций издавался над жестокостью Лики. В настоящей оде, написанной гораздо позже, может быть около 736 г., поэт мстит устаревшей красавице злобной насмешкой.


Ст. 6. Голос старухи дрожит.

Ст. 7. Хия  вымышленное имя неизвестной красавицы.

Ст. 13. На острове Косе приготовлялись чрезвычайно легкие и прозрачные ткани, бывшие преимущественно в употреблении у либертин.

Ст. 16. У Римлян каждый день отмечался в нарочно для того заведенных таблицах (fasti).

Ст. 22. Где та красавица Лика, в которую я был влюблен, несмотря на то, что сердце мое занято было Цинарой (см. I, од. 22).


carm. iv xiv quae cura patrum quaeve quiritium...


Какия заботы отцов иль квирит,
О Август, тебя возвеличат дарами?
Про доблесть твою кто векам возвестит
Резцом в изваяньях или письменами?

5 Из всех в поднебесной живущих владык
Ты первый, и равного нет во вселенной.
Недавно строптивый узнал винделик,
Что можешь свершить ты отвагой военной.

Ведь Друз же с твоими войсками пленил
10 Могучих генавнов, ярму непокорных.
Он грозныя башни на Альпах громил
И бил в рукопашную бреннов проворных,

Отмщая за дерзость им карой двойной.
А старший Нерон в то же самое время
15 К победе пошел за счастливой звездой
И ретов рассеял суровое племя.

Какой у него повелительный вид,
Когда, упоенных предсмертной отвагой
В бою за свободу, врагов он разит!
20 Как Австер, владеющий шумною влагой

При тучах рассеянных хором Плеяд,
Так он, во враждебные строи влетая,
Их мучить стремительным натиском рад,
Коня боевого в огонь посылая.

25 Так быкообразный несется Авфид,
Текущий в полях Апулийского Давна,
Когда он, вскипев половодьем, грозит
Цветущие нивы залить своенравно,

Как мчится на варваров Клавдий грозой 
30 И панцирь железный для них не защитой:
Где сам без урона промчится герой,
И ближний и дальний повержен убитый!

Ты дал ему войско, совет и богов
В тот день знаменитый, когда отворился
35 И порт пред тобою, и стража дворцов
Бежала, и град Александра смирился.

Три люстра спустя, благодатный исход
Фортуна с улыбкой войне даровала,
И прежнюю доблесть, и прежний почет
40 Желанною славою вновь увенчала.

Кантабр непокорный тобой удивлен,
И мид, и индиец, и скиф отдаленный...
Народ италийский всегда огражден
Тобою, и Рим  повелитель вселенной.

45 Тобою потоки скрывающий Нил
И Истр завоеван, и Тигр многоводный;
Ты даже седой океан усмирил,
Что рвется к британцам волною холодной,

И галлы, которым и смерть не страшна,
50 Тебе и иберцы со страхом внимают,
И диких сикамбров уже племена
Доспехи бросать пред тобой замышляют.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XIV. После победы Друза 739 (см. IV, од. 4), Август не только послал Тиберия в Германию, но по причине вновь угрожавшей войны, в скором времени и сам отправился усмирять могучих победителей консула Лоллия (IV, од. 9). Возвратясь в Рим, Август предложил Горацию написать оду в честь Тиберия и Друза; но как последний везде действовал совокупно с братом, то поэт в предлежащей оде (741) прославляет подвиги Тиберия и Друза и оканчивает похвалой их отчима Августа.


Ст. 7. Винделики, генавны и бренны племена одного и того же альпийского народа.

Ст. 14. Тиберий.

Ст. 21. В конце апреля с восхождением Плеяд прекращаются дожди. Нет слмнения, что Гораций хочет представить Австер во всей полноте его силы, и потому должно здесь понимать ветер при безоблачном небе, также, как в другом месте (III, од. 27, 19). Поэт сам об этом говорит: «А порывы Япига в ведро ужасны».

Ст. 25. Могучие потоки изображались с рогами  признаком силы.

Ст. 26. Давн см. III, од. 30,

Ст. 29. Клавдий Друз.

Ст. 34. Через 15 лет Друз одержал победу над винделиками и ретами  в день покорения Александрии.

Ст. 41. См. Ш, од. 8, 21.

Ст. 42. В 734 году парфы возвратили Августу утраченные Крассом значки. В том же году индийцы просили дружеских отношений. То же сделали и скифы.

Ст. 46. Нил, Истр и Тигр, вместо Египта, Дакии и Армении.

Ст. 48. См. Ш, од. 5. Щ

Ст. 30. Испанцы.

Ст. 51. Сикамбры (см. IV, од. 2, 35).


carm. iv xv phoebus volentem proelia me loqui...


Уже я воспевать хотел коварный бой
И гибель городов, но лирный глас раздался,
И Феб вещал, чтоб я с тирренскою волной
Под утлым парусом бороться не пускался.

5 Твой век, о Цезарь, вновь обилием плодов
Благословил труды оратаев счастливых;
Зевесу нашему вернул его орлов,
Сорвавши их со стен парфян самолюбивых,

И двери Януса Квирина затворил,
10 И обуздал и ввел в границы дух бесчинный,
Рукою мощною пороки устрашил
И доблестию нас обрадовал старинной:

Она-то имени латинскому дала
Почет, взлелеяла великий дух народа,
15 И славу римскую она-то разнесла
От ложа Геспера до солнечного всхода.

Коль будет Цезарь нас от бедствий охранять,
Ни мятежи граждан не повредят покою,
Ни гнев, который рад всегда мечи ковать
20 И бедным городам опять грозить войною.

Ни тот, кто пьет Дунай в высоких берегах,
Не смеет нашего ослушаться закона,
Ни гет, ни сер, ни перс, наш вероломный вpaг
Ни тот, кто родился у вод далеких Дона.

25 А мы в рабочие и праздничные дни,
Лиэя скромного присевши за дарами,
Средь наших жен, детей и нашей всей родни,
Как должно, помолясь сперва перед богами,

Всех наших праотцев, героев воспоем
30 Лидийской флейтою и в этой песне громко
Анхиза старого и Трою помянем,
Венеру и ея достойного потомка.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XV. Посвятив четвертую книгу од, согласно желанию Августа, прославлению па-сынков его, Гораций оканчивает ее этим стихотворением, в котором старается показать благотворное влияние на Рим единодержавия Августа. Сочинение этой оды можно отнести ко времени около 742 года.


Ст. 3. Древние нередко сравнивали поэтический труд с усилием плавателя (см. IV, од. 14, 42).

Ст. 18. Геты, персы, серы см. I, од. 12, 56.

Ст. 30. Лидийской флейтою  Гомеровой.

Ст. 32. Анхиза, Венеру и Энея, как прародителей юлианского рода, к которому Август принадлежал по усыновлению.


carm. saec. i phoebe silvarumque potens diana...


Феб и Диана, владычица дева лесная,
Светлых небес украшенье. Вы, целой вселенной
Чтимые! Дайте, о чем мы вас молим, взывая
В день сей священный.

5 В книгах Сивиллиных, должному нас научивших,
Сказано мальчикам чистым да избранным девам
Ныне бессмертных, семь наших холмов облюбивших,
Славить напевом.

Солнце-кормилец! Ты день с колесницей горючей
10 Кажешь и прячешь, о пусть, возрождаясь незримо,
Вечное  ты ничего не увидишь могучей
Города Рима.

О Илития, родов безувечных причина,
Кротко храни матерей, как всегда охраняла,
15 Будет ли имя твое на молитве Люцина,
Иль Генитала,

Вырасти отроков, благослови совещанье
Наших отцов, что судьбу обеспечило женам,
В новом, обильном потомстве пошли оправданье
20 Новым законам.

Каждыя сто десять лет неизменной чредою
Пусть к нам веселыя игры и песни приходят:
Светлых три дня пусть нам, столько ж ночей за собою
Сладких приводят.

25 Вы же, правдиво поющие Парки, внемлите:
Рок оправдал приговор ваш незыблемой волей,
Все, что для нас совершилось, в грядущем продлите
Счастливой долей.

Пусть, умножая плоды и стада, возлагает
30 Почва на кудри Цереры венок колосистый,
Ветер Зевеса пусть юным полям навевает
Дождик росистый.

О Аполлон, опуская и стрелы, и очи,
Кроток и милостив, мальчиков внемли моленьям.
35 Внемли Луна, властелинка двурогая ночи,
Дев песнопеньям.

Если вы создали Рим, и велели вы сами
Прочное выбрать владенье в земле Итальянской,
Край свой родной заменяя иными местами
40 Горсти Троянской 

Той, средь которой прошедши горящую Трою,
Родины гибель увидя, Эней непорочный
Путь проложил, заменяя утраты судьбою
Более прочной.

45 Боги, возвысьте в понятливой юности нравы!
Боги, вы старость святой тишиной окружите!
Ромула внукам потомства, богатства и славы
Громкой пошлите!

Кто ублажает вас, белых быков закалая,
50 Славный праправнук Анхиза и светлой Киприды
Миром да правит на гибель врагам, но прощая
Падшим обиды.

Море и суша в деснице его. Уж мидийцы
Видят готовую кару в латинской секире,
55 Скифы надменные ждут приговоров, индийцы
Молят о мире.

С древней Стыдливостью, Миром и Честью
дерзает Доблесть забытая вновь появляться меж нами,
Снова Довольство отрадное всем рассыпает
60 Рог свой с дарами.

О прорицатель, украшенный луком блестящим,
Феб Аполлон! девяти драгоценный Каменам,
Чье благотворное знанье целебно болящим
Слабнущим членам!

65 Если ты видишь с любовью алтарь Палатинский,
Римскую жизнь и красу итальянского края
Дай, чтобы счастье неслось над землею латинской
Век возрастая.

Ты же, царишь ли на Алгиде, иль Авентине
70 Видишь, Диана, пятнадцать мужей пред тобою-
Ты их услышь. И взывающих мальчиков ныне
Тронься мольбою.

С полною верою в то, что понравилась небу
Песня моя, возвращаюсь домой умиленный,
75 В хоре священном хвалу и Диане и Фебу
Петь наученный.

Впервые: «Библиотека для чтения...», СПб., 1857, т. 141, отд. 1, с. 13.

Эта песня названа столетнею (carmen saeculare), потому что написана, по случаю торжества, происходившего каждые сто десять лет. В 737 году от основания Рима Август, восстановив эти празднества, прерванные междоусобными войнами, поручил Горацию сочинить песнь для хоров избранных мальчиков и девочек, которые, по уставу Сивиллиных книг, должны были в эти торжественные дни славить Аполлона и Диану.


Ст. 13. Боги, по мнению древних, были довольны многими прозваниями (polyonomia). Поэтому Гораций величает Илитию  Диану, покровительницу родов, попеременно названиями Люцины (помогающей человеку явиться на свет) и Гениталы (помощницы в родах )

Ст. 18. Совещания Сената по поводу замужества.

Ст. 20. Незадолго до того изданный Августом закон (lex Juliana), с целью уменьшения холостяков и улучшения нравов.

Ст. 37. Рим создан Аполлоном в том смысле, что Эней, внемля прорицаниям бога, отправился, по его указанию, из Трои в Италию, где основал новое государево.

Ст. 50. Август по усыновлению причислен к юлианскому роду, происходящему от Иула (Julus), сына Энеева.

Ст. 54. Албанская секира  то же, что римское могущество, ведущее начало от Alba Longa, основанной троянскими выходцами

Ст. 58. Во время междоусобных войн божества эти оставили свои храмы.

Ст. 61. Гомеровское  argyrotoxos.

Ст. 62. Которых он предводитель, корифей.

Ст. 64. Овидий заставляет Аполлона выражаться о себе, как о изобретателе медицины ‘Inventum medicina meum est’.

Ст. 65. Храм, построенный Августом в честь Аполлону на горе Палатинской.

Ст. 71. На Авентине, одном из семи римских холмов, находился храм Дианы, а на Алгиде в Лациуме праздновались ее торжества.  15 мужей, заведовавших празднеством столетия.

Ст. 70. Последнюю строфу поет в хоре каждый, относя к себе воспоминание о чести, выпавшей ему на долю.


ep. i ibis liburnis inter alta navium...


В либурнах, друг, пойдешь ты против кораблей
С высокими защитами,
Все Цезарю грозящие опасности
Готов, ты Меценат, принять.
5 А мне? Кому, пока ты цел, приятна жизнь,
А без тебя лишь тягостна.
Вкушать ли мне покой, здесь уготованный,
С тобою только сладостный,
Или подъять труды войны, как следует
10 Сносить их мужу твердому?
Подъемлю их, хоть за хребты Альпийские,
Хоть на Кавказ неласковый,
Хоть в самый дальний край пределов западных
Бесстрашный за тобой пойду.
15 Ты спросишь, чем твоим трудам помочь могу
Бессильный, невоинственный?
С тобою меньше тот меня обнимет страх,
Какой заочно чувствуешь.
Так, сторожа неоперившихся птенцов,
20 Боится птица хищных змей
Заочно больше, хоть ее присутствие
Им не прибавит помощи.
И в этот, и во всякий я готов поход,
Лишь бы тебе угодным стать,
25 Не с тем, чтобы поболее впрягалося
Волов тащить мои плуги,
Чтобы мой скот с Калабрских пастбищ уходил
До знойных дней в Луканию,
Иль с Тускуланскаго холма белел мой дом,
30 Цирцеи стен касаяся.
Довольно, даже слишком от щедрот твоих
Богат, копить не стану я,
Чтоб скупо в землю зарывать добро, как Хрем,
Иль расточать, как мот пустой.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Эп. I. К Меценату. Эта эпода относится к 723 г. от О.Р., когда Август, сбираясь, перед Акциумом, в поход против Антония, замышлял взять с собой и Мецената, которого, тем не менее, оставил в Риме наблюдать за порядком.


Ст. 1. Либурнские мелкие двухвесельные суда, на которых в древности Лнбурны, Иллирийский народ, занимались морским разбоем,  противопоставляются здесь тяжеловесным, неповоротливым судам Антония, на которых построены были высокие баши для защиты в рукопашном бою.

Ст. 30. Город Тускулум, приблизительно на месте нынешнего Фраскати, построен был Телегоном, сыном Улисса и Цирцеи. Гораций следует за Меценатом в поход не с целью нового обогащения: не для увеличения нив и пастбищ и сооружения мраморных дворцов.

Ст. 33. Поэт вероятно имел в виду скупца Хрема в комедии Менандра.


ep. ii 'beatus ille qui procul negotiis...


Блажен, кто вдалеке от всех житейских зол,
Как род людей первоначальный,
На собственных волах отцовский пашет дол,
Не зная алчности печальной.

5 Ни море злобное, ни труб воинских звон
Не возбуждают в нем тревоги;
Бежит он Форума, не обивает он
Граждан значительных пороги.

Зато с раскидистой и юною лозой
10 Высокий тополь сочетает,
Иль за пасущимся в изложин глухой
Ревущим стадом наблюдает.

Ножом ненужный сук обрежет и привьет
Ему взамен ростков надежных,
15 В сосуды чистые сам выжимает мед,
Или овец стрижет он нежных.

Когда же осень вновь встает среди полей,
Гордясь плодов живым нарядом,
Как рад тянуться он за грушею своей
20 Иль за пурпурным виноградом,

Чтоб им тебя, Приап! или тебя почтить,
Отец Сильван! границ блюститель.
Потом под старый дуб ложится опочить,
Иль на лужайку сельский житель.

25 А между тем река шумит вдоль берегов,
И рощи полны птичьем пеньем,
И раздается плеск немолкнущих ручьев,
Склоняя к легким сновиденьям.

Когда ж придти с зимой и ливням, и снегам
30 Зевес гремящий назначает,
Сердитых кабанов в тенеты, там и сям
Охотник псами загоняет;

Иль жерди укрепя, навешает сетей
Дроздам прожорливым засадой,
35 Иль зайцев, а не то залетных журавлей
Из петли достает с отрадой.

Каких корыстных дум такая тишина
Беспечной жизни не развеет?
А дома между тем стыдливая жена
40 Детей возлюбленных лелеет.

И дочь Апулии, с загаром на щеках,
Или Сабинка молодая,
Она сухих ветвей подложит на очаг,
С охоты мужа поджидая,

45 И стадо приютя на отдых за плетнем,
Идет доить сосцы тугие,
И кружку достает душистую с вином
И кушанья непокупные.

Лукринских устриц тут не ставьте предо мной,
50 Ни рыб из дорогой породы,
Хотя б восточный ветр их зимнею порой
Загнал случайно в наши воды.

Ни африканских птиц не жду я со степей,
Мне рябчик Ионии не нужен,
55 Когда по выбору, с роскошнейших ветвей,
Оливок подадут на ужин,

И луговой щавель, и мальвы предо мной
Целебные  или ягненок,
На праздник Термина убитый, иль младой
60 У волка вырванный козленок,

Как весело следить, вкушая свой досуг,
За проходящими стадами.
И видеть, как волы, понурясь, тащат плуг,
Вверх обороченный зубцами.

65 А вкруг блестящих Лар, вернувшись в дом владык,
Рабов ватага присмирела».
Все это говоря, наш Альфий ростовщик
В себе уж видит земледела;

А деньги между тем он к идам все собрал
70 И бьется их раздать в календы.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Эп. II. Сельский Альфий. Время сочинения этой эподы достоверно неизвестно, но по мастерству всего строя и отделки должно быть отнесено к позднейшим годам, около 724 г. от О.Р.. Не будем перечислять мнения комментаторов, к кому обращалась эпода, описывающая будто бы, под личиной сатиры, чувства любви к сельской жизни то Мецената, то друга Горация, Альбия (Альфия) Тнбулла, то наконец самого поэта. Мы присоединяемся к мнению, считающему Альфия современным богатым ростовщиком. Похвалу сельской жизни Гораций с первого стиха влагает в уста Альфия и только последвне четыре стиха эподы указывают на то, что корыстолюбие его берет верх над сельскими мечтами.


Ст. 2. Приап, Сильван и Термин  охранители поемельного владения.

Ст. 49. Лучшими устрицами считались добытые из Лукринского озера близ Бай.

Ст. 65. Римляне содержали в почетной чистоте своих домашних богов, стоявших на очаге среди атриума и не только чистили их, но и покрывали восковым лаком. Вокруг этого алтаря ложились ужинать вернувшиеся от занятий рабы.

Ст. 67. Ростовщик Альфий придерживается календаря при сборе и раздаче денег, каждого 15-го и 1-го числа месяца.


ep. iii parentis olim siquis inpia manu...


Кто старческое горло задавил отцу
рукою нечестивою,
Пусть ест чеснок, который всех цикут вредней.
О твердые кишки жнецов!
5 Какой же яд в груди моей свирепствует?
Уж не в змеиной ли крови
Варили эту траву мне, иль злую снедь
Состряпала Канидия?
Когда из Аргонавтов всех прекраснейший
10 Медее приглянулся вождь,
Она, чтоб непокорных он запряг волов,
Язона этим мазала;
Намазав тем же злобный дар сопернице,
На крыльях змия унеслась.
15 Нет никогда в каникулы не парило
Так в жаждущей Апулии,
Не сожигал мучительней палящий дар
Могучих Геркулеса плеч.
И ежели хоть раз того ж захочется,
20 Шутливый Меценат, тебе,
Пусть дева, поцелуй твой отстраня рукой,
На край постели сдвинется.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Эп. III. К Меценату. Эта шуточная эпода написана вероятно около 719 г. от О.Р., еще до женитьбы Мецената на Теренции, так как слово дева в 21 стихе к последней относиться не может. Поэт преувеличенно выставляет страдания от чеснока, которым Меценат, предававшийся кулинарным изысканиям, мог в шутку накормить своего любимца. Греки и римляне до того ненавидели чеснок, что последние прозвали охочих до него евреев (foetentes) вонючими


Ст. 3. Cicuta virosa  род тростника, лютик. Сок его в Афинах давали пить приговоренным к смерти, между прочим Сократу.

Ст. 4. Употреблявших чеснок.

Ст. 8. Ядодейке Канидии посвящены Горацием V и XVII эподы, в которых он дает волю негодованию и насмешкам.

Ст. 12. Поэт уверяет, что чеснок был тот яд, которым Медея помогла Язону усмирить непокорных огнедышащих волов, а затем, намазав венец невесты Язона, дочери коринфского царя Креона (Креузы), этим сожгла ее и унеслась на колеснице, везомой крылатыми драконами.

Ст. 18. Геркулес, приревновав Центавра Несса, переносившего вброд жену его Дианиру, ранил Центавра насмерть. Несс, умирая, дал Дианире своей крови, чтобы упрочить ей верность Геркулеса. Но когда последний похитил Иолу, Дианира послала Геркулесу, как свадебный подарок, одежду, в которой зашита была кровь Несса. Одежда эта до того стада жечь плечи Геркулеса, что он сложивши костер, добровольно сжег себя.


ep. iv lupis et agnis quanta sortito obtigit...


Волка и агнца на сколько судьба разделила,
Столько к тебе я питаю вражды,
Всю тебе спину Иберские верви иссекли,
Ноги истерли тебе кандалы.
5 Можешь ходить ты надменный своими деньгами,
Рода богатством нельзя изменить.
Видишь ли, шествуя вдоль по священной дороге,
Шестиаршинною тогой одет,
Как и туда, и сюда отвращаются лица,
10 Негодованья ничуть не тая?
Вот триумвирскими сеченный часто бичами,
До пресыщенья самим бирючам;
Тысячу он десятин себе пашет в Фалерне,
Весь иноходцами путь испятнал.
15 И на передних скамьях он надменно, как всадник,
Не признавая Оттона, сидит.
Что же нам пользы так много с тяжелым снарядом
Медных носов высылать кораблей
Противу скопищ рабов и разбойничьих шаек,
20 Если вот он,  наш военный трибун?

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Эп. IV. К Мену. Не входя в подробное разбирательство, относится ли эта эпода к вымышленному имени или к действительному военному трибуну Мену, укажем лишь на то, что в 716 г. от О.Р. Октавиан возвел Мена в достоинство римского всадника, после того, как последний предал ему Сардинию, и потому если относить эподу к этому Мену, то нужно этот же год считать временем ее появления. Ясно, что Гораций, указывая на унизительное прошлое Мена, желает выставить высокое значение всадников, во главе которых стоял Меценат.


Ст. 3. Из растущего в Иберии (Испании) тростника, Sparturn, делали морские канаты и веревки,  линьки, употреблявшиеся во флоте вместо розог.

Ст. 11. Уголовные триумвиры (Triumviri capitales) заведовали тюрьмами и наказаниями.

Ст. 12. Бирючам прискучило оглашать частые его наказания.

Ст. 14. Ездой в свое фалернское поместье.

Ст. 16. В 876 г. от О.Р. народный трибун Оттон Росций 14 рядов передних скамеек в театрах и амфитеатрах законом предоставил всадникам. При Цезаре право это предоставлено и военным трибунам. Мен не признает закона Оттона, бесчестя собой эти скамейки.

Ст. 17. Военные корабли снабжались тяжелыми металлическими носами, чтобы пробивать корабли противников. Поэт спрашивает, какая польза преследовать разбойников за пределами государства, когда они пользуются домашним почетом?


ep. v 'at o deorum quidquid in caelo regit...


«О, вы боги все, что владыки на небе,
Над землею и родом людским,
Что за смятенье кругом? И чего обратились
Грозные взоры ко мне одному?
5 Именем детищ тебя, коль Люцина на зов твой
Воспринимала и впрямь у тебя,
Именем тщетного пурпура здесь умоляю,
Именем Зевса, претящего то:
Что, как мачеха, ты на меня уставила взоры,
10 Или как зверь, пораженный копьем?»
Так, дрожащим моля голоском, стоял мальчик
С обнаженным от знатных одежд
Детским телом, способным самих фракийцев
Нечестивые тронуть сердца.
15 Но Канидия, небольшими змеями
На голове проплетя волоса,
Дикой фиги ветвей, на кладбище сломлённых,
Да кипарисов надгробных велит
И окропленные жабией кровию яйца,
20 Также и перья ночного сыча
С травами вместе, что около Иолка родятся,
Или в Иберии  ядам родной,
С костью, из пасти у тощего пса отнятою
На колхийском огне сожигать.
25 А, засучась, Сагана по целому дому
Все окропляет Авернской водой.
Волосы дыбом у ней, на вид она точно
Еж морской, иль бегущий кабан.
Вея, для всех угрызений в душе не доступна,
30 Землю копает тугою киркой.
На тяжелый труд она и не ропщет,
Только бы мальчика так закопать,
Чтоб пред трапезой, сменяемой дважды и трижды
В день, он, на это глядя, умирал,
35 Возвышаяся ртом на столько, на сколько
По подбородок сидящий в воде,
Чтобы вынутый мозг и печень сухая
Стали напитком любовным, когда
На недоступную пищу глядящим придется
40 Мало-помалу потухнуть зрачкам.
С ними была и горящая страстью мужскою
Из Ариминия Фолия тут,
И про нее говорили в Неаполе праздном,
Да и в соседних ему городах,
45 Что она фессалийскими песнями сводит
Звезды с неба и также луну.
Тут Канидия, свой неостриженный ноготь
В злобе коричневым зубом грызя,
Только чего не сказала? О чем умолчала?
50 «О, помощницы верные мне,
Ночь и Диана, которая правишь молчаньем,
Как совершаются таинства чар,
Ныне на помощь придите и гнев обратите
Свой вы и силу на вражьи дома!
55 В жутких покуда лесах укрываются звери,
Изнемогая от сладкого сна,
Пусть старика, всем на смех, сладострастного гонят
Лаем жестоким Субурские псы,
Хоть умащен он и нардом, какого отборней
60 Руки мои бы сварить не могли.
Что же случилось? ужель не действительны стали
Яды Медеи, той варварки злой,
Что убежала, отмстивши наложнице гордой,
Дочери славной Креона царя,
65 Как одеждой она, упитанной кровью,
Жизнь новобрачной умчала в огне?
Не обозналась же я ни травой и ни корнем,
Взросшим на самых высоких местах.
Спит на постели же он, что сама умастила
70 Всех наложниц забвением я.
Ах, ах! Ходит он разрешенный напевом
Ядотворки искусней меня.
От неслыханных, Вар, небывалых напитков
(О придется поплакать тебе)!
75 Ты ко мне прибежишь, и напевы от Марзов
Не возвратят уж рассудка тебе.
Больший сготовлю и больший волью тебе кубок,
Хоть ты его не желаешь испить.
Небо скорее опустится к низу под море,
80 Сверху же будет простерта земля,
Чем не будешь пылать ко мне ты любовью,
Как на огне погребальная нефть».
Тут уже мальчик не так, как прежде хотевший
Нежною речью проклятых смягчить,
85 Но в сомнении, чем прервать бы молчанье,
Также стал проклинать, как Тиест:
«Яд, обращающей благо во зло, не способен
От человека судьбу отвратить;
Вас проклинаю; таких задушевных проклятий
90 Жертвой нельзя искупить никакой.
Вот, когда изведенный дышать перестану,
К вам я ночным домовым прибегу,
В ваши лица вцеплюсь я кривыми когтями
(Манам  богам эта сила дана.)
95 И навалившись на груди, томимые страхом,
Ужасом ваши я сны разгоню.
Камнями всюду толпа, гоняясь вдоль улиц,
Вас, непотребных старух, размозжит.
Тут не зарытые члены и волки растащат
100 И Эсквилинские птицы, слетясь:
И от родителей, грустно меня переживших,
Зрелище это не может уйти».

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Эп. V. К Колдунье Канидии. Время сочинения этой эподы достоверно неизвестно, но по признакам она относится приблизительно к 717 г. от О.Р. По указанно схолий Канидия была неаполитанская торговка мастями, по имени Гратидия, которую когда-то любил Гораций (?); у него она постоянно является ядосоставительницей (эпода III, 7, XVII, сатир. I, 8, II, 1, 48), старающейся чарами привлечь любовников. Предлежащая эпода представляет, как она, в сообщничестве с подобными ей женщинами: Веей, Саганой (сатир. I, 8, 25, 48) и Фолией из Ариминия, готовится уморить мальчика, чтобы из мозга его костей и печени приготовить любовный напиток. Мальчик, не зная, что с ним будет, начинает умолять, но Канидия, сняв с него буллу и претексту, сожигает различные травы, пока Сагана окропляет дом водой, призывая Гекату (богиню чар), а Вея роет ямку, в которой мальчик, зарытый до подбородка, должен умереть с голоду. Посе таких приготовлений, Канидия, грызя свой ноготь, чего только не причитает. Она призывает Ночь и Диану против старого своего любовника Вара, но чары их не действуют. По этому она ищет неотразимого средства, после которого он уже не будет ходить по другим любовницам. Мальчик, предвидя свою участь, начинает проклинать колдуний и грозить являться им в виде привидения или домового.


Ст. 6. ...и впрямь. Этим выражением в устах мальчика Гораций намекает на под- ложные роды из корысти, о чем говорит в эподе XVII, 50. Оббарий полагает, что мальчик только хочет сказать: если ты подлинно была матерью.

Ст. 12. Тоги, претексты и буллы, т. е. ладанки на шее. Последняя у знатных детей была золотая, а у простых кожаная. Поэт хочет сказать, что колдуньи украли знатного ребенка.

Ст. 13. Фракийцы часто у Горация представители дикого варварства.

Ст. 21. Иолк фессалийский город. От местности в Испании Гиберии или Иберии, вся страна так называлась. Также называлась и страна на Кавказе, и здесь именно она названа родиной ядовитых трав.

Ст. 24. Как Колхидянка  Медея.

Ст. 26. Авернское озеро близ Кум и Бай считалось до того ядовитым, что птицы безнаказанно не могли перелетать через него. Тут же находились пещера Сивиллы Кума некой и вход в подземное царство.

Ст. 41. Неестественными инстинктами.

Ст. 42. Ариминий город в Умбрии.

Ст. 43. Как это делали фессалийские волшебницы.

Ст. 47. Злобная Канидия грызет свой ноготь быть может в недоумении, чем помочь беде, а быть может по обряду колдовства. Зуб ее от старости коричневый.

Ст. 57. Цель Канидии привлечь сладострастного старика Вара, который, надушенный нардом, ходит по посторонним любовницам. Но Вар нейдет, собаки не лают на него в Субуре, одной из оживленнейших Римских улиц. Толкователи этого не совсем ясного места расходятся. Если предположить, что Канидия живет сама в Субуре, то она только ожидает, чтобы собаки лаем возвестили о приходе Вара к ней, но если она живет в другом месте, то очевидно желает, чтобы в силу ее волшебства собаки Субурские прогнали Вара из Субуры от других женщин и он был бы вынужден вернуться к ней.

Ст. 61. Почему же нейдет он? Кажется я варила волшебные снадобья по точному рецепту Медеи: см. Эподы III 10.

Ст. 76. Напевы, перешедшие от самых искусных колдунов Марзов, тогда уже не возвратят твоей воле свободы. Ты будешь маньяком в этом смысле.

Ст. 78. Хоть ты добровольно не желал бы дернуться ко мне.

Ст. 82. Нефть употреблялась для сожжения трупов.

Ст. 86. Тиест проклинал брата Атрея, который накормил брата его же детьми. Сличи. I, од. 16, 17.

Ст. 100. Близ Эсквилинских ворот бросались трупы бедняков, воров и преступников, где их терзали птицы. Меценат превратил это место в сад (см. I, сат. 8, 7.). Этого места опасались колдуньи.

Ст. 101. Мальчик перед смертью утешается мыслю, что побитые колдуньи лишены будут чести погребения и такое возмездие отчасти удовлетворит переживших его родителей.


ep. vi quid inmerentis hospites vexas canis...


Мирных прохожих что рвешь ты, собака,
Плохо знать трогать волков?
Ты обратись-ка сюда, если смеешь,
Я отгрызаться готов!

5 Сам как молосс или желтый лаконец,
Друг дорогой пастухам,
По снегу, уши поднявши, гоню я
Зверя везде по пятам;

Ты хоть и по лету в голос несешься,
10 Корм лишь учуял  затих,
Бойся ты, бойся: рога с озлобленьем.
Я поднимаю на злых.

Рад я как зять оскорбленный Ликамбу,
Рад как Бупалу отмщать.
15 Стану ль, когда меня зубом хватают,
Я словно мальчик рыдать?

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Эп. VI. К Кассию Северу. Многие толкователи считают эту эподу относящейся к злобному оратору Кассию Северу, умершему стариком в ссылке в 786 г. от О.Р., который однако в 720 году, во время сочинения этой эподы мог очевидно быть только весьма молодым человеком, не старше 20 лет. Другие относят ее к плохому стихотворцу Мевию, на которого написана эпода X.


Ст. 1. Гораций сравнивает злобного памфлетиста с собакой и притом дрянной гончей, которая до тех пор только и гонит по зверю, пока не наткнется в лесу на корм, в виде падали или забытого хлеба, сала и т.д.; противополагая себя в качестве дюжего молосса или лаконской гончей, тогда славившихся у охотников.

Ст. 10. Словцом корм, поэт намекает на подкуп и взятки, заставляющее умолкнуть памфлетиста.

Ст. 11. Оставляя прежнее сравнение, Гораций уподобляет себя быку, готовому рогами взбросить злобную собаку.

Ст. 13. По преданью, сатирик Архилох Паросский, (700 л. до Р.X.) за отказ Ликамба выдать за поэта обещанную дочь свою Необулу, до того преследовал не устоявшего в слове тестя и невесту стихами, что те повысились. Та же участь, говорят постигла двух ваятелей, Бупала и Атенея, изваявших на смех зрителям, безобразное лицо сатирика Гиппонакта.


ep. vii quo, quo scelesti ruitis? aut cur dexteris...


Куда, куда, преступные? И для чего мечи свои
Вы из ножен хватаете?
Иль по земле и по морю латинской крови пролито
Все мало,  вы считаете?

5 Не с тем, чтоб ненавистный нам и гордый Карфаген предстал
Твердынею сожженною,
Не с тем, чтоб неподатливый Британец, весь закованный,
Дорогой шел священною,

Нет, чтобы, как желательно Парфянам, этот город наш
10 Погибнул сам от рук своих.
Такой ни у волков нигде и ни у львов повадки нет,
Уж разве на зверей иных.

Слепое ли безумье влечет, иль сила мощная?
Или вина? Ответьте мне.
15 Молчат и бледность томная на лицах появилася,
И мысли отнялись вполне.

Да, Римлян гонят подлинно судьбы, и злодеянием
Их жизнь еще объятая,
Когда на землю канула кровь Рема неповинная,
20 Но правнукам заклятая.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Эп. VII. К римлянам. Одни толкователи относят эту эподу к началу Перузинской войны в 713 г. от О.Р.. См. объяснения к эподе XVI. Другие к началу второй войны Октавиана против Антония в 722 г. от О.Р., хотя трудно предположить, чтобы Гораций решился так резко отзываться о предприятии Октавиана, к партии которого принадлежал сам.


Ст. 9. Нашим злейшим врагам.

Ст. 17. Римляне на пролитие собственной крови обречены судьбой в силу самого основания Рима на неповинной крови убитого Рема, на которой легло вредоносное заклятие.


ep. ix quando repostum caecubum ad festas dapes...


Скоро ли Цекуб, припрятанный к празднику,
Цезаря счастию рад,
Буду в дому твоем с Зевсовой помощью
Пить, дорогой Меценат,

5 К лире дорийской прибавя Фригийские
Флейты с их песнью живой?
Вот как, когда от сожженных судов своих
Вождь побежал их морской,

Риму грозивший цепями, что дружески
10 Снял с лицемерных рабов.
Римлянин, о, не поверят потомки нам,
Женщине выдан, готов

Колья в ограду тащить да оружие,
Словно морщлявый евнух.
15 И средь воинских значков солнце  гнусную
Видит палатку от мух.

Этим смутясь, повернули две тысячи
Готов коней, чтоб воздать
Цезарю честь, корабли же враждебные
20 Скрылися в порт, да бежать.

Ио триумф, что ж ты ждешь с колесницами,
Где же твой жертвенный вол?
Ио триумф, ты с таким победителем
И от Югурты не шел.

25 Сам Африкан, Карфагенской победою
Памятный, был не таков.
Сушу и море утратя, противник наш
Сбросил пурпурный покров,

В Крит ли стоградый с противными ветрами
30 Кинулся он, иль к Сиртам,
Обуреваемым Нотом, иль носится
Он по неверным морям.

Дай же нам, мальчик, побольше Xиoccкого
Вместе с Лесбосом теперь,
35 Иль тошноты укротителя верного 
Цекуба нам ты отмерь.

Пусть все заботы об участи Цезаря
Сладкий Лией разрешит.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Эп. IX. К Меценату. Эта эпода есть гимн, сочиненный непосредственно за получешем известия об акциумской победте Цезаря 23 сентября 723 г. от О.Р.. Поэт желает интимно отпраздновать у Мецената торжественный триумф Цезаря.


Ст. 3. Музыка на пиру должна выражать и торжественность, коей представительницей является дорийская лира, и необузданную радость, возбуждаемую звуками двойной фригиской флейты, раздававшимися на оргиях и триумфах.

Ст. 9. Антоний, заискивавший расположения союзников  варваров.

Ст. 12. Клеопатре выданы римские воины.

Ст. 14. Евнухов Гораций постоянно представляет болезненными; здесь с лицом по- раженным так называемой собачьей старостью. Поэт считает позорным для Римлянина исполнять среди рабов невоинственную работу таскания кольев и оружия для укрепленного лагеря.

Ст. 16. Пуще всего поражает сурового римлянина вид клеопатриной палатки из тончайшей ткани, в защиту от мух, поставленной среди воинственных значков римского лагеря.

Ст. 22. К триумфу приготовлялись волы, из которых одного сам триумфатор приносил в жертву в Капитолии.

Ст. 24. Ни Mapий, ни Сцишон Африканский не были такими блестящими победителями, как Август.

Ст. 28. Гораций представляет Антония сменившим в отчаянии пурпурную тогу побелителя на одежду скорби.

Ст. 30. Сырты, песчаные отмели, опасные для плавателей. Вообще пески.

Ст. 35. Крепкий Цекуб, способней другого вина унимать тошноту. Мы не побоялись перевести еще более подробное: fluentem nauseam coerceat.

Ст. 38. Одно из имен Вакха, здесь прямо вместо вина.


ep. x mala soluta navis exit alite...


Узря недобрых птиц, корабль
С зловонным Мевием спешит.
Ты, Австер, не забудь, чтоб он
На оба бока был избит.

5 Пусть черный Эвр канаты все
И весла разнесет в волнах.
Пусть встанет Аквилон такой,
Что ломит и дубы в горах.

Пусть в ночь, как Орион зайдет,
10 Не встретит взор звезды родной.
Плывет пусть не спокойней он,
Чем победивших Греков строй,

Как обратила с Трои гнев
Паллада на Аяксов челн.
15 О, как потеть твоим гребцам,
Как бледный будешь страха полн,

И малодушно станешь выть,
Молясь к Зевесу самому,
Коль Ионийский Нот сырой,
20 Взревевши, разобьет корму!

Когда ж на берегу морском
Тебя слетятся чайки есть,
Пусть с агнцем похотливого,
Козла заклают бурям в честь.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Эп. X. К Мевию. Эта эпода без сомнения относится к первому времени знакомства поэта с Виргилием (713 г. от О.Р.), которого плохой и завистливый стихотворец Мевий преследовал в стихах. Сам Виргилий за год перед тем писал: кто ненавидит Бавия (тоже плохого стихотворца) пусть любит твои песни, Мевий.


Ст. 1. См. I, од. 15, 5.

Ст. 2. Словом зловонный поэт хочет сказать противный, гнусный.

Ст. 3. Гораций напоминает южному ветру обязанность избить бурей корабль Мевия.

Ст. 5. У поэтов имена южного ветра Эвр и Нот часто употребляются вообще вместо ветер. Здесь Эвр назван черным в смысле скопляющего черные тучи.

Ст. 7. Аквилон (у греков Борей), ломающий дубы в горах.

Ст. 12. Возвращающихся из под разрушенной Трои.

Ст. 13. Афина Паллада, гневная сначала на Трою, обратила свой гнев на Аякса Филеева сына, обесчестившего в ее храме Кассандру.

Ст. 22. Хотя чайки и не клюют трупов, но усевшись среди морских орлов и других хищников, они резче бросаются в глаза своей белизной и множеством.


ep. xi petti, nihil me sicut antea iuvat...


Петтий, влюбленному нет мне охоты
Так же стишки, как бывало, писать,
Страсть меня больше, чем всех, принуждает
К мальчикам нежным иль девам пылать.

5 Как от Инахии я отрезвился,
Третий декабрь рвет убранство лесов;
Горе, как совестно вспомнить, что был я
Сказкою города! Жаль мне пиров,

Где выдавали влюбленного вздохи,
10 Да молчаливость при вялости сил.
«Иль чистота бедняка так ничтожна.
Перед богатством?»  тебе я твердил, 

«Только у пылкого бог беззаветный
Тайны вином начинал вызывать,
15 Если б в груди моей вольной взыграла
Желчь, я б решился на ветер послать

Все эти средства, что ран не врачуют,
Да и оставить с неровнями бой!»
Только, тебе похвалясь так, бывало
20 К дому сберусь, уж неверной стопой

К двери враждебной и к жестким ступеням
Ближусь, где ляжки протер с двух сторон.
Ныне хвалящимся нежностью женщин
Всвх превзойти,  я Лициском пленен.

25 Тут не поможет друзей увещанья
Или ругательства слышать кругом,
Вновь разве милая дева, иль мальчик,
Что волоса подбирает узлом.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Эп. XI. К Петтию. Сочинение настоящей эподы разноречиво определяется критиками между 716 и 721 г. от О.Р.. Сам Петтий, к которому обращена эпода, не известен. Поэт сознается своему другу, что даже стихотворство не занимает его в настоящее время, когда он увлечен красавцем Лициском. В таком же беспомощном состоянии был он к стыду своему три года тому назад, будучи влюблен в Инахию, когда вопреки твердому намеренно отстать от неприступной красавицы, он, покидая друзей, невольно приходил лежать у ее двери. Поэтому и теперь ни увещания, ни даже брань не помогут, если не выручит новая страсть.


Ст. 11. Чистота подразумевается сердечная.

Ст. 13. Вакх, не терпящий тайн.

Ст. 17. С богатыми, покупающими ласки, оставя все тщетные надежды, только растравляющие душевные раны.

Ст. 28. Римские мальчики до получения мужской тоги носили длинные волосы, которые подбирали на голове узлом, подобно женщинам.


ep. xiii horrida tempestas caelum contraxit et imbres...


Страшная буря задернула небо  и льется
С снегом Зевес по полям и лесам раздается

Гул Аквилона Фракийского. Схватимте, други,
Ко дню мы случай, покуда колени упруги,

5 Да и пристало, пусть старость с чела будет снята.
Дай ты вина, что в год консульства слито Торквата.

Об остальном умолчи. Не вернет ли всего то
Бог благосклонный. Теперь только Нардом охота

Ахименейским увлажась, струной Килленейской
10 Грудь облегчить от тяжелой работы житейской.

Рослому пел же питомцу центавр средь пустыни:
«Непобедимый сын смертный Фетиды богини,

Ждет Ассарака земля тебя, где пронеслися
Волны Скамандра холодного близ Симоиса;

15 Парки оттуда возврат тебе нитью прервали
Краткой, и выручит матерь морская едва ли.

Пеньем там горе гони да вином виноградным,
А безобразную скорбь разговором отрадным».

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Эп. ХIII. К друзьям. Эта эпода содержашем весьма сходна с I, од. 4 и 9, (хотя скорей предшествовала им, чем за ними следовала. Оббарий относит ее к 713 г., т.е. за год до 9 оды к Талиарху, написанной по его мнешю в 714 г. от О.Р. Если же вместе с другими отнести оду к Талиарху к суровой зиме 712 г., то наша эпода написана в 711 г. от О.Р.


Ст. 2. По понятиям древних в виде дождя и снега сам Зевес сходит на землю для ее оплодотворенья.

Ст. 3. Ко дню  кстати. Колени считались у древних центром мужской силы и часто говорится о сокрушении колен. Илиад. XXII. 388.

Ст. 5. Старость в смысле забота, угрюмость и мука.

Ст. 6. Год консульства Манлия Торквата был годом рождения Горация см. III, од. 21, 1.

Ст. 9. Ахименейским, т.е. персидским благовонием по имени первого персидского царя Ахименея или Ахименеса. См. II, од. 12.

Ст. 10. Меркурий, изобретатель лиры, рожден на Аркадской горе Киллене.

Ст. 11. Ахилл, воспитанник центавра Хирона, был, как герой, рослее других сверстников. Да кроме того Хирон мог говорить свою напутственную речь только уходящему и кончившему воспитание Ахиллесу. Известный своей храбростью Хирон предвидит, что Ахиллу не вернуться из земли Ассарака, т.е. троянской, и потому советует наслаждаться краткой жизнью.

Ст. 13. Кажется римский поэт потому из всех потомков Троса, основателя Трои, указывает на сына его Ассарака, что последний через сына своего Капиза стал дедом Анхиза и прадедом Энея, связующего Рим с Троянскими преданиями.

Ст. 16. Фетида.


ep. xiv mollis inertia cur tantam diffuderit imis...


Зачем бессилье томное до глубины вливается
Забвеньем в грудь мою,
Как будто чашу полную, летейским сном дарящую,
Гортанью жаркой пью?

5 Ты, Меценат, убьешь меня подобными вопросами;
Бог, бог мне запретил,
Чтоб начатые ямбы я, обещанную песнь тебе,
До скалки доводил.

К Батиллу ведь Самосскому таким же точно пламенем
10 Горел Анакреон,
Когда на лире выпуклой размером не приглаженным
Любовно плакал он.

Хоть бедный ты горишь: но сам не претерпел и Илион
Прекраснее огня.
15 Блаженствуй; Фрина, падкая на многих отпущенница,
Измучила меня.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Эп. XIV. К Меценату. Поэт извиняется перед Меценатом, что вопреки многократным его напоминаниям, не обнародывает ямбической книги эпод, как обещал своему покровителю. При этом ссылается на любовь свою к непостоянной Фрине. Вследствие этого Оббарий относил сочинение эподы ко времени до 721 г. от О.Р. и не согласен с догадками Кирхнера, Гротсфенда и Вебера, что 13 и 14 стихи намекают на супругу Меценета Теренцию. Мы охотно примыкаем к этим мнениям, так как сравнение любовного огня, которым пылает Меценат, с Троянским, нам кажется слишком изысканно тонким и торжественным, чтобы относиться к простой подруге.


Ст. 8. Скалка, на которую навертывалась рукопись, как и теперь это бывает с газетами. Довести до скалки, значит вполне отделать.

Ст. 17. Неприглаженным в такой мере, как у позднейших Александрийских стихотворцев.


ep. xv nox erat et caelo fulgebat luna sereno...


Ночь была и в небесах блистала луна озаренных,
Между мельчайших огней,
Как великих богов оскорблять ты готовая силу,
Вторила клятве моей;

5 Жалась тесней ты руками ко мне, чем к высокому дубу
Ластится плющ молодой:
Волк доколе стада, пловцам же враждебный, Орион
Море смущает зимой,

Ветер доколь шевелит волоса на челе Аполлона,
10 Наша взаимна любовь.
О, как ты горько оплачешь мое постоянство, Неэра!
Ежели в Флакке есть кровь,

Он не потерпит, чтоб ты отдавала избраннику ночи,
К ровне в сердцах он пойдет;
15 Пред омраченною раз красотой постоянство не стерпит,
Ежели горе доймет.

Ты же, кто б ни был ты, ныне счастливей меня и моею
Гордый годиною зол,
Если б стадами богат да и землями был ты, хотя бы
20 Мчал тебе волны Пактол,

Хоть возрожденного ты Пифагора изведал бы тайны,
Будь ты красою Нирей,
Ах, ты оплачешь любовь, обращенную снова к другому,
Мне ж будет вдвое смешней.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Эп. XV. К Неэре. Кирхнер с другими относит эту эподу к 721 г. от О.Р., но Вебер, Дюнцер, Тейфель и др., находя ее растянутой и недостаточно обделанной, считают ее юношеским произведением по греческому образцу, около 713 г. от О.Р.. Поэт напоминает Неэре (не той, о которой говорится III, од. 14, 21) ту звездную ночь, когда повторяя его слова, она клялась в верности, тогда как теперь изменяет ему для другого. Он грозится окончательно покинуть ее и предсказывает счастливому сопернику, что никакие преимущества не спасут и его от измены Неэры, и тогда-то настанет очередь Горация смеяться.


Ст. 4. Как солдаты, приносящие присягу.

Ст. 7. Орион, спрв. I, од. 28, 21.

Ст. 9. Юноша Аполлон с женскими волосами, как бельведерский.

Ст. 14. Станет искать равной себе по постоянству.

Ст. 20. Пактол, лидийская речка, богатая золотом, с тех пор как Мидас в ней купался. Овид. Метамор. XI ст. 138.

Ст. 21. Таинственное учение Пифагора, сообщаемое только посвященным ученикам. Возрожденный смот. од. I, 28.

Ст. 22. Сличи III, од. 20, 15.


ep. xvi altera iam teritur bellis civilibus aetas...


Вот второй уже век потрясают гражданские войны,
И разрушается Рим собственной силой своей,
Хоть его не могли погубить ни соседние Марзы,
Ни при Порсенне самом грозном Этрусков полки,
5 Ни завистливой Капуи храбрость, ни злоба Спартака,
Ни Аллоброг, что в делах новых изменником стал,
Ни Германии голубоглазой свирепые мужи,
Ни ненавистный сердцам наших дедов Аннибал,
Род нечестивый, на кровь обреченные сами все губим,
10 И зверями опять будет земля занята.
Варвар, увы, победитель на прах наступит, и в Риме,
Громким копытом стуча, всадник промчится чужой,
И Квириновы кости, что скрыты от ветра и солнца,
Не доведись увидать! он раскидает нахал.
15 Может быть спросите вы сообща, или лучшие люди,
Чем бы на помощь придти этому тяжкому злу,
Лучшего нет вам совета: подобно тому как Фокейцы,
Давши великий зарок, все убежали толпой,
Оставляя поля и Лар, и храмы жилые
20 На житье кабанам, да кровожадным волкам,
Отправляться куда только ноги помчат, иль куда нас
Нот понесет по волнам, или же Африк лихой.
Нравится л вам? Иль совет кто лучший укажет? Чего же
Медлим мы сесть на корабль, добрых увидевши птиц?
25 Но поклянемся мы в том, когда повынырнут скалы
С самого дна, лишь тогда нам не возбранен возврат,
И ветрила домой повернуть будет любо, когда лишь
Темя Матинской горы Падус омоет волной,
Иль Апеннин побежит стремительно в море, и похоть
30 Странной любви сочетать новых чудовищ начнет,
Так что тиграм с оленями будет приятно вязаться,
И голубка войдет с коршуном в тайную связь,
Скот доверчивый львов быстроглазых бояться не станет
И безволосый козел взлюбит соленость морей
35 Это и все, что могло б дорогому возврату перечить
Мы заклянем и пойдем граждане все, или часть
Лучшая средь бестолкового стада; только неженки
Да безнадежный постель жуткую мять продолжай!
Вы же, в которых есть мужество, плачь оставьте вы женский
40 И летите скорей мимо Этрусских брегов.
Нас кругосветный ждет океан: прибьемся мы к нивам
Благословенным, найдем пышные мы острова,
Где возвращает посев ежегодный без пахоты поле,
И без подчистки лоза все продолжает цвести,
45 Где никогда без плодовых ветвей не бывает олива,
И на родимом дичке фиг дозревает краса,
Мед течет из дупла дубового, с горных утесов
Легкий стремится поток тихо журчащей струей.
Там без всякого зова бегут к подойникам козы,
50 И благодушно стада вымя приносят в напор;
С вечера там ревущий медведь не обходит овчарни,
Не припухает земля от расплодившихся змей,
Многому мы подивимся счастливцы: как ни мочливый
Эвр не смывает полей долго идущим дождем,
55 Ни плодоносных семян не сжигают иссохшие глыбы,
Так как владыка небес там умеряет дары.
Бывший на Арго гребцом туда корабля не причалил,
И Колхидянка, что стыд сбросила, там не была,
Ни пловцы из Сидона туда парусов не склоняли,
60 Ни Одиссеева рать, трудолюбивый народ.
Там заразы скоту не вредят, никакое созвездье
Не расслабляет жарой невыносимою стад.
Зевс берега те обрек благочестивому люду,
Как испортить решил медью он век золотой;
65 Медью, за тем закалил железом века он: от них то
Благочестивым дано, как я вещаю, уйти.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Эпод. XVI. К римлянам. Через год после битвы при Филиппах (712 г. от О.Р.), памятной поэту (II, од. 7, 9 и жизнь Горация), вновь возгорелась война по поводу раздала земель между Цезарем Октавием, его тещей Фульвией и Люцием Антонием (братом Марка Антония), кончившаяся покорением Цезарем Перузии. Ужасаясь нового кровопролития, поэт советует благомыслящим гражданам бежать из Рима, как некогда Серторий.


Ст. 1. Второй век Гораций считает от Суллы (666 от О.Р.).

Ст. 3. Смот. III, од. 14, 18.

Ст. 5. Цицерон в De Lege Agr. 2, 23. говорит: только три города могли соперничать с Римом: Карфаген, Коринф и Капуя.

Ст. 6. Галльское племя Аллоброгов пристало к Катилинарскому заговору, изменившему дело республики.

Ст. 7. Побежденные Mapием тевтоны.

Ст. 13. Кости Ромула, под которыми можно разуметь вообще кости предков.

Ст. 17. При нашествии персидского полководца Гарпага, Фокейцы отплыли в Хиос и откуда в Кирнос (Корсику). Но перед тем вернулись в родной город, истребили Персидский гарнизон и предали проклятию того, кто не уйдет вместе с ними. Они бросили большой камень-железняк в море и поклялись: не возвращаться на родину пока этот камень не выплывет на поверхность моря. Тем не менее большинство вернулось в Фокею; остальные отплыли в Кирнос и, по преданию, основали между прочим Массилию (Марсель) Геродот I, 163.

Ст. 22. Нот и Африк  юго-западный ветер, наносящий бури.

Ст. 46. Плоды на непривитых фигах сваливаются, не достигнув зрелости.


ep. xvii iam iam efficaci do manus scientiae...


«Вот-вот сдаюсь твоей в руки премудрости
И преклонясь молю я Прозерпиною
И нерушимою властью Дианиной,
Именем книг твоих, властных напевами
5 С неба созвездия вечные скликивать:
Брось, о Канидия, все заклинания
И запусти волчок на оборот совсем.
Телеф смягчил мольбой внука Нереева,
Хоть на него водил полчища Мизии,
10 Гордый, грозя ему копьями острыми.
Видь умащали Троянки же Гектора,
Хищным крылатым, да псам обреченного,
После того, как из города царь припал, 
Горе! к стопам Ахиллеса упрямого.
15 Сбросили шкуры свои волосатые
При Одиссее гребцы работящие,
С соизволенья Цирцеи; тут смысл и речь
К ним воротилися с лицами честными.
Уж я тобою наказан достаточно
20 О, дорогая гребцам и разносчикам.
Юность умчалась и краска стыдливости,
Кости остались, одетые кожею;
Волос ты мой убелила куреньями,
Нет мне покоя при вечном страдании;
25 Ночь гонит день, а день ночь, и не в силах я
Грудь облегчить, воздыханьем томимую.
Вот я сдаюсь, бедняк, верю, в чем спорил я,
Что сотрясают грудь песни Сабелльские,
Голову рвут в куски Марзов присловия.
30 Что ж тебе нужно? О, море! О, мать земля!
Жжет меня пуще, чем Нессовой кровию
Черной Иракла и злей, чем Сиканская
Этна огнем горит; ты же, доколь еще
Прах не развеют мой ветры нахальные,
35 Пышешь, как печка, Колхийскими ядами.
Где же конец-то, где ждать мне возмездия?
Выскажись: верно снесу наказания,
Рад откупиться, хотя б пожелала ты
Сотни бычков, иль продажною лирою
40 Громкою стать: ты стыдливая, честная,
В небе заблещешь звездой лучезарною.
Кастор, бесславьем Елены обиженный,
Также брат славного Кастора сжалились,
Зренье вернули поэту отнятое.
45 Мощная, скинь же с меня ты безумие,
О, от родительской грязи ты чистая!
И из гробов бедняков на девятый день
Прах расхищать неумелая старица.
Нежная сердцем, руками безгрешная,
50 Ты родила Пактумея, и красное
Кровью твоей моет бабка белье тебе,
Хоть ты, родильница, ходишь здоровою».
«Что ты мне шлешь мольбы в уши закрытые?
Тверже я скал глухих к воплям нагих пловцов,
55 Что средь соленых волн мечет Нептун зимой,
Иль безнаказанно, на смех, Котицции
Ты разглашал и Эротовы оргии,
Да как верховный жрец всех Эсквилинских чар
Город наполнить смел ты моим именем.
60 Что ж Пелигнийских мне обогащать старух
Было, иль яд мешать самый действительный?
Но ждет судьба тебя позже, чем хочешь ты:
Горькую жизнь влачить будешь на то, бедняк,
Чтобы томиться век злыми страданиями.
65 Молит об отдыхе Тантал предательский,
Пелопса родший, голодный над яствами,
И Прометей, на век связанный с коршуном,
Рвется Сизиф взвалить прочно на верх горы
Камень,  но дан запрет волей Зевесовой.
70 Ты, то с высокой вдруг башни низринешься,
То ты глубоко в грудь Норики меч вонзишь,
Тщетно веревку вить станешь для горла ты,
Скучный, измученный грустью несносною.
Сяду верхом тогда я на плеча врагов,
75 И расступись земля перед нахалкою!
Или мне властной, как сам убедился ты,
Слепкам из воска дать жизнь и напевами
С неба луну совлекать вековечную,
Властной сожженных покойников скликивать,
80 Кубки мешать, любострастия полные, 
Плакать, что чары тебя не осилили».

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Эп. XVII. К Канидии. По соображению эпод. V и сатир. I, 8., в которых Гораций преследует Канидию, толкователи относят настоящую эподу но времени между 715 и 722 г. от О.Р.. Насмешливый тон раскаянья очевиден. Гораций уверяет, что испытывает на себе силу ее магического искусства, так как остался в чем дух, кожа да кости, весь поседел и страдает удушьем. А как настоящая эпода написана не раньше 722 г., а Гораций умер в 746 г. от О.Р. 57 лет от роду, то нельзя не признать, что все эти недуги приведены на смех 33 летним поэтом. Далее он влагает в уста Канидии ответ, угрожающий ему долгой, томительной жизнью.


Ст. 5. Слич. эподу V.

Ст. 7. При волшебных заклинаниях кружили колесо или волчок, чтобы направить действия в известную сторону. Гораций просить Канидию избавить его от гнетущего волшебства, запустив волчок в противоположную сторону, как бы откручивая связавшие его нити.

Ст. 8. Указывая на примеры героев, смягченных мольбами, поэт приводит сказание о Мизийском царе Телефе, который, препятствуя Ахиллесу подступить под Трою, вышел на него с Мизийскими полчищами, но, пораженный копьем Ахилла, долго мучился, пока оракул не сказал ему, что рану его может только исцелить своим прикосновением копье Ахиллеса, чем, по его просьбе, герой и исцелил его.

Ст. 11. Гектор, обреченный на позорное растерзание зверей, был наконец предан троянками почетному погребению или сожжен, после того, как Приам вымолил его тело у Ахилла. Во всех встречавшихся нам изданиях стих этот начинается словом unxere, умащали. Но Оббарий в своем издании 1848 года Иена, не только поставил luxere, оплакали, но ссылаясь на Илиад. XXIV, 720 утверждает, что у Гомера описан плач троянок, а ничего не говорится об умащении. Если принять такое толкование, то надо перевести этот стих: «Ведь же троянки оплакали Гектора». Странно, что Оббарий в позднейшем издании 1857 г. (Берлин) подобно другим печатает unxere.

Ст. 17. Цирцея, превратившая спутников Одиссея в свиней, возвратила им смысл, речь и человеческие почетные лица.

Ст. 20. Самому грязному люду.

Ст. 28. Сабелльские уменьшительное от Сабинкие.

Ст. 32. Сличи эпод. III, 18.

Ст. 35. Officina, мастерская, завод, лаборатория, все это менее поэтично, т.е. конкретно и понятно, чем печка, особливо в соединении с cales  пышешь.

Ст. 42. Диоскуры, обиженные стихами Стесихора, в которых он поносил сестру их Елену, ослепили поэта, но после гимнов в честь ее, возвратили умолявшему их поэту зрение.

Ст. 46. Конечно, другими словами: ты, рожденная в грязи, старуха, откапывающая прах мертвецов как раз на девятый день, как того требует твое колдовство.

Ст. 50. Пактумей, подложный сын Канидии, которого она подставила, продав всю процедуру родильницы, чтобы брать деньги с любовников, уверяя каждого, что Пактумей его сын.

Ст. 56. Котицции от Котис или Котитто, самого низкого олицетворения Афродиты. Культы ее в Коринфе, Афинах, во Фракии и Xиосе, сопровождаемы исступленными оргиями.

Ст. 58. Сличи эпод. V. Канидия на смех обзывает Горация верховным жрецом эсквилинских чар, в том смысле, что ему в таких подробностях известны приемы колдовства, связанного с трупами брошенных на Эсквилине казненных, или неглубоко зарытых бедняков, которые легче откапывать, чем могилы богатых.

Ст. 60. Итальянское племя пелигнов не менее марсов славилось колдовством. Канидия говорит, что если ее чародейства оказались бессильными, то к чему же она платила пелигнским старухам деньги за науку?

Ст. 66. Ореллий и Оббарий, принимая вариант: Optat quietem Pelopis infidi pater, // Tantalus, т.е. «Молит об отдыхе Тантал, предателя Пелопса родший»,  объясняют слово предателя Пелопса тем, что Пелопс сбросил в море Миртала, возницу элидского царя Эномая, после того, как последний помог ему победить царя на ристалище и жениться на его дочери Гипподамии, за что обещал влюбленному Мирталу primam noctem. Но когда тот потребовал обещанного, Пелопс предательски умертвил его. Замечательно, что Пелопс совершает все это уже после того, как зажаренный отцом своим Танталом, был подан за трапезой богов, в испытание их всеведения. Одна Церера съела его лопатку, тогда как другие боги, узнав в чем дело, восстановили разрезанного Пелопса, заменив съеденное плечо искусственным из слоновой кости, а Тантала осудили в аду на вечную жажду и голод. Как ни причудлив Гораций в сближении образов, не вероятно, чтобы говоря о наказании Тантала, он указывал на преступление сына. В Бондовском издании 1606 г., у Вебера и Вейса стоит infidus, предательский, как и мы перевели.

Ст. 71. Сличи: I, од. 16, 10.

Ст. 77. Колдуньи даже в средние века прибегали к слепкам из воска, представлявшим отдельные члены пациента или всего его. Над такими слепками они производили свои, так сказать, вивисекции, чтобы результат их переходил на пациента.


serm. i i qui fit, maecenas, ut nemo, quam sibi sortem...


Как это так, Меценат, что никто, какую бы долю
Сам ни выбрал умом, иль ни встретил случайно, не будет
Жить доволен своим, а хвалит чужое стремленье?
О счастливцы купцы! восклицает под гнетом доспехов
5 Воин, которому кости ломает от частых походов.
А купец говорит, если бурей корабль захватило:
«Лучше военным. Чего? Сошелся в течение часа, 
Или скорая смерть встречает, иль радость победы».
Хвалит жизнь земледельца законник, сведущий в праве,
10 Если не пел и петух, а в двери стучат за советом.
Пахарь, если его поручители требуют в город,
«Только блаженных и есть, кричит, что одни горожане».
В этом роде суждений так много, что даже болтливый
Сам бы Фабий устал. Без промедления слушай,
15 Речь к чему я клоню. Ну если бы бог то: вот я мол
Сделаю, как вы хотите: ты теперешний воин
Будь купцом, а ты законник будь земледельцем:
Ты, сюда, а эти сюда, поменявшись ролями.
Ну! чего же стоят? Не хотят.  А счастье возможно,
20 Что мудреного, если за это в досаде Юпитер
Обе щеки надует на них, объявив, что отныне
Так легко уже слуха не будет склонять на моленья?
Далее, чтобы не так продолжать как будто смешную
Штуку:  хотя смеясь говорить нам что же мешает
25 Правду? Мальчикам часто дает ласкаясь учитель
Пряник, чтобы они читать начинали охотней; 
Тем не менее, шутки оставя, возьмемся за дело.
Кто тяжелую землю ворочает плугом упорным,
Этот лукавый трактирщик, солдат и торговые люди,
30 Смело браздящие море, твердят за одно, что подъемлют
Труд, имея в виду безбедно  покойную старость,
Если себе припасут пропитания: так то малютка
Муравей,  он служит примером,  трудясь постоянно
Ртом, что может, тащит и кочку все прибавляет,
35 Строит ее осторожный, о будущих днях помышляя.
Он, когда Водолей затмит окончание года,
Вон не полезет никак, разумно тратя, что прежде
Собирал, а тебя не удержит от жажды прибытка
Ни зима, ни зной, ни огонь, ни железо, ни море,
40 Все нипочем, лишь бы кто другой не нашелся богаче.
Что за радость тебе серебра или золота кучу
Необъятную прятать украдкой в разрытую землю?
Ежели тронешь ее, дойдешь до ничтожной полушки.
А хоть этого нет, что пользы в наваленной куче?
45 Пусть сто тысяч мешков у тебя на току намолотят,
В брюхе не больше твоем, чем в моем, поместится, так точно
Если б, примерно, в толпе рабов ты с хлебом плетушку
Нес с трудом на плечах, получил бы не боле чем каждый,
Кто не нес ничего. Скажи, что значит живущим
50 По природе пахать ли сто десятин для посева
Или тысячу? «Брать из огромной то кучи отрадно».
Если нам предоставишь из нашей столько же сыпать,
То перед нашим ларем закромами своими не хвастай.
Также если тебе, воды не больше кувшина
55 Или кружки потребно, а ты говоришь: я желаю
Черпать лучше в реке огромной, чем в этом колодце.
Вот почему того, кто любит чрезмерный избыток,
С берегом вместе подмытым могучий Ауфид увлекает.
Тот же, кто желает не больше, чем нужно, ни черпать
60 Воду с тиной не будет, ни жизни в волнах не утратит.
Часть большая однако людей, увлекаясь корыстью,
Вечно «мало» кричит, «нас в то, что имеем, и ценят».
Как с подобными ладить? Оставить их буйствовать, сами
Этому рады они. Так был, по слухам, в Афинах
65 Некий грязный богач. Презирая народное мненье,
Он говорил: «народ мне свищет, а я себе дома
Рукоплещу, как только на деньги в ларце полюбуюсь».
Тантал, жаждущий, ловит волну, что от уст убегает.
Что ты смеешься? Одно переменено имя, а повесть
70 Про тебя: на мешках, отвсюду стасканных, жадно
Ты бессонный лежишь, стараясь щадить как святыню
Их, и только любуешься ими, словно картиной.
Знаешь ли цену монеты? Какое ее назначенье?
Хлеба купить, овощей и кружку вина, да иного,
75 В чем по природе себе человеку отказывать тяжко.
Или приятно не спать, томясь и только бояться
Денно и нощно злых воров, да пожаров, да как бы
Слуги, тебя обокрав, не сбежали? Касательно этих
Благ я бы вечно желал оставаться самым беднейшим,
80 Но коли тело озноб лихорадочный бьет, иль иною
Ты болезнью прикован к одру, найдутся же люди
Посидеть над тобой, приготовить припарку и кликнуть
Медика, чтобы тебя сохранить для детей и семейства?
Нет, ни супруга тебе не желает здоровья, ни сын твой.
85 Все соседи тебя ненавидят, старый и малый.
Ты удивлен, отчего, ценить лишь деньги умея,
Не находишь ни веком любви, которой не стоишь?
Если родных, тебе без всяких усилий природой
Данных, желаешь ты удержать, иль друзей не утратить,
90 Труд твой напрасен, бедняк, как того, кто стал бы осленка
Бегать на Марсовом поле, учить, повинуясь поводьям.
Полно тебе наконец копить. Насколько богаче
Стал, настолько пора нищеты не страшиться и труд свой
Кончить,  все явилось, чего ты хотел; не дождался
95 Доли Уммидия (повесть его не долга) он богат был
Так, что мерками мерил монету, при этом так грязен,
Что не лучше раба всегда одевался и даже
До последней минуты боялся голодною смертью
Умереть; но его топором пополам разрубила и.
100 Отпущенница,  дерзко напомнив собой Тиндариду.
«Что же советуешь мне? Чтоб жил я как Мэний, иль также
Как Номентан? Ты все желаешь враждебные силы
Лбами друг с другом сводить. Коль быть скупцом воспрещаю,
Этим я тебе не велю быть кутилой и мотом.
105 Меж Танаисом и тестем Визеллия есть середина,
Есть вещам и предел, известные есть и границы,
Дальше и ближе которых не может правда держаться.
Возвращаюсь к тому, отчего отклонился; собою
Вечно скупец не доволен, а хвалит чужое стремленье.
110 Если сосцы у чужой козы полней налилися,
Он уже чахнет,  себя никогда с толпою беднейших
Не сравнит, а все превзойти бы того, да другого.
Как ни бьется, всегда найдется еще богатейший.
Так когда из оград колесницу уносят копыта,
115 Гонит своих коней за передними только возница,
Пренебрегающий теми, что сзади далеко отстали.
Вот почему так трудно найти человека, который
Нам бы сказал: «я счастливо жил»  и который, кончая
Жизненный срок, отошел бы словно гость насыщенный.
120 Но довольно: ты можешь подумать, с полки Криспина
Я похищаю,  теперь не прибавлю единого слова.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Сат. I. Подобно первой оде и первому посланию и эта первая сатира посвящена Меценату. В ней говорится о зависти, с которой всякий смотрит на чужое положение, не сознавая, что довольство не вне нас, а в нас самих. Такие люди, умирая, не могут сказать, что действительно жили. Мы уже сказали, что по Бентлею вся I кн. сатир относится к периоду между 717 и 719 г. о. о. Р.


Ст. 11. Земледелец, поставивши за себя поручителей у претора касательно своей явки в день разбирательства, вынужден, оставя занятия, идти в суд, в противном случае поручители будут оштрафованы.

Ст. 14. Фабий один из широковещательных болтунов о стоических добродетелях, подобно (здесь же 120 ст.) aretalogos, усталь бы их перечислять.

Ст. 21. Комический образ Юпитера, в гневе надувающего обе щеки, вероятно заимствован из фарсов, получивших название ателлонских по имени Ателлы, древнего города греков в Кампании.

Ст. 36. Солнце вступает в знак Водолея 15 января. Время дождей.

Ст. 43. Асс, монетная единица, равнявшаяся первоначально фунту (as libralis) и разделявшаяся на 12 частей, но дошедших ко времени Цицерона до стоимости 3/4 нашей копейки. Скупой боится тронуть кучу, чтобы не свести ее на нет.

Ст. 58. В пример быстрой реки поэт приводить Ауфид родной своей Апулии.

Ст. 100. Дочь Тиндарея, царя спартанского, Клитемнестра, убившая мужа своего Агамемнона.

Ст. 101. Мэний, современник сатирика Луцилия, прославился в Риме так называемой Мэнианской колонной (columna Maeniana), обозначавшей место, которое, после публичной продажи всего промотанного им состояния он оставил за собой на Форуме, чтобы смотреть с него на игры гладиаторов. (см. I кн. сат. 3, 21 и I кн. посл. 15, 26).

Ст. 102. По схолиям: Луций Kaccий Номентан тоже современник Луцилия, проживший огромное богатство. Он же, как образец мота I кн. сат. 8, 11, II кн. сат. 1, 22 и 3, 175 и 224. Другой Номентан, современник Горация, тоже промотавшийся, является II кн. сат. 8; 23, 25, 60 сотрапезником Назидиена.

Ст. 103. Образ взятый с борцов-гладиаторов.

Ст. 105. По схолиасту: Танаис, вольноотпущенный Мецената или Мунация Планка, был кастрированный уродец, тогда как тесть Визеллия отличался огромной грыжей.

Ст. 120. Смотри той же сат. примеч. 14, как и Фабий.


serm. i ii ambubaiarum collegia, pharmacopolae...


Хоры уличных флейтщиц, разносчики зельев целебных,
Нищие, скоморохи, актерки, вся эта порода
В грусть и печаль введена певца Тигеллия смертью.
Был он особенно добр. Вот этот напротив из страха,
5 Что прослывет расточителем, бедному другу не хочет
Дать, на что бы он холод прогнал иль голод несносный.
Вон расспроси у того: зачем он отцом да и дедом
Нажитое добро пропихнул в ненасытную глотку,
На заемные деньги лакомств себе покупая.
10 «Не хочу мелочной и грязной душонкой считаться»,
Он ответит. Один его хвалит, другой порицает.
Мотом и негодяем прослыть боится Фуфидий;
Много полей у него, много денег, в рост помещенных,
А по пяти процентов на месяц дерет с капитала,
15 Да чем кто победней, на того и злей напирает;
Ищет у строгих отцов поддать новичков, что недавно
Платье надели мужчины. Ну кто, услыхавши про это,
Не воскликнет: «Владыко Зевес»?  На себя то однако
Тратит он соразмерно прибытку?  Едва ты поваришь
20 До чего себе он не мил. В комедии даже
У Теренция отец убежавшего сына
Не распинался так и бедственно не жил, как этот.
Если кто спросит меня: что из этого следует?  Вот что:
Коли дурак от порока бежит  впадает в противный.
25 Поземь тунику спустя, Мальтин гуляет; иной же
Окоротя ее по пояс, до бесстыдства забавен.
Пахнет духами Руфилл, Гаргоний козлиною псиной.
Нет середины ни в чем. Один не хочет и тронуть
Женщину, если у ней до пят не спустилась оборка,
30 А другому одни в подвалах живущие милы.
Встретив знакомого раз из подвала идущего: «Славно!
Славно!» крикнул Катон, изрекая великое слово:
«Если гнусная похоть бушует в жилах, то лучше
Юношам спускаться сюда, не вводя в искушенье
35 Жен чужих».  «А я такой похвалы не желаю»,
Говорит Купиенний, охотник до прелестей белых.
Слышать каждому стоит, коль он волокитам успеха
Не желает, катя со всех сторон им напасти,
Как наслажденья их отравлены горем великим,
40 Радость-то в редкость сама, а часто вводит в опасность.
Этот сбросился с крыши, того бичами иссекли
Насмерть. Один, убегая, попался разбойничьей шайке
Злобной, другому пришлось выкупать свое тело за деньги;
Тот обесчещен прислугой, с одним так даже случилось,
45 Что беспощадным ножом его окалечили страшно
Навек. Все кричат: «Поделом!» Но Гальба заспорил.
Как во втором-то классе дела сводить безопасней,
Я говорю про отпущенниц, ими бредит Саллюстий
Так же, как иной волокитствуя: пусть бы вот этот,
50 Соображаясь с умом и достатком, на сколько прилично
Быть тороватым,  и был действительно добр и приветлив,
Сколько нужно дарил, себе самому не на гибель
И не на срам. Но этим одним он только гордится,
Любит и хвалить одно: «Ничьей супруги не трону».
55 В том же роде Mapсей, известный любовник Ориги,
Тот, что передал дом и отцовскую землю актерке:
«Не хочу»,  восклицал,  «я с чужою супругой возиться!»
Знал однако актерок, да непотребных, а с ними
Добрая слава более, что достоянье, страдает.
60 Неужели тебе достаточно только особы,
А не вреда избежать? Утратить добрую славу,
Загубить достоянье отцовское  зло обоюду.
Грех с отпущенницей и с чужою женою все тот же.
Виллий, в зятья угодив Сулле по Фаусте, несчастный?
65 Именем только пленен, натерпелся всего через меру.
Били его кулаками, грозили мечом, выгоняли
За порог, когда Лонгарен был в покоях.
Если б кто у него, насмотревшись на горе такое,
Расспросил: чего тебе надо? Кто тебя просит
70 Выбрать дочь великого Консула, в пышном наряде,
Если тебя действительно помыслы страсти волнуют?
Что он ответит?  «Она по отцу-то знатного рода».
А на сколько нас лучшему, с этим вот самым враждуя,
Учит природа, богатая собственной роскошью, только
75 Правильно с нею умей совладеть, да не смешивай вредной
Вещи с полезною. Разве тебе все равно, по вине ли
Собственной будешь страдать иль от случая? Так чтобы после
Не сожалеть, о ставь замужних в покое, напасти
В этом деле добьешься гораздо скорее успеха.
80 Ведь у той, что всегда в жемчугах, да зеленых каменьях
(Как ни любуйся Церинт!) бедро не нежнее и голень
Не прямей. У отпущенниц часто бывает красивей.
К этому прибавь, у них не найдешь ты прикрасы,
Кажет все, что природой дано, а не то чтоб хорошим
85 Хвастать одним, выставляя его, и скрывая, что гадко.
У богачей есть обычай, когда коней покупают,
Их под покровом смотреть, за тем чтоб, если красивый
Склад, да на слабых ногах, покупатель не мог увлекаться
Статным крестцом, курносой головкой, и шеей с разрезом.
90 В этом правы они: не должен глазами Линцея
Ты на красы лишь тела смотреть и быть к недостатками
Даже слепее Гипсеи. «О ножки! О ручки!» Но ляжки
Жидки, носаста, короткий стан и длинные ноги.
Ты у замужней кроме лица ничего не увидишь,
95 Все, коль она не Катия, длинной одеждою скрыто.
Если стремишься ты к запрещенному, что за оградой 
Это тебя и прельщает  много тебе помешают
Стражи, носильщики, завивальщики, приживалки,
Платье по самые пятки, да сверху еще и накидка, и
100 Многое что возбраняет явиться чистому делу.
Все наяву у другой: ее сквозь прозрачные ткани
Видишь почти в наготе  красивы ли бедра и голень?
Стан ты можешь измерить глазами. Ужели приятней
Ждать надуванья и деньги платить не видя товара?
105 «Так по глубокой пороше охотник преследует зайца,
Коль он бежит, а если лежит, ему он не нужен».
Вот что поет он, примолвя: «В любви моей с этим есть сходство
Близкое, перелетает она, ловя, что уходит».
Или надеешься ты подобною песней истому,
110 Страстный пламень в груди и все заботы развеять?
Разве не лучше стараться узнать, какую природа
Меру желаньям поставила, в чем ей легко воздержанье,
В чем тяжело,  и вполне отделить от призраков сущность?
Разве когда гортань пересохла, ты золотого
115 Ищешь бокала? И разве голодный ты кроме редких
Рыб да павлина ничем недоволен? <...>
Только не я: в любви мне приятна доступность и легкость.
Тех, что твердят: «попоздней», «маловато», «дай мужу убраться»,
Филодем жрецам Цибелы сулит, а себе-то
120 Не по высокой цене и скоро на зов приходящих.
Пусть она будет чиста, стройна и настолько нарядна,
Чтоб не казаться белей или выше, что есть от природы.
Для меня она, как обнимет правой рукою,
Илия и Эгерия, все имена называю
125 И не боюсь, чтобы муж, меж тем из деревни вернувшись,
В дверь не ломился,  и пес не залаял и шумом ужасным
Весь не наполнился дом, жена не вскочила с постели,
Насмерть бледна, соучастница в страхе, не выла;
Этой ног, а той приданого, мне же себя жаль.
130 Надо в тунике бежать распоясанной, на босу ногу,
Чтоб не пришлось поплатиться деньгами, спиной, иль бесчестьем.
Скверно попасться; я прав, хоть пусть сам Фабий рассудит.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Сат. II. В этой сатире указывается на крайности, в которые впадают люди при удовлетворении страстей. Не умея держаться благоразумной середины, они рискуют своей личной безопасностью, благосостоянием и добрым именем. В сатире ярко выступает то практическое миросозерцание римлян, о котором мы говорили. Гораций не исходит из высокого идеала безгреховности и не строит отвлеченного, безгрешного человеческого общества и государства, а принимает людей в том виде, в каком в общей сложности они были и будут, и в этих пределах указывает на самообольщение крайностей и бедствия, из того проистекающие.


Ст. 1. Уличные флейтщицы, род баядерок, являвшихся в публичных местах, преимущественно в цирке. Разносчики лекарственных снадобий, mendici (нищие), здесь преимущественно предсказатели и жрецы с изображениями чуждых богов: Изиды, Цибелы и т.д., собирающие подаянье. Mimae (танцовщицы) и актрисы, появлявшиеся в фарсах, о которых говорится I кн. сат. 10, 6  шутки Лаберия.

Ст. 3. Перед нами первая пара противоположностей: недавно умерший расточитель, певец и музыкант сардинец Тигеллий, упоминаемый I кн. сат. 3, 3. Не должно его смешивать с упоминаемым I кн. сат. 4, 72; 9, 25 и 10, 90. Гермогеном и Тигеллием, тоже музыкантом и певцом; хотя по смыслу отзыва о нем стоика I кн. сат. 3, 129 Гермоген (усыновленный сардинцем) был так называемый поэт в душе.

Ст. 12. Неизвестный пример алчности к накоплению богатства, которым сам не пользуется.

Ст. 21. У Терения Менедем, заставивший сына скупостью бежать в военную службу, истязает себя лишениями.

Ст. 29. У замужних женщин верхняя туника или стола удлинялась оборкой с густыми складками (instita), опускавшимися до пят.

Ст. 36. Кушенний либо из Кум, друг Августа.

Ст. 46. Сервий Гальба по схоласту правовед, сам вероятно волокита, хотя и знает законные последствия преступления, тем не менее, спорит в собственное извинение.

Ст. 48. Вероятно усыновленный племянник историка, приближенный Августа (Тацит. Анн. I, 6), к которому обращена II кн. од. 11, 2.

Ст. 64. Прекрасная, но безнравственная дочь диктатора Суллы, Фауста, была замужем за известным народным трибуном и другом Цицерона, Титом Аннием Милоном. Конечно Гораций на смех называет Виллия, одного из ее любовников, зятем Суллы. Вебер считает Лонгарена уличным прозвищем самого Милона; за его огромный рост, вроде: дылда; тогда как у Ореллия он другой любовник Фаусты, устраивающий Виллию засады, что нам кажется менее правдоподобным, ибо трудно человеку, скрывающемуся в чужом доме, подымать в нем скандалы.

Ст. 81. Церинт, неизвестный волокита, увлекающийя внешними украшениями.

Ст. 90. Линцей или Линкей, сын Афорея из Мессении, брат Идаса, один из Аргонавтов, знаменит проницательностью зрения, проходившего сквозь стены, деревья и скалы.

Ст. 92. Современная знатная женщина  слепая.

Ст. 98. Катия, безнравственная матрона, носившая окороченную тунику, чтобы выставлять красивые ноги.

Ст. 107. Волокита в оправдание свое поет эпиграмму Каллимаха, применяя ее к себе.

Ст. 126. Илия,  Рея Сильвия, мать Ромула и Рема. Эгерия, Нимфа, посещавшая царя Нуму.

Ст. 130. Служанка-наперсница боится подвергнуться казни рабынь, раздроблению ног молотком; тогда как преступная жена рисковала приданым.

Ст. 134. Вероятно упомянутый здесь (болтун о добродетелях см. I к. сат. 1, 14). Фабий на себе испытал неудобства волокитства.


serm. i iii omnibus hoc vitium est cantoribus, inter amicos...


Общий есть у певцов недостаток, что между друзьями
Петь по просьбе они ни за что согласиться не могут,
А без просьб не хотят замолчать. Сардинец Тигеллий
Был такой то. Сам Цезарь, который бы мог и принудить,
5 Стань его умолять отцовской и собственной дружбой,
Ничего б не добился; а вздумалось вдруг: так сначала
И до конца: «О Вакх!» бы пропел, то самым низким
Голосом, то таким, как струна четвертая, тонким.
Равного не было в нем ничего: подчас побежит он
10 Словно гонит за ним неприятель, подчас поплетется
Точно с святыней Юноны. То двести невольников разом,
То у него только десять. Порой о царях, да Тетрархах
Все говорит о высоком, порой: «лишь был бы треногий
Стол и простая солонка, да тога, чтоб только от стужи,
15 Хоть и груба, защищала». А тысячу тысяч сестерций
Дай ему, довольному малым,  в шкатулке не будет
Дней через пять ничего. До зари он просиживал ночи,
День же целый храпел. Никто в подобном разладе
Не был с собою. Теперь меня кто спросил бы: «А ты то?..
20 Разве без недостатков?» С другими, конечно, и, статься
Может, с меньшими. Новия Мэний бранить стал заочно,
«Гей, ты!» кто-то вскричал: «Себя то не знаешь, иль хочешь
Нас надувать?»  «О! Себя я прощаю».  ответствовал Мэний.
Низость и глупость в таком самолюбии стоит упреков.
25 Если пороки свои ты видишь больными глазами,
То отчего пороки друзей ты видишь так зорко,
Словно орел или змей Эпидаврский? За то и обратно
Выйдет, что и они твои разбирают пороки.
Пусть раздражителен он, не совсем по тонкому вкусу
30 Нашего века, и тем навлекает насмешки, что ходит
По-деревенски остриженный, тогу спустя и башмак свой
Худо к ноге привязал. Но сердцем он добр, и добрее
Ты никого не найдешь,  и он тебе друг и великий
Дух скрывается в этом неприбранном теле. Да кстати
35 Сам себя потряси: не найдешь ли в себе недостатков,
Данных природой тебе, иль дурными привычками. В поле
Брошенном вырастает бурьян, что выжечь придется.
Ближе рассмотрим теперь, как часто любовники слепы
К недостаткам любовницы, даже они в них находят
40 Прелесть, как например Бальбин в полипе у Гагны.
Пусть бы так и в дружбе мы заблуждались, и пусть бы
Добродетель давала ошибки полегче названье.
Вот как отец у сына должны бы и мы, коль найдется
Недостаток у друга,  им не брезгать. Косого
45 Косеньким называет отец, называет цыпленком
Сына тот, у кого он ростом не больше Сизифа
Недоноска; зовет косолапого он кривоножкой,
А на вполне негодных ногах, зовет толстопятым.
Если кто скуп,  то пусть слывет умеренным. Если
50 Глуп и не в меру навязчив, пускай говорят, что желает
Он друзьям угождать. А кто грубоват и развязен
Слишком, пусть про него говорят, что прям он и силен.
Если горяч чересчур, говори, что он пылок. Поверь мне,
Это способно связать друзей и дружбу упрочить.
55 Мы же и доблести в виде превратном представить желаем,
Чистый сосуд хотим запятнать. Про того, кто меж нами
Скромно живет, говорим: человек опустился, а тих он,
То названье ему  тупец. Вот этот боится
Всяких ловушек и слабых сторон не подставит обману,
60 Образом жизни там принужденный вращаться, где зависть
Злая в ходу и сплетни,  то вместо того, чтоб считаться
Благоразумным и ловким,  и хитрым слывет он, и скрытным.
Если же кто простоват (каким я не раз пред тобою
Был, Меценат благодушный), каким-нибудь разговором
65 Чтенье твое иль раздумье прервет, мы тотчас воскликнем:
«Ни малейшего в нем не находится чувства приличья!»
Горе нам! Как мы легко свой собственный суд изрекаем.
Без недостатков никто не родится, и тот только лучший,
Кто им меньше подвержен. Хороший приятель, как должно
70 Взвеся пороки мои и добрые свойства, коль добрых
Больше во мне, пусть клонит к ним, желая любимым
Быть; тогда на весах его я взвешу таких же.
Кто не желает, чтоб друг его наростами брезгал,
Пусть на его прыщи не взирает. Вполне справедливо
75 Снисхожденья просящему тою же просьбой ответить.
Наконец, если гнев и другие пороки не могут
С корнем вырваны быть у глупцов и держатся крепко,
Что же рассудок своих весов и мер не приложит
И не карает проступков приличным делам наказаньем?
80 Если бы кто приказал раба, уносившего блюдо,
Да лизнувшего рыбьих объедков и теплой подливки,
Тотчас к кресту пригвоздить, не безумней ли он Лабеона
Слыл бы меж умных. А разве тут меньше греха и безумства,
Если ты сам, коли друг провинился хоть самую малость
85 (Не снисходя ни к чему, прослывешь злопамятным), станешь
В злобе его избегать, как должник Рузона, затем что,
Если бедняк, приближенье Календ предвидя, не в силах
Где бы то ни было суммы ему отыскать иль процентов,
Должен с повинною он головой выслушивать басни.
90 Пьяный диван у меня обмочил иль чашку Эвандра
Древнюю со стола уронил, ужели за это
Или за то, что голодный, с моей он тарелки цыпленка
Подхватил, мне меньше друг мой должен приятен
Быть? Что ж сделаю я, если он украдет, иль если
95 Тайну выдаст мою и от данной отступится клятвы?
Кто считает, что все проступки равны, в затрудненье,
Если до дела дойдет. Вопиют как смысл так и нравы,
Да и польза,  едва ль не единая мать правосудья.
В то еще время, когда из земли поползло все живое,
100 Бессловесные звери за желуди, да за берлоги
Стали сражаться уже ногтями да кулаками,
После дубинами да оружьем, нуждой порожденным,
До поры, как слова с выраженьем звука и смысла
И названья нашли. С тех пор от войны уклоняясь,
105 Стали они созидать города, издавая законы,
Чтобы воров унимать, разбойников и любодеев,
Ибо баба была до Елены гнусной причиной
Войн, но смертью те погибали безвестной, которых,
При беспорядочном и скотском утолении страсти,
110 Сильный так убивал, как бык это делает в стаде.
Надо признать, что закон придуман боязнью неправды.
Ежели летопись Мира ты раскрыть пожелаешь,
Ни природа не знает различья неправды от правды,
Как различает, что годно, приятно и что неприятно,
115 Ни рассудок не убедить, что равно погрешают,
Кто у соседа в саду молодую ощиплет капусту,
Или  кто ночью святыню богов обокрадет.  Мерило
Нужно, чтоб наказание было вине соразмерно,
Чтобы достойного розог бичам не подвергнуть ужасным.
120 Но, чтобы ты согласился достойного злейших ударов
Розгой наказывать, я не страшусь, потому что считаешь
Ты воровство и грабеж за одно и одною косою
Срезать грозишь и большое, и малое, только тебя бы
Люди признали царем. Коль мудрец и богат, и сапожник
125 Превосходный, и вместе один он красавец, и царь он,
Что ж ты желаешь того, что имеешь? Стоик. «Ты верно не слышал
Что отец Хризипп говорит: мудрец, не тачавший
От роду туфель себе, тем не меньше сапожник». Гораций. Да как так?
Стоик. «Также как Гермоген, хоть молчит, а певец и отличный
130 Музыкант; как лукавый Алфений, покинув снаряд весь
Ремесла своего и лавку закрывши, остался
Тем же сапожником, так и мудрец во всяком искусств
Первый мастер и так он и царь. Меж тем ребятишки
Бороду теребят твою и, коль не разгонишь
135 Палкою их, то тебя их толпа стеснить, и несчастный,
Станешь ты лаять, кряхтеть, из великих царей величайший;
И короче сказать: в то время как за полушку,
Царь! ты в баню пойдешь и никто у тебя провожатым
Кроме шута Криспина не будет, друзья мне любезно
140 Все простят, в чем я по глупости мог провиниться,
Я ж в свою очередь им прегрешенья оставлю охотно
И счастливей, чем ты царем,  проживу гражданином.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Сат. III. Сатира направлена против обычной зоркости людей по отношению к чужим порокам и недостаткам при совершенной слепоте к собственным. В конце сатиры поэт переходит к известному парадоксу стоиков: «все проступки равно велики», и указывает стоику, что с таким образом мыслей, он, невзирая на свое самомнение, делается общим врагом и посмешищем, тогда как человек различающий степени проступков, приобретает друзей.


Ст. 3. Сардинец Тигеллий (см. I кн. сат. 2, 3), здесь прекрасный тип нравственной растрепанности, которая так часто связана с небольшим, но самолюбивым дарованием.

Ст. 4. Октавиан.

Ст. 11. Как дева xaneforos, несущая на голове корзину с таинственными атрибутами служения Юноне.

Ст. 15. На наши деньги 1.000.000 сестерций 50,000 рублей.

Ст. 21. Новий  один из братьев ростовщиков (в I кн. сатир. 6. 121). Мэний (I кн. сат. 1, 101).

Ст. 27. В Эпидавре, в Арголиде, известный род неядовитой змеи был посвящен Эскулапу. Змей исцелителя, провидящего болезнь (диагноз), назван зорким,

Ст. 29. По мнению старинных схолиастов черты, приводимые стих. 2934, относятся к добродушному другу Горация Виргилию, который будучи сыном за-Падуанскаго крестьянина, внешней небрежностью навлекал на себя насмешки современных щеголей.

Ст. 40. Бальбин, быть может бывший консулом в 724 г. о. о. Р. Гагна, либертина, у которой на носу мог быть нарост, превращенный нашим сатириком в полип.

Ст. 46. Полуаршинный карлик, прозванный М. Антонием за хитрость Сизифом, много забавлял триумвира и Клеопатру.

Ст. 77. По учению стоиков все люди глупцы, за исключением мудреца (в действительности несуществующего). Этот-то отвлеченный мудрец, в видах собственного восхваления и проповедует равенство всех прегрешений. Против последнего учения и вооружается Гораций своим практическим умом.

Ст. 82. По схолиям, позднее известному юристу и оратору, Марку Антонию Лабеону, во время написания сатиры, не могло быть более 20 лет. Поэтому надо допустить, что в молодости он своими выходками заслужил репутацию безумца.

Ст. 89. Жестокий заимодавец Рузон, которому должник не в состоянии уплатить к сроку, представлен расточителем пустых рассказов, которые бедный должник вынужден выслушивать.

Ст. 90. Намек на современную страсть к древностям, часто подложным.

Ст. 98. Стих наиболее характерный в горацианском миросозерцании.

Ст. 127. Хризипп (279207. г. до Р. Хр.) был, после учителя своего Клеанта, ученика (основателя Стои) 3енона, одним из трех светил этой школы, так что говорили: «без Хризиппа нет Стои».

Ст. 129. Тигеллий Гермоген (младший) смотр. I, кн. сат. 2, 3.

Ст. 130. Алфений Вар, из Кремоны, из человеколюбивых замыслов покинув ремесло сапожника, под руководством цицеронова друга Сервия Сульпищя Руфа стал замечательным юристом.

Ст. 133. Поэт воспроизводит уличную сцену, в которой мальчишки пристают к уличному цинику за грубый плащ, деревянные сандалии, всклокоченную бороду и дубину.

Ст. 187. Мнимый царь отправляется в чернорабочую баню, в его свите нет много, исключая такого же нелепого сектанта Криспина (см I кн. сат. 1, 14).


serm. i iv eupolis atque cratinus aristophanesque poetae...


Эвполис и Кратин с Аристофаном поэты,
Как и другие творцы могучие древних комедий,
Если заслуживал кто описанья как вор иль бездельник,
Как любодей, иль убийца, иль чем и другим пресловутый,
5 То такого они с большою свободой клеймили.
Весь от них зависит Луцилий, он им подражает,
Только стопы он и размер изменил; остроумный
С тонким чутьем, хоть в стихах всегда являлся он жестким.
Вот чем грешил он: в час нередко, словно в том сила,
10 Двести стихов диктовал, на одной ноге простоявши.
Как изливался он мутен, то, кое-что можно б откинуть.
Был он болтлив и ленив на то, чтоб писать потрудиться,
То есть, писать хорошо; что много, не спорю. Да вот вам!
Бьется со мной об заклад Криспин на пустяк: «Если хочешь,
15 Мы возьмем по доске; пусть час нам назначат и место,
И сторожей; тогда посмотрим, кто больше напишет».
Боги соделали благо, создавши меня столь убогим,
И невеликим душой, говорящим и редко и мало.
Ты же в козлиных мехах заключенным ветрам, что дотоле
20 Дуют, пока на огне совсем размягчится железо,
Коль предпочел, подражай. Вот Фанний блажен, сам отправив,
К месту свой бюст и писанье, тогда как никто не читает
Сочинений моих. Боюсь я читать их публично,
Ведь этот род не нравится многим, большею частью
25 Порицанья достойным. Возьми из толпы, кого хочешь:
Алчностию, а не то честолюбием жалким он болен.
Этот безумствует страстью к замужним, а к мальчикам этот.
Этого блеск серебра привлекает, а Альбия бронза:
Этот меняет товар с восходящего солнца до самых
30 Стран вечернего солнца, и тут он стремглав по мытарствам
Носится, точно как пыль, возмятенная вихрем, из страха,
Чтобы чего не пропало из суммы, иль ищет прибытка.
Эти-то все боятся стихов, ненавидят поэтов.
«С сеном рога у него. Уходи подальше. Коль смех он
35 Вытрясет лишь из себя, то пощады не будет и другу:
А про то, что он раз намарал на бумагу, желает,
Чтоб из пекарни идущие иль от Фонтанов все знали
И молодцы, и старухи».  Постой-ка, прими возраженья.
Первое: я из тех, что готов признать за поэтов.
40 Исключаю себя: видь не скажешь, что стих обработать
Все тут, или того, кто пишет как мы к разговорной
Речи весьма подходяще, не станешь считать за поэта.
Кто вдохновен, чей дух божествен, уста громогласны,
Ты того почти таким величавым прозваньем.
45 Так иной вопрошает: комедию можно ли точно
Стихотвореньем считать; ни мощного вздоха, ни силы
Нет ни в словах, ни в деяниях в ней, и только размером
От разговоров она отлична. «Однако ж отец в ней
Гневом пылает, что сын беспутный, развратницей бредя,
50 Отвергает большое приданое взять за женою.
Пьяница он, и, к великому сраму, по сумеркам ходит
С Факелами». Да разве б Помпоний что легче услышал
Если б отец его жив был? И так недостаточно только
Стих написать словами простых речений, который
55 Только развяжешь, то всякий отец забранится так точно.
Как представляемый. Ежели в том, что ныне пишу я,
Или когда-то Луцилий писал, ты откинешь и стопы
И размеры; и слово стоящее раньше в порядке
Расположишь поздней, предпослав последние первым,
60 То не, как, если разложишь: [«Когда раздор ненавистный
Кованные врата войны сокрушил и затворы».]
Даже в разрозненных членах еще узнаешь поэта.
Кончим на этом: поэзия ль это? Мы после рассмотрим.
Ныне только спрошу, справедливо ли ты заподозрил
65 Этот род сочинений. Вот злобный Сульций и Каприй
Выступают с своими отметками, больно охрипши,
Оба мошенникам грозные; но кто живет не зазорно
И ничем своих рук не пятнал,  презирает обоих.
Если Цэлию ты проходимцу иль Бирру подобен,
70 Все я не Каприй, не Сульций: чего ж меня то боишься?
Книг моих не увидит ни лавка, ни столб, где рукою
Потной их чернь захватает и сам Гермоген-то Тигеллий.
Я не кому не читаю их кроме друзей, лишь по просьбе,
А не везде и при всех. Есть много таких, что на рынке,
75 Что написали, читают, иные читают и в бане.
Голос в месте закрытом приятно звучит. А тщеславных
Радует это, они не спросят, прилично ли это
И уместно ль выходит у них.  «Оскорблять ты охотник», 
Мне говорят,  «и это по злобе рад делать. Откуда
80 Взял ты мне это швырнуть? Сказал ли тебе кто из живших
Вместе со мной? Кто грызет заочно друга, кто, если
Станут того поносить, не заступится, кто постоянно
Ищет только народ насмешить, да забавником зваться,
Кто измышляет, чего не видал, о доверенной тайне
85 Не умолчит,  тот черен, его ты, Римлянин, бойся.
Часто на трех ты скамьях по четыре за ужином видишь,
Из которых один остальных забрызгать желает.
Кроме того, кто снабжает водой, да и этого выпив,
Как раскроет грудь сокровенную Либер правдивый.
90 Этот однако по твоему, мил и игрив и развязен,
Хоть ты враг черных. А я когда засмеюсь, что нелепый
Пахнет духами Руфилл, Гаргоний козлиною псиной;
Как же кажусь тебе желчным и злым? Когда упомянут
О воровстве при тебе Петиллия Капитолина.
95 Ты защищать его станешь, как это всегда твой обычай:
С детства Капитолин сотоварищем был мне и другом,
Он по просьбам моим премножество дел мне исполнил,
И я рад, что живет в столице он безопасно;
Но удивляюсь, как мог судебного он приговора
100 Избежать. Это черная сепии кровь  это просто
Чистая ржавчина. Пусть от такого порока бумага
И во-первых душа моя будут чисты, коль
В чем я могу обещать,  обещаю. Коль что посвободней
Я скажу, иль порой посмешнее, то дай благосклонно
105 Волю мне в том; добрейший отец приучил меня с детства,
Отмечая примеры пороков, бежать от подобных.
Увещевая меня, чтоб жил я воздержно, довольный
Тем, что сам для меня уготовил, он говорил мне:
«Видишь, как плохо живет сын Альбия или убогий
110 Вор; великий пример, чтоб отцовского кто достоянья
Не размотал». Отвращая меня от любви непристойной
К гнусной блуднице, твердил: «Не будь ты похож на Сцетана».
Чтоб любодеем не стал я помимо дозволенных связей:
«Как поймали Требония,  слава о нем не красива»,
115 Он говорил. «Мудрец, понимающий лучше, что должно
Или не должно, причины тебе объяснит: я доволен,
Если смогу сохранить от древних дошедшие нравы,
И твою уберечь, пока тебе нужен наставник,
Жизнь и славу; когда же лета укрепят твои члены
120 И рассудок, тогда ты плавай без пробок». Вот так то
Он меня мальчика словом учил, и если хотел он,
Чтоб я что делал: «Вот образец тебе, как это делать»,
Он говорил, указав на судью из отборных присяжных.
Если же что воспрещал, говорил: «Чего ж ты в сомненье,
125 Точно ль бесчестно и плохо вот это, когда так позорен
Тот или этот?» Как жадных больных погребенье соседа
Ужасает и учит беречься из страха кончины,
Так и нежные души не редко позор посторонних
От пороков хранит. Вот в силу чего не страдаю
130 Пагубными я пороками; мелкими только, в которых
Ты извинишь, одержим я, и даже от них то, быть может,
Долгая жизнь исцелит, иль друг откровенный, иль разум
Собственный: ибо лежу ль на диване я или гуляю
В портике, я за собою слежу. «Вот так то вернее»;
135 «Так поступая, я жить буду лучше!» «Так милым друзьям я
Буду приятней». «Вот тот поступил не красиво; ужели
Я неразумно проделаю тоже?» Все это с собою
Я говорю, сжав губы; а ежели время найдется,
Вверю бумаге. Вот это один из менее важных
140 Недостатков, которого ежели ты не допустишь,
То стихотворцев сберется большая толпа мне на помощь;
Ибо очень нас много, и тут уже все мы насильно .
Как Иудеи, тебя затащим в нашу ватагу.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Сат. IV. Успех сатир Горация очевидно возбуждал негодование людей, знавших за собой грешки, и зависть бездарных стихотворцев. Гораций в настоящей сатире, наилучшей по мнение Виланда, защищает во-первых самый род этих сочинений, за которыми даже не признает высокого права считаться поэзией, а во-вторых и себя, как живописца нравов, а не памфлетиста. В доказательства пользы указаний на пороки он приводит собственный пример, так как отец поэта направлял его подобными указаниями. Что касается до слабости писать стихи, то он считает ее извинительной.


Ст. 7. Оставаясь верным по отношению к сатирическому направленно знаменитых комиков, Луцилий в своих латинских сатирах заменяет их драматический ямбический триметр гекзаметром, которому остается верен и Гораций.

Ст. 14. Криспин см. I кн. сат. I, 14.

Ст. 21. Фанний Квадрат, плохой поэт и завистник Горация, как видно I кн. сат. 10, 80, которого бюст и сочинения попали в одну из публичных библиотек.

Ст. 28. Альбий, неизвестный нам любитель старинной бронзы.

Ст. 34. Гораций смешивает тут понятия поэзии и сатиры, которой боятся порочные, указывающее на сатирика, как на драчуна-быка, которому, для предупреждения встречных, привязывают на рога сено.

Ст. 34. Старухи и вообще служанки, идущие в пекарни за хлебом и по воду к фонтанам (lacus), устроенным, при помощи водопроводов, для пойла скота, находили у последних молодых рабов, которым сообщали новости.

Ст. 52. Неизвестный гуляка

Ст. 60. Гораций указывает на то, что искусственная расстановка слов в стихах не составляет еще главного признака поэзии и приводит стихи Энния, дышащие высоким настроением, независящим от порядка слов.

Ст. 63. Сульций и Каприй, публичные обвинители.

Ст. 66. Отметки, обвинительные протоколы.

Ст. 69. Цэлий и Бирр, по свидетельству схолиастов: adolescentes perditi (потерянные молодые люди),

Ст. 71. Столбы или колонны, см. поcл, к Пиз. 373.

Ст. 72. Гермоген Тигеллий (младший), см. I кн. сат. 2, 3.

Ст. 86. См. рисунок к II кн. сат. 8, 20. У стола помещались только три ложа или скамьи, так как четвёртая сторона оставалась свободной для прислуги, ставившей блюда. На каждой скамье садилось только три сотрапезника, и только в крайнем случае помещалось по четыре.

Ст. 88. Водой конечно снабжал своих гостей хозяин, как при обычае есть пальцами необходима была вода для умывания рук. Говори о желающем забрызгать других, поэт подразумевает насмешки и неприличные шутки, обращаемые на собеседников.

Ст. 92. Гораций приводит собственный стих I кн. сат. 2, 27, навлекший, как видно, на него упрек как на памфлетчика.

Ст. 94. Капитолин Петиллий судился за воровство золотого венца Капитолийского Юпитера, но в угоду Августу был оправдан.

Ст. 109. Вероятно беспутный сыпь Альбия, о котором здесь же говорит 28 стих.

Ст. 110. Барр I кн. сат. 6, 30. является пустым щеголем, внушающим смех своими претензиями.

Ст. 111. Сцетан или Сектан, может быть вымышленное имя от sectari (волочиться).

Ст. 114. Одна из фамилий всадников. Указываемые здесь пример и личность нам неизвестны.

Ст. 116. Невоздержных в пище.


serm. i v egressum magna me accepit aricia roma...


Из великого Рима мне шедшему скромным приютом
Стала Ариция: Гелиодор со мною был, ритор
Самый ученый из Греков: за тем и Аппия Форум
Весь набитый матросами, да торгашами плутами.
5 Этот, ленивцы  мы переход разделили, хоть легким
Людям он на день: не так утомительна Аппия тихим.
Здесь из-за гнусной воды войну объявил я желудку
И с нетерпением ждал, пока сопутники ужин
Кончили свой. Уж ночь приближаясь готовилась землю
10 Тенью покрыть и по небу рассыпать ясные звезды:
Тут наши слуги с гребцами, гребцы со слугами вступили
В споры.  «Причаливай тут».  «Ты триста готов напихать их».
«Стой! Довольно!» Пока разочлись, да мула прицепили,
Целый час прошел. Комары, да лягушки в болоте
15 Сон разогнали. А тут отдаленных подруг воспевают,
Кислым налиты вином, как лодочник, так и погонщик
Друг перед дружкой; однако ж усталый погонщик склонился
В сон, а веревку с мула, что пущен пастися, ленивый
Лодочник привязал за камень, и навзничь сам дрыхнет.
20 День уж настал, когда мы услыхали, что лодка ни мало
Не подвигается; тут один запальчивый, прянув,
По голове то мула, то хозяина ивовой палкой
Начал тесать: в четвертом часу мы только пристали.
Вымыли руки и лица в твоей мы, Ферония, влаге.
25 Тут закусивши, три мили мы проползли, и вступили
В расположенный на скалах, далеко белеющих, Анксур.
Доблестный тут Меценат был съехаться должен с Коццеем,
Оба по важным делам отправлены были послами,
Уже привычны мирить друзей, меж собой несогласных.
30 Здесь больные глаза свои намочил я примочкой
Черною. Прибыл меж тем и Меценат, а с Коццеем
II Капитон Фонтей, человек лощеный под ноготь
И Антония друг, какого не ведал он ближе.
Фунды и претора их Ауфидия Луска охотно
35 Мы покидали, смеясь над писцом, столь безумно тщеславным,
Над претекстой, широкой каймой и курильницей с углем.
В город прибывши Мамурр, усталые мы отдыхали,
Дом Мурена нам предложил, Капитон свою кухню.
День затем казался приятнейшим; нам в Синуэссе
40 Повстречалися Плотий, Варий и тоже Виргилий,
Души, чище которых земля никогда не видала,
И к которым никто сильнее меня непривязан.
О, какие объятья тут были, какие восторги!
Милых друзей, пока я в уме, я ни с чем не сравняю.
45 Домик ближайший к кампанскому мосту нас принял под кровлю,
А поставщик, как и должно, доставил и дров нам и соли.
Рано отсюда дошли мы до Капуи  мулов развьючить.
Вышел играть Меценат, а я да Виргилий соснули;
Плохо в мячик играть с глазной иль желудочной болью.
50 Далее нас приютила роскошная вилла Коццея,
Что близь Каудинских харчевен. Тут, муза, напомни мне вкратце
Битву Сармента шута и Мессы, по прозвищу Кочет.
И про обоих скажи, какого отца порожденье
Каждый, вступивший в борьбу. Знаменитый род Мессов из Осков;
55 А у Сармента жива госпожа: и от этих-то предков
К битве явились они. Вот чахлый Сармент: «Я считаю
С единорогом сходным тебя». Мы смеемся и Месса
Тоже: «Согласен», сказал и тряхнул головой. «О когда бы»,
Крикнул тот, «рог на лбу у тебя не срезали, что б сделал
60 «Ты, коль грозишь так комолый?» А лоб-то ему волосатый
С левого бока лица прегнусный рубец безобразил.
Над кампанской болезнью его и лицом насмеявшись,
Стал его он просить проплясать пастушка нам Циклопа,
Так как ни маски ему не нужно на то, ни котурнов.
65 Кочет на все дал ответ: спросил не принес ли он цепи
Ларам в дар? А что стал теперь он писцом, так ведь этим
Право его госпожи не умалилось. Также спросил он.
Отчего ж он бежал, когда и единого Фунта
Ржи бы довольно с него, такого чахлого крошки?
70 Так забавно и весело ужин наш долго продлился.
Прямо отсюда вошли в Беневент, где усердный трактирщик
Чуть не сгорел, вертя на огне дроздов нам тщедушных;
Ибо летучий огонь, разгулявшись по старенькой кухне,
Силой Волкана сбирался лизать высокую крышу.
75 Ты посмотрел бы, как тут голодные гости и слуги
В страх хватали и ужин и вместе тушить все старались.
С этого места Апулия стала знакомые горы
Мне казать, которые сушит Атабул, из них бы
Мы и не выбрались, если б соседняя с Тривиком вилла
80 Не приняла нас, хотя и лились у нас слезы от дыма,
Так как сырые и с листьями сучья горели в камине.
Тут я глупец поджидал обманщицу девушку даже
До полуночи: однако и полного страстных влечений
Сон одолел меня; тут нечистых видений картины.
85 Мне запятнали белье и тело, лежавшее навзничь.
Двадцать четыре мы мили отсюда промчались в колясках
До городишка, которого имени в стих не уложишь,
А описать так легко: продают там, нет вещи дешевле, 
Самую воду; но хлеб превосходный там, на спину даже
90 Путник бывалый его берет про запас на дорогу;
Ибо в Канузе он камень,  воды кувшином там не больше;
В древности здесь городок Диомед могучий построил.
С грустью покинул тут Варий друзей, проливающих слезы.
Дальше усталые мы добрались до Рубов, ведь долго
95 Мы уж тянулись в пути, а дождь дорогу испортил.
Тут разгулялась погода, но путь стал хуже, до самых
Бария стен, обильного рыбой; тут в Гнатии, видно
Нимфами в злобе построенной, смех нам был и потеха,
Как уверять нас пошли, что тут на священном пороге
100 Ладан горит без огня. Иудей пусть верит Апелла,
А не я: я учился, что боги живут безмятежно,
И если диво какое проявит природа,  не боги ж
В гневе с высокого неба его посылают на землю.
Вот Брундизий; конец и бумаге и длинной дороге.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Сат. V. Сатира эта, вероятно, предназначавшаяся первоначально для чтения в приятельском кругу, описывает путешествие Горация, сопровождавшего в 717 г. о. о. Р. Мецената в Брундузий, куда последний должен был отправиться по желанию Октавиана. Из предлагаемого расписания ночлегов мы убеждаемся, что при тогдашнем состоянии путей сообщения на проезд 361 римск. миль, (по 1000 шагов в каждой  наших 240 верст) употреблено было с лишком две недели. Ночлеги  рим. мили: 1) Ариция  16; 2) Форум Аппия  20; 3) Террацина  20; 4) Формий  25; 5) Ad. pont Campan  21; 6) Капуя  22; 7) Вилла Коцея  21; 8) Беневент  12; 9) Тривикум  20; 10) Аскулум  24; 11) Канузий  27; 12) Рубы  30; 13) Барий  22; 14) Гнатия  37; 15) Брундузий  44; всего 361 миля.


Ст. 2. Ритор Гелиодор был, вероятно, при доме Мецената одним из тех ученых греков, которым знатные римляне покровительствовали.

Ст. 6. Скользкие камни Аппианской дороги утомляют при быстрой ходьбе.

Ст. 11. От Форума Аппия шел, по правую сторону дороги, канал, проведенный вероятно Каем Цезарем для осушения Понтинских болот и сокращавши путь сравнительно с дорогой, обегавшей трясины. Лодку тащит мул; при этом происходить сцена обычная на наших переправах. Все лезут, не разбирая вместимости судна.

Ст. 27. Луций Коццей Нерва, пращур императора Нервы, был в большем почете у Октавия и Антония.

Ст. 32. Капитон Фонтей бывший консульским помощником (легатом) Антония в Азии, назван светски налощенным под ноготь в том же смысле, как и поел, к Пиз. 294.

Ст. 34. Фунды, ныне Fondi в то время управлялись претором Ауфидием Луском из писцов. Он чванился знаками римского чиновника: красными обшивками на тунике и тоге, к которым присоединил благовонную курильницу.

Ст. 37. Гораций не без иронии называет Формии (Molo di Gaeta) городом Мамурр, так как оттуда родом был Мамурра, бывший при Юлии Цезаре в Галлии начальником строительных рабочих и собравший огромное состояние.

Ст. 38. Луций, Лициний Варрон Мурена, шурин Мецената, женатого на его сестре Теренции.  Капитон Фонтей снабдил путников кухней вероятно с принадлежавшей ему по соседству виллы.

Ст. 39. Синуэсса, последний городок Лациума, на кампанской границе.

Ст. 40. Марк Плотий Тукка, из цизальпийской Галлии, хотя лично не писатель, принадлежал к кругу поэтов, близких Меценату: подобно Луцию Bapию, эпику и трагику, смот. I кн. сат. 10, 43 и I од. 6, 1, он ввел Горация к Меценату.

Ст. 43. Мост на кампанской границе через речку Саво (Saone). Вблизи моста находился один из казенных домиков для знатных путников, которых управитель за деньги снабжал провизией, а казенные поставщики  топливом и солью.

Ст. 50. Вилла Коццея близ города Каудиума, известного места поражения Римлян в Самнитскую войну. Неизвестно, стояли ли харчевни при въезде в город или отдельным поселком.

Ст. 52. Шут Сармент, тосканец, бывший раб изгнанного Марка Фавония, а затем Мецената, отпустившего его на волю, причем он, купив для доходности место писца, продолжал посещать бывшего господина. В описываемое время, бывшая госпожа Сармента, вдова Фавония, еще находилась в живых и могла служить нравственным укрощением его заносчивости. Оск по происхождению, Месса получил за свой хриплый голос и за запальчивость кличку Кочета (петуха). Он состоял домашним шутом Коццея, на вилле которого проживал.

Ст. 52. Мы решились перевести equus ferus словом единорог. Быть может, около того времени, в реке показывали антилопу или гну, у которой случайно или намеренно сбит был один рог, и таким образом хозяин выдавал животное за дикую лошадь, считая дикою лошадью единорога. Сармент привязался к рубцу на лбу Мессы, выдавая его за след срезанного рога.

Ст. 62. Неуклюжесть и безобразие Мессы Сармент сваливает на наследственную кампанскую болезнь.

Ст. 63. Римляне превратили в Пантомиму XI идиллию Феокрита, в которой неуклюжий Циклоп ухаживает за нереидой Галатеей.

Ст. 65. Мальчики, надевавшие мужскую тогу, посвящали свою золотую ладанку (bulla) Ларам. Сармент зло спрашивает бывшего раба, посвятил ли он Ларам свои цепи.

Ст. 78. Атабул местное название южного ветра.

Ст. 79. Пограничный с Самниумом городок.

Ст. 87. Схолиаст называет городишко Экво-Тутик Equus-Тutiсus, хоть он не на пути Горация.

Ст. 91. Канузий, безводный городишко, основанный Диомедом.

Ст. 94. Рубы нынй Ruvo.

Ст. 97. Барий (ныне Bari), Гнатия, построенная, по злобе нимф ручьев, на безводном месте.

Ст. 100. У скептических Римлян Иудеи вообще слыли за легковерных, коих ярким представителем мог быть знакомый Апелла.


serm. i vi non quia, maecenas, lydorum quidquid etruscos...


Ни потому, Меценат, что из всех Лидийцев, пришедших
В землю Этрусков, никто с тобой благородством не равен,
Ни потому, что по матери и по отцу твои деды
Повелевали издревле числом легионов великим,
5 Не подымаешь ты носа, как многие делают это,
Над незнатным, как я, отцом-отпущенцем рожденным.
Не принимая в расчет от какого отца кто родился,
Будь свободно рожденный он только, ты истинно понял,
Что до владычества уж и незнатного Туллия царства
10 Много нередко мужей, происшедших от предков ничтожных,
Прожили честно свой век и мест достигли почетных:
А напротив Левин, из рода Валерия, коим
Гордый Тарквиний низвергнут был с трона, он сам-то
Целый свой век не дороже был ассом, по мненью народа,
15 А ты знаешь, народ ведь почести с дуру нередко
Воздает недостойным, и без толку рабствует славе,
Все дивится на подписи да на слепки. Что ж нам-то
Делать, в такую безмерную даль от черни ушедшим?
Будь хоть так, что народ предпочел бы Левину дать место
20 Что безродному Децию иль зачеркнул меня Аппий
Цензор за то, что не от свободного родом родился:
И по делом, так как я не остался бы в собственной шкуре.
Но честолюбье влечет, приковав к колеснице блестящей,
И худородных не менее знатных. Что выиграл Тиллий
25 Тем ты, что вновь приобрел кайму и стал ты трибуном?
Зависти больше теперь, а в частном быту было меньше.
Ибо если безумец ремнем по голени черным
Проплетет и с груди кайму широкую спустит,
То услышит сейчас: «Это кто?  от кого он родился?»
30 Точно как тот, кто болен недугом Барра, желает
Слыть за красавца, куда б ни пошел,  желанье внушает
Девушкам, разобрать по частям, какое лицо то
У него и ноги и икры и зубы и волос:
Так и тот, кто берет на свое попечение граждан,
35 Город, Италию, царство и божеских храмов святыни,
Чей то он сын и не подл ли по матери низкого рода?
Думать об этом и спрашивать всех вынуждает он смертных.
«Ты, сын Сираиль Дамы иль Дионисия, смеешь
Граждан свергать со скалы, иль сдавать их на руки Кадму?»
40 Новий сидит же за мной на ступень, хоть мой сослуживец:
Так как он то, чем был мой отец. «По твоему Павел
Ты от того иль Мессала? А тот, хоть двести повозок,
Трое ль за раз похорон столкнутся на рынке,  рога все
Перекричит он и трубы; нас это-то в нем привлекает».
45 Возвращаюсь к себе, отца-отпущенника сыну.
Все грызут меня, отца-отпущенника сына,
Ныне за то, что твой, Меценат, я сожитель; а прежде
Было за то, что Римский я вел легион, быв трибуном.
Это на то не похоже; ведь хоть и мог бы по праву
50 Кто позавидовать в почести мне, но не в том, что мне друг ты,
Знающий, как выбирать достойных, далекий от всяких
Хитрых пройдох. Не за то я могу назваться счастливцем,
Что по случайному жребию ты достался мне другом;
Ты не жребием мне приведен: давно уже прежде
55 Добрый Виргилий и Варий тебе про меня говорили.
Как вошел я к тебе, то мало сказал, заикаясь,
Так как безмолвная робость распространяться мешала;
Не говорил, что отец у меня из знатного рода,
Что объезжаю владенья свои на коне Сатурейском,
60 А сказал, кто таков я. Ты, по обычаю, мало
Мне отвечал: я ушел; а чрез девять месяцев снова
Ты призвал и меня к друзьям сопричислил. Горжусь я,
Что понравился я тому, кто знает, что честно,
Не по знати отца, а по жизни и чистому сердцу.
65 Если пороками легкими и немногими только
Я отягчен от природы, а впрочем исправен, как можно
Встретить порою на теле красивом родимые пятна, 
Если ни кто меня скупостью грязной иль гнусным разгулом
Не упрекнет никогда, потому что я чист безупречно,
70 (Чтобы себя похвалить), и если друзья меня ценят,
То причиной тому был отец, что при крошечном поле
Не захотел меня к Флавию в школу отдать, хоть в нее же
Знатные мальчики, центурионов дети ходили,
Левой рукою неся дощечку и ящик для марок,
75 Восемь раз принося за ученье деньги по Идам,
А отважился мальчика в Рим увезти, чтоб учился
Тем он наукам, каким и всадник чад своих учить,
Или сенатор. Одежду и слуг за нами идущих
В тесной толп если б кто увидал, подумал бы верно,
80 Что дедовское добро доставляет мне роскошь такую.
Сам неподкупнейшим стражем моим он был безотлучно
Около всех наставников. Что говорить? Чтоб стыдливость,
Эту красу добродетели, я сохранил, он не только
От деяний дурных меня блюл, но от всех нареканий;
85 Он не боялся подпасть обвиненью, если глашатым
Я со временем став, или сборщиком, как был и сам он,
Мелким займусь ремеслом; да и я б не роптал; а тем боле
Ныне я должен хвалой воздавать ему благодарность.
В здравом ум не стыжусь я такого отца; и не стану
90 Тем себя защищать, как это многие любят,
Что, коль родители их не почетные, знатные были,
В том не повинны они. С подобными я расхожуся
В слове и помыслах: ибо, когда бы природа велела
Возвращаться в известные годы к отжитому веку,
95 И пожелал бы иной других родителей выбрать
Ради тщеславия: я бы, довольный своими не взял бы
Новых со связками или же с креслами,  хоть показался б
Глупым толпе, а тебе быть может разумным, за то что
Не пожелал я нести мне вполне непривычное бремя.
100 Ибо нуждался б тогда непрестанно я в большем избытке,
Нужно бы многих принять; возить то того, то другого
Вместе с собой, одному чтоб в деревню иль в поле не ехать;
Много прислуги держать при себе и прокармливать коней,
Да заводить колесницы. Теперь же к лицу на муле мне
105 Куцем, если угодно, пускаться хоть вплоть до Тарента,
Хоть чемодан тому боки протер, а всадник лопатки;
Не упрекнут меня в скупости, как упрекаем ты, Тиллий,
Коль за тобой по Тибурской дороге, за претором, только
Пять мальчишек несут и корзину с вином, да и судно.
110 Я же покойней живу, чем ты, преславный сенатор,
Или тысячи прочих. Один я, куда мне угодно
Прямо иду; справляюсь, по чем овощи и пшеница;
По лукавому цирку брожу; а под вечер нередко
И по Форуму; слушаю всех предсказателей; тут уж
115 К дому иду, к гороху, порею да блюду лепешек;
Трое служат за ужином мальчиков; пара бокалов
С маркою стоят на мраморе белом, и тут же
Чаша простая с кувшинчиком,  все Кампанская рухлядь.
Вот наконец-то спать я иду, не заботясь, что завтра
120 Рано вставать, чтоб отправиться к Марзию прямо, который
Явно в лицо не желает из Новиев видеть меньшого.
До четырех я лежу; затем гуляю, иль чтеньем
Или письмом в тишине утишаюсь, потом натираюсь
Маслом, но не таким, что из ламп крадет мерзостный Натта.
125 Но когда утомленному жгучее солнце купаться
Мне велит, я бегу от лапты и с Марсова поля.
Тут закуска не сытная, а сколько нужно, чтоб день весь
Не натощак проходить,  и отдых домашний. Вот это
Жизнь отрешенных от зол и тягостей всех честолюбья;
130 Так утешаюсь надеждой прожить отрадней, чем если б
Квестором был мой отец и дед и даже мой дядя.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Сат. VI. Косвенно отвечая в настоящей сатире завистникам, Гораций остается верным практическому миросозерцанию римлянина, на которое мы не раз указывали. Признавая очевидную преемственность рода и влияние воспитания, он указывает на недостаточность этих данных перед судом о точном достоинстве человека, требующем действительной заслуги. Обращаясь к Меценату, как истинному ценителю заслуги, поэт трогательно припоминает усилия своего вольноотпущенного отца доставить поэту с одной стороны возможность возвыситься до круга избранных, а с другой стороны предъявлять к жизни самые скромные требования.


Ст. 1. Первые переселенцы в Этрурию были по преданию лидийцы и потому род Мецената не уступает тем римским, которые вели свое происхождение от Энея.

Ст. 9. Cepвий Туллий.

Ст. 12. Публий Валерий Левин, по схолиасту, распутный, достиг только квестуры. Валерий Попликола совместно с Юнием Брутом первый римский консул по изгнании Тарквиниев.

Ст. 14. Асс смотр. I кн. сат. 1, 43.

Ст. 20. Деций тут вместо всякого другого худородного.

Ст. 21. Аппий Клавдий Пульхер, цензор известный своей разборчивостью  вместо всякого строгого цензора.

Ст. 24. Тиллий, изгнанный Цезарем из Сената, снова приобрел сенаторское достоинство став трибуном.

Ст. 27. Сенаторы проплетали ноги до половины икры черными ремнями сандалий.

Ст. 30. Быть может Варр, встречающейся I кн. сат. 4, 110.

Ст. 38. Приводя рабские имена, гражданин не допускает мысли, чтобы их сын, как трибун, указывал на граждан, подлежащих свержению с Тарпейской скалы или отдаче на руки палачу Кадму.

Ст. 40. На замечание сына вольноотпущенного, что у него же есть сослуживец вольноотпущенник, хотя и сидит ступенью дальше от зрелища, толпа отвечает, что такая сравнительная почесть еще не превращает сына вольноотпущенника в Павла из рода Эмилиев или Мессалу из рода Валериев, но за то у вольноотпущенного чиновника голос «звонче всяких труб».

Ст. 59. Сатур или Сатуреи город и округ близь Тарента, отличавшийся конными заводами.

Ст. 72. Флавий, учитель городской школы в Венузии.

Ст. 74. Разлинеенные дощечки, по которым расставлялись камешки или марки, представляли подобие наших счетов.

Ст. 75. За исключением 4-месячных каникул, мальчики в середине месяца на Иды,  8 раз в год платили в школу за ученье.

Ст. 97. Консульские связки розог с сигарой в середине и курульные кресла из слоновой кости.

Ст. 107. Неизвестный нам претор,  по самой аристократической дороге, окруженной вилами, по скупости, тащит все необходимое с собой, во избежание путевых издержек.

Ст. 113. Под аркадами цирка производилась мелочная торговля.

Ст. 118. Глиняная кампанская утварь вместо серебряной.

Ст. 120. На форуме около статуи известного сатира Mapзия, с которого Аполлон содрал кожу, сбирались ростовщики, в том числи и братья Новии. А как Марзия изображали с поднятой рукой, то Гораций заставляет думать, что Марзий ею отстраняет младшего Новия.

Ст. 126. Lusum trigonem, игру в мяч между тремя мы решились перевести словом лапта, где тоже гоняют мяч палками.


serm. i vii proscripti regis rupili pus atque venenum...


Как изгнаннику Рексу Рупилию Персий ублюдок
Отплатил за злобную пену и яд,  я считаю
Всем глазами больным известно и всем брадобреям.
Этот Персий богатый ворочал большою торговлей
5 В Клазоменах и с Рексом завел несносную тяжбу;
Был человек он упрямый, в злобе сильнее и Рекса,
Самодовольный, надутый и едкий словами настолько,
Что и Сисеннов и Барров на белых конях перегнал бы.
К Рексу вернусь я. Когда добиться согласия оба
10 Не могли: ведь все враждебные вправе сражаться
Как герои, которых сводит война; так и между
Гектором Приамидом и мужества полным Ахиллом
Гнев до того был могуч, что смерть их одна разлучила,
И по причине лишь той, что в обоих доблесть таилась
15 Высшая; если ж вражда нерешительных станет тревожить,
Или неравным война предстоит, вот как Диомеду
С Главком Ликийцем, то вялый уходит и даже подарки
Шлет еще.  Перед претором Брутом что правил богатой
Азией, схватились Рупилий и Персий, такая
20 Пара, что лучшей представить не может и с Бифом сам Вакхий.
Яро врываются в суд, чудесное зрелище оба.
Персий свой иск доложил; собой насмешил все собранье,
Начал Брута хвалить, хвалить и совет его тоже,
Солнцем Азии Брута назвал, и благими звездами
25 Назвал советчиков, за исключением Рекса: его же
Назвал созвездьем Собаки, оратаям гнусной. Ревел он
Словно зимою ручей в местах, недоступных секирам.
Тут Пренестинец на шумный поток язвительной брани
Дубоватым ответил ругательством, как виноградарь,
30 Неподатливо-грубый, от коего часто прохожий
Прочь убегает, хоть крикнул ему громогласно: кукушка!
Грек же, Персий, облит Италийским уксусом, крикнул:
«Брут, во имя богов, умоляю тебя, ведь привычен
Ты царей убивать, чего ж ты теперь не зарежешь
35 Этого Рекса? Поверь мне что это вполне твое дело».

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Сат. VII. Сатира содержит потешный рассказ о перебранке двух ядовитых противников по иску, заявленному ими на суде Марка Брута (убийцы Цезаря), бывшего в то время пропретором в Азии. К сожалению, как мы ниже увидим, фокус всего рассказа заключается в непереводимой игре слов Рекс (Rex  царь).


Ст. 1. Публий Рупилий Рекс, родом из Пренесты, попав в проскрипции, бежал к Бруту в Азию. Персий назван ублюдком вследствие происхождения от азиатского грека и римлянки, передавшей ему, вероятно, с римской фамилией и право гражданства. Он был богатый торговец в ионийском городе Клазомене. Гораций не приводит ни предмета, ни исхода распри, а выставляет только их ораторкие приемы.

Ст. 3. Лавки глазных врачей и цирюльни были сборища, на которых передавались новости дня.

Ст. 8. Паразиты, отличавшиеся злоречием. Белые лошади считаются у арабов до сих пор самыми резвыми и выносливыми.

Ст. 17. Илиада, VI, 230.

Ст. 20. Биф и Вакхий пара гладиаторов, не знавших себе равных и погибших в бою друг с другом.

Ст. 26. Созвездие Собаки (Сириус), приводящее жары, вредные хлебам.

Ст. 27. В горных теснинах, поросших лесом.

Ст. 30. Виноградник должен быть обрезан до прилета кукушки; поэтому запоздавший в работе виноградарь на неприятное для него слово прихожего шалуна «Кукушка» отвечает ругательствами.

Ст. 32. Итальянскими остротами Рекса.

Ст. 34. Хотя Персий метит на убийство Цезаря, но хочет указать и на Юния Брута по отношению к Тарквинию Гордому.


serm. i viii olim truncus eram ficulnus, inutile lignum...


Был когда-то обрубком я фиговым, пнем бесполезным,
Как в нерешимости плотник, скамью ли тесать иль Приапа,
Богом мне быть указал. Поэтому бог ныне грозный
Всем ворам я и птицам; воров я пугаю рукою
5 Да и ярко-красным нахально приподнятым колом;
А неотвязчивых птиц пугает тростник, что привязан
На голове у меня, в новый сад им мешая садиться.
Прежде сюда, как выбросят труп из темной каморки,
Раб сотоварищ его отправлял на бедных носилках:
10 Общее здесь находилось для бедного люда кладбище,
Для Пантолаба шута и для Номентана мотыги.
Спереди в тысячу футов, а в поле на триста вещает
Столб: «Не может никто унаследовать места кладбища».
Ныне на Эскивлине жить можно безвредно, гуляя
15 По озаренной солнцем насыпи, где лишь видали
С грустью, как безобразили белые кости все поле;
Мне же ни воры, ни звери, привычные часто слоняться
В этих местах, не так досаждают заботой как бабы,
Что песнопениями, да ядами все извращают
20 Души людей; вот их ни известь каких-либо родом,
Ни прогнать не могу, а только луна свой покажет
Лик прекрасный, костей оне ищут и трав вредоносных.
Видел сам я как, подобравши черное платье,
Шла босая Канидия, простоволосая, с воем
25 С ней и Сагана, постарше летами, и бледные обе
Страшны были на вид. Тут начали землю ногтями
Обе рыть и черного рвать зубами ягненка,
Кровь из него сливая в ямку, оттуда желая
Выманить ман, чтобы души отшедших давали ответы.
30 Тут и кукла из волны, побольше, чтоб строго карала меньшую;
Восковая стояла покорно и с видом рабыни,
Зная, что ей погибать. Одна взывает к Гекате,
А к Тизифоне жестокой другая. Тут увидал бы
Ты и змей, и адских бродящих собак, и от сраму
35 В краске луну, что ушла за памятник скрыться могильный.
Ежели в чем я солгал, то пусть извержением белым
Вороны голову мне загрязнят и меня обмарают
Юлий и дрянь Педиатия вместе с Вораном пройдохой.
Что исчислять понемногу? Когда раздалися взаимной
40 Речи теней и Саганы печально-пискливые звуки,
Как таинственно в землю запрятали волчий подбородок
С зубом змеи полосатой и стал уже от куклы из воску
Злей разгораться огонь, чтоб не быть мне свидетелем праздным
Страх внушающих воплей двух фурий и всех их проделок,
45 Словно надутый пузырь разорвавшийся  громко  я рыкнул,
Задом растреснувшим пень: оне же помчались в город.
Как полетели тут зубы Канидии, чепчик Саганы,
Всякие сборные травы, а тут с локтей их и петли
Все заговорные то ж было видеть смешно и забавно.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Сат. VIII. Сатира эта обращена на Канидию (см. эпод. 5 и 17), бывшую в молодости гетерой или жрицей Венеры Вульгиваги, но в последствии обратившейся к магии и колдовству. Поэт заставляет деревянного Приапа, стража полей, быть свидетелем её проделок, смешным разрушителем ее затей.


Ст. 7. Сад этот был насажен Меценатом на Эсквилинском холме. Здесь прежде было кладбище как для богатых, покупавших себе место и ставивших памятники, так и для бедняков, преимущественно рабов.

Ст. 11. По схолиасту, заболтавшийся Малий получил кличку Пантолаба (у всех берущего-выспрашивающего). Номентан см. 1 кн. сат. 1, 102. Обоих ожидает общее, рабское кладбище.

Ст. 14. Подобные надписи встречаются на древних могильных камнях, в предупреждение того, чтобы наследники не продали места для иных целей.

Ст. 15. Бедняки не в состоянии были глубоко зарывать своих умерших, и вот при помощи плотоядных животных поле покрывалось костями и затем служило приманкой для колдунов, нуждающихся в человеческих останках.

Ст. 25. Сагана смот. эпод 5, 25.

Ст. 27. В жертву Гекате. Кровь, в которой по мнению древних таилась жизнь, возвращала теням усопших сознание.

Ст. 30. Так как в мистических действиях известный данный предмет имеет непосредственное соотношение с представляемым, то большая кукла из волны (имевшей охранительное значение) представляла самую Канидию, а меньшая из тающего воска ее неверного любовника, который в ее лице должен был подвергнуться всяким истязаниям, для приведения к покорности.

Ст. 33. Геката, одно из имен ночной богини Дианы, покровительницы колдовства. Тизифона, одна из фурий-мстительниц.

Ст. 35. Змеи при подобном колдовстве являются и в превращениях Овидия 14, 410. Собаки Дианы  подземной Гекаты.

Ст. 39. Все три представителя самого низкого сорта людей, а, по схолиасту, Воран, вольноотпущенный Лутация Катулла,  известный вор.

Ст. 42. Волчий подбородок, величаемый у Горация бородой (barbа), по свидетельству Плиния, охранял от колдовства и прибивался с этой целью на воротах деревенских домов. Змеиный зуб  эмблема злости. То и другое зарывают в землю в противодействие чужому колдовству.

Ст. 48. Искусственные.

Ст. 50. Шерстяные петли для мистического уловления любовника.


serm. i ix ibam forte via sacra, sicut meus est mos...


Шел по священной дороге я как-то, по старой привычке
И не помню, о вздоре каком погруженный в раздумье.
Вдруг подбежал ко мне некто, по имени мне лишь известный
И говорит, взяв за руку: «Как поживаешь, дражайший?»
5 Да пока, говорю, хорошо, да и ты тоже здравствуй.
Как пристал он. «Иль нужно что?»  я говорю. Он на это:
«Должен бы знать ты меня, ведь я из ученых». «Тем больше
Дорог ты мне»,  говорю. Напасти избегнуть желая,
То я шагу прибавлю, то стану на месте, то в ухо
10 Сам не ведаю что, слуге шепчу, а меня уж
Пот обливает до пят. О, Балан, ты грубостью счастлив!
Я говорю про себя; а тот обо всем-то болтает:
Улицы хвалит и город. А как ему ничего я
Не отвечаю: «Уйти, восклицает он,  вижу я, больно
15 Ты желаешь, но это напрасно; тебя не пущу я.
Я пойду за тобой, куда тебе путь». «Что ж кружиться
Станешь? Хочу навестить я тебе незнакомого вовсе.
Он далеко за Тибром лежит, под цезарским садом».
«Делать мне нечего; я не ленив, и пойду за тобою».
20 Ушки я опустил, как ослик, смутившийся духом
Под неподъемною ношей спине. А тот восклицает:
«Если я знаю себя, то ни Виск тебе другом, ни Варий
Лучшим не будет, чем я; кто ж может скорее и больше
Против меня стихов написать? Кто плясать так приятно
25 Может? И сам Гермоген моим позавидует песням».
Место тут было мне вставить словцо: «Есть мать и родные
Люди, которым ты дорог вполне?» «У меня никого нет.
Всех схоронил». Счастливцы, подумал я,  я лишь остался.
Так кончай уж; знать мне предстоит тот жребий плачевный,
30 Что у Сабельской старухи мне мальчику выпал из урны:
«Этого не изведет ни вражеский меч, ни отрава,
Ни воспаленье в боку, ни кашель, ни даже подагра,
А болтун зато изведет его; должен речистых,
Если будет умен, избегать, как станет он взрослым».
35 Так подошли ко храму мы Весты. Четвертая часть уж
Дня миновала; и должен на суд он явиться был тот час,
Если ж не сделает этого, то он свой иск потеряет.
Нахал. «Если ты любишь меня, войди на минутку». Гораций. «Пропасть мне,
Если способен стоять я, иль в исках я что понимаю,
40 И ухожу, куда знаешь». «Теперь»,  говорит,  «я в раздумье:
Бросить тебя или дело?» Гораций. «Меня, дорогой». «Ни за что же», 
Тот сказал и пустился вперед. С победителем спорить
Трудно,  я следом за ним. «Каков Меценат-то с тобою?» 
Начал он вновь. Гораций. «Он не многим доступен, и с здравым сужденьем».
45 Нахал. «Ведь искусней никто не правил счастьем. Большой бы
Был у тебя помощник, на роли вторые способный, 
Только введи ты меня к нему. Пропади я на месте,
Если ты всех не свернешь». Гораций. «Не на эту все стать там живем мы,
Как полагаешь ты. Чище нет дома и дальше от всяких
50 Козней подобных; меня не тревожит нимало: найдется ль
Кто там богаче меня, иль ученей, у каждого есть там
Место свое». Нахал. «Чудесен рассказ твой, едва вероятно!»
Гораций. «А меж тем это так». Нахал. «Разжигаешь во мне ты желанье
Сблизиться с ним». Гораций. «Постарайся только; своим ты искусством
55 Препобедишь; он может податься, хоть первый и труден
Доступ к всему». Нахал. «За себя уже постою: подкуплю я
Слуг всех подарками; если сегодня не буду я принят,
Все ж не отстану никак; а выберу время, встречаться
Стану на перекрестках, пойду провожать. Ведь же смертным
60 Жизнь без великих трудов ничего не дает». В этой речи
Вижу идет дорогой мой Фуск Аристий, который
Знает отлично его. Мы стали. «Откуда идешь ты?»
«Ты куда?»  вопрошает он и отвечает. Я дергать
Стал его, жму неупрямые руки, киваю, вращаю.
65 Всюду глаза, чтоб меня он спас. Но, шутник не у места,
Тот притворно смеется: вся желчь во мне закипала.
Ты, говорю, хотел не знаю о чем-то сказать мне
Наедине. Аристий. «Я помню. Но в боле удобное время
Это скажу; тридцатая ныне суббота: иль хочешь.
70 Гадить куцым ты Иудеям!» «Я чужд предрассудков», 
Я ответил. Аристий. «Но я слабей, один я из многих.
«Извини; передам в другой раз я тебе». Что за день мне
Выдался черный! Предатель ушел и меня он оставил
Под ножом. На счастье противник того нам на встречу
75 Ты куда, негодяй? Во весь свой голос кричит он,
Не угодно ль в свидетели стать?» Я с радостью, ухо
Подставляю. В суд тащит его он; крик справа и слева,
Отовсюду сбежались. Так был я спасен Аполлоном.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Сат. IX. Сатира представляет тип бездарного, но нахального писаки, неотвязчиво старающегося втереться к знатным покровителям истинных талантов: как Виргилия, Горация, Вария, Тибулла и т.д.


Ст. 1. Священная дорога, via sacra, шла от улицы Карин, где находились дома Цицерона и Помпея, через Форум в Капитолий.

Ст. 11. Гораций завидует неотесанному Балану, говорившему людям в лице свое о них мнение.

Ст. 18. Больной. Сады на правом берегу Тибра, завещанные Юлием Цезарем народу для публичного гулянья.

Ст. 22. Гораций был дружен с двумя Висками, как о том говорит I кн. сат. 10 83, и II сат. 8, 20. 1

Ст. 25. Тигеллий (младший) см. I кн. сат. 4, 72.

Ст. 30. Уличные прорицатели, гадальщики были большею частью сабельцы, сабинцы. У такой старухи мальчик Гораций вынул из урны табличку, предсказавшую ему гибель от болтуна.

Ст. 61. Аристий Фуск, искренний друг Горация, (см. I кн. од. 22, и I кн. посл 10.) и литературный судья (I кн. сат. 10, 84.).

Ст. 70. Тридцатая суббота  а праздник еврейских кучек (15 октября), известный грекам и римлянам.

Ст. 73. По закону двенадцати таблиц истец имел право, в случае неявки ответчика на суд, взять свидетеля и привести ответчика насильно, при согласии первого встречного стать в этом случае свидетелем, истец слегка щипал его за ухо, со словами: «Помни что ты мой свидетель», поэтому следует «я ухо подставляю».

Ст. 78. Защитникам поэтов.


serm. i x lucili, quam sis mendosus, teste catone...


[Сколько изъянов, Луцилий, в тебе докажу я, сославшись
На Катона, хоть твой он защитник и хочет исправить
Все плохое в стихах твоих; в этом тем бережней будет
Он, настолько он лучше и тонкостью выше того, что
5 Часто в ребячестве был побуждаем линьками и плетью
Стать со временем тем, кто мог бы древних поэтов
Быть защитником смелым, назло несочувствиям нашим,
Как ученейший всадник грамматиков. К делу однако:]
Подлинно я говорил, что стихи Луцилия хромы.
10 Кто же Луцилия станет хвалить так нелепо, чтоб с этим
Не согласиться? Но в том, что едкою солью он город
Перетирает, его я хвалю на той же странице.
С этой уступкой нельзя ж в остальном уступить мне: пришлось бы
Мне и Лаберия шуткам дивиться, как дивным твореньям.
15 Не довольно поэтому смехом надсаживать горло
Слушателей; хоть и это не малое тоже уменье.
Краткость нужна, чтобы мысль стремилась, не путаясь в слове
Собственном, и не была тяжела для ушей утомленных;
Необходим в речах и важный строй и забавный,
20 Принимающей роль то оратора или поэта,
А иногда и светского, что бережет свои силы
И умеряет их с целью. Смешное не редко сильнее
И удачней чем резкое в важных делах разрешает.
Вот на этом стояли те мужи, что древних комедий
25 Были творцы, вот в чем подражать им должно, а их то
Ни молодец Гермоген не читал, ни та обезьяна,
Что за Кальвом одним привычен бренчать да Катуллом.
Почит. Луцилия. «Но большая заслуга, что греческих слов он к латинским
Примешал». Гораций. О, отсталые люди! Зачем же сочли вы
30 Трудным и дивным то, что Пифолеону Родосцу
Так удалось? Почит. Луцилия. «Но ведь речь из двух языков составная
Также приятней, как если в Хиос примешают Фалерна».
Гораций. Лишь сочиняя стихи, ты сам мне ответь, или даже
Защищая в суде Петиллия тяжкое дело,
35 Ты, забывши родное и родину, рад бы услышать,
Как Попликола Педий с Корвином, в речах по-латыни,
До поту мучась защитой, в родную бы речь примешали
Слов иностранных, как бы двуязычный какой Канузинец?
Мне, когда я, родясь по сю сторону моря, задумал
40 Греческие сочинять стишки, явившийся в полночь,
(Сны тут правдивы) Квирин воспретил это речью такою:
«В лес не безумнее ты дрова понесешь, что затеешь
Сонм великий писателей Греческих ты приумножить».
Вот пока раздутый Альпин закалает Мемнона
45 Или рисует мутною голову Рена, я в шутку
То слагаю, что в храме не выйдет на суд перед Тарной
И не будет смотреться опять и опять на театрах.
Хитрой наложнице с Давом, дурачащим старого Хрема
Речи смешные вложить никто из живущих не может
50 Лучше тебя, Фунданий; деянья царей воспевает
С тройственным звуком столы Поллион, а Варий могуче
Эпос ведет как никто; и мягко и кротко-любезно
Улыбнулись Виргилию сельского быта Камены.
В том же роде, в котором напрасно Варрон Атацинсшй
55 Вместе с другими трудился, писал из всех я удачней,
Кроме изобретателя, я б ни за что не решился
Трогать с его головы венца, что надет так достойно.
Но я сказал, что он мутно течет и приносит не редко
Больше выкидного, чем годного. Почит. Луцилия. «Ты, как ученый
60 Не найдешь ли чего плохого в великом Гомере?»
Гораций. Разве трагика Акция не поправлял сам Луцилий?
Разве порой над стихами Энния он не смеялся,
Не желая однако, чтоб сам он казался тем выше?
Что же при чтенье Луцилий нам-то спросить помешает:
65 Возбраняла ль ему его природа, иль грубость
Самых предметов писать стихи и глаже, и мягче,
Чем тому, кто, в шесть стоп запрятавши что ни попало,
Этим доволен, и рад, если двести стихов до обеда
Он написал, и столько ж за тем. Так Кассий Этруск был
70 В этом роде бурливее быстрого тока,  и слава
Про него пронеслась, что на собственных книгах и свертках
Был он сожжен. Пусть был Луцилий, скажу я, и тонок
И забавен, пусть был он чище в отделке того, кто
Стал творцом непочатой, не тронутой Греками песни,
75 Как и старинных поэтов толпа; но если бы сам он
Был судьбою в наш век занесен, то обрезал бы много
Из своего, и отсек бы все, что вне совершенства.
В след волоклось бы, и тоже, стихи сочиняя, не раз бы
И в голове почесал и ногти погрыз до живого.
80 Часто свой грифель вращай, если хочешь писать, что пригодно
Дважды читаться и если, к восторгам толпы равнодушный,
Ждешь не многих читателей. Иль ты безумец хотел бы
Что бы в школах народных твои диктовалися песни?
Только не я; мне довольно, когда рукоплещет мне всадник,
85 Как надменно Арбускула черни шумевшей сказала.
Стану ли я о клопе Пантилии думать и стану ль
Мучиться тем, что меня Деметрий терзает заочно,
Или Фанний глупец с Гермогеном Тигеллием сидя?
Лишь бы Плотий и Варий меня, Меценат да Виргилий
90 С Вальгием не осудили, да несравненный Октавий
С Фуском, да Виски вдвоем, что я написал, похвалили!
Честолюбие в сторону, мог и тебя бы назвать я,
Поллион, тебя Мессала, с братом твоим и к тому же
Вас, Бибул мой и Сервий и честного Фурия с вами,
95 Как и много других ученых друзей, о которых
Благоразумно молчу; вот вам угодить бы стихами,
Каковы ни на есть; было б горько понравиться меньше,
Чем ожидал я. А ты Деметрий и также Тигеллий
В школу идите, чтоб там голосить меж девичьих скамеек.
100 Мальчик, ступай и скорей подпиши под моей это книжкой.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Сат. X. Сатира эта, состоящая в связи с I кн. сат. 4., специально занята критикой сочинений Луцилия, прямого предшественника Горация в этом роде поэзии. Искренно преданный делу искусства, Гораций справедливо указывает, что желание популярности только вредит делу, и что поэт должен иметь в виду требования не толпы, которая сама должна учиться понимать истинно прекрасное, а людей высоко в этом смысле образованных. Прейс относит сатиру к 726 г. о. о. Р. Первые 8 стихов, быть может и древнего происхождения, очевидно не принадлежат Горацию, и написаны в предположении что начало сатиры утрачено; так как текст ее начинается необычным: «Nempe dixi» «подлинно я говорил». Как будто такое указание непременно должно относиться к только что сказанному в той же сатире, а не в предшествовавшей напр. в 4.


Ст. 2. Вероятно грамматик Валерий Катон.

Ст. 8. Неизвестно на кого намекается.

Ст. 6 14. Децим Лаберий, римский всадник, отличался сочиненьями мимических фарсов и в 708 г. о. о. Р. уже 62 лет от роду, играл по приглашению Юлия Цезаря в своих шутках. Он умер через 10 месяцев по смерти Кая Цезаря в 711 г. о. о. Р.

Ст. 16. Тигеллий (младший) смотр. I кн. сат. 2, 3. Эта обезьяна, но схолиасту, тот Марк Деметрий, который с Тигеллием ниже упоминается в 90 ст. Он как и Тигеллий был учителем пения и был плохим подражателем Катулла, да его приятеля рано умершего Кальва, которого отец  анналист, отданный при Цезаре под суд за взятки,  лишил себя жизни, что бы сохранить сыну состояние.

Ст. 28. Гораций в форме похвалы выставляет новый недостаток Луцилия.

Ст. 30. Пифолеон Родосский в сальных эпиграммах, наполненных грецизмами, нападал на чувственность Кая Цезаря.

Ст. 34. О процессе Петиллия см: I кн. сат. 4, 94.

Ст. 32. Педий и Валерий Мессала Корвин, оба Попликолы и родственники Августа, отличались на Форуме юридическим красноречием. Последний покровитель Тибулла.

Ст. 38. Жители Канузия (см. I кн. сат. 5, 91), греческие поселенцы, перемешались с самнитянами и утратили чистоту речи.

Ст. 39. В Италии.

Ст. 41. Ромул

Ст. 44. По схолиасту это место относится к раздутому телом и манерой писателю М. Фурию Бибакулу, родом из Кремоны, вероятно бывшему во время Горация еще в живых. В своей поэме Эфиопиде, Бибакул описывает гибель Мемнона (сына Тифона и Эос, прибывшего из Эфиопии на помощь троянцам) от руки Ахилла. Альпином он мог прозываться по месту родины или в насмешку над стихотворением, начинавшемся стихом приведенным в II кн. сатир. 5, 41: «Сам Юпитер заплюет снегами зимние Альпы».

Ст. 45. Истоки Рейна он не умел изображать в своей поэме.

Ст. 47. Спурий Меций Тарпа, литературный знаток (См. послание к Пизонам, ст. 387). Гораций не придает своим стихам замашек важных произведений, способных быть читанными публично в храмах, открывавших для этого поэтам свое помещение.

Ст. 48. Дав и Хрем, лица комедий: первое хитрого раба, а второе комического старика.

Ст. 50. Из этого места положительно видно, что один из близких к Меценату npиятелей, Фунданий (ему II кн. сат. 8.) был замечательный комический писатель, хотя от его комедий ничего не осталось и древность о нем молчит.

Ст. 51. Азиний Поллион драматический поэт (II кн. од. I.), писавший с тройственным звуком стопы (versus senarius). Варий, эпик, (см. I кн. од. 6).

Ст. 53. Эклоги и Георгики.

Ст. 54. В сатирическом роде пытался писать Публий Теренций Варрон Атацинский,  по родной реке Атакс (Aude) в Нарбоннской Галлии.

Ст. 56. Луцилия.

Ст. 61. Акций или Актий драматург до Цицерона, см. II кн. посл. I, 56.

Ст. 62. Энний, эпик, комик, трагик и сатирик.

Ст. 72. Этруск Kaccий славился своим борзописанием, и шутники рассказывали, будто он сожжен был на массе написанных им фолиантов.

Ст. 73. Гораций извиняет старинных римских поэтов и родоначальника сатиры Луцилия тем, что в этом роде они вынуждены были начинать сами, не имея греческих образцов.

Ст. 83. Хотя толкователи сближают настоящее место с I кн. послан. 20, 17, но едва ли смысл в обоих случаях не противоположный.

Ст. 85. Известная актриса Арбускула так отвечала недовольной ею черни, относя слова свои прямо к 14 скамьям всадников, непосредственно примыкавшим к оркестру, в котором помещался Сенат.

Ст. 86. Неизвестный нам писака завистливо, исподтишка поносивший Горация, почему тот его и обзывает клопом.

Ст. 87. Деметрий см. тут же 18.

Ст. 88. См. I кн. сат. 4, 21. Гермоген Тигеллий (младш.) см. I кн. сат. 2, 3.

Ст. 89. Плотий см. I кн. сат. 6, 40. Луций Bapий там же.

Ст. 90. Вальгий см. II кн. од. 9.

Ст. 91. Фуск см. I кн. сат. 9, 61. Один из Висков упоминается I кн. сат. 9, 22, а другой Фурийский II кн. сат. 8, 20.

Ст. 93. Поллион тут же 43. Мессала тут же 28.

Ст. 94. Луций Кальпурний Бибул, пасынок М. Брута, служивший у Антония и умерший в 723 г. о. о. Р. в Сирии. Сервий и Фурний весьма загадочные личности.

Ст. 98. Плохих поэтов Деметрия и Тигеллия Гораций отсылает в женскую школу, где девичьи скамейки были снабжены ступеньками. Там место таким поэтам быть учителями пения.

Ст. 100. Слова эти в смысле; идите голосить, убирайтесь. Гораций, как бы на прощание с плохими стихотворцами, диктует мальчику в конце книжки свое напутствие.


serm. ii i 'sunt quibus in satura videar nimis acer et ultra...


[Г.] Есть такие, которым кажусь я в сатире излишне
Резким и из границ выходящим; другие находят
Все сочиненное мной бессочным, решая, что можно
Тысячу за день подобных стихов отпустить. О, Требатий,
5 Что же мне делать велишь? [Треб.] Умолкни. [Г.] Чтоб больше стихов я
Не писал, ты велишь? [Треб.] Говорю. [Г.] Хоть пропасть мне, коль это
Было б не лучше всего; но мне не спится. [Треб.] Натершись,
Три раза Тибр переплыть должен крепкого сна восхотевший
И желудок свой на ночь вином оросить хорошенько.
10 Если же страсть такая к писанью тебя разбирает,
То дерзни ты воспеть всепобедного Цезаря; многих
Жди наград за труды. [Г.] И хотел бы, отец мой, да силы
Слабы мои: ведь не всяк торчащие воинства копья,
Иль от надлома стрелы умирающих Галлов, иль с коней
15 Парфов валящихся раны стихами описывать может.
[Треб.] Но ты мог бы его справедливость воспеть и величье
Как Луцилий воспел Сципиона. [Г.] За мною не станет,
Только бы к делу пришлось. Безвременно Флакковы речи
Не пойдут пути пролагать себе Цезарю в ухо.
20 Стань его хвалить некстати, он брыкнется в острастку.
[Треб.] Это гораздо дельней, чем едкими жучить стихами
Пантолаба шута и Номентана-мотыгу!
Всяк при этом, хоть цел, из страха тебя ненавидит.
[Г.] Что же мне делать? Милоний пляшет, как только попало.
25 Лишнее в голову и двойные увидел он лампы.
Кастор любит коней, из того же яйца по рожденный
Бой кулачный, и сколько на свете голов, столько тысяч
Есть умов. Меня радует речи укладывать в стопы,
По примеру Луцилия, лучшего чем мы с тобою.
30 Он как верным друзьям бывало вверяет все тайны
Книгам своим; не скрывая, случалось ли с ним что дурное,
Или хорошее что; и поэтому словно в рисунке
На посвященной доске выходила описанной ясно
Жизнь старика. Он пример мне, Луканец я иль Апулиец:
35 Так как пашет границу и тех и других Венузинский
Поселянин с той поры, как по древним преданьям Сабельцы
Изгнаны, он же здесь водворен, через пустошь на Римлян
Враг не накинулся, хоть Апулийский народ, хоть Луканский,
В битве жестокой. Но пусть никогда этот грифель не тронет
40 Никого из живых и меня ограждает, как скрытый
Меч в ножнах; зачем бы его извлекать я подумал,
От разбойников всех безопасный? Отец и владыка
Мой, Юпитер! Да ржавеет это оружие, лежа,
И никто миролюбцу мне не вредит. Кто ж однако
45 Тронет меня, я тому закричу: уж лучше не трогай!
Он заплачет и в городе целом песнею станет.
Цервий, когда раздражен, угрожает законом и урной,
А Канидия всем ей не милым  Альбутия ядом,
Турий великое зло, коль в деле твоем он судьею.
50 Что грозит подозрительным тем, кто чем силен, как это
Мощной природой указано, так со мной заключи ты:
Зубом волк нападает, бык рогом; откуда же это,
Как не врожденное? Сцэве распутному можешь доверить
Долголетнюю мать, ее он не тронет десницей:
55 Странно, что волк копытом не бьет, бык зубом не тронет.
Но старуху отравит мед, приправлен цикутой.
Чтоб не растягивать: ждет ли меня покойная старость
Или на черных крылах уже смерть надо мною летает,
Беден, богат ли я, в Риме ль мне жить, иль в изгнанье;
60 Как ни окрасится жизнь моя, буду писать я. [Треб.] О, мальчик,
При долголетье твоем боюсь, чтоб из знатных друзей кто
Не поразил тебя холодом. [Г.] Как? Отчего ж, как Луцилий
Первый дерзнул в этом роде стихи сочинять, совлекая
Шкуры с тех, что, сияя, ходили покрытые ими,
65 А в середине порочные,  то ни Лэлий, ни тот, кто
От Карфагена сраженного вел заслуженное имя
Не оскорбились, жалея, что был и Метелл тут затронут,
Да забросан и Луп стихами позорными? Тот ведь
Нападал на лучших людей и на всех без различья,
70 Лишь одну добродетель ценя, да ей преданных сердцем.
А когда от толпы и со сцены решились укрыться
Сципионова доблесть и кроткого Лэлия мудрость.
То они с ним, шутя в домашней играли одежде,
Перед тем как сварится капуста. Хоть много я ниже
75 Цензом моим и талантом против Луцилия, все же
Что я сознательно жил, говорить будет долго с досадой
Зависть, стараяся хрупкое зубом разгрызть и наткнется
После на твердое, если чего ты, ученый Требатий,
Тут не оспоришь. [Треб.] И я ничего не могу тут откинуть.
80 Но упреждаю тебя, ты бойся, чтоб дела плохого
Не навело на тебя незнанье священных законов:
«Если дурно кто про кого напишет, то должен
Стать на суде». [Г.] Если дурно напишет, а если напишет
Так хорошо, что сам Цезарь его похвалит? и если
85 Лишь облаяв достойное сраму, он сам безупречен?
[Треб.] Тут уже смехом окончится суд и уйдешь ты оправдан.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Сатира I. Гораций и Требатий. Настоящая сатира как бы пролог ко второй книге сатир, собранной по мнению критиков в 726 г. о. о. Р. Она, как большинство сатир этой книги, является в форме диалога; здесь между поэтом и известным в свое время юристом Требатием Тестою, перед которым Гораций излагает, как причины, побудившие его к этому роду сочинений, так и основания, на которых он думает продолжать писать в том же роде.


Ст. 7. Натирались маслом для упражнения на Марсовом поле, после которых освежались в Тибре.

Ст. 11. Октавиана.

Ст. 20. Образ заимствован от ухода за конями.

Ст. 22. Требатий в доказательство мелочности этого рода сочинений приводит целый стих самого Горация из I кн. сат. 8, 11. о Пантолабе и Номентане.

Ст. 24. У серьезных римлян пляска считалась, за исключением религиозных обрядов, для мужчин и порядочных женщин неприличной. Милоний, вероятно богатый ветреник в роде Помпония в I кн. сат. 4, 52.

Ст. 25. У него двоится в глазах.

Ст. 26. Смотр. I од. 3, 2.

Ст. 29. Лучшего по происхождению. Луцилий из рода всадников, тогда как Требатий, подобно Горацию, не знатен.

Ст. 33. Доска, изображавшая спасенного от беды, посвящалась в храме (I од. 5, 14).

Ст. 38. (I кн. сат. 6, 73). Говорится о Венузийском поле отца Горация, на границе между Луканией и Апулией.

Ст. 47. Цервий, корыстолюбивый и злоязычный вольноотпущенный угрожал своим врагам доносом и урной, в которую уголовные судьи опускали дощечки с буквами: A (absolvo) и С (condemno).

Ст. 48. Альбутий, быть может при помощи Канидии, отравивший свою жену.

Ст. 49. Typий, по схолиасту, подкупной судья.

Ст. 53. Сцэва, имя неизвестного преступника, очевидно, приведено для игры на словах (Scaeva) левша и (dextera) десница. Конечно левша не тронет правой рукою.

Ст. 64. Подобием некрасивого животного, кичащегося чужою красивою шкурой (как в баснях), Гораций пользуется и I кн. послан. 16, 45.

Ст. 65. Кай Лэлий, преданный друг Сципиона Эмилиана Африканского.

Ст. 67. Квинт Цецилий Метелл (Македонский) победитель Псевдо-Филиппа, торжествовавший в 608 г. о. о. Р. триумф единовременно со Сципионом.

Ст. 68. Луп, консул 598 г. о. о. Р. По трем уцелевшим отрывкам из Луцилия видно, что сатирик преследовал Лупа.


serm. ii ii quae virtus et quanta, boni, sit vivere parvo...


Сколько хорошего в том, дорогие, чтоб жить нам немногим;
(Это слова не мои; нет, этому учит Офелла
Селянин, не школьный мудрец, а грубой Минервы),
Этому не у столов, блестящих посудой, учитесь,
5 Как глаза поразит безумная роскошь, а дух наш,
Увлекаемый ложным, все лучшее прочь отвергает;
А натощак здесь со мной рассудите. «Это зачем же?»
Если сумею скажу вам. Правду подкупленный видит
Плохо судья. Когда нагонялся за зайцем, иль лошадь и
10 Необъезженная тебя истомила, иль Римский
Строй умает привычного к Греческой жизни, иль мячик,
Увлеченьем отрадным скрывающий труд нам невкусный,
Или ты взялся за диск,  разрезывай диском ты воздух;
Как повыгонит труд причуды, то жажду тощий,
15 Брезгай-ка пищей простой; не пей без Гиметтского меда
Тут Фалерна. Твой ключник ушел, а зимнее море
Рыб укрывает волной почерневшей: так хлеб тебе с солью
Лай желудка отлично уймет. Почему же и как же,
Знаешь ли ты?  Не в запахе вкусном таится отрада,
20 А в самом лишь тебе. Ищи ты приправы, потея;
Ожиревшего, бледного от невоздержности мало
Радуют устрицы, лещ, иль выписные тетерки.
Но едва ли добьюсь я, чтобы завидя павлина
Лучше курицей ты захотел себе нёбо промазать
25 Видом вещей увлечен, потому что редкая эта
Птица на золото ценная, хвост расписной распускает:
Точно от этого прибыль какая. Не ешь же ты перьев
Тех, которые хвалишь? Хранить ли красу он вареный?
Коль сходны они мясом, стало быть, только неравным.
30 Видом обманутый, ты того захотел!  Ну, прекрасно.
Как же ты можешь узнать, эта щука, что видишь зевает,
Поймана в Тибре, иль море и плавала между мостами,
Или у устья реки? Безумец, ты трехфунтовую
Камбалу хвалишь, а все ж на куски ты разнять ее должен.
35 Вижу, тебе нужен рост: зачем же ты так презираешь
Щук огромных? Затем, что им природой назначен
Рост великий, а те по природе лишь скудного весу.
В редкость голодный желудок простою брезгает пищей.
«Я бы желал ее видеть огромной на блюде огромном».
40 Глотка кричит, достойная Гарпий прожорливых. Ты же,
Австер, не плох будь, свари им припасы. Хоть свежие даже
Пахнут кабан или камбала, если обильем желудок
Обременен до болезни, и.полный скорей бы редису
Иль девясилу потребовал едкого. Вся не исчезла
45 Бедность еще с трапезы владык; ибо место находят
Там и дешевые яйца при черных оливах. Не очень
Было давно, что герольда Галлония стол обесчещен
Был осетром. Что ж? Меньше в морях что ль камбал водилось?
Камбала мирно жила и аист на гнезд безопасно
50 До поры, как первый пример дал вам претор. И если б
Кто нас уверил, что вкусны нырки, как жаркое, то верно
Римская вся молодежь, на худое послушна, сдалась бы.
Грязная пища от скромной различна, по мненью Офеллы;
Ибо напрасно ты будешь стараться бежать от порока,
55 Если к другому с пути поворотишь. Авидиен же,
По справедливости кличку собаки себе заслуживши,
Пятилетние ест оливы да дикие вишни,
И не решится вина отливать, пока не прокисло;
Масла, которого запах несносен, даже на свадьбе
60 Или родинах, другой ли торжественный день отбывая
В белой одежде, из двухфунтового он рога к салату
Сам по капельке льет, тороват на старый лишь уксус.
Так какой же трапезы придержется мудрый? Кому же
Станет из двух подражать? Говорится: «там волк, тут собака».
65 Пусть чистоту наблюдает, кто грязью обидеть не хочет,
И не вдается в различные крайности. Ни как Альбутий
Старый, он, отдавая слугам приказанья, не будет
С ними жесток; и не станет, как Нэвий-простак, приглашенным
Сальную воду давать; и это порок не последний.
70 Слушай теперь, что приносить с собою умеренность в пище:
Будешь во первых здоров: на сколько различный блюда
Вред человеку приносят, ты можешь судить, вспоминая
Пищу простую, которой ты прежде питался; но как ты
Станешь жаркое с печеным мешать, ракушки с дроздами,
75 Все это вкусное в желчь обратится, смущая желудок
Липкою слизью. Ты видишь, как бледны все, ужин покинув
Разнообразный? Затем, что вчерашним излишеством тело
Обремененное давит и душу за раз, преклоняя
Долу частицу того, что божественным веет дыханьем.
80 А другой, закусив лишь наскоро, тотчас вверяет
Сну свои члены и бодрый встает на обычное дело.
Этот может, однако, сойти и на лучшее, если
Праздничный день приведет ему год в своем обороте
Иль подкрепить утомленное тело он вздумает, или
85 Годы придут и беспомощной старости будет потребна
Лучшая пища. Что ж ты прибавишь к той неге, какую
Ты предвосхитил, как юноша в полном соку, если тяжкий
Вдруг приключится недуг, иль поздняя старость наступит?
Древние вепря хвалили несвежего, не потому что
90 Не было носу у них; но кажется мне, в том расчете,
Что запоздавшему гостю есть то, что с изъяном, приличней,
Чем обжора хозяину целого. О, почему же
Я средь героев таких на древней земле не родился!
Ежели ценишь ты славу, которая уху людскому.
95 Сладостней песен: то камбалы-чуда на блюдах огромных
Стыд приносят огромный рядом с убытком; прибавь ты
Дяди гнев и соседей, твое недовольство собою
И желанье напрасное смерти, когда у бедняги
Асса на петлю то нет. «Поделом, говорит, так ругают
100 Травзия, а у меня доходы огромны, богатства
Моего бы на трех царей досталось». Так, значит,
Лучшего нет ничего, куда б ты пристроил избыток?
Отчего же, коль так ты богат, в нужде неповинный?
Что же рушатся древние храмы богов? Что ж, бесстыдник,
105 Родине милой не выдашь чего из огромной-то кучи?
Или дела все пойдут одному тебе вечно в угоду?
О, какой же за тем врагам будет смех! Кто ж вернее
На себя обопрется в сомнительных случаях? Тот ли,
Кто прилепился ко многому духом и телом кичливым,
110 Или кто малым доволен, со страхом на будущность смотрит
И в дни мира готовит, мудрец, что войне подобает?
Чтобы ты лучше поверил, так мальчиком будучи малым
Знал Офеллу я этого, как и в довольстве не шире
Жил он, чем при утрате. В отмеренном поле взглянул бы
115 На селянина ты этого, как у стада он детям
Сказывает: «Нет, в рабочий-то день не едал я бывало
Ничего, окромя овощей да ветчинки копченой.
Но бывало, когда, хоть изредка, гость навестит нас,
Иль при бездействии, в дождь, сосед, собутыльник приятный,
120 То услаждались мы не рыбой, прибывшей из Рима,
А козленком да курицей; тут угощеньем вторичным
Были гроздья с подвесу, орехи и Фига двойная:
Тут начиналась игра, чтоб выпил, кто сделал ошибку;
Шли возлиянья Церере, чтоб рост она стеблям давала,
125 И сгоняла она морщины с чела и раздумье.
Пусть же Фортуна, свирепствуя, новое вносит смятенье,
Что же урезать ей этом? Чем же сам я скуднее,
И вы, детки, худые, с тех пор как тут новый владелец?
Ибо природа владыкой земли ни его не становит,
130 Ни меня, иль иного кого: нас выгнал вот этот,
А его неспособность, иль хитрых незнанье законов,
А под конец прогонит наверно живучий наследник.
Ныне поле зовется Умбреновым, только недавно
Звалось Офелловым, но не будет ничьим, а поступит
135 В пользу то мне, то другому. Поэтому крепко живите
И отважные груди несите на встречу невзгодам!

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Сат. II. Время сочинения этой сатиры Кирхнер относит к 717, а другие к 720 г. о. о. Р. Когда, после затихнувших политических бурь, римская жизнь обратилась к роскоши, выразившейся преимущественно в изысканном столе, Гораций написал эту сатиру. Избегая неприятной роли нравоучителя за изысканным столом Мецената, он тут влагает поучение в уста старого хлебопашца Офеллы, бывшего некогда владельцем той земли, которая в силу конскрипции отошла от него в цезарскому ветерану, и которую он теперь возделывает в качестве арендатора.


Ст. 3. Минерва здесь представительница не учения, а ткацкого дела, как бы домашнего тканья (грубого здравого смысла).

Ст. 13. Этот по течению речи неожиданный императив разрезывай, смущающий грамматиков, приводит нас в восторг. Заговорив о диске, поэт не мог удержаться от изображения его полета.

Ст. 15. Гора Гиметт, смот, II кн. од. 65 15.

Ст. 31. Рыбу lupus, labrax, мы решились, по Кронебергу, перевести: щука. Римские гастрономы различали по вкусу три ее сорта: самый вкусный, ловившийся между тибрскими мостами; у устья Тибра и  наихудший  в море.

Ст. 4041. Глотка обжоры, в наказание которому поэт просит горячий южный ветер испортить съестные припасы.

Ст. 43. И у богачей не одно исключительно дорогое подают на стол.

Ст. 47. Во II кн. Цицерона de finibus bon. et mal. находится отрывок Луцилия, в котором сатирик упрекает Гaллoния в роскоши, по поводу поданного осетра. Во время Горация осетр уже не считался роскошью.

Ст. 50. По схолиям, претор Семпроний Руф научал есть молодых аистов, за что при новом избрании провалился.

Ст. 55. Авидиeн, не производное от avidus, а собственное имя, хотя и неизвестного нам скупца.

Ст. 64. Наше: «Из огня да в полымя».

Ст. 66. См. II кн. сат. 1, 48.

Ст. 68. Неизвестный простак, у которого распущенная прислуга подает за столом к умыванию воду, в которой уже мыли сальные руки.

Ст. 90. Древний хозяин считал, что лучше до крайней возможности хранить запас мяса для гостя, чем самому все поесть в короткое время.

Ст. 100. Травзий, неизвестный мот. Богач одобряет укоризны, обращенные на Травзия, живущего не по средствам, тогда как к нему самому они относиться не могут.

Ст. 122. И теперь лучший способ сохранения гроздей  подвешивать их в прохладном месте.


serm. ii iii 'sic raro scribis, ut toto non quater anno...


[Дам.] Так ты изредка пишешь, что раз четырех в целый год ты
Не попросишь пергамента, а что написал, замараешь,
Злясь на себя, что сном и вином упоен, ничего ты
Не поешь достойного речи. Что ж будет? Бежал ты
5 От Сатурналий сюда. Так дай же нам здесь отрезвленный
Нечто достойное всех ожиданий: начни!  Ничего нет.
Трости напрасно винишь, невинным стенам достается,
Созданным словно нарочно в дни гнева богов и поэтов.
А ведь был ты с лицом, обещавшим прекрасного много,
10 Ежели праздного вилла тебя укроет тепленько.
Так для чего же укладывать было Платона с Менандром,
Евполиса и с ним Архилоха, таких провожатых?
Иль примирить желаешь ты зависть, покинувши доблесть?
Будешь в презренье, бедняк. Бежать от негодной Сирены
15 Лени ты должен, иль то, что жизнью лучшей стяжал ты,
Равнодушно покинуть. [Г.] Пусть боги тебя и богини,
Дамазипп, за правдивый совет наградить брадобреем.
Но откуда меня ты так знаешь! [Дам.] С тех пор как на рынке
Лопнуло все достоянье мое,  чужом хлопочу я,
20 Изгнанный из своего. Любил я спрашивать прежде
Из какой был меди сосуд, мывший ноги Сизифу.
Что отчеканено плохо и что слишком жестко в отливке:
Во сто я тысяч сестерций ценил, как знаток, изваянье.
И бывало садов и роскошных домов накуплю я.
25 На барыши, как никто: за то мне на всех перекрестках
Прозвище дали: Меркурий. [Г.] Я знаю и лишь удивляюсь,
Как излечился от этой болезни ты. [Дам.] Только иная
Старую странно сменила, как это бывает, что к сердцу
Из головы иль боков болезнь перейдет и как некий
30 Спячкой страдающий сам на врача пойдет на кулачки.
[Г.] Лишь бы не ничто подобное; будь что угодно. [Дам.] О милый!
Не заблуждайся; больше глупцы и ты и все вместе,
Ежели правду Стертиний трещит, у которого много
Дивных я записал поучений, внимая в то время
35 Как, утешающий, мудрости бороду мне приказал он
Отпустить, и Фабриция мост покинуть без грусти.
Ибо, когда от дурных обстоятельств, хотел я, закутав
Голову, броситься в реку, он справа предстал и сказал мне:
«Бойся ты поступить недостойно; стыдом удручен ты
40 Ложным, если страшишься безумным прослыть средь безумцев».
Прежде спрошу я, что значит безумствовать; ежели этим
Полон один ты, то гибни отважно, не вымолвлю слова.
Кто по глупости пошлой иль по незнанию правды
Ходит единой, того Хризиппова школа безумным
45 Всем собором зовет. Идет это к целым народам
И к царям, исключив мудрецов. Послушай ты только,
Почему, как и ты, все безумны, что имя безумца
Дали тебе. Как в лесах, где ошибка всех порознь бродящих
С верной отводит тропы и этот только все вправо,
50 Тот же все влево идет; и их все та же ошибка
Только в различные стороны манит; считай ты безумным
В этом роде себя, хотя и тот, кто смеется
Надь тобой  не разумный, и тащит свой хвост. Есть известный
Род сумасбродства, который того, чего нет, все боится.
55 Он об огнях, о скалах и реках вопиет в чистом поле;
И напротив другой, не разумней нисколько, несется
Прямо в огонь, или в реку; пусть милая мать восклицает
Или честная сестра и родные, отец иль супруга:
«Тут огромнейший ров, тут большая скала, берегися!»
60 Он не лучше услышит, чем некогда выпивший Фуфий,
Как Илиону проспал, хотя б ему тысячу двести
Катиенов кричали: «К тебе я, о матерь взываю».
Я докажу, что толпа вся безумствует в этом же роде.
Дамазипп, накупающий статуй старинных, безумец;
65 Разве в здравом уме кредитор Дамазиппа?  Положим!
Если скажу я: «Бери у меня, чего ввек не отдашь мне».
Будешь ли ты безумцем принявши? Иль большим безумцем
Если добычу упустишь, что явно Меркурий подносит?
Десять пиши ты на Нерия, мало, прибавь как Цикута
70 Крючкотвор сто расписок еще, к ним тысячу петель,
Изо всех-то разбойник Протей силков увернется.
Если его потащишь ты в суд  он осклабится только,
Станет он вепрем, иль птицей, иль камнем, иль деревом даже.
Если хозяйничать плохо  безумно, а с толком  разумно.
75 То поверь мне, что мозг у Периллия тронулся сильно,
Коль расписку с тебя он берет в займе неоплатном.
Слушайте же и оправьте вы тоги, коль кто между вами
Бледен от честолюбия или от жадности к деньгам,
Кто страдает разгулом, иль суеверьем печальным,
80 Или иною болезнию; ближе ко мне по порядку,
Как я стану учить, что безумцы вы все, подходите.
Большую часть чемерки скупцам дать прежде придется:
Я не знаю, вернет ли рассудок им весь Антикира.
Что оставил Стаберий, наследники пишут над прахом:
85 Если не сделают так, сто пар повинны народу
Гладиаторов выставить, дать угощенье, как Аррий,
Столько ж пшеницы, как в Африке собрано. «Дурно ли это,
Иль хорошо, так хочу я, ведь ты мне не дядя». Положим,
Так разумно в душе полагал Стаберий. Но чувством
90 Был он полон каким, приказав наследникам сумму
Высечь на камне? Покуда он жил, то бедность ужасным
Он пороком считал, ничего не страшась так, и если б
Умер он на одну лишь полушку беднее, то сам бы
Стал в глазах своих худшим: затем, что всякое благо,
95 Доблесть, слава, почет, все небесное или людское
Дивным богатствам покорно: и кто их стяжал, тот пребудет
Славен, могуч, справедлив. А мудр? Без сомненья,  и царь он,
И чем захочет, тем будет. Этим надеялся, словно
Доблестью, он хвалу заслужить. В чем сходен с подобным
100 Грек Аристипп? Что слугам приказал средь пустыни Либийской
Золото сбросить, затем, что шли они медленно слишком
Под тяжелою ношей. Который из двух-то безумней?
Но бессилен пример, что спор только спором решает.
Ежели цитр кто накупит и в общую сложит их груду,
105 Сам не учася на цитре, из муз не любя ни единой,
Если с ножом и колодками сам не сапожник, а также
Купит морских парусов, ненавидя торговлю, безумцем
По справедливости он прослывет. От таких чем отличен
Тот, кто деньги и золото прячет, не зная, что делать
110 С тем, что скопил, и боясь коснуться его, как святыни?
Ежели кто у огромной кучи пшеницы всечастно
Распростерт, сторожит ее длинной дубинкой, не смея
Хоть он голодный хозяин, оттуда и зернышко тронуть,
А между тем, как бедняк, наедается горькой травою;
115 Если набравши с хиосским вином иль со старым Фалерном
Тысячу бочек, нет мало, а триста тысяч, все пьет он
Едкий уксус; прибавь, если он лежит на соломе,
От роду без году осьми десятков, хоть много подстилок
Тараканам да моли на лакомство преет в бауле:
120 То понятно, безумцем казаться он будет немногим,
Так как большая часть людей в такой же болезни.
Иль это все, чтоб наследник, твой сын иль отпущенник, пропил,
Богопротивный старик, бережешь? Чтоб тебе то хватило?
Сколько, однако, умалишь ты суммы, хотя б ежедневно
125 Масла получше стал тратить на овощ или на свою то
Голову, что нечесана, в струпьях вся? Коль доволен
Малым ты, что ж клянешься во лжи, воруешь и тащишь
Ты отовсюду? В уме ль ты? Когда бы каменьями начал
Бить ты граждан и собственных слуг, которых купил ты,
130 Все мальчишки и девочки стали б кричать: сумасшедший;
Если ж петлею жену, а мать изводишь ты ядом,
В здравом уме ты? А что ж? Bедь это творишь не в Аргосе
Ты, не железом мать колешь, подобно безумцу Оресту.
Иль полагаешь, что стал он безумным, убивши родную,
135 И не гоняли безумца жестокие Фурии прежде,
Чем заостренную сталь у матери в горле согрел он?
Право с тех пор, как Ореста сочли не в здравом рассудке,
Он ничего не свершил, в чем мог заслужить бы упрека:
Ни Пилада и ни сестры Электры коснуться
140 Не дерзнул он мечем; лишь бранил их, одну называя
Фурией, а другого всем тем, что желчь подсказала.
Бедный Опимий, что все серебро и золото спрятав,
Пить Вейенское стал привычен из чарки Кампанской
Только в праздник, а лишь подонки прокислые в будни,
145 Как-то впал в летаргию глубокую, так что наследник
Вокруг ящиков бегал уже и ключей в восхищенье.
Вот его врач весьма расторопный и преданный поднял
Таким образом: стол приказал он поставить и деньги
Высыпать все из мешков, и велел приступить к нему многим
150 Счетчикам, а больного он поднял такими словами:
Если не будешь стеречь, унесет все алчный наследник. 
«Как, при жизни моей?»  Что бы жить, так проснись: слушай. «Что же?»
Сил твоих истощенных не хватит, ежели пищей
Сильною ты ослабевшего не поддержишь желудка. Ты в раздумье?
155 Скорей, съешь эту похлебку из рису. 
«Что она стоит?»  Пустяк.  «А как?»  Восемь ассов.  «Увы мне.
Что в том, если меня не болезнь, а грабеж доконает?»
Кто ж по этому здрав?  «Кто не глуп».  Каков же скупой-то?
«Глуп и безумен». Как, ежели кто не скупится,
160 Тот и немедля здоров?  «Ни чуть».  Как же, Стоик?  Послушай:
Не страдает под ложечкой, (думай, что слышишь Кратера)
Этот больной; так здоров и может вставать?  Не дозволит,
Так как в боку или в почках недуг проявляется острый.
Вот он ни клеветник, ни скупец; пускай же заклает
165 Ларам за то он свинью; но в нем честолюбье и дерзость;
Пусть плывет в Антикиру. Какое ж различие, бросить
В пропасть все, что имеешь иль век не жить припасенным?
Сервий Оппидий в Канузии, с древнего ценза богатый,
Как говорят, два именья деля меж двумя сыновьями,
170 Юношам так, умирая, сказал, подозвав их к постели:
Как заметил я, Авл, что ты носишь орехи и бабки
В пазухе не закрытой и так выдаешь их играя,
Ты же, Тиберий, с суровым лицом их считаешь и прячешь,
Стал я бояться, чтоб, врозь не вело вас позднее безумство.
175 Ты б Номентаном не стал, а ты б не пошел за Цикутой.
Так прошу вас обоих во имя священных пенатов
Бойся ты то уменьшить, а ты увеличивать тоже,
Чем доволен отец был и чем оградила природа.
Не щекотало чтоб вас к тому ж самолюбие, клятвой
180 Вас связую обоих: из вас кто станет эдилом
Или претором, тот да будет отвержен и проклят.
Что ж ты добро расточишь на горох, на бобы, да лупины;
Чтоб широко по цирку пройтись иль стать в нем из меди,
Без полей и без денег отцовских, безумец, оставшись,
185 Рукоплесканий ища, какие встречают Агриппу,
Как хитрячка лиса благородному льву подражает.
Отчего, ты Атрид, хоронить воспрещаешь Аякса?
«Царь я».  Так я плебей умолкаю.  «И правое дело
Я повелел. Но если кому покажусь я неправым,
190 Пусть говорит по душе, дозволяю».  Царь пресветлейший,
Боги на помощь тебе взять Трою и с флотом вернуться!
Стало быть можно тебя спросить и тотчас ответить?
«Спрашивай».  Так почему же Аякс, герой за Ахиллом
Следующий, истлевает, хоть стольких спас он Ахейцев,
195 И ликует Приама народ и Приам, что не предан
Тот земле, кто юношей стольких лишил погребенья?
«В бешенстве тысячу он овец предал смерти взывая,
Что героя Улисса убил и меня с Менелаем».
Ты же, когда в Авлиде любезную дочь вместо телки
200 Ставил перед алтарем и, злодей, осыпал ее солью,
В здравом ли был ты уме? «А что?» Что ж Аякс-то безумный
Сделал, как скот перебил он мечом? Не нанес он насилья
Ни супруге, ни сыну, он зло замышлял лишь Атридам,
Он не тронул и Тевкра и даже не тронул Улисса.
205 «Но ведь я, чтоб отвесть корабли, что засели на дальнем
Том берегу, разумно богов ублажал этой кровью». 
Да ведь твоею, безумец:  «Моей, а все ж не безумец». 
Кто в видениях странных добро и злодейство смешавши
Воспринимает, слывет помешанным и безразлично,
210 Заблуждается ль он от глупости или от гнева.
Выл в исступленье Аякс, неповинных овец убивая;
Но неужель ты разумен, злодействуя почестей ради,
Чист ли ты сердцем, которое так раздувают пороки?
Если кто белую станет носить на носилках овечку,
215 И одевши, как дочку, служанок ей даст и запястий,
Станет Руфою звать иль Пузиллой и честному мужу
В жены готовить; то претор его объявить лишенным
Прав, и будет он сдан здоровым родным под опеку.
Что ж? Если вместо овцы бессловесной кто дочь закалает,
220 Здрав он в уме? Ведь не скажешь. Поэтому где неразумье
Темное, там и неистовство высшее; тот кто преступнику
Тот исступленный; кого стеклянная слава пленила,
Тот оглушен уж Беллоной, которая счастлива кровью.
Вот пробери-ка ты роскошь да Номентана со мною.
225 Разум докажет, что все расточители прямо безумцы.
Этот, как тысячу он получил талантов в наследство,
Объявил, чтоб рыбак и яблочник и птицелов шли
И торговец мастей, и вся сволочь из улицы Тусков
И колбасник с шутом, со всем Велабровским рынком
230 В дом, спозаранку.  Ну что ж? Они появились толпами.
Сводник ему говорит: «Что есть у меня, что у этих
В доме,  своим ты считай и требуй хоть нынче, хоть завтра».
Слушай, что юноша наш благородный на это ответил:
«Спи в сапогах ты на снеге Луканском, чтоб мог кабаном я
235 Ужинать; ты из зимней пучины мне вытащи рыбы.
Я лентяй недостоин владеть столь многим: берите!
Ты десять тысяч бери, ты столько ж, а ты бери втрое,
Чтобы жена твоя шла, хоть ее позову я и в полночь».
Сын Эзопа жемчужину, снятую с уха Метеллы,
240 Чтобы зараз миллион проглотить, распустил пребольшую
В уксусе; что же разумней ли он поступил, чем когда бы
В быструю речку ее зашвырнул, иль помойную трубу?
Квинта Аррия дедки, достойная парочка братцев,
Кутежом и бездельем и страстью к разврату известны,
245 Все дорогих соловьев себе закупали на завтрак.
Как их счесть? За здоровых мелом отметить иль углем?
Домики строить, в коляски мышей запрягать, в чет и нечет
Забавляться, иль ездить верхом на длинной тростинке,
Ежели этому рад бородатый, в нем верно безумство.
250 Если нам разум докажет, что влюбчивость пущее детство,
И различия нет в пыли ль, как бывший трехлеток
Ты забавляешься, или ты от любви к содержанке
Сетуя, плачешь: я спрашиваю; не поступишь ли лучше
Как Полемон, обращенный в дни оны? И кинешь болезни
255 Знаки: чулки и подушку и шейный платок, как тот хмельный
Сказывают, потихоньку снял с шеи венки,  услыхавши
Трезвый, его глубоко потрясший, учителя голос?
Яблоко гневному ты ребенку давай, не возьмет он.
«Милый котенок, возьми!»  Не берет. Не давай  он запросить.
260 Чем же отличен любовник отверженный, в мыслях теряясь:
Что входить или нет, хоть вернулся б незваный и липнул
У ненавистных дверей?  «Сама ведь зовет; так войти ли
Мне теперь? Иль подумать, как лучше окончить мученья?
Выгнала; в от позвала: войти ль?  Нет, хоть бы молила».
265 Раб едва ль не умнее сказал: «Господин мой, в том деле
Где ни правил ни толку, уже ни правил ни толку
Придержаться нельзя. В любви в том зло, что посмотришь
То война, а то мир: и если кто пожелает
Эту изменчивость и слепую подвижность погоды
270 Удержать за собой,  добьется не больше, что если б
Сумасбродствовать вздумал по данным законам рассудка».
Коль из яблок Пиценских ты семена вынимаешь
И радехонек, если попал ими в свод, ты в уме ли?
Если старое нёбо твое издает только лепет,
275 Чем умней ты строителя домиков? Крови прибавь же
К глупости и в огне мечем ты копай, говорю я.
Был ли Марий, Элладу убив и сбросившись на смерть
Сам, безумцем? Иль ты, обвинение сняв с человека
В помешательстве, хочешь его обвинить в преступленье,
280 Обзывая, как водится, родственным именем вещи?
Отпущенец-старик с руками умытыми рано,
Трезвый бегал по всем перекресткам, крича: «Одного-то, 
Иль большого прошу?  Одного-то избавьте от смерти!
Это богам так легко», он молил; а здоров был на оба
285 Уха и глаза он; но продавец его должен с изъяном
Ум его показать, коли сам не сутяга. Подобных
В роду Меневия, столь большому, Хризипп причисляет.
«Ты, Юпитер, ты шлешь и снимаешь большие страданья,
Молится мать больного уже пять месяцев сына,
290 «Если четверодневный озноб от ребенка отстанет,
То он утром в тот день, как ты пост указал, обнаженный
Будет в Тибре стоять». Коль врач или случай больного
От напасти спасет, то мать убьет, в безрассудстве,
На берегу холодном заставивши звать лихорадку.
295 Что же ей повредило так ум? Одно суеверье.
Это оружье Стертиний, осьмой он мудрец, мне, как другу,
Дал, чтоб за тем уже я не слыхал безнаказанных гонок.
Если безумцем меня обзовет кто, услышит все тоже,
Чтоб оглянулся на то, что висит за спиной неприметно.
300 [Г.] Стоик, после утраты все продавай подороже,
Ты каким же безумством меня, не в одном они роде,
Одержимым считаешь  себе-то кажусь я здоровым.
[Дам.] Разве когда отсеченную голову бедного сына
Носит Агава, себя она почитает безумной?
305 [Г.] Я признаю свою глупость  ведь правде уступишь невольно 
И безумство мое; но скажи: какою душевной
Я болезнью по твоему болен? [Дам.] Так слушай: во первых
Ты все строишься, то есть равняться с высокими хочешь,
Сам с головы и до пят двухаршинной меры  а тоже
310 Ведь смеешься задору Турбона ты и походки
С ростом его не совместным. Чем меньше его ты забавен?
Ежели что творит Меценат, то тебе надлежит ли,
Столь не сходному с мощным и мелкому, с ним состязаться?
У лягушки ушедшей телушка детей раздавила,
315 Но лягушонок ушел и матери сказывать начал,
Как велик был зверь, раздавивший детей.  Та спросила:
«Как же велик, не таков ли?»  сказала она, надуваясь.
«Вдвое больше». «Так видно таков?» Когда ж она дулась
Больше и больше; нет, хоть бы пришлось тебе лопнуть, воскликнул
320 Тот  не сравняешься с ним. Не далек от тебя этот образ.
Тут прибавь ты стихи  то есть масло в камин подливай ты;
Если их здравые пишут, и ты сочиняй их здоровый.
О раздражении я умолчу. [Г.] Уж оставь. [Дам.] О желанье
Жить не по средствам. [Г.] Займись, Дамазипп, ты своими делами.
325 [Дам.] Тысячи вспомни безумств ты к мальчикам, тысячи к девам.
[Г.] О пощади же, безумец ты больший, безумца меньшого.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Сатира III. Дамазипп и Гораций. Настоящая сатира написана вероятно в 723 г. о. о. Р. Во всяком случае после того, как Гораций получил в подарок виллу, в которой посещает его Дамазипп и, пользуясь здесь свободой Сатурналий, излагает известный тезис стоиков, что за исключением стоического мудреца, все люди сумасшедшие, в том числе и Гораций. Современники не могли порицать резкости поэта: говорит не Гораций, а промотавшийся торговец картинами, Дамазипп, повторяющий слова Стоика Стертиния.


Ст. 7. Писчие трости, заменявшие перья. Дамазипп представляет поэта бьющим кулаками в стены, чтобы выместить на них отсутствие вдохновения.

Ст. 11. Здесь известный философ, а не малоизвестный греческий комик Платон. Менандр, тонкий афинский комик (300 г. д. P. Х.). Евполиса с Кратоном и Аристофаном Гораций как образцовых комиков поминает I к. сат. 4, 1. Архилох, старинный изобретатель ямбов.

Ст. 17. В этом послании кроме указания на нечесаную бороду Дамазиппа намек на то, чтобы стоик позаботился сперва о себе.

Ст. 21. Хитрый сын Эола  строитель Коринфа, за указание потомку Азопу на Юпитера, как на похитителя его дочери Эгины, обречен в Тартаре вскатывать камень на гору. Дамазипп, как любитель редкостей, ценит преимущественно древнейшее.

Ст. 30. Впадающий в спячку в бессознательном состоянии готов бить врача, старающегося его разбудить.

Ст. 31. Гораций не желает, что бы Дамазипп осуществил над ним приведенный пример.

Ст. 33. Стертиний (см. I кн. посл. 12, 20), написавший до 220 латинских сочинений о стоической философии. Дамазипп бессознательно употребляет нелестное для Стертиния слово crepat: трещит, т.е. повторяет одно и тоже.

Ст. 36. Мост ведший на Тиверинский остров (Isola di S. Bartolomeo), построенный консулом Фабрицием (692 г. о. о. Р.), ныне Di quattro capi, по четырем горам на концах.

Ст. 38. Тонкое чувство красоты заставляло древних в минуту искажающей смерти закрывать голову: Сократ, Юлий Цезарь.

Ст. 44. Хризипп смот. I кн. сат. 3, 127,

Ст. 60. Содержите Илионы, трагедии Пакувия, следующее: Дочь Пpиaмa, Илиона, в замужестве за Фракийским царем Полимнестором родила сына Деифила; но, получив от Приама на воспитание брата своего Полидора, до того смешала мальчиков, что сам Полимнестор считал Полидора Деифилом, и когда греки, разрушив Трою, подкупили Полимнестора на истребление прямого мужеского потомка Приама, Полимнестор вместо мнимого Полидора убил сына своего Деифила, тень которого, являясь матери Илионе, просит о погребении. На театре роль Деифила играл актер Катиен, а Илиону подпивший Фуфий, который, вместо того чтобы только представлять спящую, заснул непробудно и проспал свою роль.

Ст. 69. Нерий и Периллий (тут же ст. 75) оба менялы. Дамазипп говорит доверчивому заимодавцу, что если он даже совершит заем через контору Hepия, у которого в книге он будет явлен, да сверх того заставит должника подписать сотни таких крючковатых расписок, какие умеет сочинять ядовитый Цикута (прозвище Периллия), то и это не поможет получению с должника, которого по юркости он сравнивает с изменчивым Протеем.

Ст. 82. Белая чемерка (Антикира) см. посл, к Пиз. 300.

Ст. 84. Неизвестный нам богач Стаберий, полагавший все свое значение в громадности богатства, завещал наследникам надписать над его прахом оставленную сумму, обязав их завещанием: в случае неисполнения такой его воли, выставить народу сто пар гладиаторов, дать гражданам пиршество, какое в 695 г. о. о. Р. дал Аррий в честь покойного своего отца и раздать народу целый африканский урожай пшеницы.

Ст. 88. Не дядя: не опекун, не наставник.

Ст. 100. Аристипп, основатель киринейской школы в Либии (Африке).

Ст. 117. Прокислое вино.

Ст. 141. У Эврипида (Орест. 264).

Ст. 142. Неизвестный нам скупец.

Ст. 143. Вино из окрестностей Этрусской Веи. Кампанская глиняная посуда.

Ст. 156. Около наших 6 копеек (см. I кн. сат. 1, 43).

Ст. 166. См. здесь же, 82.

Ст. 168. Сервий Оппидий в Канузии (I кн. сат. 5, 91), как богатый исстари Апулиец, был вероятно памятен Горацию, тамошнему уроженцу.

Ст. 175. Hоментан, см. I кн. сат. 1, 102. Цикута, здесь же, 69.

Ст. 182. Оппидий насмешливо указывает на расходы будущего Эдила: горох, бобы, лупины и орехи были любимым лакомством черни (см. посл, к Пиз. 249).

Ст. 183. Добиться статуи.

Ст. 185. Указание на товарища по консульству Августа  Агриппу, и затем шурина, знаменитого полководца, добровольно принявшего (271 г. о. о. Р.) всеми обегаемую из-за расходов должность эдила и прославившегося водопроводами, пантеоном и множеством громадных сооружений.

Ст. 185. Новый пример безумного тщеславия приводится в форме разговора с Агамемноном, с одной стороны по поводу его запрещения хоронить Аякса (Теламонида), в бешенстве убивавшего скот, а с другой убийства собственной дочери Ифигении.

Ст. 200. Жертву перед закланием осыпали солью и ячменем.

Ст. 203. Пленной Текмессе и сыну ее Эвризаку (II од. 4, 6).

Ст. 204. Брата своего Тевкра (I од. 7, 22).

Ст. 222. Vitrea, стеклянная, блестящая и хрупкая.

Ст. 223. Во время Горация жрецы Беллоны, богини войны, праздновали ее день 24 марта, носясь по улицам с криком и гамом, причем ранили себя ножами.

Ст. 224. Стоик приглашает Горация обратить сатиру на новый род безумства: расточительность, жертвою которой является Номентан (I кн. сат. I, 102).

Ст. 226. Этот относится не прямо к Номентану, а к такому же моту.

Ст. 229. Вместе с продавцами втирается и шут-забавник, какие всегда вертятся около праздных богачей.

Ст. 234. В охотничьих сапогах в снежных горах лесистой Лукании.

Ст. 239. Клодий, сын греческого вольноотпущенного, великого трагического актера, друга Цицерона. Клодий получил в наследство от отца 20 000 000 сестерций (1 миллион рублей). Цецилия Метелла, супруга консуляра Публ. Корн. Лентула Спинтера, отвергнутая им (709 г. о. о. Р.) за любовную связь с Долабеллой.

Ст. 245. Дети богача Appия (смот. тут же 84) требовали на завтрак соловьев покупавшихся ценою раба.

Ст. 246. Выражение одобрения или порицания (см. I од. 36, 10).

Ст. 254. Полемон, известный академический философ. Возвращаясь однажды в качестве богатого афинского юноши с торжества (где венками украшали голову, шею и руки), хмельный услыхал голос философа Ксенократа. Войдя из любопытства в школу, он под влиянием речи философа мало-помалу сбросил венки и превратился в его ревностного ученика.

Ст. 272. Доставать из пиценского яблока (II кн. сат. 4, 70.) семена, чтобы щелкать ими в свод также полезно, как плевать в потолок, хотя гораздо опрятней.

Ст. 275. Безумство достигает вершины, когда сопряжено с пролитием крови; в этом смысле греческая пословица: «Копать в огне мечем».

Ст. 277. Как Марий, так и греческая либертина Эллада нам неизвестны.

Ст. 281. Руками, умытыми как для жертвоприношений и молитвы.

Ст. 286. Только сутяга вывернется из обвинения в подлоги.

Ст. 287. Хризипп (см. I кн. сат. 3, 127), сопричисляя преступников к безумцам, конечно сопричислил бы их к роду Менения, известного современного Горацию дурачка.

Ст. 291. Совпадение (Dies Jovis) четверга с фарисейским постом в этот день заставляет мать больного мальчика считать пост установлением Юпитера.

Ст. 296. Стертиний (здесь же 33).

Ст. 299. Собственные недостатки.

Ст. 300. Гораций желает проторговавшемуся Дамазиппу вновь подняться более выгодными продажами.

Ст. 304. Агава, дочь Кадма, сестра Семелы и мать Пентея. Она не признавала сына Семелы, Вакха, за бога, и когда он в сопровождены Менад вернулся праздновать свое торжество, то Агава побудила сына помешать этому празднику. Вакх наслал на всех безумие, и все, принимая Пентея за кабана, бросились на него, в том числе и Агава, и растерзали его.

Ст. 308. Намек на улучшения, производимые Горацием на недавно подаренной ему вилле. Словно он хочет равняться с каким-нибудь Меценатом или Агриппой.

Ст. 310. Турбон, небольшой, но задорный гладиатор.


serm. ii iv 'unde et quo catius?' 'non est mihi tempus, aventi...


[Г.] Катий, откуда идешь и куда? [К.] Не время теперь мне;
Новые наставленья отметить спишу, что затмили
Пифагора и жертву Анита и мудрость Платона.
[Г.] Хоть сознаюсь, что неловко с тобой в неудобное время
5 Заговорил, но прошу, ты добрый, прости меня в этом,
Если хоть что у тебя ускользнет, ты вспомнишь немедля
По природе, иль в силу искусства, ты силен в обоих.
[К.] Только о том я и думал, как все удержать мне получше;
Дело о тонких вещах изложено тонкою речью.
10 [Г.] Имя творца назови: будь Римлянин он иль приезжий!
[К.] Я ученье одно воспою, а творца не открою.
Тех яиц предлагай, которые видом длиннее,
Помни, вкусней они круглых и много белее бывают,
Ибо в твердом желтке мужской зачаток хранится.
15 В подгородной капусте нет сладости той, что в растущей
В поле сухом; ничего нет безвкусней залитого сада.
Ежели вечером гость к тебе заберется нежданно;
Чтобы жесткая курица нёбу была поприятней,
Ты, знаток, утопи-ка ее живую в Фалерне,
20 Это ее умягчить. Полевые грибы по природе
Лучшие. Не доверяй ты другим. Тот лето в здоровье
Проведет, кто завтрак свой кончать будет черной
Шелковицею, с дерева снятой до знойного солнца.
В мед свой Ауфидий подмешивал крепкий Фалерн неразумно;
25 Так как в желудок пустой ничего вводить не пригодно
Кроме легкого; легким медом промоешь утробу
Лучше всего. Коль твой желудок очень упорен,
То облегчат тебя мизии или простые ракушки,
Да невысокий щавель, при том же с белым кооским.
30 При нарожденьях луны наполняются слизью ракушки;
Но не всякое море и раковин лучших питает.
Байская червленица похуже Лукринской пелоры,
Устрицы подле Цирцей, морские ежи у Мизена,
Плоским гребнем морским Тарент изнеженный славен.
35 Но не всякий искусство трапез присвояй себе спросту,
Не изучив наперед указаний тонкого вкуса.
Не довольно схватить с дорогого стола себе рыбы,
И не знать, какая с подливкой вкусней, какую зажарить,
Чтоб пресыщенный-то гость на ложе опять приподнялся.
40 Гнет Умбрийский кабан, желудями питавшийся, блюдо
Круглое у того, кто не любить безвкусного мяса.
Плох Лаврентинский, одним тростником да осокой он жирен.
Не всегда виноградники ланей питают съедомых,
У плодовитой зайчихи знаток выбирает лопатки.
45 Как на рыб и на птиц влияет природа и возраст,
До меня ни один своим нёбом еще не разведал.
Есть такие, чей ум только вновь сочиняет печенья:
Но не довольно на дело одно устремить вою заботу:
Так, если кто хлопотал, чтобы вина не были плохи,
50 И не думал о масле, каким подливает он рыбу.
Ставь Массийское ты вино под открытое небо.
Воздух ночной оттянет в нем все, что не чисто, и запах
Неприятный для нерв пропадет; иначе вино то
От полотняной цедилки природный свой вкус потеряет.
55 Кто Суррентинские вина хитро заправляет осадком
От Фалерна, яйцом голубиным отстой пусть оттянет,
Так как, садяся на дно, желток поглотит все чужое.
Ежели пьющий слабеет, подправь его жареным крабом
Иль, Африканской ракушкой; в желудке, вином воспаленном,
60 Плавает только латук; ветчина да сосиски все больше
Поощряют да больше его: тут рад принимать он
Все, что горячим несут, хотя бы из грязной харчевни.
Стоит дело труда узнать хорошенько составы
Двух подливок. Простая, на нежном оливковом масле,
65 С ним смешать надлежит густого вина да рассолу
От тунца Византийского, им чтоб и пахла кубышка.
Как эта смесь прокипит с изрубленной зеленью вместе,
То корицийским шафраном посыпана, пусть отстоится,
И добавь в нее масла плодов Венафранской оливы.
70 Тибуртинские яблоки сочностью хуже Пиценских,
Хоть и красивей на вид; Венукул в горшках припасают,
А Албанские гроздья в дыму сохранишь ты вернее.
Я их с яблоками подаю; винный камень я первый
И сардинки стал подавать и придумал просеяв
75 Белого перцу с черною солью всем ставить на блюдцах.
Промах великий отдать сперва три тысячи рынку
Да в горшочек засунуть простор любившую рыбу.
Все воротит нутро, коль слуга подает тебе кубок
Руки себе, замаравши над тем, что лизал он украдкой;
80 Или ежели грязь налипла на чаше старинной.
На дешевые метлы, на ручники, да опилки
Много ль расходу? За то неряхам позор превеликий.
Как же узорные камни сметешь ты грязной метелкой
И немытых завес разложишь по Тирским покрышкам
85 Забывая, что чем тут меньше забот и расходов,
Тем справедливей будет упрек в недостатке того, что
Может лишь за столом появляться у самых богатых?
[Г.] Катий премудрый, во имя богов умоляю и дружбы,
Как пойдешь, не забудь, и меня поведи ты послушать.
90 Хоть по памяти твердой ты все рассказал мне, подробно,
Но от рассказчика польза уже не та. А прибавь ты
И лица и осанку того, кого ты счастливец
Видел не слишком ценишь, привыкши; а я-то желаньем
Сильным исполнен дойти до самых источников скрытых
95 И для жизни блаженной из них почерпнуть наставленья.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Сатира IV. Гораций и Катий. Настоящая сатира, относящаяся приблизительно 722724 гг. о. о. Р., сборник тонких замечаний гастронома. Удобнее всего предположить что замечания эти, высказанные Меценатом за дружеским столом, побудили присутствующих просить Горация увековечить их в стихах; на что Меценат дал свое согласие, с условием, чтобы имя его не упоминалось в таком шуточном деле. Желая по возможности удалиться от настоящего источника гастрономических замечаний, Гораций влагает их в уста Катия, вероятно, сына эпикурейца Марка Катия, современника Цицерона.


Ст. 3. Ритор Анит с Мелетом и Ликоном, был обвинителем Сократа, ставшего жертвой этого обвинения.

Ст. 7. Мнемоники.

Ст. 20. Полевые грибы: шампиньоны.

Ст. 24. Неизвестно, тот ли это Ауфидий, который, по свидетельству Плиния, около 700 г., о. о. Р. откармливал павлинов на продажу.

Ст. 28. Употребляемые и теперь греками с пилавом.

Ст. 29. Смесь легкого косского вина с морской водою.

Ст. 32. Байская червленица  вьющаяся ракушка, а Лукринская пелора обыкновенная раковина между двух раздвигающихся крышек.

Ст. 33. Город Цирцеи в конце Понтинских болот близ Террацины. Город Мизен у неаполитанского залива; морские ежи  эхины.

Ст. 37. Дорогую рыбу со стола рыночного торговца.

Ст. 40. Лесистая Умбрия, за Рубиконом к Анконе.

Ст. 42. Близ Лаврентинских болот, не далеко от Остии.

Ст. 51. Один из лучших сортов кампанских вин на горе Массике.

Ст. 55. Сорренто.

Ст. 66. Рыба, придающая свой запах даже сосуду, в котором привезена из Византии.

Ст. 68. С горы и из города Корика в Киликии.

Ст. 69. Венафр (см. II од. 6, 16).

Ст. 70. Тибур (Тиволи) славился садами и яблоками. Пицен близ Анконы.

Ст. 71. Кампанский сорт винограда, сохранявшийся впрок.

Ст. 72. Очевидно, превратя в вино, которое ставили в дым.

Ст. 75. Жженая соль, как более едкая.

Ст. 76. Здесь как везде подразумевается тысяч  так что выходит 3 000 000 сестерций, вместо того чтобы сказать: отдать громадную сумму.

Ст. 83. Мозаичных полов.


serm. ii v 'hoc quoque, tiresia, praeter narrata petenti...


[У.] Тоже, Тирезий, прошу тебя, кроме того, что поведал,
Мне расскажи: какими путями свои я утраты
Вознаградить в состоянье? Чего ж ты смеешься? [Т.] Ужели
Мало тебе хитрецу вернуться в Итаку и видеть
5 Отчих пенатов? [У.] О ты, никому не солгавший, ты видишь,
Что и наг я, и нищ домой возвращусь, как сказал ты,
И женихи ни скота, ни погреба не пощадили;
А ведь доблесть и род без богатства дешевле, чем поросль.
[Т.] Ежели, без околичностей, бедности точно боишься,
10 Выслушай, чем ты можешь добиться богатства. Дрозда ли
Или иную редкость достанешь, пусть улетает
Все туда, где старик большим обладает богатством;
Сладких ли яблок принес, иль другого возделанный сад твой,
Пусть богач их вкусит, и Ларам его предпочти ты;
15 Будь он клятвопреступник, безродный, братниной кровью
Обагренный, иль беглый, как он тебя провожатым
Быть при особе своей попросит, иди без отказа.
[У.] Чтобы я Дама-свинью прикрывал? Не так-то я в Трое
Вел себя, с наилучшими споря. [Т.] Так будешь ты беден.
20 [У.] Видно доблестный дух свой заставлю стерпеть я и это,
Приходилось и больше терпеть. Ты ж, вещий, поведай
Далее, чем я могу нагресть богатства и денег.
[Т.] Я уж сказал и скажу: ловить пронырливо должен
Все завещания старцев, и ежели тот или этот
25 От сторожащего ловко уйдет, крючок оглодавши,
Не теряй ты надежд и искусства не брось, промахнувшись.
Если на Форуме дело большое иль малое станут
Разбирать, где бездетный богач, бесчестный нахально
Тянет напрасно к суду достойнейшего, богачу ты
30 Стань защитником; будь, кто делом и жизнью правее,
Брось, если сын у него иль жена плодущая есть в доме
«Квинт!» положим, иль «Публий!» (по имени зов так приятен
Уху) твоя меня доблесть стать другом твоим побудила:
«Прав двуличность познав, дела защищать я способен;
35 Кто-нибудь мне скорее вырвет глаза, чем с презреньем
На скорлупу лишь ореха тебя обездолит, уж это
Дело мое, чтоб не знал ты утрат иль насмешек». Вели ты,
Чтобы шел он домой нежить тело; сам стань на защиту.
Стоек будь и упрям; пусть рвет палящий паникул
40 Бессловесные статуи,  или, раздутый кишками
Жирными, Фурий заплюет снегами зимние Альпы.
Посмотри-ка,  скажет иной, толкая соседа
Локтем,  как терпелив, как предан он другу, как резок!
Много тунцов набежит и в сажалке места не будет
45 Если за тем, у кого есть сын некрепкий здоровьем,
Выросший в роскоши, чтоб ты угодником вышел не слишком
Наглым вдовца, старайся надежду питать при услугах,
Что вторым ты наследником будешь записан, и если
Юношу случай какой и в Орк отправит, ты станешь
50 На опустевшее место; тут редко бывает промашка.
Ежели кто тебе прочитать подаст завещанье,
То не забудь покачать головой, отстраняя таблицы,
Так однако, чтоб вскользь ты схватил, что на первой странице
Строчка вторая гласит; один ты наследник, иль много
55 Вас, ты глазком пробеги. Нередко писец, испеченный
Из пятигласных, обманывал алчного ворона ловко,
И посмешищем был ловец Назика Корану.
[У.] Иль иступлен ты? Или издеваешься темною речью?
[Т.] О Лаертид, что скажу, то будет или не будет,
60 Ибо вещанье мне великим дано Аполлоном.
[У.] Но если можно, скажи, что этот рассказ означает?
[Т.] В те времена, как юноша грозный Парфянам, из рода
Сшедший Энея высокого, будет на море и суше
Славен,  стройная дочь Назики за сильного деньгой
65 Выйдет Корана, которому тесть уплатить так боится.
Вот что сделает зять: он тестю подаст завещанье
С просьбою, чтобы прочел; Назика по долгом отказе
Примет однако и молча прочтет  найдет, что ему-то
Только всего и завещано, чтобы он плакал с родными.
70 Повелеваю к тому ж: если хитрая женщина, или
Отпущенник к рукам приберут полоумного старца 
С ними сойдись, да хвали, чтоб тебя нахвалили заочно.
Польза великая в этом: но лучше всего постарайся
Овладеть головой. Коль стихи он сдуру плохие
75 Пишет  хвали. Коли он блудник,  не жди его просьбы,
А к могучему прямо веди Пенелопу. [У.] В уме ль ты?
Можно ль привесть такую стыдливую с помыслом чистым,
Что с прямого пути ее сбить женихам не пришлося?
Ведь молодежь то идет, не щедра на большие подарки,
80 II не столько любви добиваясь, как кухни исправной.
Вот почему Пенелопа чиста; но если однажды
Со стариком тобою она барышок-то разделит.
То, как от сальной кожи собака, уже не отстанет.
Что говорю, го случилось при мне старике: хоронили
85 По завещанию так старуху беспутную в Фивах:
Труп умащенный обильно на юных плечах нес наследник:
Словно не вырвется ль мертвая: я полагаю, живую
Слишком уж он удручал. Потому подходи осторожно,
Дела никак не бросай, и не будь ты ретив непомерно.
90 Ворчуну и угрюмому скучен болтливый; однако
И не молчи чересчур. Ты будь комическим Давом,
Голову стой наклони, похож на того, кто боится.
Будь к услугам; проси, коль ветер сильный поднялся,
Чтобы накрыл дорогую он голову; плечи подставь ты
95 Из толпы его вытащить. Никни к болтливому ухом.
Если он любит хвалы чересчур, покуда: ох, полно!
К небу руки воздев, он не скажет  все напирай ты
И распухающий мех наполняй напыщенной речью.
А когда он с тебя заботы и службу всю снимет,
100 И наяву ты услышишь: четвертой части именья
Будь наследник, Улисс; «Так значит товарища Дама
Более нет? Где найду такого я верного друга?»
Чаще кричи, и, ежели можешь, слегка прослезися.
Следует радость в лице затаить: погребенье роскошно,
105 Если тебе предоставят его, устрой; чтоб соседство,
Как ты отменно хоронишь, хвалило. Ежели старый
Из сонаследников кто закашляет дурно, ему ты
Тут же скажи: коль желает из части твоей приобресть он
Дом или землю, ты рад их ему уступить за монетку.
110 Но Прозерпина зовет меня мощная; жив будь во здравье.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Сатира V. Улисс и Тирезий. Эта сатира, направленная против распространившейся во времена Горация гоньбы за чужими наследствами, мастерски пользуется тем местом Одиссеи XI. ст, 90, где Одиссей в царстве теней вопрошает знаменитого фивского прорицателя Тирезия о своей дальнейшей судьбе. Выставив обе героические фигуры в их античном освещении и тоне, Гораций заставляет их незаметно переходить к образу мыслей, приложимому не к древней Итаке, а к современному Риму.


Ст. 8. Морская поросль, alga, не съедомая для скота и вообще бесполезная и бесценная.

Ст. 10. Дрозды считались лакомством.

Ст. 14. Ларам, домашним богам, приносилась всякая новинка; но богач даст больше чем они.

Ст. 18. Обязанностью клиента было предшествовать патрону с левой стороны, прикрывая эту слабую сторону на случай свалки, так кань левая рука на войн занята щитом, а в зимнее время закутана тогой.

Ст. 40. Жар во время каникул действительно мог рвать деревянные статуи, как это описано I кн. сат. 8, тем не менее Гораций очевидно иронически приводит тут подлинные стихи раздутого Фурия Бибакула (см. I кн. сат. 10, 36.)

Ст. 44. Подобный адвокат много наловит дорогой рыбы.

Ст. 56. Пятигласным мы перевели quinquevir, каждый участник в деле, порученном пятерым. Скорей всего это относится к ничтожной должности надзирателей за ночными стражами.

Ст. 37. Судя по фамилии, замотавшийся знатный, из рода Сципионов, задолжав богатому гражданину Корану, выдал за него свою красивую дочь, в надежде не только не платить Корану долга, но и попользоваться на счет завещания богача.

Ст. 59. Гораций заставляет Тирезия говорить комическую двусмысленность: скажу чему быть, то непременно будет или не будет,  или просто: либо будет, либо нет.

Ст. 63. Пророческое указание на Августа, усыновленного Юлием Цезарем, происходившим от Иула, сына Энея.

Ст. 74. Главой дома или имущества.

Ст. 83. Мы полагаем, что в приведенном здесь Тирезием примере алчности к деньгам, на которую он рассчитывает у Пенелопы, алчность проявляется не у женщины, а у молодого наследника, а фиванка поступает отчасти как вышеприведенный Коран. Зная алчность юноши, она отмщает ему за навязчивость унизительным для него условием завещания.

Ст. 91. Как подобострастный слуга Дав в комедии.

Ст. 109. Дарственная, маниципационная формальность В сущности задаром.


serm. ii vi hoc erat in votis: modus agri non ita magnus...


Это лишь было в мольбах: клок поля не слишком обширный,
Где бы сад был и близко от дома бегущий источник,
Да ко всему лесок небольшой. Пространней и лучше
Боги послали. Прекрасно. Не буду просить еще больше,
5 Разве чтоб эти дары, сын Маи, за мной утвердил ты.
Если дурными путями я не умножил достатка,
Если пороками или, виною его не умалю,
Если не стану молить, как глупец: о хоть бы тот угол
Ближний прирезать, который теперь искажает все поле!
10 О если б денег горшок судьба, как тому, мне послала,
Что на отысканный клад то поле купил, что с найма он
Прежде пахал, богатым по милости став Геркулеса.
Ежели тем, что есть, я доволен, прошу об одном я:
Пусть у владельца жиреет и скот и все прочее, кроме
15 Духа, и будь, как всегда, моим ты защитником высшим.
Раз что в горы и в дом свой из города я удалился,
Что же воспеть мне и прежде сатир и будничной Музы?
Ни честолюбье не губит меня, ни Австер свинцовый,
Ни вредоносная осень, доходная злой Либитине.
20 Утра отец! Или Янус, коль это милей тебе имя,
Ты, от которого люди дела и занятия жизни
Начинают  богам так угодно  о будь же начало
Песни. В Рим меня ты в поруки зовешь. «Эй, смотри-ка,
Чтобы прежде тебя другой не пошел поручиться».
25 Хоть Аквилон метет по земле, хоть зима в тесном круге
Снежный день за собою влачит, а иди непременно.
То что мне может вредить заявивши ясно и твердо,
Должен я биться с толпой и чинить непроворным обиды.
«Что тебе нужно, безумец, и что ты творишь?»  восклицает
30 Гневно бранчливый,  «ты все толкаешь, что повстречаешь,
Лишь помышляя в душе опять прибежать к Меценату».
Это приятно, и мед мне; не запираюсь: но только
На Эсквилин печальный взойдешь, сто дел, да чужих все,
Вкруг головы и плеч закружится. Просил тебя Росций
35 Завтра к нему подойти во втором часу у Колодца.
Ради общего нового дела писцы тебя просят,
Квинт, чтоб сегодня к ним ты придти не забыл. Постарайся,
Чтобы печать Меценат приложил вот к этим таблицам.
Окажешь: потщусь. «Коль захочешь, то можешь»,  ответил он с просьбой.
40 Вот седьмой, недалеко осьмой уже год тому будет,
Как меня Меценат к числу своих близких причислил
Собственно с тем, чтобы, когда он поедет в дорогу, 
С ним я в коляске сидел, говоря о ничтожных предметах,
В роде: который же час? Фракиец Галлина, под пару ль
45 Сиру? С утра-то мороз стал кусать незапасливых платьем 
И подобное, что легко пропускается ухом.
Все это время наш малый день в день подвергался все больше
Зависти. Вместе смотрел ли он на игры, играл ли
Вместе на Марсовом поле, все разом кричат: сын Фортуны!
50 С рынка по всем перекресткам тревожный разносится говор;
Кто ни встретится, тот с вопросом ко мне: «О добрейший!»
(Знать ты должен, стоящий столь близко к богам, непременно)
«Не слыхал ли про Даков чего?» «Ничего не слыхал». «Ну какой ты
Право насмешник!» Пускай же все боги меня покарают,
55 Если я что-нибудь знаю». «Ну что? В Сицилии, что ли,
Воинам Цезарь дает, иль в Италии земли в поместье?»
Буду ли клясться, что я ничего не знаю, все станут
Изумляться, как тайны один я из смертных скрываю.
Так я несчастный теряю свой день, восклицая нередко:
60 «О деревня, когда же тебя я увижу, когда же
Из старинных книг, из сна и часов беззаботных
Почерпну я отрадное жизни мятежной забвенье?
О, когда же бобов, Пифагоровых сродников, вместе
С овощью мне подадут, достаточно тучной от сала?
65 О вы, ночи с трапезой богов, когда с близкими сам я
Перед домашними ларами пищу вкушаю, прислуги
Бойкой ссылая остатки. Тут каждый гость по желанью
Осушает неровную чашу, оставя безумный
Самый закон; тут кто посильней, из чаши покрепче
70 Пьет,  а кому приятней полегче напиток. При этом
Речь возникает не о чужих домах и поселках,
Не о том, хорошо ль пляшет Лепос; а мы рассуждаем
Лишь о ближайшем к нам  и чего нам не знать не годится:
Что богатством, или добродетелью счастливы люди,
75 Что нас, польза или достоинство к дружба приводит;
В чем состоит природа добра, и его в чем вершина?
Первый сосед, к чему подойдет, при этом расскажет
Старую сказочку. Если не знающий дела расхвалит
Гнет богатств у Ареллия, так начнет он: «Однажды,
80 Как говорят, деревенская мышь приняла городскую
В норке своей, как старый друг старинного друга,
Как ни сурова сама и к добру бережлива, желала
Гостеприимством хоть душу отвесть. Одним словом не жаль ей
Ни овса длинноватого, ни гороху на выбор;
85 В мордочке тащит и ягод сухих, и кусочками сала.
Сложностью ужина хочется ей победить пресыщенье
Той, что слегка всего прикасается зубом надменным.
А хозяйка сама, на свежей простерта соломке,
Грызла полбу, да куколь, не трогая кушаний лучших.
90 Тут городская сказала: „Ну что же за радость, подруга,
Жить терпеливо тебе в лесу, на гористом откосе,
Что ж бы суровым лесам предпочесть тебе город с народом?
Верь мне, иди ты со мной. Коль всем земным нам судьбами
Смертные души даны, и никто, ни великий, ни малый
95 Смерти не может бежать, поэтому ты, дорогая,
Коли пришлось, живи в приятных условьях, живи ты
Не забывая, что краток твой век”. Такими словами
Подстрекнув деревенскую, из дому быстро юркнула.
Тут уже обе пустились в задуманный путь, домогаясь
100 За ночь к стенам городским пробраться. Уж ночь половины
Неба достигла, когда добрались до богатого дома
Обе. Там, червленем ярким окрашены, ткани
Были положены всюду на ложах из кости слоновой,
И от обильного ужина множество блюд оставалось
105 Со вчерашнего дня в настановленных горкой корзинах.
Тут, когда поселянку она поместила, на алом
Уложивши ковре, сама сей час, как хозяин
Засучившийся, кинулась ужин носить, и не хуже
Всякой прислуги, лизнув наперед всего, что давала.
110 Та же лежит и рада судьбы перемене, довольна
Всяким избытком как гостья, как вдруг раздался ужасный
Гром растворов дверных и заставил вскочить их обеих.
Стали бегать со страхом они по всей комнат, дрожью
Их испуг пронимал, когда во всем доме раздался
115 Лай Молосских собак. Тут сельская тотчас сказала:
„Жизни такой мне не нужно. Прощай; в лесу меня норка
От подобных напастей утешит скромным горошком”».

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Сат. VI. Принимая с Прейсом 716 г. о. о. Р. за время получения Горацием в подарок Сабина, необходимо, по Ореллию, на основании 40 стиха настоящей сатиры, отвести ее к 723 г. о. о. Р. В ней Гораций без всякой иронии восхваляет преимущества тихой сельской жизни перед городской, связанной со многими неудобствами, несмотря на то, что поэт не занимает никакой официальной должности у высокопоставленных.


Ст. 5. Сын Маи  Меркурий, покровитель поэтов в (II. од. 14).

Ст. 12. Геркулесу у Римлян, как указателю затаенных кладов, посвящалась 1/10 часть находки.

Ст. 15. Под ожирением духа разумеется его отупение.

Ст. 17. Гораций хочет сказать, что при деревенском отдыхе ему ближе всего тот свободный род болтовни обо всем, который царствует в его сатирах, внушаемых будничной Музой, близкой по языку к разговорной прозе.

Ст. 18. Южный ветер, отягощающий члены как бы свинцом.

Ст. 19. Венера Либитина олицетворение рождающейся и умирающей жизни. Гнилая осень дает ей похоронами доход.

Ст. 20. Янус, которого поминали утром, принимаясь за дело.

Ст. 23. Описывается, что происходит в Риме: с самого утра Янус как бы взывает к поэту: «Эй! Не исполнил бы кто раньше тебя долг друга-поручителя».

Ст. 25. Северный ветер. Зимнее солнце описывает меньшую дугу, как бы более тесного круга.

Ст. 28. «Поручась, быть может, себе на беду, я должен пробиваться сквозь толпу».

Ст. 33. Эсквилин печальный, см. I кн. сат. 8, 7.

Ст. 35. Росций, неизвестный приятель поэта. Здание на Форуме, напоминавшее формою Колодец и потому носившее это название. Оно было построено или возобновлено Скрибонием Либоном.

Ст. 36. Вероятно, Гораций не вполне еще прервал сношения с товариществом писцов, в которому принадлежал когда-то.

Ст. 45. Два гладиатора: Галлина (курица) во фракийском и Сир в галльском вооружении.

Ст. 47. Поэт юмористически говорит о себе в третьем лице.

Ст. 48. С Меценатом.

Ст. 63. Плиний передает, что наказ Пифагора своим последователям воздерживаться не только от мясной пищи, но и от бобов, древние объясняли мнением Пифагора, что переселение душ может распространяться и на бобы.

Ст. 72. Лепос, известный в то время плясун.


serm. ii vii 'iamdudum ausculto et cupiens tibi dicere servos...


[Дав] Слушаю тут я давно, сказал бы тебе, да рабу-то
Страшно маленько. [Г.] Знать Дав там? [Дав] Так точно, твой Дав крепостной я,
Преданный господину и честный настолько, что можешь
Думать, что я поживу. [Г.] Так вот, декабрьской свободой 
5 Предки того так хотели  воспользуйся ты; разболтайся.
[Дав] Часть людей с постоянством порокам верна, и стремится
К цели своей; большая же часть в шатанье, то схватит
Должное, то порокам поддастся. Не редко видали
Приска с тремя вдруг перстнями, вдруг с голою левой рукою;
10 Так неровно он жил, меняя кайму ежечасно;
Из обширных чертогов туда вдруг бежал он, откуда
С честью едва ли бы мог выходить отпущенец почище;
То он щеголем в Риме, то вдруг ученым в Афинах
Вздумает жить, у Вертумниев всех при рождении проклят.
15 Воланерий кутила, когда суставы хирагра
Поделом связала ему, за поденную плату
Содержал человека, чтоб тот игральные кости
Брал за него, и клал в рожок. На сколько в пороках
Он постоянней, на столько он меньше несчастлив, и лучше
20 Будет того, кто канат то натянет, то сдаст при работе.
[Г.] Ты не скажешь ли нынче, куда эта мерзость-то целит,
Висельник? [Дав] Прямо в тебя. [Г.] Почему же, презренный? [Дав] Ты хвалишь
Счастье и нравы старинного люда, а в тоже ты время,
Если б какой либо бог тебя к ним вернул, их отверг бы
25 Иль и сам ты того, о чем ноешь, добром не считаешь
Или не твердо стоишь за добро, а на столько погрязнул,
Что напрасно стараешься вытащить ноги из тины.
В Риме ты рвешься в деревню, в деревне ты город заглазный
До небес превозносишь, чудак. Коль случайно на ужин
30 Ты не зван, восхваляешь ты скромную овощь, как будто
Скован куда-то идешь, говоришь, что ты счастлив, доволен,
Что нигде не приходится пить. А позвал бы хоть поздно,
При вечерних огнях, Меценат тебя гостем явиться:
«Иль нет никого мне масла подать поскорее?
35 Эй, кто слышит?» Ты громко бы тут пробурчал, и умчался.
Мульвий и с ним прихлебатели вышли, тебя помянувши
Тем, чего нельзя доложить. Пускай, говорит он,
Руководим я и брюхом, и нос мой чует жаркое,
Пусть я дрябл и лентяй; коль хочешь, зови лизоблюдом;
40 Ты такой же, как я, быть может, и хуже: зачем же
Нападаешь как словно достойнейший, чинною речью
„Облекая порок”. А ну как выйдешь глупее
Даже меня, который пятьсот только драхм тебе стоил?
Брось меня взором пугать, удержи ты руку и злобу,
45 Дай досказать, что внушил самому мне привратник Криспина.
Ты к чужой супруге стремишься, Дав к уличной деве:
Кто из нас достойней креста? Когда мою похоть
Возбуждает природа, меня при свете лампады
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
50 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Я ухожу без позора и без забот, как бы больше
Статный или богатый со мной не сходил в тоже место.
Ты, как сбросив отличия, всадника перстень и тогу
Римскую, из судьи обратишься в грязного Дама,
55 Так как душистую голову в плащ заверну л ты. Но разве
Ты не то, чем прикинулся? За провожатым ты робко
Входишь; в борьбе между страхом и похотью кости трепещут,
Что за различие  ходишь ли ты, обречен на сожженье,
На убиение розгами или мечом  или заперт
60 В гнусный ящик служанкой, сообщницей зла, помещенный,
Скорчен так, что дошел головой до колен? Не дана ли
Мужу греховной жены над обоими воля по праву?
Над соблазнителем даже с большим правом. Она ведь
Не меняла жилища, а только греху подлежала.
65 Женщина все же страшится тебя, и любви плохо верит,
Ты же в сознанье идешь под вилы и грозному мужу
Отдаешь достояние все, жизнь, тело и славу.
Вот ты ушел: полагаю, ученый, ты станешь бояться;
Ты же мечтаешь, как вновь бы дрожать от смертного страха?
70 О на сколько ж ты раб! Какой же зверь, разорвавший
Цепи и раз успевший бежать, сам с дуру вернется.
Я не распутник  ты скажешь. И я не вор, побожусь в том,
Если умно прохожу мимо вазы серебряной; скрой ты
Только грозу, и узду природа блудливая сбросит.
75 Ты мне какой господин, когда ты на столько от многих
Лиц и влияний зависишь, когда тебя, трижды ударив
Или четырежды претор лозой, не избавит от страха?
Дальше к тому же прибавь, что важно не менее: ибо
Будет ли тот нанятой, кто служит рабу, как обычай
80 Ваш говорит  или раб сотоварищ; тебе то я что же?
Ежели сам повелитель ты мой, раб несчастный другого,
И тебя шевелят другие, как ниткой колчушку.
Кто же свободен один? Мудрец, что собою владеет,
И ни бедность ему, ни смерть не страшна, ни оковы,
85 Сильный страстям дать отпор, он на почести смотрит с презреньем,
Целостен весь он в себе, до того округл без задорин,
Что извне ничто на нем задержаться не может,
И Фортуна бессильна его побороть. Признаешь ли
Ты из этого что за свое? С тебя пять талантов.
90 Женщина просит, терзает тебя, выгоняет за двери,
И, обливши холодным, вновь кличет: так вырви-ка шею
Из ярма то позорного; «Волен я, волен!»  воскликни.
Ты не в силах, затем что гнетет властелин беспощадный
Дух твой, тобою вертит и слабеющего подстрекает.
95 Разве глупец ты, когда пред картиною Паузия замер,
Меньше виновен чем я, когда, как с Рутубой Фульвий,
Или Плацидеян, напрягши поджилки, глазею,
Бьются там  намалеваны красною краской иль углем,
Точно и вправду в бою, они бьют, отражают и движут
100 Вооруженье свое?  Тут Дав негодяй и ленивец.
Ты же тонким судьею слывешь и ценителем древних.
Я негодяй, что гонюсь за горячей лепешкой: в тебе-то
Доблесть большая и дух устоять ли пред ужином вкусным?
Чревоугодие мне почему же гораздо опасней?
105 Я-то спиной расплачусь; за что ж безнаказанней ты-то,
Если хватаешь закуски, которые дорого стоять?
Правда, уж горькою редькой пиры бесконечные станут
И неверные ноги откажутся грешное тело
Больше держать. Иль только грешит тот мальчик, что тайно
110 Сдал скребницу за гроздья? Иль в том, кто имение продал,
Глотке в угоду, нет рабского? Нужно, прибавит, что часу
Ты с собою не можешь пробыть, не умеешь досугом
Распорядиться, себя убегаешь, беглец и шатун ты,
То вином обмануть, то сном стараясь заботу,
115 Тщетно: черною спутницей следом она за бегущим.
[Г.] Где бы мне камень схватить? [Дав] На что он тебе? [Г.] Где же стрелы?
[Дав] Иль человек не в уме, иль стихи сочиняет! [Г.] Коль мигом
Не убежишь, то в Сабин ты пойдешь, как девятый рабочий.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Сатира VI. Дав и Гораций. В этой сатире Гораций, применяясь к свободе рабов во время праздников Сатурналий, заставляет выпившего раба своего Дава разболтаться по душе и высказывать стоический образ мыслей, каких он набрался у криспинова привратника. Гораций и здесь влагает сатиру в уста другого, относя объяснения к себе самому, хотя и здесь просвечивает прием стоиков обращаться к воображаемому противнику, так как Дав упрекает Горация в пороках, совершенно ему не свойственных.


Ст. 1. Мы должны представить себе Горация, со сна (I кн. сат. 6, 122) лежащим на постели в размышлении или занятым литературной работой, а подгулявшего Дава стоящим за занавескою, заменявшей во внутренних покоях дверь. Гораций узнает его по голосу.

Ст. 4. Такой хороший слуга, что господину стоить думать о его долголетии.

Ст. 9. Приск, как видно сенатор из всадников. Те и другие носили на левой руке один золотой перстень; носить три во времена Горация считалось неприличным, но уже Сенека жалуется, что на всех суставах gemma (драгоценный камень).

Ст. 10. То надевая с широкой каймой сенаторскую тунику, то с менее широкой всадническую.

Ст. 14. Божество Вольсков Вертумний, как символ зарождающейся весны и лета, получал в жертву первые цветы и плоды. По разнообразию своих произведений он как бы Протей твердой земли, принимающий всевозможные образы, и потому поэт говорит о нем, как о многих, полагая что все разнообразные Вертумнии, неблагосклонные к Приску, снабдили его совокупностью всех своих видов.

Ст. 15. Воланерий, пример упомянутого (здесь же ст. 6.) постоянства в пороках.

Ст. 18. Рожок, из которого бросали игорные кости.

Ст. 20. Образ заимствован от канатного плясуна.

Ст. 34. С лампадой, которою раб будет освещать путь.

Ст. 36. Неизвестный Мульвий и другие паразиты, пришедшие было поужинать к уходящему хозяину, уходят, неприлично ругаясь.

Ст. 40. Мульвий, сознаваясь в лизоблюдстве, указывает, что и Гораций такой же лизоблюд по отношению к Меценату.

Ст. 43. Дав иронизирует над сообразительностью своего господина, которому сам стал только 500 драхм (100 рублей).

Ст. 55. Все описание щеголя всадника, нарядившегося рабом, очевидно не относится к Горацию, хотя формально и к нему обращается.

Ст. 65. Женщина потому уже сдержанней, что, страшась огласки, не доверяет скромности любовника.

Ст. 66. За небольшие проступки раб должен был с вилой на шее ходить но соседству, оглашая свою вину, в назидание другим.

Ст. 77. При формальном отпущении раба на волю, господин приводил его к городскому претору, который его стегал для формы лозой. Освобожденный таким образом избавлялся от рабского страха, от которого никакой претор не может освободить добровольно рабствующего страстям.

Ст. 79. Рабы нанимали и, с согласия господина, даже покупали на свою работу подставных рабов, а сами занимались каким либо более выгодным делом.

Ст. 82. Деревянную куклу-дергунка.

Ст. 93. Павзий, знаменитый сикионский живописец, современник Апеллеса,

Ст. 96. Рутуба, Фульвий и Плацидеян гладиаторы, намалеванные на вывеске или афише перед гладиаторским боем. Дав напрягает поджилки, чтобы, поднявшись на цыпочки, глядеть на афиши через головы толпы.

Ст. 107. «Правда: твое наказание в пресыщении».

Ст. 110. Лакомка-мальчишка, конюх.

Ст. 118. Из приближенного раба поступишь в число сельских рабочих. которых в Сабине 8.


serm. ii viii 'ut nasidieni iuvit te cena beati...


[Г.] Как тебе ужин понравился Назидиена счастливца?
Ибо, когда я вчера искал сотрапезника, слышал,
Что ты с полудня там пьешь. [Ф.] Да так, что в жизни ни разу
Лучше не было мне. [Г.] Расскажи, если только не в тягость,
5 Первым блюдом каким укрощалися ваши желудки?
[Ф.] Был из первых луканский кабан; он пойман при мягком
Австере был, по рассказу хозяина; около были
Едкий редис, и салат, и редька, усталый желудок
Чем подогнать: сельдерей, сардель и осадок от Коса.
10 Как все это убрали, слуга, засучившись, кленовый
Стол протер ручником пурпурным; другой же
Все подобрал, что могло тут лежать бесполезно, смущая
Взоры гостей; подобно аттической деве, несущей
Тайны Цереры, тут выступил смуглый Гидасп, приносящий
15 Цекуба вина, Алькон же с Хиосским, не ведавшим моря.
Тут хозяин сказал: хоть Албанское, хоть и Фалерн ты
Предпочтешь, Меценат, принесенным,  есть то и другое.
Жалкий богач! [Г.] Но с кем же, Фунданий, за пиром
Вместе так было приятно тебе, хотелось бы знать мне.
20 [Ф.] Первым я возлежал, за мной Виск Фурийский, а ниже,
Если припомню, был Варий с Сервилием тут Балатроном,
Рядом Вибидий,  привел Меценат их с собой как почетных.
Выше хозяина был Номентан, а Порций был ниже, 
Целые блинчики он зараз глотал на потеху.
25 Номентан был на то, чтоб на все, что хоть чуть не заметно,
Прямо пальцем указывать, так как толпа остальная,
Мы, говорю я тебе,  поглощали птиц, раковин, рыбу,
Далеко непохожих с давно нам известным по вкусу:
Как затем оказалось, когда предложил он мне печень
30 Камбалы и ромба, каких не едал я ни разу.
Тут меня стал он учить, что медовые яблоки красны,
Если в ущерб их снимать. Какая в том важность, пусть сам он
Скажет тебе. Затем Вибидий вскричал Балатрону:
«Если отчаянно мы не напьемся  умрем без отмщенья».
35 И потребовал кубков болыпих. Тут бледность покрыла
Лик хозяина. Он ничего не боялся так сильно,
Как питухов заклятых, потому ль что вольной им ругаться,
Иль что жгучие вина в них тонкий вкус заглушают.
Целые прямо бутыли тут льют в Аллифанские кружки
40 Балатрон и Вибидий  все также за ними; на нижнем
Только ложе никто не тронул единой бутылки.
Вот в подливке из раков угря морского приносят,
Вдоль на блюде. При этом хозяин сказал: этот пойман
Полон икрой  как вымечет, станет безвкусней он мясом.
45 Вот из чего подливка: тут масло оливок Венафра
Первой выжимки, также рассол из рыбы Иберской
С пятилетним вином,  но при этом отнюдь не заморским.
Это варится; как сварят, вино ни одно так нейдет тут
Как Хиосское,  с белым перцем и уксуса долей,
50 Лишь из вина Мефимна свернулся бы он, окисая.
И горчичных листов, и горького класть девясилу
Первый я научил,  Куртил немытых эхинов 
Будто отвар из морской тут ракушки лучше рассола.
В это время висящий навес, сорвавшись на блюдо,
55 Все расстроил  с собой черной пыли столько стянувши,
Сколько в Кампанских полях и сам Аквилон не подымет.
Мы, ожидавшие худшего, видя, что тут ни малейшей
Нет опасности, стали бодры: но Руф, опустивши
Голову, точно он юношу сына хоронит, заплакал.
60 Он бы не кончил, когда б Номентан разумный так друга
Не ободрил: «О Фортуна, какой к нам бог беспощадней
Есть тебя? Как рада всегда над людскими делами
Ты издаваться!» Едва мог Bapий салфеткою смех свой
Сдерживать, тут Балатрон, на все свой нос подымая:
65 «В этом условия жизни»,  сказал,  «и поэтому слава
Никогда не сравнится твоя с твоими трудами.
Ты ли, чтоб я был принять отлично, не мучился, всякой
Разрываем заботой, чтоб хлеб подгорелым не вышел,
Чтобы подливку плохую не подали, чтобы как должно
70 И опрятно была к столу одета прислуга.
К этому случай прибавь: что вдруг навес оборвался,
Как вот сейчас; что блюдо разбил, споткнувшися, конюх.
Но уменье хозяина, как и вождя, познается
При неудачах скорей, и скрыто оно при удаче».
75 Назидиен на это ему: «Да пошлют тебе боги
Все, о чем просишь,  такой ты хороший, и гость прелюбезный».
И спросил сандалии. Тут бы ты видел, как гости
Стали на ложах шушукать таинственно в ухо соседу!
[Г.] Лучших бы я никаких не желал и зрелищ; скажи-ка
80 Мне, чему вы потом смеялись? [Ф.] Покуда Вибидий
Спрашивал слуг, неужель и сама бутыль-то разбита,
Что на просьбу ему не несут бокалов, покамест
С помощью Балатрона его мы затеям смеемся,
Входит Назидиен с просветленным челом, чтоб искусством
85 Долю исправить свою; за ним на блюде огромном
Слуги несут журавля, разрезанного на кусочки
И осыпанного обильно солью с мукою,
Печень белого гуся, который на фигах откормлен,
Также отдельные заячьи плечи, как словно вкуснее он
90 Так, чем поданный с почками. Тут с подрумяненной грудкой
Мы увидали дроздов на столе, и витютней без гузки;
Вещи прекрасные, если б хозяин не объяснял их
Происхожденья и свойств, за что мы отмстили, бежавши
Так, что не тронули мы ничего, как будто бы это
95 Все надышала Канидия, змей африканских вреднее.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Сат. VIII. В I кн. сат. 10, 42 мы познакомились с Фунданием, как с даровитейшим комическим писателем, современником Горация, в уста которого он влагает содержание настоящей сатиры. Фунданий с тонким комизмом описывает великолепный пир, данный Меценату тщеславным богачом, желавшим блеснуть как собственной роскошью, так и близостью к такому светилу, как Меценат. Замечательно, что все комические сцены минуют Мецената, присутствующего как бы только по имени. Хозяина пира Вебер, тонкий знаток и переводчик Горация, характеризует следующими словами: «Сам Назидиен  смешная карикатура скупости и расточительности, надменности и низости, самолюбия и легковерия и, при множестве мелких притязаний на вкус и умение жить, он человек плоский, пустой и скучный, без ума, образования и воспитания».


Ст. 6. Луканский кабан см. 11 кн. сат. 8, 234. При не слишком знойном южном ветре, разлагающем мясо.

Ст. 9. Осадок, винный камень вообще, как едкая приправа, а тут еще от знаменитого косского вина.

Ст. 14. На празднествах Цереры девы носили на головах в корзинах священные предметы культа (См. I кн. сат. 3, 11). Имя Гидаспа показывает, что это был раб индеец, составлявший, подобно эфиопам, принадлежность роскоши.

Ст. 18. Судя но имени (Alke), здоровяк. В хиосское для его сохранения подбавляли морской воды. (II кн. сат. 4, 29).

Ст. 20. Пиршество располагалось следующим образом: ложа примыкали к столу только с трех сторон, а четвертая его сторона была открыта для услуги рабов, ставивших блюда и кубки на стол. Каждое ложе снабжено было только одними головашками, по концам нашего рисунка: 1, 4, 7; а другие места отделялись подушками. Поэтому на высшем и нижнем ложе, как самые удобные, эти места и были самыми почетными, но на среднем ложе № 6 был таким почетным местом, называвшимся консульским. По Крюгеру и Ореллию гости Назидиена сидели в следующем порядке: 1) Фунданий, 2) Виск (один из упомянутых I кн. сат. 10, 83), 3) Варий (поэт: см. I од. 6, 1) 4), Сервилий Балатрон (забавник, краснобай), 5) Вибидий, 6) Меценат, 7) Номентан, 8) Назидиен (хозяин) 9) Порций.

Ст. 20. Виск Фурийский см. 1 кн. сат. 10, 83.

Ст. 22. Потешных в ряде Балатрона и Вибидия значительные гости приводили с собой, как свою тень (umbга).

Ст. 23. Номентан (см. 1 кн. сат. 1, 102), хотя Крюгер сомневается в тождестве обоих. Порций, публикан, мытарь, откупщик государ. сборов, для потехи глотавший целиком.

Ст. 34. Этот стих очевидно шутовская пародия на какой либо патетический, классический в роде II кн. энеид. 670: ‘Nunquam omnes hodie moriemur inulti’. В смысле: коль умирать так с честью.

Ст. 39. По имени cамнитского города Аллифы.

Ст. 42. Высокочтимая римлянами murena.

Ст. 43. Венафр см. II од. 6, 15.

Ст. 46. Испанская макрель (scomber).

Ст. 50. Мефимна-Лесбосского.

Ст. 52. Куртил, неизвестный гастроном невысокого разбора. Эхинов смотр. II кн. сат. 4, 33.

Ст. 58. Pуф  Назидиен, хозяин.

Ст. 67. Проходимец Балатрон говорит, «чтобы я» для возбуждения веселости; но с другой стороны такой Ноздрев мог и войти в роль виновника торжества.

Ст. 77. Сандалии снимались во время трапезы и на это время сдавались рабам. Желающий встать должен был их потребовать.

Ст. 90. Витютни, лесные голуби, были на этом уродливо-изысканном пиршестве поданы без гузок, хотя последние считались лакомством.

Ст. 95. Канидия (смотр. II кн. сат. 1, 48 и эпод. 5).


epist. i i prima dicte mihi, summa dicende camena...


Ты, кого первым и пел и кого воспою я последним,
Просишь меня, Меценат, хоть я отыграл и в отставке.
Выступить по старине, на забытую мною арену.
Дух уж не тот и лета. Вейяний, повесив доспехи
5 В храм Геркулеса, теперь сидит, укрываясь в деревне,
Чтоб столько раз не молить у народа отставки с арены.
Часто как будто бы кто кричит мне в открытое ухо:
«Будь умен, отложи за старостью лошадь заране,
Чтобы, боками водя, она на смех совсем не наткнулась!»
10 Так-то и я оставляю стихи и другие забавы;
Всею душою ищу я того, что истинно, честно;
Что собираю кладу я так, чтоб достать было близко.
Если ты спросишь, кто мной руководит и кто мой наставник:
Я не обязан ни кем повторять за учителем клятву,
15 А куда занесет погода, являюсь там гостем.
То предаюся делам и ныряю в житейские волны.
Истой доблести я суровый страж и хранитель,
То к Аристипповым правилам исподтишка возвращаясь,
Вещи стараюсь себе подчинять, не вещам подчиняться.
20 Как долга тому ночь, кого обманула подруга,
Как день долог рабочему, как весь год бесконечен
Малолеткам, которым так тяжек надзор материнский,
Так лениво течет для меня неприятное время,
Что, замедляя меня, не дает мне усердно заняться
25 Тем, что полезно равно беднякам, равно и богатым,
И небрежность к чему вредна и юным и старым.
Под конец я держусь этих правил и ими утешен.
Ежели глаз твой вдаль не видит подобно Линцею,
Все таки мази глазной не бросай ты, страдая глазами;
30 Необоримым хотя никогда ты не станешь Гликоном,
Все же тело старайся спасти от корявой хирагры.
Хоть до чего-нибудь стоить дойти, коль дальше не можешь.
Ежели скупость кипит в груди и несчастная алчность,
Есть голоса и слова, которыми можешь мученье.
35 Ты унять и недуг облегчить на добрую долю.
Если раздут ты желаньем похвал: заговор есть вернейший:
Книжка, что трижды прочтешь с чистотою и станешь здоровым.
Будь он завистлив и зол, лентяй, пьянчуга, распутник,
Не закоснел же никто до того, чтоб не мог укротиться,
40 Лишь бы ухо склонил терпеливо ко нравоученьям.
Доблести будет началом: избегнуть порока; а мудрость
Первая: глупость покинуть. Видишь, как тело и душу
Ты напрягаешь, стараясь избегнуть того, что считаешь
Злом величайшим: отказов позорных и низкого ценза:
45 Ты, купцом неусталым несясь к отдаленному Инду,
Бедности хочешь бежать чрез моря, чрез огни, через скалы:
Что ж ты не хочешь учиться, поверив тому, кто умнее,
Не домогаться того, чего, глупо дивясь, ты желаешь?
Кто бы хотел из борцов деревенских иль близ перекрестков
50 Пышным венцом пренебречь Олимпийским, если бы только
Он уповал без труда вожделенной пальмы дождаться?
Золото хуже сребра, добродетель и золота хуже.
«Граждане! Прежде всего заботьтесь о деньгах:
Доблесть монете во след». Так биржа сверху до низу
55 Учит. И стар, и млад повторяет эти напевы,
Левой рукою неся дощечку и ящик для марок.
Дух у тебя и нравственность есть, красноречье и честность,
До четырех же сот тысяч шести иль семи не хватает:
Будешь плебей. А дети поют, играя: «Царь будешь,
60 Если сумеешь попасть». Стеной тебе медной да будет:
Худа не знать за собой, не бледнеть от провинности тайной.
Так скажи-ка пожалуй, закон ли Росция лучше
Или детская песнь, где правейших возводят на царство,
Как певали отважные Курии или Камиллы?
65 Тот ли советует лучше, кто учит, ищи лишь богатства
Правдою, если с руки, а нельзя,  как-нибудь лишь богатства,
(Чтобы поближе смотреть слезливые) Пупия драмы,
Или тот, кто как друг поучает, надменной фортуне
Сопротивляться свободно и гордо, и к этому клонит?
70 Если б спросил меня Римский народ случайно, зачем я
Также как колоннад, не держусь всеобщих суждений,
Не ищу, не бегу я того, что сам-то он любит
Иль ненавидит, отвечу, что древле хитрячка лисица
Льву больному сказала: «Следы меня очень пугают,
75 Все они повернулись к тебе, а обратных не видно».
Многоголовый ты зверь. За чем же пойду иль за кем я?
Часть людей стремится снять откуп, иной на охоту
За скупыми вдовами, взяв яблок да пряников, ходит,
Да стариков подловляет и тут же в садок их сажает:
80 У премногих богатство ростет в ростовщичестве тайном.
Но пусть склонен один к одному, другой же к другому,
Те же люди способны ль хоть час того же держаться?
«Нет на свете залива-соперника Баи блестящей» 
Если так скажет богач, то море и озеро чуют
85 Спешную страсть господина; но чуть свой взбалмошный позыв
Знамением он сочтет: «На завтра в Теан уносите
Каменщики свой снаряд». Коль брачное ложе есть в доме:
Нет ничего, говорит, холостой приятнее жизни;
Если же нет,  то клянется, что только и жить что женатым.
90 Тут каким же узлом Протея подобного свяжешь?
Что же бедняк то? Смешно,  он меняет каморку, диваны,
Бани, цирюльни, ему в наемной лодке не меньше
Тошно, чем богачу, что едет на собственной яхте.
Если клоками острижен цирюльником, встречусь с тобою,
95 Ты засмеешься, иль если фуфайку истертую видно
Из под новой туники, иль тога съехала на бок,
Ты засмеешься; а что ж, как мой разум с собою в раздоре
Брезгает тем, чего жаждал, вновь просит того, что отвергнул,
Если колеблется с целым устройством жизни в разладе,
100 Строит, ломает и хочет, что кругло, то сделать квадратным?
Не засмеешься и видишь во мне обычную глупость,
Ни врача не считаешь мне нужным, ни чтобы претор
Дал попечителя мне, меж тем как ты, мой защитник
Сердишься, если хоть ноготь криво обрезан у друга.
105 Что так привязан к тебе и взор лишь к тебе обращает.
Словом: мудрец одного лишь Юпитера ниже, свободен,
Уважаем, богат, красив, он царь над царями;
По преимуществу здрав, разве насморк его беспокоит.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Послание I. К Меценату. Это послание написано к Меценату всего вероятнее в 734 г. о. о. Р. по поводу его вопросов, почему Гораций отказывается от поэтической деятельности, и оно служит как бы прологом ко всему сборнику посланий. Гораций желает сказать, что мера поэтической деятельности заключается в самом поэте, и когда он чувствует, что за старостью творчество его оставило, то не должен уступать посторонним соображениям и являться запаленной лошадью, возбуждающей смех своим падением; что осмысленное изучение философии приводит к тому духовному равновесию, которое так прилично старости.


Ст. 1. Независимо от того, что подобная форма воззвания была обычна у древних, в смысле: превыше всего  здесь и в буквальном значении, если вспомним, что первые произведения эпод, од и сатир обращаются к Меценату.

Ст. 3. Гораций сравнивает себя с устаревшим, отставным гладиатором.

Ст. 4. Вейяний, гладиатор,

Ст. 5. Подобно всем кончающим поприще посвящает богам принадлежности своего занятия. Девицы, вступающие в брак, посвящали богиням свои куклы, а Вейяний оружие Геркулесу, богу гладиаторов.

Ст. 12. Побуждаемый к изучению философии не пустым любопытством, а желанием самобытного уяснения трудных вопросов, Гораций отмечает все, что укрепляет его в собственном образе мыслей.

Ст. 13. Чтобы при случае сейчас справиться с источником, какого я держусь философа?

Ст. 16. Как стоик, забочусь и составляю теории личной и государственной деятельности и личного ригоризма.

Ст. 18. К киринейской школе Аристиппа (ученика Сократа). Согласно тому ставлю индивидуальное я центром вселенной, в противоположность стоикам, видящим объективный идеал и норму в природе.

Ст. 22. До 14 лет потерявшим отца и состоящим под материнской опекой.

Ст. 28. Линцей, см. I кн. сатир. 2, 90.

Ст. 30. Гликон, знаменитый атлет. Гораций своими примерами хочет сказать, что не имея помимо разума другого руководителя в жизни, бессмысленно пренебрегать им или наукой только на том основании, что тот и другая имеют границы.

Ст. 37. Говоря о философских сочинениях, как о спасительных заговорных формулах, Гораций сравнивает их с ритуальной книжечкой, по которой чаявший исцеления прочитывал трижды (священное число) молитвы. Но для успеха нужно приступить к чтению с душевной чистотою, без предубеждений.

Ст. 44. Отказов при искательстве почетных должностей.

Ст. 49. Борцы, состязавшееся на улицах, в местах, где не было амфитеатров. Ход мысли таков: ты с трудом добиваешься того, что считаешь за благо; поучись лучше презирать предметы твоих домогательств. Это покойней. И последний борец желал бы без труда высшей награды, а высшее благо добродетель, которая лучше золота.

Ст. 56. Хотя комментаторы и объясняют, что этот стих взят целиком из I кн. сат. 6, 74 для комизма, распространяющего и на стариков ношение на левой руке школьных принадлежностей, но нам он кажется положительно ошибочной вставкой.

Ст. 58. Не хватает до 400,000 сестерций ценза всадника.

Ст. 6063. Нам кажется, Гораций не прибегает тут ни к какому софизму, как полагает Вебер. Смысл детской песни или причитания при игре только тот, что царем игры будет сильный, ловкий или специально способный, независимо от других условий. Поэт применяет это к сознательно бегущему от пороков стоику, и спрашивает: «Что безотносительно лучше: закон ли Росция (687 г. о. о. Р.), определявший 14 передних рядов в театре всадникам, или приведенная старинная песня?» С безотносительной точки зрения песня, конечно, правее, но государство соображает все и рядом с песней шел через римскую жизнь и ценз, установленный уже Сер. Туллием.

Ст. 64. Курий и Камилл, см. I кн. од., 12, 40 и 41.

Ст. 67. Плохие драмы неизвестного Пупия. Конечно этот стих вставлен Горацием как саркастическое личное замечание, так как сочувствующий добиваться ценза не мог насмехаться над собственным советом.

Ст. 71. Публичное место прогулки.

Ст. 76. Так много путей, которыми ищут богатства, что нельзя указать, кому подражать.

Ст. 79. Как животных запирают на выкормку, для будущего употребления.

Ст. 84. Лукринское озеро близ Бай, смотр. II кн. од. 15, 3.

Ст. 86. Свой болезненный позыв он считает как бы божеским откровением и знамением. Город Теан Сидицинский в Кампании у подошвы горы Массика. Прямым приказом выражается спешность.

Ст. 90. Протей, сын Океана и Фетиды, знаменитый даром пророчества и способностью превращаться во что угодно. Образ моря.

Ст. 92. Кто не видал женщин, нанимающих для мнимого удовольствия лодку и подвергающихся ужасу и морской болезни при малейшей качке. Гораций указывает, что и бедняки следуют моде.

Ст. 103. Как ненормальному.


epist. i ii troiani belli scriptorem, maxime lolli...


Лоллий, пока красноречие в Риме ты изучаешь,
Снова певца троянской войны читал я в Пренесте,
Что прекрасно, что гнусно, что нам полезно иль вредно
Он ясней и лучше Хризиппа и Крантора учит.
5 Если досужен, внемли, почему такого я мненья.
Повесть, в которой рассказано, как из-за страсти Париса
Греция с варварами запуталась долго войною,
Царских ошибок полна и волнений глупых народов.
Антенор предлагает войны пресечь самый корень.
10 Что же Парис-то? Он говорит, что его не принудят
Царствовать благополучно и счастливо жить. Примиреньем
Нестор спешит покончить раздоры Пелида с Атридом;
Этот любовью горит, а оба гневом пылают.
Сходят с ума-то цари, а спины трещат у Ахейцев.
15 Возмущеньем, коварством, и злобой, распутством и гневом
Много грешат внутри Илионских стен и за ними.
А напротив, на сколько сильна и доблесть и мудрость,
В том полезный пример собой нам Улисс предлагает.
Он победитель Троян, городов увидевший много,
20 Нравы изведал людей, носясь по широкой пучине,
Как себе, и дружине готовил возврат перенесший
Много кручин, не тонул в волнах он встречных невзгоды.
Всем известны и песни Сирен и кубки Цирцеи;
Если бы жадный глупец из них, как дружина, он пить стал,
25 То очутился б под властью распутницы гнусным безумцем,
Жил бы нечистой собакой, иль ищущей тины свиньею.
Мы ведь только нули, рождены лишь плодами питаться,
Мы женихи Пенелопы, бездельники, мы Альциноя
Молодежь, что свою лишь кожу холить привыкла,
30 Та, которой спать до полудня было отрадно
И бряцаньями цитры заставить умолкнуть заботу.
Чтобы резать людей, встают разбойники с ночи:
Что ж не проснешься ты сам на спасенье себе? Если бегать
Ты не захочешь здоровый, то бегать принудит водянка:
35 Если до свиту ты не потребуешь книги с лампадой,
Не обратишься душой к изученью и честным занятьям,
То не даст тебе зависть заснуть и любовные муки:
Ибо зачем ты хлопочешь убрать, что глаз твой коробит,
Если целенье души на годичный срок отлагаешь?
40 На половину успел, кто начал; решись здравомыслить.
Только начни. Кто правильно жить с часу на час все медлить,
Как крестьянин все ждет, чтоб река протекла, а она-то
Все струями бежит да бежит до скончания века.
Ищут денег с богатой супругой «чтобы потомством
45 Обзавестись» и девственный лес подымается плугом.
Кто получил сколько нужно, пусть большего тот не желает.
Но ни дом, ни именье, ни меди иль золота куча
Не устранит лихорадки из тела больного владельца
И не спасет от забот. Владелец должен быть здравым,
50 Если он пользу хочет извлечь из добра нажитого.
Кто ненасытен или труслив, тому дом и богатство
В пользу не более чем слепому картины, припарки
Страждущему подагрой, и цитры ушам засоренным.
Если сосуд нечист, что угодно вливай, окисает.
55 Презри негу, ведь нега горька при расплате страданьем.
Вечно скупец в нищете; полагай границу желанью.
Сам завистник худеет от тучной жатвы соседа;
Не придумали пытки тираны Сицилии хуже
Зависти. Кто сдержать не может гнева, тот будет
60 После желать, чтоб того он не сделал, боли и .страсти
Вняв, когда торопился наказывать мести в угоду.
Гнев исступление краткое; духом ты прав; непокорный
Он повелитель; уздой его сдерживай, сдерживай цепью.
Умную лошадь, пока ее нежен затылок, наездник
65 Учит ходить по желанью всадника; только привыкший
Лаять на задворке гончий щенок на шкуру оленью
Рвется гонять и в лесах. Впивай же чистою грудью,
Юноша, мудрых слова и к известным людям стремися.
Запах, которым новый сосуд пропитан однажды,
70 Долго он сохранит. Хоть отстань, хоть выбеги бойко
Я ни отсталых не жду, ни затем не гонюсь, кто занесся.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Послание II. К Лоллию. Это послание написано, в 732 г. о. о. Р. к старшему сыну того Лоллия, к которому обращается IV кн. од. 9. Пока этот блестящий юноша изучал в Риме красноречие, Гораций перечитывал Гомера и, освещая его своим стоическим фонарем, находил и в нем стоические поучения именно потому, что в великих творениях, как в природе, есть все кроме поучений. Гомер просто рассказывает вековечные глупости людей, а Гораций их подчеркивает в назидание молодому другу, указывая что без собственного чувства меры и долга все блага земные ничто.


Ст. 2. Пренеста смотр. III од. 4, 23.

Ст. 4. Хризипп часто приводится Горацием, как представитель Стои. Крантор, академик.

Ст. 7. Варвары иноземцы.

Ст. 9. Троянец Антенор (Илиада VII, 347) предлагает грекам выдать Елену, за что Парис его же называет безумным.

Ст. 13. Агамемнон к Хризеиде.

Ст. 19. Гораций для краткой характеристики Улисса не находит лучших выражений, чем начало Одиссеи, перевод которого он, кроме этого места, приводит в посл. к Пизон. 141.

Ст. 28. Женихи Пенелопы  праздные гуляки. Феакийские юноши изнеженные. Одиссея VIII, 148243.

Ст. 36. К философским занятиям.

Ст. 45. Новый пример тому, что люди так усиленно хлопочут о внешнем устройстве (распахивать лес требует огромных усилий), а небрегут о собственном внутреннем равновесии, без которого внешние более ничтожны.

Ст. 51. Боится будущей бедности.

Ст. 60. Едва ли можно в такой живой форме тоньше и точнее высказать минутные причины раздражения и врожденное чувство отмщения.

Ст. 64. Во избежание иностранного слова берейтор, мы перевели слово magister словом наездник, хотя у нас употребляется о приуготовителях рысаков. Хорошие воспитатели лошадей и теперь приучают жеребят ходить на уздечках, пока у них затылок нежен.

Ст. 68. К избранным философам в противоположность с толпой, которую Гораций обзывает нулями.

Ст. 70. «Я тебе подал совет; поступай как хочешь. Но я не прибавлю (на арене жизни) бега и не убавлю, а буду держаться средней скорости.


epist. i iii iuli flore, quibus terrarum militet oris...


Юлий Флор, в какой ныне части круга земного
Пасынок Августа Клавдий воюет, узнать я томлюся.
Замедляет ли вас Фракия иль холодом снежным
Скованный Гебр, иль волны, бегущие промеж соседних
5 Башен, иль Азии тучные нивы с холмами?
Чем тем теперь занят ученый кружок? Знать также б хотелось.
Августа кто из вас деянья описывать взялся!
Кто примирения и войны векам передать бесконечным:
Что то Тиций, который в устах будет скоро всех Римлян.
10 Он ведь не побледнел из источника Пиндара черпать,
II дерзнул пренебречь озер и речек привольем.
Жив ли, меня вспоминает ли он? К струнам ли латинским
Силится с помощью Музы приладить Фиванские песни.
Или трагическим он, горячась, напыщен искусством?
15 Что-то Цельз мой творит? Журил и журить его буду,
Чтоб своего он искал, избегая касаться писаний
Тех, что давно Аполлон Палатинский в хранилище принял:
Чтобы, если когда-нибудь стаей птицы сберутся
Требовать перьев своих, ворона не вызвала смеху,
20 Воровской лишась пестроты. Сам что ты задумал?
Около тмина какого проворный летаешь? Не беден
Ты дарованием, не без отделки и грубости чуждым.
Точишь ли ты свой язык, как защитник, или советы
Как законник даешь иль милые песни слагаешь,
25 Первый венец из плюща уносишь победе в награду.
Если б напрасные ты от забот лекарства мог бросить,
Ты бы немедля пошел за небесною мудростью следом.
Этому делу и мал и велик должны мы предаться,
Если отечеству, если себе дорогими быть хочем.
30 И о том ты мне напиши, настолько ль Мунаций
Мил тебе, насколько того он стоит, иль плохо
Сшитая дружба еще не срослась, а расходится. Хоть вас
Кровь горячая или незнанье вещей раздражает,
Что так выею вы упорны, где бы однако
35 Ни жили вы (ваш братский союз расторгать вам постыдно)
К вашему я возвращенью кормлю заветную телку.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Послание III. К Юлию Флору. Это послание написано 734 г. о. о. Р. к тому же Юлию Флору, к которому относится и II кн. посл. 2. Мы видим, что в этом году Флор находился в Азии, в свите будущего императора Тиберия (Клавдия Нерона, рожден. 712 г., пасынка Октавиана с 714, усыновленного им в 757 г. о. о. Р.). В этом 734 г. Тиберий возвел на Армянский престол Тиграна. Кроме того что Гораций в послании говорит о литературных способностях Флора, ничего о них не сказано. Послание, обращаясь к частным занятиям знакомых, не щадит их слабых сторон, так что вышло по его пословице: «всем сестрам по серьгам».


Ст. 4. Река Гебр (Марица) во Фракии.

Ст. 5. Сестос и Абидос, прославленные башни Герой и Леандром.

Ст. 7. Помимо случая сказать лестное Августу, здесь прямой вызов кого-либо из образованной свиты Клавдия на этическое воспроизведете века Августа, какого Гораций не мог как лирик взять на себя, не смотря на вызов Октавиана.

Ст. 9. Вероятно сын получившего от Октавиана в 723 г. консульство  после Акциума.

Ст. 10. Зная, что молодой Тиций подражает Пиндару, Гораций не мог решать, полагал ли юноша это конечной целью.

Ст. 11. Пренебрегая легким родом лирики.

Ст. 13. Или же упражняется в трудностях в видах служения трагической музе.

Ст. 15. Цельз Альбинован, (секретарь Тиберия) к которому обращено I кн. посл. 8. Гораций увещевает его, чтобы при своей начитанности, он не увлекался чужим содержанием, а искал самобытности.

Ст. 17. В 726 г. о. о. Р. Октавиан построил во имя Аполлона на Палатине библиотеку.

Ст. 21. Сравнение со пчелой.

Ст. 26. Не желая быть нескромным, Гораций вероятно преднамеренно смутно указывает на напрасные лекарства от забот, под которыми можно разуметь всякого рода житейские стремления, в противоположность небесной, отвлеченной мудрости.

Ст. 30. Быть может этот Мунаций сын того Мунация Планка, которому относилась I кн. од. 7.

Ст. 32. Образ, заимствованный от зашитой раны.

Ст. 36. Для радостного жертвоприношения, как в I кн. од. 36.


epist. i iv albi, nostrorum sermonum candide iudex...


Альбий, наших ты сатир судья беспристрастный,
Чем, скажу я, ты занят теперь в окрестности Педа?
Пишешь ли, Кассия Пармского ты стишки затмевая,
Иль в освежительных рощах ты молчаливо гуляешь,
5 Размышляя о том, что мудрых и добрых достойно?
Не был ведь телом ты без души. Красоту тебе боги,
Боги богатства тебе и умение жить ниспослали.
Милому лучше чего ж пожелает кормилка питомцу,
Властному уж рассуждать и высказывать чувства, когда он
10 Дружбою, славой, избытком здоровья владеет и жизнью,
Окруженной довольством, без недочета в кармане?
Между забот и надежд и между боязнью и гневом
Каждый день ты считай, что взошел для тебя он последний,
И приятен придет к тебе час совершенно нежданный.
15 Ты же увидишь во мне с нахоленной белою шкуркой,
Если смеяться ты рад, поросенка из стад Эпикура.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Послание IV. К Альбию Тибуллу. Послание это следует отнести к 725 г. о. О. Р., когда молодому другу Горация Альбию Тибуллу было 25 лет от роду, а Горацию 36 лет. Вызвана она очевидно симпатическим отзывом Тибулла о сатирах нашего поэта. Это не более как любезное приветствие и пожелание всего хорошего, с ироническим отзывом о собственной дородности.


Ст. 2. Небольшой городок в Лациуме на восток от Рима, где у Тибулла была вилла.

Ст. 3. Кассий Пармский, не Кассий Этруск, о котором говорится I кн. сатир. 10, 61, а один из убийц Цезаря, сражавшийся при Акциуме за Антония и убитый в том же году по приказанию Октавиана. По уменьшительному стишки видно, что Кассий писал мелкие стихотворения.

Ст. 5. Гораций в виду ума Тибулла уверен в серьезности его размышлений.

Ст. 8. Русское уменьшительное кормилка, как обычно говорят взрослому питомцу, точное лат. nutricula.

Ст. 16. Оттенок плотских наслаждений придан учению Эпикура позднейшими его последователями.


epist. i v si potes archiacis conviva recumbere lectis...


Если решишься возлечь на ложах Архия гостем
И овощей не страшит тебя скромное блюдо на ужин,
То с заката уж солнца, Торкват, стану ждать тебя дома.
Будешь пить ты вино, разлитое при консуле Тавре,
5 Взросшее между Минтурнских болот и Петрин Синуессы.
Если ты лучшим богат, присылай  иль судьбе покоряйся.
Уже давно тебя ждут очаг и блестящая утварь.
Брось пустые надежды и страсть наживы и дело
Мосха; завтрашний праздник рождения Цезаря даст нам
10 Выспаться вдоволь; и без ущерба для дела мы можем
Летнюю ночь протянуть до утра приятной беседой.
Что в достоянии мне, коль оно не дано мне на пользу?
Тот, кто скуп наследника ради и строг через меру,
Близок к безумному: пить я начну, цветы рассыпая,
15 И терпеливо снесу, коль меня назовут сумасбродом.
Опьянение чего не делает? Тайны вскрывает
Сбыться надеждам велит, труса толкает в сраженья,
Душ озабоченных бремя снимает и учит искусствам.
Благодатные кубки кому красноречья не дали?
20 И кого, стесненного бедностью, не веселили?
Я же охотно берусь и надеюсь сумею устроить,
Чтобы на ложах ковры были чисты, от грязной салфетки
Носа б не воротило, чтоб блюдо и кружка тебя же
Отражали б тебе, чтоб между друзей задушевных
25 Не был такой, что слова за порог переносит, чтоб равный
С равным сидел. Для тебя приглашу я Септиция Бутрой
Да Сабина, коль он неотозван, иль дева милее
Нас не задержит его; и гостям неизвестным есть место,
Но не многим, ведь псиною пахнет, когда затеснятся.
30 Ты напиши, в каком числе быть желаешь, брось дело
И через двор убеги от клиента, что вход караулит.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Послание V. К Манлию Торквату. Догадка о времени сочинения этого послания основана на том, что вино, в 4 стихе, слито при консуле Тавре в 728 г. о. о. Р., а как римские вина становились сносными не раньше 67 лет, то послание относят к 735 году о. о. Р. Видно, что Торкват (к которому написана и IV кн. од. 7., куда и обращаем читателя) был адвокат, постоянно стремившийся к наживе.


Ст. 1. Архий очевидно не из первоклассных римских мебельщиков.

Ст. 5. Минтурны, лациумский город на кампанской границе. Петрины, деревушка близ Синуэссы, на склоне известной по виноградникам горы Массика; но видно у Петрин был не лучший сорт винограда.

Ст. 9. Мосх, пергамский ритор, судился по обвинению в отравлении и, кроме Торквата, его защищал и Азиний Поллион смот. II кн. од. 1.

Ст. 9. Только на основании выражения летнюю ночь не думаем относить рождение Цезаря к Юлию (12 июля). Подумав о прежней жизни и связях Горация, можно опросить: с какой стати он всю ночь будет пить в честь Юлия, а не обожаемого Августа, так как и 23 сентября в Италии не грех обозвать летом. Оба дня неприсутственные.

Ст. 13. К себе.

Ст. 16. Хвала вину, в противоположность строгому воздержанно.

Ст. 18. Пению, пляске и красноречию.

Ст. 26. Септимий и Бутра, неизвестные нам веселые собеседники, ровно как и предполагаемый писатель Сабин.

Ст. 31. Если клиент, ради юридическаго совещания, будет поджидать тебя у главного входа, уйди в заднюю дверь.


epist. i vi nil admirari prope res est una, numici...


Ничему не дивиться, Нумиций, пожалуй что первый
Истинный способ счастливым стать и таким оставаться.
Есть такие, что смотрят на это солнце и звезды
И на вращенье времен в неизменном движенье без всякой
5 Примеси страха: ну как о дарах ты земных рассуждаешь,
Как о морях, богатящих Арабов и дальних Индийцев,
Об игрищах, рукоплесканьях и дружбе Квирита,
Как принимать их, с каким, по твоему, чувством и взглядом?
Кто боится противного, тот дивится не меньше,
10 Чем желающий этого; страх обуяет обоих,
Как обоих явленье нежданное их напугает.
Рад или скорбен, алкает иль трусит он, что тут за дело,
Ежели что либо встретив превыше аль ниже надежды,
Он, вперяя глаза, обмирает душою и телом?
15 Умного безрассудным сочтут, правдивого строгим,
Ежели он в самой добродетели в крайность вдается.
Ты ступай, дивись серебру и мраморам древним,
Меди, искусствам, каменьям цветным и пурпурам Тирским;
Рад будь, что тысячи глаз на тебя говорящего смотрят;
20 Рано на Форум спеши, домой возвращайся последним,
Чтобы Мут с приданых полей не был с большим доходом
И не дошло до позора, чтобы по рожденью нижайший,
Он скорее тебе, чем ты ему стал удивленьем.
Что хранится в земле, на свет все вынесет время;
25 И зароет, сокроет блестящее. Пусть тебя знает
Аппиева дорога и колоннада Агриппы,
Все ты должен идти, куда Нума отправился с Анком.
Если твой бок или почки страдают острой болезнью,
Ты от болезни лечись. Хочешь жить хорошо; кто ж не хочет?
30 Если к тому одна добродетель ведет,  наслажденье
Смело оставь. Но ежели доблесть считаешь ты словом,
А священную рощу дровами, то в гавани первым
Будь, чтобы дел не терять Кибирских или Вифинских.
Тысячу нужно талантов скруглить, другую и третью
35 Следом за ними, а тут завершить всю кучу четвертой.
Ведь царица Деньга дарить супругу с приданым
И кредит и друзей, прибавь красоту, родовитость,
Красноречье,  лишь деньги имей,  ты любимец Венеры.
Много рабов, да денег-то нет у царя Каппадоков.
40 Ты таким же не будь. Говорят, Лукулла просили
Сто хламид, если только он может, ссудить дли театра.
«Где же столько мне взять?»  он сказал,  «поищу я однако
И что найдется  пришлю». На другой день он пишет, что в доме
Есть у него пять тысяч хламид,  бери часть или все их.
45 Бедный тот дом, в котором нет избытка во многом,
Для обмана хозяина и ворам на разживу.
Значит, коль деньги одни могут дать и упрочить блаженство,
К этому делу ты первым беги и отстань лишь последним.
Если в народной любви и блеске счастье ты видишь
50 Купим раба, имена нам шептать, толкать нас под левый
Бок, и указывать нам, каким торгашам за прилавок
Руку подать. Тот в Фабиевой, а этот в Белинской
Трибе силен, кому хочет он связки вручит и откажет
В кресле из кости слоновой. Зови его батюшкой, братцем,
55 Кто каких лет, так того прими в родство ты любезно.
Если живет хорошо, кто ест хорошо, чуть светает, 
По приказанию глотки пойдем за рыбой, за зверем,
Как Гаргилий рабов посылал несть сети и копья
Рано чрез Форум полный народом, чтобы из многих
60 Мул один приносил с охоты пред целым народом
Купленного кабана. Станем мыться с раздутым желудком,
Что прилично, что нет, забывая, мы будем достойны
Списка Церитов, подобны шальной дружине Улисса:
Ей наслажденье запретное было милее отчизны.
65 Ежели, как полагает Мимнерм, без любви и веселья
Жизнь не мила и не жизнь,  живи в любви и веселье.
Будь здоров и прощай. Коль что получше ты знаешь,
То поделись благосклонно; а нет  живи, как сказал я.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Послание VI. К Нумицию. Послание это указывает неизвестному нам Нумицию, не находящему, как видно, примирения с самим собою, стоический путь к душевному равновесию и спокойствию. Гораций по стоической манере останавливается на примерах, связуемых условием если. Послание не могло быть написано раньше 729 г. о. о. Р., так как только в этом году окончена колоннада Агриппы (ст. 26.), но по зрелости мысли относится очевидно к позднейшему времени, около 740 г. о. о. Р.


Ст. 1. Такое неудивление стоическая apatheia. Этим невозмутимым взглядом может смотреть на вещи только человек, вполне знающий настоящую их цену Дивиться значить смотреть уже под влиянием аффекта  симпатии или антипатии.

Ст. 5. Без страха, внушаемого астрологическими толкованиями о влиянии этих явлений на личную судьбу человека. Выставляя самые для масс привлекательные предметы, Гораций под дарами земли, разумеет, по преимуществу, драгоценные металлы в камни.

Ст. 6. Жемчужные раковины.

Ст. 7. Всякого рода зрелища, до которых так падки были римляне. Рукоплескания, которыми народ приветствовал в театре своих любимцев (I од. 20, 4).

Ст. 19. К условному блеску присовокупляется и внимание толпы к ораторской речи.

Ст. 29. Продолжай искать в торговле на форуме наживы, чтобы какой-нибудь, низший против тебя по рождению Мут не изумлял бы тебя богатством, основанным на женином приданом, хотя бы следовало на оборот тебе быть для него предметом изумления.

Ст. 25. Время приносит и уносит все минутное.

Ст. 26. Колоннада Агриппы с живописными стенами была местом публичного гулянья с 729 г. о. о. Р.

Ст. 27. Дорога на тот свет как противоположность двум самым людным дорогам.

Ст. 32. Если ты презираешь все идеальное и считаешь добродетель пустым звуком, а рощу благоговейной молитвы только дровами, то беги к торговой гавани.

Ст. 33. Кибира, большой промышленный фригийский город.

Ст. 40. При таких занятиях торговлей мало одного усердия, а нужно припасти денег, как Лукулл, а то выйдешь царем каппадоков.

Ст. 53. В последние годы республики трибы вполне располагали избраниями в почетные должности, ведущие к ликторским связкам и курульным креслам.

Ст. 58. Хоть так пойдем на охоту, как тщеславный Гаргилий, посылавший в самый народные места рабов с охотничьими снарядами и купленным кабаном.

Ст. 61. Мыться сейчас после трапезы считалось неприличным, об этом говорят и Ювенал I, 143, и Персий III, 98.

Ст. 63. Жители этрусского города Цер были неполноправными гражданами. Мы будем достойны быть вычеркнутыми цензором из списка избирателей и попасть в список церитов.

Ст. 65. Сохранились стихи элегического поэта Мимнерма Колофонского, современника Солона, выражающие именно приписываемую ему Горацием, мысль.

Ст. 68. Гораций только освещает настоящее значение вещей, но не принуждает своего друга избирать непременно стоический путь, предоставляя выбор его личному вкусу. Он всюду говорит: если.


epist. i vii quinque dies tibi pollicitus me rure futurum...


Я обещался пять дней лишь в деревне пробыть, а весь Август
Ты меня обманщика ждешь. Но если ты хочешь,
Что бы я жил безболезнен и совершенно здоровый,
То, как даешь ты больному, и полному страхом болезни
5 Отпуск мне дай, Меценат, на время как первая смоква
И жара посылает могильщику) ликторов черных,
Как отец и родная за ребятишек бледнеют,
Как суета хлопотливая и заботы на рынке,
Лихорадки приводят и завещанья вскрывают.
10 А как снегом зима Албанские нивы покроет,
Твой поэт отправится к морю, займется собою
И поджавшись станет читать. К тебе же, друг милый,
Если позволишь, вернется с Зефиром и ласточкой первой.
Ты не так, как Калабрский хозяин, сующий груши,
15 Сделал богатым меня. «Покушай пожалуйста». «Будет».
«Да ты сколько угодно с собой захвати». «Благодарствуй».
«Не прихватишь ли ты гостинчиков малым ребятам».
Так предложенье ценю, как будто я с ношей отпущен.
«Как угодно; знать свиньям на нынешний корм оставляешь!»
20 Мот и дурак раздает, что сам отвергает с презреньем;
Этот посев неизменно неблагодарных рождает.
Добрый и мудрый хотя говорит, что готов на услуги,
Но понимает вполне различие денег от марок.
Я достойным явлюсь и славы дающего ради.
25 Ежели хочешь, чтоб я при тебе был всегда, возврати мне,
Мощную грудь и лба неширокого черные кудри.
Возврати мне сладкую речь, возврати мне приятный
Смех и плач за вином о бегстве шалуньи Цинары.
Раз через узкую щель полевая мышка пролезла
30 В ящик с хлебным зерном, но наевшись выйти наружу
Вновь напрасно она с утолщенным телом старалась.
Ей хорек говорит: «Коль хочешь ты выйти оттуда,
Тощею в щель выходи, куда пробиралась ты тощей».
Если ко мне применить эту баснь, от всего откажусь я:
35 Сна не хвалю я плебеев, когда насыщен каплунами
И на богатства Арабов свободный досуг не сменяю.
Часто хвалил ты скромность мою, царем и отцом я
Звал тебя часто в глава и теми ж словами заочно.
Посмотри, не могу ль возвратить я с весельем подарки.
40 И недурно сказал Телемах, сын достойный Улисса:
«Нет удобных мест для коней в Итаке, широких
Нет равнин и на ней изобилие трав небольшое,
Так я дар твой, Атрид, тебе боле полезный оставлю.
Малому малость идет; не царственный Рим мне приличён,
45 А безлюдный Тибур, или Тарент безмятежный.
Дельный и стойкий Филипп, защитой в суде всем известный,
Кончил однажды дела около часу осьмого;
Как уходя возроптал, что от Форума больно Карины
Для старика отдаленны, то, по рассказам, заметил,
50 Что в опустевшей цирюльне сидит недостриженный некто
И себе беззаботно ногти ножичком чистит.
«Слушай, Деметрий»,  мальчик всегда исполнял очень ловко
Приказанья Филиппа,  «ступай, узнай и скажи мне,
Где его дом, кто он, как богат, чей сын, чей клиент он».
55 Тот вернувшись сказал: Вольтеем зовется он Меной,
Он глашатай, весьма не богат, безупречен, известен,
Что и усерден подчас и ленив, проживает что нажил,
Любит незнатных друзей угощать под собственной кровлей,
Игрища тож, и покончив занятия, Марсово поле.
60 «Я бы желал от него услыхать, о чем ты доносишь;
Ужинать его пригласи». Но не верится Мене,
Он удивляется молча. Ну что толковать тут? «Спасибо», 
Отвечает. «Иль он отказал мне?» «Да точно бесстыдник,
Из презренья иль страха нейдет». Заутра Вольтея
65 Застает Филипп, продающего рухлядь людишкам,
И велит ему кланяться первый. Тот перед Филиппом
Извиняется делом своим и обузою службы,
Что с утра к нему в дом не пришел и в том, что его он
Не приметил. «Так ты считай, что тебя прощаю,
70 Если нынче придешь ко мне ужинать». «Я постараюсь».
«Так приходи же в девятом, теперь ступай, наживайся».
Как он на ужин пришел, наболтавший и дела и вздору
Был он отпущен ко сну. Когда затем он уж часто.
Словно рыба ловящая скрытый крючок, стал являться
75 Утром клиентом и гостем обычным, его пригласили
Спутником в подгородную дачу на праздник Латинский.
Сидя на маштаках, Сабинское поле и небо
Не устает он хвалить. Филипп, улыбаясь, все видит,
И как сам он ищет покоя, и всюду веселья,
80 То, подарив семь тысяч сестерциев и столько же в ссуду,
Он убеждает того, чтобы он купил себе поле.
Тот купил. Чтоб тебя не задерживать больше чем нужно
Уклоненьями, тот из опрятного вдруг мужиком стал,
О бороздах, да вине все толкует, да ильмы готовит,
85 Рад умереть над работой, стареет от страсти к наживе.
Но как овцы от кражи, а козы в болезни погибли,
Вол перед плугом издох, посев обманул ожиданья,
Раздражен неудачами, в полночь хватает он лошадь
И разгневанный прямо несется к жилищу Филиппа.
90 Только Филипп увидал его нечесаным, грязным,
«Ты»,  сказал он,  «Вольтей, слишком строгим к себе и прилежным
Кажешься мне». «Клянусь»,  тот воскликнул,  «скорее несчастным
Мог бы назвать ты меня, если хочешь дать верно названье.
Гением я и твоею десной и пенатами всеми
95 Умоляю тебя и прошу дай прежнюю жизнь мне.
Кто однажды узрел, насколько старое лучше
Нового, во время пусть вернется к тому, что оставил.
Должен всякий себя измерять своей мерой и футом.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Послание VII. К Меценату. Трудно с достоверностью определить время сочинения этого послания, носящего следы позднейших лет поэта. Оно, видимо, служит ответом на приглашение Меценатом Горация приехать к нему в Рим, так как он чувствовал потребность общения с Горацием, к которому остался расположенным до конца, как видно из завещания, в котором он просил Августа: «не забывай Горация, как меня самого». Скорее можно предположить, что щекотливый поэт, во имя полученного подарка, сам извиняется, чем допустить мысль, что приглашавший его Меценат намекнул на неблагодарность. Тем не менее ход мысли таков: Гораций извиняет свою неблагодарную просрочку отпуска своей мнительностью касательно вредности жаркого сезона в Риме, и обещаясь вернуться при весеннем благорастворении, выражает уверенность, что Меценат с одной стороны не навязывал ему подарка как мужик груши, а с другой не приводил его своим подарком, как Филипп, к новому, невыносимому положению. Что при таких условиях он, Гораций, готов бы отказаться от полученного, так как всякий должен измерять себя собственным чувством.


Ст. 1. Держась подлинника, следовало бы вместо весь август сказать секстиль весь, так как 6-й месяц только с 746 г. о. о. Р. в год смерти Мецената, назван в честь Октавия Августом.

Ст. 6. Гораций обзывает прислужников могильщика, провожающих тело, черными ликторами.

Ст. 25. Гораций извиняется бессилием старости.

Ст. 29. Быть может, следовало бы этот стих перевести, согласно общепринятому тексту так: «Раз через узкую щель небольшая лисичка пролезла» но мы приняли поправку Бентлея volpecula (лисичка) в nitedula (полевая мышка) потому, что все описываемое прилично последней и невозможно для первой. Самое общество хорька показывает на мелких зверьков, которые боятся пожирающих их лисиц.

Ст. 35. Я не из тех притворных народолюбцев, которые показную симпатию к народу превращают в выгодную для себя профессию, а дорожу своей свободой.

Ст. 40. Одиссея IV, 601. Телемах говорит (у Жуковского) Менелаю: «коней же в Итаку мне взять невозможно».

Ст. 40. Луций Марций Филипп родился 629 г. о. о. Р., консулом в 663, известный оратор.

Ст. 48. Карины, в которых жил Филипп, одна из 14 римских частей или кварталов.

Ст. 56. Выкрикивающий порученный ему для продажи товар,

Ст. 76. Праздник городов Латинского союза, установленный еще Тарквинием Гордым.

Ст. 84. Подготовляет ветви ульмов или вязов к поддержке побегов виноградных лоз.


epist. i viii celso gaudere et bene rem gerere albinovano...


Цельзу Альбиновану, писцу в провожатых Нерона,
Муза, снеси, я прошу, мой привет и желанье успехов.
Если он спросит, что делаю я, скажи, что задумав
Много добра, не живу ни как следует, ни как приятно.
5 Не от того, что грозды градом побиты и тронул
Жар оливу, иль скот на пастбищах дальних хворает:
Но потому, что меньше здоровый душой чем всем телом,
Слушаться я не хочу, иль познать, что больному поможет;
Верным я недоволен врачом, на друзей негодую,
10 Что хлопочут меня спасти от гибельной спячки;
Вредному рад, я бегу от того, что считаю полезным:
Ветреник, в Риме Тибур, в Тибуре же Рим восхваляю.
После спроси, как здоров он и как управляется с делом,
Как и юноше нравится он и его приближенным.
15 Если он скажет: «Отлично»  поздравь его прежде, а после
Не забудь наставленье такое шепнуть ему в уши:
Как ты счастье оценишь, так, Цельз, и тебя мы оценим.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Послание VII. Цельзу Альбиновану. Послание это, без сомнения, относится к тому же 734 г. о. о. Р., в котором писано и III послание этой книги к Флору, где в 15 ст. упоминается о Цельзе, как о начинающем писателе. В настоящем послании Гораций жалуется на свое болезненное состояние и несправедливую раздражительность. При этом подает Цельзу весьма откровенный совет не заноситься высоким положением, чтобы не уронить себя в глазах значительных друзей.


Ст. 1. Прозвище Альбинован, от местечка Альбинова, относилось не к одному Цельзу, а и к другим римлянам, напр. к героическому поэту Педону. О пребывании Тиберия Клавдия Нерона в Азии см. прим. к III посл. этой книги. В это время Цельз был при нем писцом (секретарем).

Ст. 510. Я в разладе с жизнью не по внешним невзгодам, а потому что страдаю духовной спячкой, апатией и раздражительностью. Гораций до того тонок в своих приемах, что поневоле подумаешь, что он и описывает свою хандру с целью свалить на нее резкий совет: не зазнаваться.


epist. i ix septimius, claudi, nimirum intellegit unus...


Верно, Клавдий, один Септимий вполне понимает,
Как ты ценишь меня, ибо он умоляет и просит,
Чтоб я решился тебе на него указать с похвалою,
Как на достойного быть в разборчивом доме Нерона.
5 Если считает меня он за близко стоящего друга,
То он лучше меня мою силу видит и знает.
Много уж я говорил, чтоб его отклонить безобидно;
Но я виду боялся, что я умаляюсь притворно,
Силу скрываю свою, о себе одном лишь заботясь.
10 Так я, в большей вине избегая упреков, решился
Медного лба поведенье избрать. И если похвалишь,
Что, покорялся дружеской просьбе, я стыд забываю,
То сопричисля к своим, считай его честным и добрым.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Послание IX. К Клавдию Тиверию Нерону. Послание это обращается уже не к свите Тиберия, а к самому Клавдию Нерону, но по соображениям не во время его пребывания в Азии, в 784 г., а скорее во время его занятий в Галлии в 738 г. о. о. Р.. Искренний друг Горация, которого преданность он воспел II кн. од. 6, просил у него рекомендации к Тиберию, в свиту которого желал поступить. Излишне указывать на мастерской оборот письма, так сжато уясняющего все дело.


Ст. 4. Нерона, столь разборчивого в выборе приближенных.

Ст. 10. Считая свою навязчивость виной, я боялся подвергнуться обвинению в большей вине: эгоистического безучастия.


epist. i x urbis amatorem fuscum salvere iubemus...


Фуску, любителю города, свой поклон посылаю
Я любитель деревни; в этом одном только деле
Очень не сходимся мы, в других же почти близнецы мы
В братских наших душах, что отринем, так этот и этот,
5 Мы как знакомые голуби только кивает друг другу.
Ты сидишь на гнезде; а я прославляю деревни
Милой ручьи, утесы заросшие мохом, да рощи.
Что говорить! Царем я живу, как только оставлю
То, что возносите вы до небес при говоре общем.
10 Как от жреца убежавшему жертвенных яств мне не надо:
Хлеб теперь для меня вкуснее медовых лепешек.
Ежели жить сообразно с природою нам подобает
И чтобы выстроить дом, мы почву ищем сначала,
Знаешь ли место к тому ты лучше блаженной деревни?
15 Где же зимы теплее, где благосклоннее ветер
Злобу смиряет Собаки и Льва в обычное время,
Как он в ярость придет, почувствовав жгучее солнце?
Где же менее сны разгоняет злая забота?
Хуже ли камней Ливийских блистают травы и пахнуть.
20 В городе чище ль вода стремится по трубам свинцовым
Той, что с легким журчаньем струится по речке наклонной?
Ведь между пестрых колонн сажают тоже деревья,
И восхваляется дом, в далекое поле глядящий.
Вилой природу гони, она вернется обратно,
25 И в пресыщение жалкое тайно ворвется с победой.
Кто Сидонского пурпура, как знаток, не умеет
Отличить от шерсти, пропитанной краской Аквинской,
Не пострадает верней до мозга костей от убытка,
Чем такой, что лжи отличить от правды не может.
30 Кто счастливой судьбой наслаждался больше чем должно,
Тот переменой сражен. Чему ты дивился, покинешь
Ты не охотно. Большого беги; под бедною кровлей
Можно жизнью царей превзойти и царских любимцев.
В бите сильнейший, олень коня с их общего луга
35 Гнал, пока слабейший в долгом бою к человеку
Не взмолился о помощи и узде не поддался.
Но когда победителем мощным с врагом разошелся,
Ни ездока со спины, ни узды изо рта уж не сбил он.
Так, кто пугается бедности и не ставить свободы
40 Выше металла, везет на себе господина, несчастный.
И навеки он раб за то, что брезгает малым.
Кто недоволен своим, тот словно башмак надевает,
Что коль больше ноги,  уронить, а меньше так давит.
Счастлив своею судьбой, как мудрец живи ты, Аристий,
45 И меня не оставь без упрека, если увидишь,
Что собираю я больше, чем нужно, и все продолжаю.
Каждый собранным деньгам своим иди раб иль владыка,
Лучше канатом нам деньги тащить, чем а ними тащиться.
Это тебе я диктую у ветхого храма Вакуны,
50 Всем, исключая того, что не вместе со мной ты  довольный.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Послание X. Аристию Фуску. Послание это написано между 735 и 740 гг. о. о. Р. к тому Аристию Фуску, поэту и грамматику, к которому Гораций обращался в I кн. од. 22, и о котором упоминает, сат. I 9, 61; 10, 83. Зная привязанность своего в остальном единомысленного друга к городской жизни, Гораций, описывая прелесть деревни, переходит к довольству своим жребием, как единственному условию свободы.


Ст. 10. Медовых лепешек, приносимых в жертву божествам, у жрецов накоплялось такое множество, что они своих рабов кормили ими до полного отвращения, принуждавшего многих бежать, хотя лепешки в сущности лакомство в сравнены с хлебом. Гораций применяет к этому свое пресыщение городскими удовольствиями.

Ст. 12. Жить по природе  стоическое правило.

Ст. 16. Созвездие Собаки, Сириус. Лев восходит 23 июля.

Ст. 19. Мозаический пол из нумидийского мрамора.

Ст. 22. Пестрых от мраморных жил.

Ст. 27. Простая краска в лациумском городе Аквине.

Ст. 35. Не стяжание доставляет счастие, а воздержание и свобода. К этому Гораций приводит басню Стесихора о коне и олене.

Ст. 42. Кто ставит себя в новое, небывалое положение, рискует получить или безмерно широкий башмак, который подвернувшись, его уронит, или невыносимо тесный.

Ст. 48. Бурлак до тех пор властелин судна, пока тащит его за собой, но плохо, когда оно его потащит.

Ст. 49. Близ виллы Горация находились развалины сабинской богини Вакуны, которую быть может и поминает Гораций по созвучию с vacare, намекая на свою вакационную свободу.


epist. i xi quid tibi visa chios, bullati, notaque lesbos...


Как, Буллатий, нашел ты Хиос да Лесбос известный,
Как красивый Самос, как Сарды, Креза столицу,
Смирну, и как Колофон? Своей они славы достойны ль?
Или невзрачны они перед Тибром да Марсовым полем?
5 Или по сердцу пришелся какой-либо город Аттальский,
Иль ты Лебед уж хвалишь, прискуча путями и морем?
Знаешь что Лебед такое; он город безлюднее Габий
И Фиден; а я бы прожить и там согласился,
Позабывши своих и ими вполне позабытый,
10 Издали с твердой земли на свирепость Нептуна взирая.
Но ведь ни тот, кто в пути из Капуи в Рим промочён был
Ливнем и грязью, в харчевне жить не захочет, ни тот, кто
Сильно прозяб, не станет печей и бань славословить
Как вполне способных всю жизнь соделать блаженной;
15 Так и ты, коль Австер тебя в пучине помечет,
Не продавай за то корабля за морем Эгейским.
Кто здоров, тому и Родос и краса Митилены
Тоже, что плащ среди лета, передник при ветре со снегом,
Волны Тибра зимой и горячий камин в самый Август.
20 Если придется, и лик сохранит Фортуна приватный,
Мы Самос и Хиос и Родос похвалим заочно.
Ты, каким бы бог тебя ни порадовал часом,
Все благодарно прими, не откладывай радости на год
Чтобы, где бы ты ни жил, ты мог говорить, что приятно
25 Прожил, ибо как ум и мудрость снимают заботы,
А не место с видом на даль распростертую моря,
То небеса, а не дух меняет за море бегущий.
Гонит праздная нас суета, мы к счастью стремимся
На кораблях и четверках. Чего ты ищешь, то здесь есть,
30 Даже в Улубрах, ежели только дух твой покоен.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Послание XI. К Буллатию. Только руководясь духовным настроением нашего поэта в настоящем послании, можно отнести последнее к 730 г. о. о. Р.. Оно обращается к неизвестному Буллатию, страдавшему тем недугом, который в Евген. Онегине определяется как: «беспокойство, охота к переменам мест, весьма мучительное свойство». Гораций говорит Буллатию, что не место утешает человека, а человек приносит свое довольство хотя бы в самый скромный уголок.


Ст. 3. Один из блестящих городов бывшего Пергамского царства Атталов.

Ст. 6. Лебед, приморский городок между Смирной и Колофоном, с которым Гораций, видно, лично познакомился во время своей службы у Брута.

Ст. 7. Габии и Фидены, городки в Лациуме.

Ст. 10. Единственное зрелище в безлюдном приморском городке.

Ст. 15. Если человек, измокший в дороге, и осушается в харчевне, не считая ее вечным своим жилищем, то и наскучивший столицей не должен бросаться в вековечное скитание и даже продать корабль на чужом берегу, лишая себя возможности вернуться домой.

Ст. 17. Здоровый телом и душой не нуждается в поездках в Родос или Митилены, которые не прибавят ему счастья.

Ст. 80. Улубры, маленький город близ Понтинских болот.


epist. i xii fructibus agrippae siculis, quos colligis, icci...


Если плодами Агриппы, в Сицилии их собирая,
Икций, пользуешься ты разумно, то нет у Зевеса,
Чем бы больше тебя одарить. Так жалобы кинь ты;
Тот не беден еще, у кого все есть на потребу.
5 Если живот твой и грудь и ноги исправны, богатства
Даже царские ничего не смогут прибавить.
Если, в кругу довольства воздержный, ты станешь травою,
Да крапивой питаться, то также и в будущем станешь
Жить, хотя бы Фортуна тебя озлатила потоком,
10 Иль потому, что деньги нас переделать не могут,
Иль потому, что ты все добродетели ниже считаешь.
Что за диво, что скот Демокрита поля обедает
И посевы, пока он странствует духом без тела,
Если ты посреди всей парши и заразы наживы,
15 Всякую мелочь забыв, о выспреннем только печешься:
Чем удержано море, что году дает распорядок,
Сами ли звезды блуждают, иль ходят они по приказу,
Что покрывает мраком луну, что ее возрождает,
Цель и сила какая в согласье вещей разногласных,
20 Эмпедокл ли врет, или наш остроумный Стертиний.
Но хоть рыбу ты, хоть лук, да порей убиваешь,
Будь с Помпеем Гросфом любезен, чего он попросит
Сам предложи; ведь Гросф того лишь попросит, что должно.
Дешево купишь друзей, коль в чем затрудняется добрый.
25 Чтобы однако ты знал, какие новости в Риме:
Пал пред Агриппой Кантабр, а Клавдий Hepон победитель
Ныне Армян, от Цезаря право и власть, на коленях
Стоя, Фраат восприял; Изобилие из золотого
Рога, полного льет на Италию всякие блага.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Послание XII. К Икцию. Судя по новостям, сообщаемым в конце послания, оно бесспорно написано к исходу 734 г. о. о. Р.. Давнишний приятель Горация Икций, знакомый нам по I кн. од. 29, как человек преданный научным занятиям, но тем не менее недовольный своим положением и быть может корыстолюбивый, вероятно жаловался в письме Горацию на будничные занятия, отвлекающие его от науки. Указывая на то, что Икций, в качестве управляющего сицилийскими имениями Агриппы, должен быть вполне обеспечен, хотя не мудрено, что при отвлеченных занятиях хозяйство может страдать, Гораций главным образом рекомендует Икцию своего друга Помпея Гросфа (II кн. од. 16).


Ст. 2. Управление имением связано было сверх известного вознаграждения с пользованием, как говорится, натурой, (см. I кн. посл. 14, 41).

Ст. 9. Вероятно пословица, представляющая поток, позлащающий все в него погружаемое; а не знаменитый Пактол Мидаса.

Ст. 10. Привыкший себя обрезать во всем, ты и при богатстве не изменишь образа жизни, вследствие ли безотчетной бережливости, или полного равнодушия к удобствами жизни.

Ст. 12. Нечему удивляться, что в суровом V веке д. Р. X. Демокрит из Абдеры, школы элеатов, атомист, предавшись науке, не видал, что у него в хозяйстве делается, если при новейшей, общей страсти к наживе Икций делает тоже.

Ст. 20. Прав ли в объяснении явлений природы Эмпедокл из Агригента, половины X века до Р. Хр., принимавший две силы: neikos (вражда) разъединяющая и filia (дружба, влечение) связующая; тогда как стоики признавали божественный разум руководителем всех перемен. Гораций не без иронии выставляет Стертиния (см. II кн. сат. 3, 33) представителем Стоиков.

Ст. 21. Шуточный намек на пифагорово переселение душ в животных и растения.

Ст. 24. Оказать даже незначительную услугу доброму человеку значит прибрести благорасположенного.

Ст. 26. Кантабры, горцы северной Испании, окончательно покорены Агриппой в 734 г. о. о. Р., причем все способные носить оружие перебиты, а остальные обезоруженные переселены на равнину.

Ст. 26. Нерон (смотр. I кн. послан. 3.)

Ст. 28. Фигурно: возвращая отбитые у Красса и Антония римские знамена.


epist. i xiii ut proficiscentem docui te saepe diuque...


Как тебя, снаряжая, учил я толково и долго,
Виний, Августу за печатью вручи мои свертки,
Если он будет здоров и в духе и если их спросит;
Ты из усердья ко мне не дури и на книги стараньем
5 Не навлеки раздраженья, являясь слугой неуклюжим.
Если тебя отягчит весистая пачка бумаги,
Лучше сбрось ты ее, чем там, куда несть посылают
Всех седлом задевать, предавая прозванье Азины
Родовое на смех, и сделаться общею басней.
10 Силы свои ты направь на холмы, на речки, на лужи.
Как достигнувши цели, ты доберешься до места,
То сложив, свою ношу храни, чтоб пожалуй под мышкой
Свитка ты книг не держал, как мужик деревенский ягненка,
Как подпившая Пиррия шерсти клубок, что украла,
15 Как башмаки со шляпой простак, приглашенный на ужин.
Не говори и народу, что ты вспотел, дотащивши
Песни, которые могут привлечь и взоры и уши
Цезаря; как бы тебя ни просили, иди без задержки.
Ну ступай, будь здоров, не споткнись и не порти посылки.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Послание XIII. К Винию Азелле. К концу 735 г. о. о. Р. Август вернулся с востока в Рим, и к этому времени Вебер относит посылку к нему Горацием IIII од. Зная в какой мерой Август занят делами после продолжительного отсутствия, Гораций извиняется в своей неуместной докучливости, но не прямо, и обращаясь в настоящем послании к соседнему сабинскому крестьянину К. Винию Фронтону, сыну Виния Азины (ослицы), вероятно не могущему за безграмотностью и прочесть этого послания, Гораций долго и подробно толковавший Винию, каким образом он должен передать книги, присоединяет, как бы для памяти, письменное наставление, зная что оно развеселит Августа.


Ст. 2. Не потревожь печати.

Ст. 3. Только попроси доложить, что принес от меня книги и жди пока он потребует их.

Ст. 8. Гораций в шутку называет мешок с книгами на спине Азины седлом.

Ст. 13. Азина должен сложить свой мешок, а не держать его под мышкой, как красноносая Пиррия в комедии, где во хмелю она явно держит под мышкой украденную шерсть.

Ст. 15. Крестьянин, приглашенный чтобы его задобрить, на предстоящие выборы, горожанином, мнимо-вежливо держит под мышкой шляпу и обувь, которые сдавались при входе рабам.


epist. i xiv vilice silvarum et mihi me reddentis agelli...


Староста леса и поля, где сам я себя обретаю,
Но где скучно тебе, хотя и пять очагов там
В Варию высылают обычно пять добрых хозяев,
Спорить давай, из души скорее ли терния выну
5 Я, или ты из полей, Гораций ли лучше, иль поле.
Как ни связан однако я Ламия грустью душевной
В горе о брате  о брате погибшем теперь он рыдает
Неутешно,  стремятся туда и мысли и дух мой,
И чрез затворы препятствий хотят прорваться на волю.
10 Я в деревне считаю, ты в городе жить за блаженство.
Кто чужою судьбою пленен, тот свою ненавидит.
Оба глупца не право бранят неповинное место;
В духе изъян, коль сам от себя он не может укрыться.
В дворниках ты с затаенным желаньем стремился в деревню,
15 Старостой хочешь теперь ты города, бань и позорищ;
Ты ведь знаешь, как я постоянен, как горько мне ехать
Каждый раз, что дела меня гнусные в Рим привлекают.
Мы не тому же дивимся; вот в этом все и различье
Между мной и тобой; ведь что холмом бесприветным,
20 Диким зовешь ты,  зовет, кто мне сочувствует, милым,
И ненавидит, что прелесть тебе. Вертеп, да харчевня
К городу, вижу я, страсть внушают тебе, да что угол
Этот скорее перец родит да ладан, чем гроздья,
Да трактира нет по соседству, чтобы вина-то
25 Мог ты достать, ни флейтщицы легкой, под звуки которой
Ты по земле бы мог тяжко плясать; при этом ты пашешь
Поле, киркою забытое, да вола отложивши
Холишь и кормишь его насмыганной с веток листвою;
Тут ручей прибавляет ленивцу хлопот, если дождик
30 Шел, помешать плотиной ему испортить долину.
Чем разделяется наше с тобой согласие, слушай.
Тот, кто, помнишь, носил тоги легкие, волосы с лоском,
Кто без подарков умел понравиться алчной Цинаре,
Кто с полудня любил наслаждаться прозрачным Фалерном,
35 Любит ужин недолгий, да сон натрави у потока.
Стыдно не то, что шалил, а то, что шалить не бросаешь.
Там уже никто на счастье мое коситься не станет
И угрызение злобы тайной меня не отравит,
Только соседям смешно, что ворочаю глыбы и камни.
40 В городе корку глодать с рабами ты лучше желаешь;
В их число ты стремишься попасть. А сметливый конюх
Зависть питает к тебе из-за дров, скотины и сада.
Вол желает седла, пахать  ленивая лошадь.
Кто что умеет, я думаю,  то он и делай охотно.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Послание XIV. К своему старосте. Относя, вместе с Вебером, настоящее послаще к 735 г. о. о. Р., мы видим в нем блистательнейшее проявление того тонкого, изворотливого ума, которому у Горация изумляешься по неволе. По форме, это простое письмо в старости скучающему деревенской жизнью. Но присмотритесь и увидите, что староста, подобно Азине предшествующего послания, подставное лицо, настоящий же адресат  публика. Из самого послания видно, что образованная публика завидовала счастью Горация, получившего от Мецената обеспечение в виде Сабина, за который Гораций не перестает благодарить своего друга. И в настоящем послании по адресу Мецената приходится одна признательность, но за то устами сластолюбивого старосты высказываются об имении такие черты, которые в сущности лишают подарок всякого значения. Оказывается, что в Сабине процветает одна эстетика. Виноград там не мыслим, а растет кислый терн, невозделанные поля покрыты камнями, скота кормить нечем, и горный ручей без плотины, требующей поправок, затопляет единственную долинку. И так публике завидовать нечему.


Ст. 3. Из пяти хижин отправляются в соседний городок Варию (ныне Vicovaro) на рынок и по делам пять домохозяев.

Ст. 5. На юге терновник охотно принимается на заброшенных местах.

Ст. 6. Элий Ламия, молодой друг Горация, в последствии в 756 г. о. о. Р. консул. Не беремся решить тот ли это, к которому обращены од. I 26 и III 17, или его меньшой брат.

Ст. 23. То и другое экзотический продукт, невозможный в нагорном Сабине.

Ст. 32. Раб, живший прежде с Горацием в Риме, помнит его молодым в тонкой тоге и душистых кудрях.

Ст. 42. Конюх завидует доходам старосты, получаемым с имения натурой.


epist. i xv quae sit hiems veliae, quod caelum, vala, salerni...


В Велии, Вала, что за зима, что за небо в Салерне,
Что за люди в той области, что за дороги,  ведь Баи
Лишними Муза Антоний счел для меня, но однако
Ненависть там мне навлек, заставив меня обливаться
5 В стужу холодной водой. Конечно местечко вздыхает,
Что покидают в нем рощу с презреньем к источникам серным,
Как говорили, из нерв извлекающим старую немощь
И ненавидит больных, что брюхо и голову смеют
Мыть в Клузинских ключах, да едут в Габии в холод.
10 Надо место менять и мимо знакомых трактиров
Лошадь свою направлять. Куда ты? Дорога не в Кумы
Мне или Баи нужна, скажет всадник, поводом левым
Дергая лошадь; у взнузданной лошади ухо-то в морде.
У которых из жителей больше количество хлеба,
15 Дождевую ль пьют воду они, иль из вечных колодцев;
(О вине я на тех берегах ничуть не забочусь.
Пить и сносить я в деревне моей могу что угодно,
Но у моря хочу вина благородней и легче,
Чтоб разгоняло заботы оно и богатой надеждой
20 В жилы вливалось мои, говорить меня побуждало
И меня молодцом представляло Луканской девице.)
Зайцев ли больше кругом, кабанов ли где больше в округе,
Где изобильнее воды морскими ежами и рыбой, 
Чтобы оттуда домой вернулся я тучным Феаком,
25 Должен ты мне прописать, а тебе я должен поверить.
Мений, когда материнское все и отцовское смело
Прожил и стал являться нахалом, шутом бесприютным,
Не всегда одних и тех же яслей держался,
И натощак не мог отличить от недруга друга,
30 Страшен, что выдумать мог на всякого всякую мерзость,
Будучи гибелью, бурею, прорвою рынка мясного,
Все, что мог он добыть, отдавал ненасытному брюху.
Он когда с покровителей лени иль с боязливых
Мало иль ничего не срывал, требухою питаясь,
35 Или дешевой бараниной, сколько не сесть трем медведям,
Все говорил, что брюхо обжор раскаленным железом
Надо жечь, становясь проповедником Бестием. Он же,
Прихватив добычи побольше, когда все немедля
В дым и прах обращал, говорил: клянусь Геркулесом,
40 Не удивляюсь я тем, что добро проедают; ведь лучше
Жирного нет дрозда ничего, сычуга превосходней.
Вот я такой же; когда у меня не хватает достатка,
Я хвалю небольшое да верное, храбрый в лишеньях;
Но когда мне получше кусок, пожирней попадает,
45 Я говорю: умны лишь одни и жить лишь умеют
Те, чьи деньги показно потрачены в виллах блестящих.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Послание XV. К Нумонию Вале. По легкости общего строя и изображению собственных, не установившихся вкусов, послание это относят к более ранним произведениям Горация в этом роде. Орелли указывает на 731732 г. о. о. Р.. Собираясь провести зиму в городе Велии (в Лукании) или в Салерне (в Кампании), поэт спрашивает богатого владельца в тех местах, Нумония Валу о климатических и иных условиях тех мест, так как он не сбирается ни в Баи, ни в Кумы.


Ст. 3. Медик, Муза Антоний, как видно, своей гидропатией сделал подрыв горячим источником, помогавшим в застарелых болезнях.

Ст. 9. В Этрурии. Габии см. I кн. посл. 11, 7.

Ст. 16. «О вашем местном вине я не спрашиваю, зная что оно плохо. Хоть дома при движении на открытом воздухе могу пить всякое вино, но зимой, скорчась над книгами, требую хорошего, которого добуду помимо местного».

Ст. 23. Эхины см. II. кн. сат. 4, 33.

Ст. 24. Феаки см. I кн. поел. 2, 28.

Ст. 2637. Мений, знаменитый мот времен Луцилия, слонявшийся за разживой от одного к другому, как животное по разным яслям. При неудаче он становился заклятым врагом обжор, и моралистом в роде современного ему нравоучителя Бестия.


epist. i xvi ne perconteris, fundus meus, optime quincti...


Чтобы ты, Квинтий добрейший, не спрашивал нивой ли кормит
Господина именье мое, иль олив изобильем,
Яблоками, лугами иль вязом обвитым лозами,
Положенье и вид опишу я подробно владенья.
5 Горы сплошные, прорезанные тенистою долиной
Лишь настолько, что солнце вставая взирает на правый
Бок, а левый, к закату стремясь, одевает туманом.
Воздух ты б похвалил. А что коли терн благодатный
Красных ягод даст и слив? Коль дуб разновидный
10 Скот обильем плодов, господина же радует тенью?
Ты бы сказал, что сюда приближенный Тарент зеленеет.
Так обилен ручей, что реке сообщил свое имя,
Холоднее и чище сам Гебр не течет по Фракии,
Он полезен больной голове и полезен желудку.
15 Вот уголок дорогой и, если поверишь, прекрасный.
Он становит меня в Сентябре пред тобою здоровым.
Ты живешь хорошо, коль заботишься быть, чем слывешь ты.
Мы, весь Рим, давно уж тебя прославляем блаженным.
Но боюсь, о себе не себе а другим ты поверишь,
20 Или к блаженным причтешь не единственно мудрых и добрых;
Чтобы, если народ назовет тебя здравым и сильным,
Ты не вышел таким, что скрыл пред едой лихорадку
До тех пор, что засаленные затряслись его руки.
Ложный стыд глупцов не зажившие язвы скрывает.
25 Если бы кто, тебе говоря о битвах на море
И на земле, стал в уши твои ласкаться словами:
«Больше счастья желает народ ли тебе, ты ль народу
Пусть оставит вопросом Юпитер, твой и столицы
Покровитель»; ты бы признал, что тут Августа хвалят.
30 Если мудрым себя, безупречным ты звать позволяешь,
От своего ли ты имени  друг,  отвечаешь? «Конечно
Мужем добрым и мудрым прослыть я рад, как и ты же».
Но ведь давший сегодня нам это, назавтра отнимет,
Как без причины он связки вручив, отнимает их также.
35 «Брось, то мое», говорит. Кладу и грустный скрываюсь.
Но как тот же меня огласит бесстыдником, вором,
Утверждая, что горло отца затянул я петлею,
Стану ль терзаться я ложным позором и в краске меняться?
Почести ложной кто рад и ложным испуган позором
40 Кроме того, кто скрывает порок? «Кто ж истинно добрый?
Кто уставы отцов, права блюдет и законы,
Чьим зачастую судом прекращаются важные распри,
Чья порука  добро, а свидетельство  тяжбы спасает».
Но зато весь дом и соседство видит, как гнусен
45 Внутренне он, хотя представителен шкуркой красивой.
Ежели скажет мне раб: «Ведь я не вор и не беглый»,
То скажу: «Ты тем награжден, что не сечен ремнями».
«Я не убийца». «Не быть на кресте тебе воронам пищей».
«Честен я, добр»; покачав головой не согласен Сабинец;
50 Хитрый волк опасается ям, подозрительных петель
Ястреб, а крючка, приманкой прикрытого, щука.
Из любви к добродетели добрые грех ненавидят;
Ты ж ни на что не пойдешь, одного страшась наказанья.
Знай же, что будешь ты цел, со священным смешал бы ты скверну:
55 Ибо укравши из тысячи мер бобов только мерку,
Не уменьшишь ты вины, лишь мой убыток сноснее. 
Честный такой, которому Форум и суд весь дивится,
Как поросенком он иль волом богов ублажает,
Громко, «О, Янус отец!» иль «О Аполлон!» восклицая,
60 Тихо шепчет, боясь быть услышанным: «Дай мне, Лаверна,
Дай, прекрасная, скрыться, святым и чистым казаться,
Мраком ночи сокрой ты грехи и коварство туманом».
Чем будет лучше раба и чем свободнее скряга,
Что нагнется поднять на улице асс там лежащий,
65 Я не вижу; ведь кто алкает, боится; а дальше,
Кто под страхом живет, по мне, никогда не свободен.
Тот оружие бросил и пост добродетели кинул,
Кто постоянно стремится нажить и этим подавлен.
Пленного не убивай, если ты продать его можешь;
70 С пользой он послужи: не пасти, так пахать он годится,
На корабли он купцом пускай на волнах прозимует;
Пусть он поможет ценам; подвозить хлеб и припасы.
Доблестный муж и добрый решится воскликнуть: Владыко
Фивский, Пентей, чем хочешь меня неповинного мучить
75 И истязать? «Добро отниму». То есть скот и именье,
Ложа и серебро? Бери если хочешь.  «В оковах
Да кандалах поручу я тебя суровому стражу.
Сам меня бог, коль я попрошу, избавит. По мне он
Думает тут: «Я умру». А смерть последний предел наш.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Послание XVI. К Квинтию. По духовному сродству с предыдущим посланием это, не без основания, относят к 740 г. о. о. Р. В нем Гораций обращается к богатому и знатному Квинтию. Мало вероятности, чтобы это был Квинтий Гирпин, к которому написана II кн. од. 11, так как характеристика обоих Квинтиев едва ли не противоположна. Если бы мы имели дело с прозой, то и тогда пришлось бы почтительно изумляться твердости стоической философии, вынесенной Горацием из науки и опыта, к которой он обращается, о чем бы не заговорил. И в настоящем послании он противополагает свое довольство малым блестящему положению Квинтия и спрашивает, действительно ли он держится на той духовной высоте, на которой считает его общественное мнение, само по себе изменчивое и потому не имеющее ни какой цены. Но для нас вопрос главным образом не в том что, а в том как, и тут нашему поэту и книги в руки.


Ст. 12. Имя ручья и речки но I кн. поел, 18, 104. Дигенция.

Ст. 13. Гебр (Марица) во Фракии.

Ст. 16. Сохраняя на время римских лихорадок.

Ст. 23. Римляне ели пальцами.

Ст. 29. В подтверждение того, что человек должен о себе верить только себе, а не другим, Гораций ловко приводит стихи Вария из панегирика Августу, которых конечно ни один здравомыслящей гражданин не мог отнести к себе.

Ст. 30. Можешь ли ты действительно, с чужого голоса, счесть себя безупречным.

Ст. 34. Ликторы со связками  признак власти.

Ст. 35. Если отнимают у меня то, что зиждется на чужом обо мне высоком мнении, то я могу еще грустить об утрате полученного; но меня не может оскорблять клевета, не соответствующая собственному сознанию.

Ст. 40. Наружное исполнение законов, из за страха наказаний, еще не порука в действительной доблести.

Ст. 49. Сабинец, первый встречный сабинский крестьянин, одаренный здравым смыслом. Дерфлейн полагает, что Гораций тут подразумевает себя.

Ст. 60. Лаверна, богиня-покровительница воров.

Ст. 64. Асс см. I кн. сат. 1. 43.

Ст. 69. «Хотя явно, что стремящийся к одним материальным благам  раб, но пойми, что и он полезен как раб, которого ты взявши в плен, не станешь убивать, а употребишь в дело.

Ст. 74. См. II кн. од. 19, 14. Гораций, припоминая сцену в Вакханках Еврипида ст. 492. (где царь Пентей напрасно угрожает не узнаваемому им, Вакху), пользуется ею, чтобы выставить неуязвимость стоика, который в крайности может лишить себя жизни.


epist. i xvii quamvis, scaeva, satis per te tibi consulis et scis...


Хоть ты, Сцева, прекрасно советовать сам себе можешь,
Зная, с каким обхождением к высшим являться прилично,
Слушай, что думает друг, готовый учиться, ну словно
Хочет слепой указывать путь; однако размысли,
5 Не скажу ли чего и я, что ты мог бы усвоить.
Если приятный покой и сон до первого часу
Любишь ты, если пыль и стук колесный противны
Вместе с трактиром тебе, то ты в Ферентин отправляйся;
Ибо не одним богачам достаются отрады,
10 И не худо тот жил, кто родился и умер безвестен.
Ежели пользы своим ты ищешь и сам поприятней
Несколько жить бы хотел, иди голодающий к сытым.
«Если бы овощи ел терпеливо, не стал бы с царями
Жить Аристипп». «Если б тот, кто меня упрекает, умел бы
15 Жить с царями, уж есть овощей он не стал бы». Из них-то
Словом и делом который правей, научи, иль как младший
Выслушай, чем Аристиппово мнение лучше; он злому
Цинику, как говорят, такое дал возраженье:
«Шут самому я себе, а ты народу; мое-то
20 Много умней и почетней. Чтоб конь меня нес, царь кормил бы,
Я служу; ты же просишь ничтожных вещей и зависишь
От дающих, твердя, что ни в ком нужды не имеешь».
Всякие шли к Аристиппу и вид и место и дело,
Коль стремился он выше, доволен пока настоящим.
25 Я б удивился напротив, когда б измененный путь жизни
Шел к тому, кто двойным плащом терпенья укутан.
Тот не станет ждать пурпурных одежд, а пойдет он
В чем угодно одет, по самому людному месту,
Роль и ту и другую сыграет с достоинством равным;
30 Этот станет хламиды в Милете тканой бояться
Хуже, чем пса и змеи, от стужи умрет, коль ему ты
Не возвратишь плаща. Отдай; пусть живет он безумец!
Препобеждать и врагов показывать гражданам пленных
К трону приводит Зевесову и досягает до неба;
35 Но хвала не последняя знатным понравиться людям.
Ведь не всякому тож до Коринфа доехать удастся.
Тот сидит, кто сробел, что не доедет. Сиди он.
А не отважнее ли поступил, кто доехал? А тут то
Или нигде то, о чем здесь речь. Тот груза страшится,
40 Неподсильного малому духу и малому телу;
Этот взвалил и несет. Иль звук пустой добродетель,
Или муж опытный вправе добиться награды и славы.
Кто стоя пред «царем» молчит о бедности, больше
Тот получает просящего; разница, скромно ль берешь ты,
45 Или хватаешь. А это всему голова и источник.
Кто говорит: «Сестра у меня без приданого, терпит
Мать нужду, ни продать не могу я именья, ни жить им»,
Тот кричит: «Дайте есть!»  «И мне», другой подпевает,
И при разделе даянья одна вырезается четверть.
50 Но когда бы мог ворон молча кормиться, нашел бы
Пищи он больше, а драки и зависти меньше гораздо.
Кто, отправляясь как спутник в приятный Суррент иль Брундизий,
Тряски боится в пути, жестокой стужи и ливней,
Или горюет, что взломан баул и украдены деньги,
55 Тот повторяет известный прием содержанки, что плачет,
Вот у нее де цепочку, запястье украли, а вскоре
Нет при утратах ей и при горе действительном веры.
Кто осмеян был раз на улице, тот не решится
Подымать плута, сломавшего ногу, пусть слёзы
60 Льет он и станет молить, заклиная святым Озирисом:
«Верьте, я не лгу; подымите же, злые, хромого!»
«Попроси незнакомца»,  хрипливо ответят соседи.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Послание XVII. К Сцеве. Творения поэта не философский трактат, в котором все обязательно сводится к основному положению, и мы пользуемся колебаниями убеждений, которые переживал Гораций, для определения времени сочинения того или другого его произведения. По таким признакам должно отнести настоящее послание к периоду 725727 г. о. о. Р.. В нем, указывая молодому другу Сцеве на блаженство скромной безвестности, Гораций признает однако, что человек, ищущий известного успеха должен, как голодный, обратиться к сытым, т.е. к значительным людям, людям успеха. При этом он вводит в разговор ловкого Аристиппа с Диогеном, становясь явно на сторону первого, так как независимость циника только кажущаяся и голословная. Защищая Аристиппа, Гораций не мог не подумать о своих отношениях к Меценату, возбуждавших в то время немало толков. Кроме общего обсуждения вопроса, Гораций дает юноше и практические советы, указывая напр. что выпрашивать не только неблагородно, но и нерасчетливо.


Ст. 8. Ферентин, этрусский городок.

Ст. 14. Аристипп (см. I кн. посл. 1, 18.) долгое время жил при дворе Дионисия Сиракузского.

Ст. 18. Диогену из Синопа.

Ст. 20. «Я по крайней мере говорю, что желаю коня ж царской трапезы, а ты говоришь: ничего не надо, и вымаливаешь кусок хлеба».

Ст. 25. Измененный путь  богатое положение.

Ст. 27. Аристипп.

Ст. 30. Тонкая хламида из знаменитой милетской шерсти так напугает Диогена, что он скорей замерзнет, чем променяет на нее свою грубую.

Ст. 33. В триумфе.

Ст. 36. Пословица.

Ст. 32. Отправляющейся как спутник в свит знатного, в видах получения отдельного награждения, начинает жаловаться на неудобства дороги, а когда это не помогает, на кражу денег, что при повторениях лишает его веры.

Ст. 38. У кого притворно больной просил на улице помощи и поднятый убегал при общем смехе.

Ст. 62. Не своим голосом.


epist. i xviii si bene te novi, metues, liberrime lolli...


Если я знаю тебя, благороднейший Лоллий, не станешь
Вид ты шута принимать перед тем, кому другом назвался.
Как несходна с содержанкой и видом различна Матрона,
Так отличается точно и друг от шута-проходимца.
5 Этому злу чуть не больше зло противоположно:
Деревенская грубость в неуклюжих ухватках.
Проявлялся в черных зубах, да в стрижке до кожи,
Слыть она хочет свободою, доблестью чистой и истой.
Доблесть есть середина пороков, вдали от обоих.
10 Тот заискивать больше чем следует склонен, и с ложа
Нижнего, хоть он остряк, не кивнул бы богатый, трепещет,
Так повторяет реченья и ловит слетавшее слово,
Что сдается, урок учителю строгому мальчик
Повторяет, иль мим вторую ролю играет.
15 А другой беспрестанно спорит о шерсти козлиной
И воюет оружием вздора: «Что ж это значит,
Что мне и веры нет полной, что я убеждения в правде
Громко сказать не могу? Так жизни двойной не возьму я».
Спор-то о чем же идет? Кто искусней, Кастор или Долих;
20 Аппия или Минуция путь в Брундизий удобней.
Кто метаньем костей разорен, кто алчной Венерой,
Кто превыше возможности тратит на платье и масти,
Жаждою денег кто одержим, кто алчностью страждет,
Кто стыдится быть бедным, того покровитель богатый,
25 Часто в десять раз худший, и ненавидит и гонит,
Ее ли же не ненавидит, журит, и как мать дорогая
Хочет видеть умнее себя и нравственно выше,
И говорит почти правду: «Мои  не думай равняться! 
Средства выносят безумство; твое ж состояние скудно.
30 Умным клиентам прилична узкая тога; оставь же
Спорить со мной. Эвтрапел, желая вредить кому, платьем
Одарял дорогим; счастливец воспримет конечно
Вместе с красивой туникой,  надежды и новые планы,
Станет спать до полдня, предпочтет распутство занятьям
35 Честным, с других будет драть за долг, наконец он фракийцем
Станет, иль подгонять огородника клячу наймется.
Никогда не старайся ты тайны патрона разведать;
Что сообщит он храни, и вином возбужденный и гневом,
Склонностей ни своих не хвали, ни его не порочь ты
40 II не кропай ты стихов, когда на охоту он едет.
Братская так приязнь близнецов Амфиона и Зета
Расторгалась, пока ненавистная дикому лира
Не замолкла. Братнину нраву сделал уступку,
Как говорить, Амфион; уступи ты вежливой просьбе
45 Мощного друга, и сколько бы раз он в поле ни вывез
Этолийских тенет лошадьми и собак бы ни вывел, 
Встань и нелюдимой Камены отбрось ты угрюмость,
Да поужинай мясом, что равным трудом вы добыли;
Римским мужам привычное дело, полезное славе,
50 Жизни и членам, особенно так как здоров ты и можешь
В беге поспорить с собакой борзой, а силою с вепрем.
Ты добавь, что никто боевым не владеет оружьем
С большим изяществом; знаешь с каким одобреньем народа 
Бьешься на поле Марсовом. ты, ведь службы военной
55 Труд и Кантабрские войны еще ты отроком вынес
Под начальством того, кто значки из храмов Парфянских
Взял, а чего еще нет, сулит Италийским доспехам.
И чтобы ты не отстал, не отсутствовал без оправданий
Знай, хоть ты ничего против правил и меры не хочешь
60 Делать, однако ты сам играешь в отцовским именье:
В лодки садятся войска, в Акциумскую битву играют,
Под твоим предводительством, мальчики с видом враждебным,
(Брат твой  противник, пруд  Адрия) до поры, как украсит
Одного победа крытая веткой зеленой.
65 Коль уверен патрон, что его ты сочувствуешь делу,
То двумя пальцами он твою забаву похвалит.
Дальше советую я,  коль совет еще тебе нужен, 
Часто обдумывай: что и кому про кого говоришь ты.
От любопытного бегай, затем что наверно болтун он,
70 И не удержат доверенной тайны открытия уши,
Раз, что ты выпустил слово, оно улетит невозвратно.
Пусть тебе сердца не ранит ни мальчик какой, ни служанка,
Коль ступил за порог ты мраморный знатного друга;
Чтобы владелец красавчика или девы любимой
75 Даром пустым тебя не обрадовал иль не смутил бы.
Ты смотри да смотри, кого предлагаешь; чтоб вскоре
За чужие грехи краснеть самому не пришлося.
За недостойного часто ручаемся мы по ошибке.
Так, промахнувшись, ты брось защищать того, кто виновен,
80 Чтобы служить лишь знакомому, коль обвинять его станут,
Защищая того, кто в твое покровительство верит.
Если кого грызет Феонов зуб, иль не чуешь
Ты  что в скорости та же беда над тобой приключится?
Плохо добру твоему, коль пылает стена у сосуда,
85 И не залитый пожар все более сил забирает.
Для неопытных сладко сближаться с другом всесильным;
Опытным страшно. Пока твой корабль средь открытого моря,
Действуй, чтоб изменясь не умчал тебя ветер обратно.
Грустные ненавидят веселых, веселые грустных,
90 Быстрые сидяк, а вялые бойких, проворных;
Питухи (охотники пить Фалерт с полуночи
Ненавидят) того, кто бокал поднесенный отводит,
Хоть как хочешь клянись, что ночных ты волнений боишься.
Облако ты с бровей разгони, ведь скромный нередко
95 Неоткровенным слывет, а молчаливый сердитым.
В обстоятельствах всех прочти и спроси у ученых,
Как поступить, чтобы жизнь тебе провести безмятежно:
Не убогая ль вечно тебя преследует алчность,
И не страх ли с желаньем вещей несущественно нужных.
100 Доблесть ученья ли плод или даянье природы, 
Что уменьшает заботы, что нас с собой примиряет,
Что спокойствие дает: почет или милый прибыток
Иль одиночества путь и тропа сокровенная жизни.
Каждый раз, что я свеж выхожу из Дигенции речки,
105 Что напояет Манделу, деревню объятую стужей,
Что ощущаю я друг? И о чем, полагаешь, молюсь я?
Чтоб удержать что есть, хоть меньше, и сколько осталось
Веку мне жить для себя, коль продлить его боги судили;
Чтобы хороший запас и книг, и хлеба был на год.
110 Чтоб колебаний забот я не знал о чадах неизвестных.
Зевса довольно молить о том, что дает и берет он.
Дай он мне средства и жизнь, сам мир я душевный устрою.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Послание XVIII. К Лоллию. В I кн. посл. 2 мы познакомились с Лоллием, как молодым человеком, изучающим красноречие. Во время настоящего послания, относящегося к 734 г. о. о. Р., Лоллий, видимо, стремится к общественному положению, и Гораций подает ему советы, каким образом человек образованный и благородный должен поставить себя к высшим, от которых зависит его успех. Гораций говорит, по собственному опыту, с тем большим беспристрастием, что сам уже отстранился от высшего круга, судя но 104 ст. послания. Он указывает на крайности: низкопоклонства и неотесанности, соединенной с неуступчивостью в спорах о пустяках. Далее указания его, подобно всяким законам, отрицательного свойства. Не должно гнаться за богатым; это его раздражает, а подражателя разоряет; не предаваться любопытству; болтливости и самодовольству; не осуждать наклонностей старшего и пр. к охоте, а самому входить в его вкусы; не увлекаться суждениями о других до нескромности; не доверяться любопытным болтунам; не вступать в близкие отношения с домочадцами; не ручаться за неведомых людей и мудро оберегать достигнутое положение. При этом не отставать от изучения мудрецов, чтобы дойти до самобытного сознания человеческих обязанностей; при чем поэт указывал на собственный пример.


Ст. 7. Такой человек не чистит зубов и стрижется под гребенку, чтобы не заниматься прической.

Ст. 9. По определению Аристотеля, (смот. I кн. посл. 6, 16), доблесть всюду середина между крайностями, даже в обхождении с высшими.

Ст. 10. На нижнем ложе (см. рисунок к II кн. сат. 8) сидели незначительные гости и шуты-забавники.

Ст. 14. Мим  актер играющий вторую роль, как Арлекин во всем подражает своему патрону.

Ст. 15. Козлиная шерсть  пустяки; пословица, как у нас: «от козла ни шерсти ни молока».

Ст. 19. Два знаменитых тогда гладиатора.

Ст. 20. Дорога Минуция до Брундузия пролегла влево от Аппиевой (см. I кн. посл. 17, 52).

Ст. 22. Благовония.

Ст. 22. Публий Волюмний Эвтрапел, знаменитый viveur Цицероновских времен, сотрапезник М. Антония.

Ст. 35. Фракийцы здесь известный род гладиаторов, называвшихся так по вооружению сходному с фракийским. Человек, поставленный выше своих средств, дойдет до гладиатора или погонщика.

Ст. 40. Замечание не лишнее по отношению к литературному Лоллию.

Ст. 41. Дети Зевеса и Антионы: Амфион (см. III кн. од. 11, 2) поэт, а прозаический Зет, пастух.

Ст. 46. Этолиец Мелеагр поймал вепря подобными тенетами.

Ст. 55. Кантабрские войны (см. I кн. посл. 12, 26), в которых участвовал лично и Август.

Ст. 56. Смотр. IV кн. од. 15, 78.

Ст. 58. «Чтобы ты непростительно не отстал от забавы патрона, помни, что ты сам по своему забавляешься».

Ст. 66. «Патрон, видя твое участие в его забаве, похвалит и твою,  как в цирке. Римские зрители при ободрении подгибали большой палец под ладонь, а при выражении неудовольствия оттопыривали его и обращали кверху, Гораций двумя пальцами хочет сказать: обеими руками.

Ст. 75. Тем не мене считая это большим одолжением.

Ст. 82. Вольноотпущенный Феон своим злоязычием вошел в пословицу.

Ст. 91. Мы считаем оскобленный нами стих вставочным, потому во-первых что ни стихи, ни смысл без него не страдают, а во вторых потому что он не нужная амплификация, не свойственная Горацию.

Ст. 104. Дигенция ныне Liсеnzа см. I кн. посл. 16, 12.

Ст. 105. Мандела, местечко близ виллы Горация.


epist. i xix prisco si credis, maecenas docte, cratino...


Коль, Меценат, как знаток ты древнему веришь Кратину,
Нравиться долго не могут и жить не могут те песни,
Что написаны пьющими воду. Когда исступленных
Сопричислил Либер поэтов к Сатирам и Фавнам,
5 То вином уж с утра запахли нежные музы.
Похвалами вину Гомер выставляется пьющим;
Никогда сам Энний отец иначе как хмельный
Не воспевал оружья. «На Форум к колодцу Либона
Трезвым велю я идти, и петь воспрещаю угрюмым»;
10 Только я это изрек, уже непрестанно поэты
Ночью пьют в перепой, а днем попойкою пахнут.
Разве кто страшен суровым лицом, с босыми ногами,
Тогой короткой окутанный представляет Катона,
Может представить тебе добродетель и нравы Катона.
15 Надсадился Ярбит, Тимагену в речах подражая,
Как старался казаться он тонким и красноречивым.
Нас доступным примером прельщает порок; стань случайно
Бледен я, так тмин для бескровия пить они станут.
О подражатели, рабский вы скот, как часто волненья
20 Ваши желчь во мне, как часто смех возбуждали!
Первый я проложил свободный след по пустыне,
И ни за кем не шел по пятам. Кто себе доверяет,
Тот как вождь впереди. Паросские ямбы я первый
Лациуму указал в Архилоховом духе и метре,
25 Без содержанья его и речей поносящих Ликамба.
Но зато не венчай ты меня листвою помельче,
Что я размер изменить и строение песни боялся.
Музе стопы придала Архилоховы властная Саффо.
Придал их и Алкей, но с мыслью иной и порядком;
30 Он не ищет пятнать стихами зловредными тестя
И позорящей песней невесте петли не свивает.
Первый о нем, не воспетом другими,  лирик латинский
Я возвестил; приятно тому, кто новое вносит,
Чтеньем людей образованных стать и в руках их храниться.
35 Хочешь ли знать, почему неблагодарный читатель
Дома стишки мои хвалит и любит, бранит за порогом?
Я никогда не гонюсь за приветствием ветреной черни,
Расточая пиры, да подарки поношенным платьем.
Я благородных писателей чтец и защитник, считаю
40 Сонму грамматиков льстить у кафедр их недостойным.
Вот причина их слезь. Если я скажу: в многолюдных
Стыдно театрах читать ничтожные вещи и вздорам
Вес придавать, «Ты смеешься», скажут, «и хочешь для слуха
Зевса все это сберечь, считая что мед стихотворный
45 Лишь у тебя, так ты сам себе мил». На это боюсь я
Нос задирать, и чтоб ноготь борца не подрал меня острый,
Я кричу: «Не нравится место мне  бой отложите».
Ибо игра доводит до трепетных споров и гнева,
Гнев до суровой враждебности и до губительной битвы.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Послание XIX. К Меценату. Настоящее послание принадлежит по форме к самым причудливым произведениям Горация и требует особого внимания при усвоении хода мыслей. С своей стороны, мы не способны упрекать поэта в том, что считаем в нем достоинством. Поэтическое послание не деловое письмо, а поэзия, идущая по стезе жизни, которая тоже не тянет логическую нитку, а предоставляет желающему понять связь явлений, ее отыскивать. Связь нашего послания следующая. Все знают, и я не раз говорил, что хмель у поэтов возбуждает вдохновение. Не успел я это высказать, как весь цех стихоплетов стал напиваться. Так, вообще подражатели перенимают только внешнее, не заботясь о недосягаемом для них внутреннем. Гораций естественно останавливается на растяжимости слова подражать. Отыскивать каменный уголь в родной почве не значить только подражать иностранцам, но и становиться благодетелем стороны. Таким подражателем в поэзии, вносящим новое (см. 33) был у нас Ломоносов, а у римлян Гораций; но подражать стихотворению, картине, музыке самобытного художника так, что неопытный примет это за оригинал, вот подражание, против какого восстает Гораций. Но он повторяет, что творит не для темной толпы, а для людей эстетически образованных и знает, почему его Муза не имеет успеха среди критиков (грамматиков). Он не задабривает и не закликивает их благосклонности, а его скромность они считают высокомерием. Спорить с противниками, которые в дела литературный вносят личности, он отказывается.


Ст. 1. Гораций обращается к Меценату, как к знатоку в деле искусства. Вот что говорит Дедерлейн: «В первых 9 стихах послания я узнаю прежнее, иль в частном кружке известное стихотворение, или только начало такого. Быть может Гораций, вследствие насмешек Мецената, искал причудливо извинить собственную склонность к вину (I кн. посл. 14, 34) учеными доводами из мифологии и истории, что издревле эта склонность неразрывна со вдохновением и поэзией. Справедлива ли или нет эта догадка, очевидно, что своим (ст. 10). Только я это изрек, Гораций смотрит на сказанное как на определенную, готовую цитату, по обнародовании которой началось повальное пьянство в цехе подражателей. Кратин, (около 454 г. д. Р. X.) поэт старинной, аттической комедии. Его любовь к вину явствует из последней (423 г. д. Р. X.) блестящей комедии Пютина (фляга). В этой пьесе Комедия жалуется, что ее законный супруг Кратин изменяет ей для возлюбленной Меты (Выпивки), на что поэт возражает, что напротив в ней-то вся поддержка Комедии.

Ст. 4. Приняв поэтов под свое покровительство, Вакх причислил их к свите сатиров и фавнов.

Ст. 8. Колодец Либона смотр. II кн. сат. 6, 35.

Ст. 15. Тимаген из Александрии военнопленный, приобретший в Риме известность как историк и оратор при Августе, но за злой язык удаленный от двора. Современный Тимагену, земляк его из северной Африки, Ярбит, захотев подражать ему в громкой дикции, надсадился до калечества.

Ст. 23. Ост. Парос, родина Архилоха.

Ст. 25. Смотр, эпод. 6, 13.

Ст. 28. Лесбосская Саффо (627570 до Р. X.) и современник ее Алкей заимствовали у Архилоха один только ямбический метр для собственного содержания.

Ст. 37. Чернь общества, считающего себя образованным, которая гораздо хуже и вредней чернорабочей.

Ст. 41. Выражение, вошедшее в поговорку, заимствовано у Теренция.

Ст. 44. Здесь Зевес Август.

Ст. 47. Как гладиатор, просящий отсрочки боя.


epist. i xx vortumnum ianumque, liber, spectare videris...


Ты на Вертумна и Януса знать озираешься, книжка,
Словно под пемзою Созиев стать ты желаешь красивой.
Ты ненавидишь ключи и печати, приятные скромным;
В малом знакомстве грустя, ты свет выхваляешь открытый,
5 Хоть не воспитана так. Беги же, куда ты стремишься.
Раз убежав,  не вернешься. «Что бедная я натворила?»
Скажешь, «чего я хотела?», когда тебя кто там обидит;
И свернуться умей, коль друг твой устал, пресыщенный.
Если, взбешен непослушною, предсказатель не бредит,
10 Будешь ты Риму мила, пока не прошла твоя юность,
А как руки толпы тебя захватают до грязи,
То иль глупую моль ты станешь кормить втихомолку,
Или в Утику ты убежишь, или в связках в Илерду.
Тут засмеется напрасно тебя увещавший, как в басне
15 На скалы спихнувший осла непокорного, в гневе:
Кто же станет стараться спасать кого против воли?
Да еще под конец, обучая мальчиков чтенью
По закоулкам глухим, ты старости дряхлой дождешься.
Если много ушей привлечешь ты при солнце вечернем,
20 То расскажи, что рожден я бедным отцом-отпущенцем,
Что над гнездом у меня разрослись непомерные крылья;
Так прибавишь ты доблести, что у рожденья отымешь;
Первым в городе людям я мил на войне был и дома;
Ростом мал, до времени сед, охотник погреться,
25 Быстро вскипающий гневом, зато остывающий скоро.
Если порой кто спросит тебя о летах моих, пусть он
Знает, что сорок четыре я декабря уже прожил
В год, как Лепида товарищем Лоллий привел за собою.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Послание XX. К своей книге. Выпуская (в 734 г. о. о. Р.) в свет первую книгу посланий, Гораций, обращаясь к ней как к милой воспитаннице (посл. 7 питомцу), рвущейся на свободу, предсказывает ей судьбу, ожидающую каждую книжку. Сначала автору приятно видеть ее в изящном виде, в книжной лавке, затем книга должна испытывать равнодушие пресыщенного читателя, хотя бы по новости и привлекла общее внимание; затем, затасканная грязными рунами толпы, она или замрет в кладовой, или пойдет в провинции, превращаясь в простое упражнение в чтении школьников. Тут следует, как бы заменяя подпись, краткий формуляр поэта.


Ст. 1. Вертумн (см. II кн. сат. 7, 14). Статуи Януса помещались под сводами ворот, на проходах. Капище Вертумна находилось на Форуме близ Януса, где рядом с различным товаром были книжные лавки.

Ст. 2. Созии, книгопродавческая фирма (смот. посл. к Пиз., ст. 345) тщательно подрезанные концы книжного валика выглаживались пемзой.

Ст. 8. Печать на чехле свитка.

Ст. 9. Сам поэт.

Ст. 13. Утика на север. берегу Африки. Илерда в Испании.

Ст. 15. «Автор, предсказывающий твою горькую судьбу, сам с досады будет над тобой насмехаться подобно тому погонщику, который, отчаявшись оттащить упрямого осла от пропасти, столкнул его туда».

Ст. 23. Относится к часто упоминаемому Бруту.

Ст. 28. Квинт Эмилий Лепид, сын Мания. Марк Лоллий, к которому написана IV кн. од. 9.


epist. ii i maecenas atavis edite regibus–,


Стольких дел и таких один выносишь ты бремя,
Защищаешь оружьем Италию, нравы смягчаешь,
Исправляешь законами,  что согрешил бы публично
Я, задержав твое время долгою речью, Цезарь.
5 Ромул и Либер отец, а также и Кастор с Поллуксом,
После великих деяний вступившие в храмы богами,
Как ходили еще по земле средь людей, укрощали
Злые войны, поля разделяли и строили стены,
Жаловались, что заслуг их не оценяют в той мере,
10 Как ожидали они. И тот, кто злобную гидру
И трудом роковым покорил и известных чудовищ,
Понял, что зависть одной побеждается только кончиной.
Жжет своим блеском тот, кто преобладает над всеми
Нижестоящими в деле; за то он мил, как угаснет.
15 Только тебе в настоящем подносим мы почести впору
И во имя твое алтари священные ставим,
Говоря, что нигде подобного нет и не будет.
Но народ твой в том лишь одном справедливый и мудрый,
Что тебя предпочел и своим полководцам и Грекам,
20 Ценит все остальное, держась не того же сужденья
И мерила: он мимо того, что видит отшедшим
Уже с земли и вне временным,  все ненавидит и гонит,
Древнее так вознося, что доски, грехам в исправленье,
Те, что десять мужей освятили, союзы согласья
25 Прежних царей хоть с Габийцами, хоть с Сабинцами, книги
Первосвященников, старинных гадателей свитки,
Он считает, что музы в Албанских горах изрекли их.
Если из-за того, что у Греков все, что древнее
То и лучше написано, взвешивать теми ж весами
30 Римских писателей, то разговаривать боле не нужно:
Твердого нет в середине оливки и нет вкруг ореха;
Мы достигли вершины счастия,  мы живописцы,
Гусляры и борцы превыше искусных Ахейцев.
Ежели время подобно вину и стихи улучшает,
35 Знать бы хотел я, кой же срок сочиненью даст славу.
Должен ли сочинитель, что за сто лет уж скончался,
Быть сопричислен к хорошим и древним, или же к новым
И не годным? Пусть срок устраняет всякие распри.
«Древен тот и хорош, кому сто лет миновало».
40 Что ж если умер одним он месяцем раньше иль годом,
То к каким сопричислить его? К старинным поэтам,
Или к тем, на которых плевать и нам и потомству?
«Тот к старинным поэтам причислен должен быть с честью,
Кто на месяц один, или на год только моложе».
45 Я разрешеньем воспользуюсь и как у лошади стану
Рвать из хвоста волоса один за одним помаленьку,
До тех пор, что смешавшись обманутый толк потеряет,
Коли глядит в календарь, и, заслугу считая годами,
Все отвергает, что освятить не могла Либитина.
50 Энний мудрый и сильный и даже Гомеру подобный
(Критики это гласят), казалось заботился мало,
Как предсказания сбудутся Пифагорейских видений.
Разве Нэвий у всех не в руках и в памяти словно
Свежий живет? До того все древние песни священны.
55 Как заспорят о том, кто выше другого, выходит,
Что всех ученей Пакувий старик, всех возвышенней Акций,
Тога Афрония, так говорят, пристала б Менандру,
Плавт с успехом идет Сикулийцу во след Эпихарму,
Важностью всех победил Цецилий, Теренций искусством.
60 Учит их наизусть и жмется в тесном театре
Рим их увидать могучий; поэтами их он считает
И именует поднесь с поры, как жил Ливий писатель.
Правильно часто видит народ, но часто грешит он.
Если любит и хвалит он так старинных поэтов,
65 Что несравненно их ставит превыше всего,  он в ошибке.
Если ж находит иное у них чересчур устарелым,
Речь их грубой нередко и часто вялой и скучной,
То со мной заодно понимает и судит он здраво.
Я не преследую Ливия и не хочу уничтожить
70 Песен его, которые, помню, Орбилий драчун мне
Мальчику вбил; но дивлюсь, что могут они показаться
Безупречно красивыми, чуть не самим совершенством;
Если порою где проблеснет и красивое слово,
Ежели тот иль другой окажется стих и поглаже,
75 Не справедливо за то всю поэму казать с похвалою.
Я возмущен, коль бранят что-нибудь не за то, что считают
Плохо безвкусно писанным, а потому что недавно;
Требуют не снисхожденья для древних, а чести с наградой.
Если я усомнюсь, достойна ль ходить по шафрану
80 Да по цветам пьеса Атты, все старики в один голос
Крикнут, что стыд потеряв, я то решился порочить,
Что играли важный Эзоп и Росций ученый,
Иль потому, что они, что им нравится, только и хвалят
Иль, что считают за стыд молодым уступить и сознаться,
85 Что пришлось старикам забывать, чему в детстве учились.
Кто Салийские песни Нумы хвалит, как будто
Он, чего мы не поняли с ним, один понимает,
То не с тем, чтоб хвалить хотел он покойников гений
А чтобы нас порицать; мы,  наше ему ненавистны.
90 Что если б новое было также и Грекам противно
Как и нам, что было бы древне теперь, и стали
Друг за другом читать и трепать в обращении общем.
Как пустилась в забавы Греция, кончивши войны,
И начала в затеи впадать при мирном довольстве,
95 То воспылала страстью к атлетам, да конным ристаньям,
Резчиков полюбила из мрамора, кости иль меди,
Прилепилась душой и очами к прекрасным картинам,
То в восторге от флейтщиков, то от трагических ролей.
Так при кормилице девочка, если играет, то вскоре
100 Пресыщенная, то оставляет, чего так просила.
Хоть ненавистно, хоть мило,  что можем считать неизменным?
Вот к чему привели тишина и попутные ветры.
Долго было обычной отрадою Рима, отперши
Рано свой дом, вставать, разъяснять законы клиенту
105 Деньги умно раздавать, обеспечивши записью верной,
Старших выслушивать, юных учить, чем можно достаток
Приумножить и чем уменьшить разоренье от страсти.
Склонности легкий народ свои изменил и пылает
Лишь сочинительством; мальчики вместе с своими отцами
110 Ужинать стали с венком на челе и песни слагают.
Сам я хотя уверяю, что больше стихов не пишу я,
Выхожу лжецом хуже Парфа и, до восхода
Солнца встав, прошу тростника, бумаги и скринку.
Не корабельщик боится вести корабль, божьей травки,
115 Кто не учился, больному не даст; лекарством снабжает
Лекарь один; своим мастерством занимается мастер;
Мы ж и умелый и неук стихи сочиняем повсюду.
Сколько однако в этой ошибке и легком безумстве
Доброго, ты пойми: едва ли поэт по природе
120 Может быть скуп; он любит стихи и к ним лишь пристрастен;
Он при убытках, при бегстве рабов, при пожаре смеется;
Он товарищу, иль под опекою мальчику кова
Не измышляет; питается хлебом простым да стручками.
Хоть и плох на войне и вял, стране он полезен,
125 Если признать, что важным делам и от малых есть польза.
Нежный лепет младенческих уст поэт развивает,
Заблаговременно слух от бесстыдных речей отклоняя;
Вскорости он образует сердца наставленьями друга,
Исправитель всякой суровости, зависти, гнева,
130 Он говорит о добре, восходящие дни поучает
По известным примерам,  больных утешает и бедных.
Непорочной девушке с мальчиком чистым откуда
Взять молитву, когда б не дала им Муза поэта?
Молит о помощи хор и чувствует близость бессмертных,
135 Просит небесных дождей, заученную песнь воспевая,
Отклоняет болезни и грозные гонит невзгоды,
Вызывает и мир и год, изобильный плодами.
Песни отрадны богам, отрадны песни и Манам.
Земледельцы старинные, малым довольные люди
140 После хлебной уборки, лелея в праздник и тело
Да и душу, сносившую труд в надежде на отдых,
С помощниками в трудах, с детьми и верной женою
В даре Земле поросенка несли, молока же Сильвану.
А цветов и вина краткосрочному Гению жизни,
145 Этот обычай с собою привел Фесценнинскую вольность,
Отвеная стихами, по-деревенски ругаться.
И такая свобода, из году в год принятая,
Шуткою милой была, пока насмешливость дико
Не начала обращаться в открытую ярость и прямо
150 В знатные грозно не вторглась дома. Уязвленные зубом
Злобным грустили: кто уцелел стал думать об общем
Положении дела; и даже закон наказанья
Издан был, чтоб никто никого не смел бы другого
В злобных стихах выставлять; изменили строй, испугавшись
155 Палки,  и говорить хорошее стали да шутки.
Пленная Греция в плен забрала победителя, внесши
В Лациум грубый искусства; так этот размер неуклюжий,
Сатурнинский исчез; и неприятный осадок
Был красотой удален; однако на долгие годы
160 Оставались следы; деревни и ныне остались.
Поздно Римлянин стал вникать в сочинения Греков.
После Пунических войн успокоясь, он спрашивать начал,
Чем Софокл и Феспис и Эсхил доставили пользу.
Сам за дело взялся, перевесть их стараясь достойно,
165 И себе угодил, возвышен и смел по природе.
Ибо трагический дух в нем есть и он счастлив отвагой,
Но по неведенью брезгает он и запуган отделкой.
Думает, если предмет взят будничный, то и не стоит
Столько поту, а ведь в комедии тем затруднений
170 Боле, чем ей меньше прощают. Взгляни-ка на Плавта,
Как влюбленного юноши он проводит характер
Или отца плутоватого или сводника плута.
А каков Доссенн посреди обжор ненасытных,
Но с неподвязанным сокком он пробегает по сцене.
175 Ибо ему только б денег в шкатулку набрать, а затем уж
Безразлично, падет, на ногах ли удержится пьеса.
Тех, кого Слава несет в колеснице летучей на сцену,
Зритель холодный дыханья лишит, а усердный раздует;
Так все пусто, ничтожно, что дух ненасытный хвалами
180 Поражает или живит. Пропади по мне сцена,
Если без пальмы я стану худеть, а с ней ожирею.
Часто даже отважный поэт устранен и испуган
Тем, что числом большинство, меньшинство почетной заслугой,
Неуки и дураки, всегда готовые драться,
185 Будь и всадники против, запросят среди представленья
Медведя иль борца; вот этим то чернь рукоплещет,
Да и у всадников даже все перешло наслажденье
От ушей к неверным глазам и ничтожным забавам.
На четыре часа и больше спускают завесы,
190 Тут отряды проносятся конных и взводы пехоты,
Тут несчастных царей ведут, закрутивши им руки,
Корабли, колесницы проходят, кареты, коляски,
Тащат добычу из кости слоновой и меди Коринфской.
Будь Демокрит на земле, он стал бы смеяться, увидя,
195 Что какая-то странная смесь пантеры с верблюдом,
Или белый слон привлекли внимание черни.
Он бы смотреть на народ любопытнее стал, чем на игры,
Так как зрелище он представляет забавнее Мима,
А писатели, он бы подумал, сказку глухому
200 Сказывают ослу. Какой же голос способен
Гам осилить, который разносится в наших театрах?
Думаешь лес Гарганский ревет, иль Тусское море;
С шумом подобным смотрят на игры, на дива искусства,
На богатства заморские; ими обвешанный станет
205 Лишь на помосте актер, уж правая к левой стремится.
Что ж он сказал что-нибудь? «Ничего». Так чем угодил он?
«Да фиолетовым платьем, окрашенным в пурпур Тарентский».
Ты не думай чтоб то, чего сам я сделать не в силах,
Коли другим хорошо удалось, я хвалю неохотно.
210 По натянутому канату пройдет, я считаю,
Тот поэт, который мне грудь стеснить небывалым,
Раздражит и смягчит и страхом наполнит напрасным,
Как волшебник меня, то в Фивы примчит, то в Афины.
Но и тех, что читателю предпочитают вверяться,
215 Чем надменного зрителя переносить недовольство,
Кратким вниманьем почти, если дар Аполлона достойный
Хочешь наполнить ты книгами, духу придавши поэтам,
Чтоб на зеленый они Геликон стремились усердней.
Много нередко мы зла себе причиняем поэты,
220 (Так я свой виноградник рублю),  когда тебе книгу,
Занятому даем иль усталому; коль мы в обиде,
Если кто из друзей дерзнет хоть стих опорочить;
Если прочтенное место без всяких мы просьб повторяем;
Если мы жалуемся, что видеть трудов не желают
225 Наших, и как тонка проведенная нить чрез поэму;
Если надеемся мы дойти до того, что лишь только
Ты узнаешь про наше писанье стихов, то и сам нас
Пригласишь, избавишь от нужд и писать приневолишь.
Но ведь стоит узнать, какие прислужники храма
230 У добродетели, что и в войне проявилась и в мире,
И недостойному ее не доверить поэту.
У царя Александра Великого никогда принят
Был Херил,  и он за стихи плохие, хромые
Целую кучу унес монеты царской,  Филиппов.
235 Но как чернила всегда оставляют захваты и пятна,
Так и писатели подвиги славные песнью марают
Недостойною. Но тот самый царь, заплативший
Так расточительно дорого за смешную поэму,
Издал указ, чтоб кроме никто Апеллеса его бы
240 Не писал, иль кроме Лизиппа не лил бы на меди
Лика Великого Александра. Если б такое
Зоркое в деле наглядных искусств применил ты сужденье
К книгам и остальным дарам Камен благосклонных.
То поклялся б, что в Беотии он гуманной родился.
245 Но не приносит стыда твоим о поэтах сужденьям
И дарам, за которые дателя громко воспели.
Оба любимцы твои Виргилий и Варий, поэты.
Не выражается лучше лицо в изваянии медном,
Чем в созданье певца проявляется дух и обычай
250 Достославных мужей. Чем речью писать без подъему
От земли я б лучше хотел деяния славить,
Петь различные страны и реки и замки, на высях
Горных стоящие, варваров царства, и властью твоею
Прекращенный войны на круге земном и затворы
255 Запертые у Януса, стража надежного мира,
И под твоим управлением Рим ужасный Парфянам,
Если б на сколько желаю, и силен я был; но ни песня
Малая нейдет к твоему величью, ни скромность.
Мне не дозволит стремиться к тому, что не вынесут силы.
260 А услужливость, глупо к кому привязавшися, в тягость,
Особливо стихи поднося и созданья искусства:
Ибо легче мы учим на память и помним охотней,
Что смешит, чем то, что требует благоговенья.
Я не нуждаюсь в услуге мне тягостной и не желаю
265 Ни с искаженными лицом стоять изваяньем из воску,
Ни прославленным стать в стихах написанных плохо,
Чтоб от безвкусного мне не краснеть подарка, и, вместе
Растянувшись с моим певцом в открытой коробке,
Не попасть на улицу, где духи продаются,
270 Ладан, перец и все, что дрянной облекают бумагой.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Послание I. К Августу. Светоний передает следующие слова Августа к Горацию после издания последним 1-й книги посланий: «знай, что я на тебя сержусь за то, что ты в большинстве подобных сочинений не беседуешь преимущественно со мною. Или ты думаешь повредить своему имени в потомстве, являясь моим другом?» На такой прямой вызов невозможно было промолчать, и ответом Горация в конце 738 г. о. о. Р. появилось настоящее послание. Согласно тому искреннему участию, которое Август принимал в литературе, участию, вызвавшему целый поэтический цикл его века, Гораций, указав в начале и конце послания на многочисленные занятая главы государства и на собственное бессилие в этическом роде, как на причины того, что не беспокоил Августа своими стихами, избрал в послании предметом судьбу римской литературы. Не оспаривая достоинств древних, республиканских писателей, он указывает на грубость их языка и приемов, истекавших из чисто материального направления тогдашнего Рима,  и полемизирует, (как у нас некогда Белинский), против тех, для которых хороший поэт значило старинный поэт. Он говорит, что римлянам нельзя мерить своих маркой греков, у которых весь свет заимствован у гомеровского солнца и ближайшее к нему оказывалось действительно наилучшим. Стихи во время Августа писали самые образованные, светские люди и понятно, что страсть в стихотворству охватила всех достаточных людей, не разбиравших насколько они талантливы и подготовлены. Жалуясь на эту страсть, Гораций пользуется случаем указать и без того убежденному Августу на высокое значение поэзии в народной жизни.


Ст. 5. Либер отец, отец Вакх подобно Церере, искоренитель дикости между людьми.

Ст. 11. Немейского льва и эримантского вепря. Труд, роковой, потому что Геркулес трудился по приказу Эврисеея, которому был подчинен хитростью Юноны.

Ст. 25. Союз с Габией (при Тарквинии Гордом) с сабинцами (при Тулле Гостилии).

Ст. 30. Заключать о римлянах по грекам то же, что приводить пословицу об оливах без косточек и орехах без скорлупы, т.е. утверждая нелепость об одном роде плодов, выводить такую же о другом.

Ст. 49. Либитина см. II кн. сат. 6, 19.

Ст. 50. Исчисление древних, превозносимых писателей: Невий трагик (235 г. д. Р. X); Энний, эпик (239169 г. д. Р. X); Плавт (его современник) и Теренций (192159 д. Р. X.), комики; Цецилий Стаций (умер. 168 г. д. Р. X.); Пакувий, Аттий, Афроний, тоже драматические писатели II в. до Р. Х.

Ст. 52. Энний в начале своих стихотворных Аннал (Римской истории) рассказывает сновидение, в котором душа Гомера перешла в него. (Согласно Пифагорейскому переселению душ). Гораций иронически говорит, что судя по стихам его, Энний мало заботился осуществить виденный сон.

Ст. 57. Менандр, комик конца 4 столетия д. Р. X.,  не постыдился бы де явиться в одежде Афрония.

Ст. 58. Эпихарм, современник Сократа, родом из Коса, прославился в Сицилии своими комедиями.

Ст. 59. Цицерон считает Цецилия высочайшим комиком.

Ст. 62. Ливий Андроник, считавшейся отцом римской поэзии, так как уже в 240 г. д. Р. X. поставил в Риме свою пьесу и перевел Одиссею латинскими (сатурнинскими) стихами.

Ст. 70. Орбилий, родом из Беневента, знаменитый грамматик (критик), школьный учитель в Риме.

Ст. 80. Т. Квинтий Атта, драматически писатель, умер в 78 г. д. Р. X.. По сцене разбрасывались и распрыскивалась шафранная эссенция.

Ст. 82. Эзоп и Росций, знаменитые актеры времен Цицерона.

Ст. 86. О древних салийских песнях (вея старина приписывалась Нуме) Квинтилиан говорит, что они самим жрецам едва был понятны.

Ст. 110. В венках из оливы или плюща, как подобает настоящим поэтам.

Ст. 112. Парфы, как истые варвары, не признавали святости договоров.

Ст. 113. Scrinium, скриня, ящик для хранения сочинений.

Ст. 145. Имя обычая перебраниваться стихами заимствовано, быть может, от окрестностей этрусского города Фесценния.

Ст. 155. Наказание (fustuarium), битье палками до смерти, применялось главным образом к беглым солдатам и исполнялось товарищами но службе; но в 12 таблицах за литературные пасквили назначалась тоже смертная казнь.

Ст. 173. Доссенн, вероятно тип неуклюжего обжоры, заимствованный из простонародных представлений.

Ст. 174. Слишком неряшливо для такого Комика как Плавт.

Ст. 175. Второй упрек: в алчности к деньгам служит, как бы, объяснением неряшливости в отделке.

Ст. 185. Кроме трудности самого драматического творчества, Гораций указывает на препятствия, встречаемые поэтом при исполнении пьесы на глазах грубой толпы, которая вдруг требует совершенно к делу не идущих диких зрелищ.

Ст. 189. Занавес для открытия сцены не подымался как у нас, а опускался наземь на все время представления пьесы, в которой по любви к декоративному, аксессуары превращались в главнейшее, и при сражениях, победах и триумфах то или другое представлялось с возможной подробностью.

Ст. 192. В морских триумфах, носы кораблей, поставленные на колеса.

Ст. 194. Демокрит, см. I кн. посл. 12, 12.

Ст. 195. Такой смесью римляне считали жирафу, получившую и название Камело-парда.

Ст. 198. Мим, особый род комических актеров, в роде наших клоунов.

Ст. 202. В Апулии. Тусское, Тосканское море.

Ст. 205. Для рукоплесканья.

Ст. 207. В роли бога или героя.

Ст. 208. Написать драму.

Ст. 216. Построенную Августом библиотеку см. I кн. посл. 3, 17.

Ст. 230. Прислужниками храма добродетелей Августа являются эпические поэты.

Ст. 233. Херил, см. посл. к Пизонам, 357. Гораций выставляет Александра Великого, в противоположность Августу, не знатоком в словесных искусствах, опираясь на щедрое вознаграждение Херила золотыми с портретом Филиппа. Это ловко, но едва ли исторически верно. Одно замечание Александра по поводу сравнения Херила с Гомером говорит противное.

Ст. 244. Жители Беотии слыли у подвижных и бойких афинян неуклюжими и тупыми.

Ст. 247. Вергилий в Энеиде, а Варий в Панегирике Августу.

Ст. 250. Гораций обзывает речами, sermones, свои сатиры и послания, представляющие будничную речь, оправленную в гекзаметры, и говорит, что предпочел бы им широкое поле героической поэмы, если бы чувствовал достаточно сил.

Ст. 260. Как в настоящее время разносятся не слишком тщательные гипсовые фигуры, так, вероятно, во времена Горация разносились восковые бюсты замечательных людей.

Ст. 268. Вместе с плохими стихами певца, попавшими в виде макулатуры в ящик, который по бесценности содержимого даже не закрыть.


epist. ii ii flore, bono claroque fidelis amice neroni...


Флор, испытанный друг дорогого героя Нерона,
Если бы кто тебе продавая раба, что родился
В Габии или Тибуре, стал говорить: «Видишь этот
Чист и красив с головы и до самых пят безупречно,
5 Твой он, и будет твоим за восемь тысяч сестерций;
С детства слуга, он привык мановенья ловить господина,
Смыслит по-гречески он, на всякое дело способен,
Ты из него как из глины влажной лепи, что угодно.
Хоть не учась он поет, но пьющему слушать приятно.
10 Много сулящий доверью вредит, когда через меру
Кто-либо хвалит товар, который спихнуть он желает.
Я ничем не стеснен, не богат, но при собственных деньгах.
Ни один так тебе торгаш не у служить; другому
Так я не стану служить. Однажды лишь опоздал он
15 И, как бывает, под лестницу скрылся, кнута испугавшись».
Деньги отдашь, коль тебя помянутый побег не смущает;
Тот, полагаю, уплату возьмет, не страшась наказанья.
Ты покупал негодяя, заведомо слыша условья;
Что ж преследуешь ты торгаша незаслуженным иском?
20 Я при отъезде твоем говорил тебе, что я ленивец,
Я говорил, что к подобным услугам я словно безрукий,
Чтоб не бранил ты меня, коль писем в ответ не получишь.
Что же мне пользы, когда за меня стоящего права
Не признаешь ты теперь? И кроме того ты в обиде,
25 Что ожидаемых я не шлю тебе песен  обманщик.
У солдата Лукуллова, что в походах с усильем
Он собрал, в ночи, когда храпел он усталый,
Все до асса украли; тут ярым став волком, озлившись
На себя и врага, и злой на голодные зубы,
30 Выгнал он царскую стражу из крепости, как говорили
Укрепленной донельзя и всяким запасом набитой.
Славный подвигом этим, стяжал он знаки отличья;
Кроме того получил и двадцать тысяч сестерций.
Вскоре затем не знаю в какую крепость ворваться
35 Претор замысля, увещевать стал того же солдата
Речью, способной придать отваги трусливому даже:
«Мчись, молодец, куда доблесть зовет, мчись смелой стопою,
Чудный приметь награды заслуга твоя. Что же стал ты?
Тот однако хитер, хотя и мужик, тут воскликнул:
40 Тот пойдет, пойдет куда шлешь, кто утратил свой через».
В Риме воспитанному мне довелось научиться,
Сколько Грекам вреда наделал гнев Ахиллеса,
Добрые после Афин, расширив знанье, охоту
Возбудили во мне познавать, что прямо, что криво,
45 И об истине спрашивать в Академической роще.
Но невзгоды меня унесли с отрадного места
И гражданским волненьем я, мирный, был ввергнут в доспехи,
Хоть не стерпеть им было Цезаря Августа длани.
Как увольнение мне от службы дали Филиппы,
50 И с обсеченными крыльями я лишился отцовских
Ларов с землею, меня принудила дерзкая бедность
К стихотворству. Но раз, что я тем владею, что нужно,
То какая ж цикута меня очистить могла бы,
Если б не счел я за лучшее спать, чем стихи-то кропать мне?
55 Все понемногу нас обирают бегущие годы;
Отняли смех и любовь у меня, пиры и забавы;
Вот и вырвать поэмы хотят; что делать прикажешь?
Впрочем не все увлекаются тем же и любят все тоже:
Песня приятна тебе, тот в ямбах находит отраду,
60 Этот в Бионских речах, приправленных черною солью
Вот три гостя, мне кажется, между собой несогласны,
Всяк на особенный вкус вполне различного хочет;
Что же мне дать, что не дать? Ты не хочешь того, что он просить;
То, чего просишь ты, очевидно темь двум ненавистно.
65 Кроме всего, неужель ты думаешь, что я способен
В Риме поэмы писать средь таких забот и препятствий.
Тот поручиться зовет, тот слушать стихи, отлагая
Все иные дела; тот слег на холме Квиринальском,
Этот в конце Авентина, а мне побывать у обоих;
70 Расстоянье, как видишь, вполне человечное. Впрочем
Улицы чисты так, что ничто не мешает раздумью.
Вот подрядчик спешит с носильщиками и мулами,
Тут огромной машиной брус волокут или камень;
Меж здоровенных возов похоронное шествие жмется,
75 Бешеный пес тут бежит, там мчится свинья, вся в навозе:
Вот ты иди и стихи про себя слагай сладкозвучно.
Весь сочинителей хор любит рощи, бежит из столицы,
Истый от Вакха клиент, любителя сна и прохлады.
И ты хочешь, чтоб я, где шум и денно и нощно,
80 Пел и не отставал на узкой тропинке поэтов?
Ум, который для жительства тихие выбрал Афины
И, посвятив наукам семь лет, поседел от занятий
И от книг, молчаливее статуи ходит и часто
Смех возбуждает в народе; а здесь я ужели б решился
85 Средь волненья всеобщего и средь бури столичной
Речи слагать и их сочетать со звуками лиры?
В Риме был у ритора брат правовед и в речах их
Каждый слышал из них одни похвалы от другого,
Словно тот этому Гракх, а этот тому как бы Муций.
90 Разве не то же безумство томит речистых поэтов?
Песни я сочиняю, а он элегии.  Дивны
Эти творенья всех муз девяти! Посмотри-ка во первых
С гордостью-то какой, с каким напряженьем обводим
Мы глазами пространное зданье для Римских поэтов;
95 А затем, коль есть время тебе, подойди и послушай,
С чем пришли и за что себе оба венцы coплетают.
Мы получаем удары и тем же врагу отвечаем,
Бьемся упорно подобно Самнитам до факелов первых.
Я ухожу по его приговору Алкеем. А он чем
100 По моему? Каллимахом конечно? А если захочет
Большего, станет Мимнермом, растя вожделенным прозваньем.
Что б ублажить раздражительный сонм поэтов, терплю я
Много, когда пишу и ловлю благосклонность народа;
Но окончив занятья и снова взявшись за разум,
105 Смело могу я заткнуть для чтецов открытые уши.
Над плохим стихоплетом смеются, но сами-то рады
Стихотворцы, дивятся себе, и если молчишь ты,
Сами станут хвалить все, что написали  счастливцы.
Кто желает создать вполне безупречную песню,
110 Тот с доской восприять дух цензора честного должен;
Пусть он дерзает слова, в которых нет благородства,
Нет достаточно весу и чести они недостойны,
Выкинуть вон, хотя уходят они неохотно
И пока пребывают еще в святилище Весты;
115 Пусть добросовестно он давно забытое миром
Снова на свет извлечет предмета достойное слово
То, что помнили встарь Катоны или Цетеги,
Ныне же гнусною пылью покрыто и прахом забвенья;
Пусть он новое примет, которое создал обычай.
120 Пусть он мощно и ясно течет прозрачным потоком,
Льет дары в Лациум и богатою речью счастливит.
Пусть он, что разрослось, обрежет, что слишком грубо 
Сгладит уходом, в чем нет достоинства  выбросит вовсе.
Пусть на вид он играет, хоть мучится также, как всякий,
125 Кто то Сатира танцует, то мужичину Циклопа.
Я предпочел бы прослыть писателем слабым, безумным,
Если приятно мое плохое и сам я в обмане,
Чем разуметь и ворчать. Почтенного рода в Аргосе
Некто себя уверял, что слышит он дивных трагедов;
130 Им, в театре пустом восседая, рукоплескал он.
Все остальные призвания жизни сносил он как должно,
Был он хороший сосед, любезный хозяин, с супругой
Ласков, к слугам снисходительный, мог он сдерживать ярость,
Ежели находил поврежденной печать на бутылке.
135 Мог избежать он скалы и открытого также колодца.
Он-то, когда, заботой родных с трудом исцеленный,
Всю болезнь и желчь изгнал чемеркою чистой
И пришел в себя: «Клянусь вам, друзья!» он воскликнул,
«Вы убили меня, не спасли, лишив наслажденья,
140 Силой отняв у души такой обман мне приятный».
Явно пора мне взяться за ум и шутки покинуть,
Мальчикам предоставя игру, что к летам их подходит
И не подлаживать слов под звуки лиры Латинской,
А изучать действительной жизни лады и размеры.
145 Часто поэтому я говорю и в душе повторяю:
Если бы жажду не мог ты унять изобилием влаги,
Ты б совещался с врачом; а что чем больше скопляешь,
Тем ты более алчешь, ужель никому не откроешь?
Если рана твоя от указанных трав или корня
150 Не становится лучше, ты бросишь лечиться травою
Бесполезной иль корнем. Ты слыхивал: тот, кому боги
Дали богатство, тем самым избавлен уже от превратной
Глупости; что же, когда ты ничуть не умней, как богаче
Стал, тем не менее ты твердящим подобное веришь?
155 И когда бы могло богатство соделать разумным,
Менее алчным и робким тебя, ты понятно краснел бы,
Зная, что есть на земле скуднее тебя хоть единый.
Ежели собственность то, что на вес покупают и деньги,
То, если верить законникам, пользованье усвояет;
160 Поле, которым ты сыт, твое и староста Орбья,
Как боронит он посев, тебе готовящий зерна,
Чует, что ты господин. Дашь деньги, получишь ты грозды,
Яйца, кур и кадку вина и этаким родом
Ты покупаешь по малости поле, что может за триста
165 Тысяч сестерций и даже дороже куплено было.
Что за дело, живешь ты купленным вновь, иль когда-то?
Покупщик Арицинского или Вейского поля
Купленным овощем сыт, хотя не так он считает:
В холод вечерний дровами он греет котел покупными;
170 Все же своим называет до места, где саженый тополь
Верной границей хранит от ссор соседских; как будто
Может быть собственным то, что в миг летучего часа;
То передачей, то куплей, то силой то властною смертью
Переменяет господ, поступая в чужое владенье.
175 Если же никому не дано владеть бесконечно, 
И господин господину во след, как волна за волною,
То к чему и поля и житницы? Или к Калабрским
Пастбищам приобщать Луканские, коли великих
Косит и малых Орк, неподкупный казной золотою?
180 Мрамор, слоновая кость, Тирренские куклы, картины,
Камни и серебро и пурпур Гетульский на платья 
У иного их нет, а иной их иметь не желает.
Почему один брат предпочел бы игры и шутки,
Да умащенья богатым пальмовым Ирода рощам,
185 А другой и богатый в тревоге с утра и до ночи
И огнем и железом кустарник в пашню обращает,
Знает Гений, наш спутник, родимой звезды укротитель,
Бог природы людской, умирающий с личностью каждой,
Той, для которой живет, переменчивый, светлый и мрачный.
190 Пользуюсь я и беру, сколько мне потребно, из малой
Кучки и не боюсь, как будет судить мой наследник,
Что нашел не больше оставленного; но желаю
Знать между тем, насколько простой и веселый отличен
От расточителя, чем воздержный скупому не пара.
195 Разница, если свое ты как мот бросаешь иль если
Ты от расхода не прочь, но не мучим страстью наживы,
А скорее, как мальчик, когда наступят квинкварты,
Ищешь быстрого ты наслажденья в короткое время.
Лишь бы грязная бедность ко мне не вошла, а плыву ли
200 На большом корабле иль на малом, плыву я все тот же.
Хоть не летим мы на всех парусах при ветре, попутном,
Все-таки мы не влачим свой век при ветре противном;
Силой, умом, красотой, добродетелью, местом, богатством
Мы из первых последние, первые мы из последних.
205 Ты не алчен? Ступай; исчезли ль с этим пороком
Все остальные? Скажи; и нет ли пустого тщеславья
В сердце твоем? В нем нет ли страха смерти и гнева?
И смешны ль тебе сны, и чудеса, маги и ведьмы,
И ночные лемуры, и Фессалийские чуда?
210 Чтишь ли день ты рожденья? Друзьям прощать ли умеешь?
С приближением старости стал ли добрей ты и мягче?
Легче ль тебе, что одну занозу ты вынул из многих?
Если ты жить не умеешь умно, уступи ты умелым.
Ты довольно играл, поел ты вдоволь и выпил:
215 Время тебе уходить, чтобы выпившего через меру
Юность, ей шалость к лицу, не стала толкать насмехаясь.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Послание II. К Юлию Флору. Юлий Флор, которого (в I кн. посл. 3.) мы видели (в 734 г. о. о. Р.) на Востоке, в свите Клавдия Тиберия Нерона, находился в год написания этого послания (743 г. о. о. Р.) при том же Нерон* в походи в Паннонии. Быть может с голоса Тиберия он напомнил Горацию обещание писать и прислать стихи. Гораций отвечает Флору, что он не только не подавал на это надежд, но предупреждал о своей лени и утрате способности к стихам. Он приводит примерь покупки раба; причем продавец, хваля свой товар, но вскользь упомянув о ничтожной отлучке раба, лишает покупщика возможности жаловаться на обман. Даже он говорит, что подобно солдату шедшему на смерть из-за утраты достояния, он сам в молодости, потеряв имение, пускался в стихотворство, чтобы стать на ноги, но теперь, обеспеченный, утратил и этот стимул. Кроме того и старость берет свое; да и можно ли писать стихи в шумном Риме, не принадлежа к литературному цеху, в котором один выхваляет другого? Кто желает создать хорошее, должен быть собственным цензором и приложить все старание к делу. Самообольщение вещь приятная, но ведь оно безумство. Пора мне, говорит поэт, оставя стихотворную забаву, заняться философией. Если люди правы, говоря, что богатство, убеждая человека в тщете столь напряженно желаемого, избавляет его от нелепой алчности, то почему богачи алчны, а если богатство дает мудрость и счастье, то человек, желающий всех превзойти скупостью, прав. Здесь Гораций пускается в софистические тонкости, желая доказать, что, так как между владением и пользованием нет существенной разницы, то и не стоит стараться приобретать владений. При этом упускается из виду, что при отсутствии предметов владения не чем будет и пользоваться. Далее поэт справедливо замечает, что одному роскошь необходима, а другому совершенно нежелательна. Гораций же при помощи философии ищет определенной границы между двумя практиками. Избавясь от алчности, он желает избавиться других пороков и предрассудков, чтобы под старость стать более мягким и добрым. Если же этого нельзя добиться, то лучше уходить, предоставя попытку более умелым, а предаваться под старость увлечениям молодости значит навлекать на себя заслуженные насмешки.


Ст. 3. Габий (в Лациуме), Тибур (Тиволи).

Ст. 5. 8000 сестерций, около 400 рублей.

Ст. 28. Асс (смотр. I кн. сат. 1, 43).

Ст. 33. 1000 рублей.

Ст. 40. Через, в котором солдаты в походе держат деньги.

Ст. 42. Читая Илиаду.

Ст. 47. Под начальством Брута.

Ст. 53. Цикута, здесь как далее чемерка в 137 ст. очистительная от сумасшествия.

Ст. 60. Бион Борисфенский (около 256 д. Р. X.), ученик Феофраста, известен был злобой своей насмешки в пародиях. Черная соль конечно в смысле едкости.

Ст. 66. У Горация слово: поэма значить стихотворение.

Ст. 89. Оба Гракха и многие из фамилии Муциев были известны как блестящие ораторы.

Ст. 94. Пространное здание храма (см. I кн. сат. 10, 38).

Ст. 98. Самниты, особый род гладиаторов в полном вооружении. Бьются до вечерних огней; по мнению других: при вечерних огнях, во время ужина; что менее вероятно.

Ст. 99. Алкей смотр. I кн. од. 32, 5.

Ст. 100. Каллимах (280 д. Р. X.) Знаменитый александрийский элегик. Проперций (IV. I. 64.) сам называет себя римским Каллимахом; а как оба поэта проходят друг друга молчанием, то немудрено что Каллимах тут камень в огород элегика.

Ст. 101. Мимнерм (смот. I кн. посл. 6, 65).

Ст. 114. Здесь ящик или скриня, в которой хранятся не обнародованные, девственные произведения поэта, уподобляется храму Весты.

Ст. 117. Цетеги (смотр, посл. к Пиз. 51).

Ст. 125. Две крайности: юркий Сатир и мужиковатый Циклоп одинаково непосредственны, но при воспроизведении их идеи нужно при таланте много потрудиться, хотя исполнение будет со стороны все казаться игрой и забавой.

Ст. 135. Бессознательно на них не натыкался.

Ст. 156. Если бы богатство могло делать менее робким за будущность, ты был бы прав считать скупость своим первым долгом.

Ст. 158. Так как при первобытной купле разменный металл, поступавший в уплату, отвешивался, то весы и впоследствии сохранили формальное значение при всякой продаже. Обряд требовал по крайней мере 5 свидетелей из полноправных римских граждан и так называемого взвешивателя (libripens), держащего медные весы. При этом покупщик, приготовив монету, первоначально медную, и ударив ею по весам, передавал ее продавцу, повторяя обычную формулу: «этого человека (или вещь) я по закону квиритов объявляю собственностью, как купленного на эти деньги и медные весы».

Ст. 160. Неизвестный землевладелец.

Ст. 167. Города Ариция (в Лациуме) и Веи (в Этрурии) приведены как любой пример.

Ст. 180. Тирренские (этрусские) куклы или статуэтки из бронзы, большою частью изображали богов.

Ст. 181. Пурпур, извлекаемый из раковин у Африканских берегов.

Ст. 184. Ирода (Великого), получавшего громадные доходы с рощей финиковой в долине Ерихона.

Ст. 187. Укрощающий злобу родимой звезды.

Ст. 197. Квинкварты, пятидневные праздники (с 1923 марта) в честь Минервы, покровительницы школ, и потому вакационное для школьников время.

Ст. 209. Лемуры, души усопших, не нашедшие почему-либо покоя и бродящие по ночам. Фессалия, отечество колдовства и всех вызываемых им чудовищ.

Ст. 210. Многие не чтут дня рождения, чтобы не встречаться с мыслию о приближении старости и смерти.


a. p. i humano capiti cervicem pictor equinam...


Если бы вдруг живописец связал с головой человечьей
Конский затылок и в пестрые вырядил перья отвсюду
Сборные члены; не то заключил бы уродливо-черной
Рыбой сверху прекрасное женское тело,  при этом
5 Виде могли ли бы вы, друзья! удержаться от смеху?
Верьте, Пизоны, такой картине очень подобна
Книга, в которой нескладны грезы, как сны у больного,
Смешаны так, что нога с головой сочетаться не может
В произведенье одном. Живописцам равно и поэтам
10 Все дерзать искони давалось полное право.
Знаем! и эту свободу просить и давать мы согласны,
Но не с тем, чтобы дикое с кротким вязалось, не с тем, чтоб
Сочетались со птицами змеи, с тиграми  агнцы.
Вслед за важным и много сулящим началом нередко
15 Тот пурпурный лоскут, другой ли для большего блеска
Приставляется, рощу ли то, алтарь ли Дианы
И по красивым полям протекающей речки извивы,
Или Рейн, или радугу нам описывать станут.
Но не у места здесь это. Да ты кипарисы, быть может,
20 Мастер писать? Но к чему, коль тут потерпевший крушенье
Выплыл бедняк, по заказу написанный? Делать амфору
Стал  и пустил колесо,  зачем же вышел горшочек?
Словом, что делать замыслил, да будет едино и цельно.
Большую часть певцов  (отец и достойные дети!)
25 Губит призрак нас совершенства: стараюсь быть кратким.
Делаюсь темным; иной, желая быть легким, теряет
Силу и душу; а этот, быть важным пытаясь, напыщен;
В прахе ползет,  вполне безопасен,  боящийся бури.
Кто не сложную вещь разукрасить желает чудесным,
30 Тот напишет дельфина в лесу, кабана среди мори.
Страх ошибок ведет к недостаткам, коль нету искусства.
Около школы Эмилия жалкий литейщик сумеет
Выделать ногти и мягкие волосы вылить из меди,
В главной задаче труда несчастный, затем что не сладит
35 С целым. Явиться таким же, задумав любое творенье,
Я не больше хотел бы, как нос иметь покривленный,
Черным цветом глаз и волос вызывая вниманье.
Пишущие! Выбирайте предмет, соответственный вашим
Силам, и тщательно взвесьте, чего не подымут, что смогут
40 Плечи поднять. У того, кто выбрал посильное дело,
Хватит всегда выражений и будет порядок и ясность.
Сила порядка в том и краса (или ошибаюсь),
Чтобы вот здесь и сказать, что здесь сказать было нужно.
Многое, разобрав, в настоящее время отложит,
45 Там предпочтет, здесь отвергнет творец обещанной песни.
Тонко и точно связуя слова, ты понравиться можешь,
Если сумеешь придать новизну известному слову
Ловким сопоставлением. Но если для новых понятий
Необходимость укажет найти небывалое слово:
50 Да позволено будет и то, что не слыхано было
У Цетег препоясанных, скромно ввести в обращенье.
К новым, недавно введенным словам, окажут доверье,
Если в них греческий строй слегка изменен. Почему же
Римлянин Плавту с Цецилием то позволял, в чем откажет
55 Варию или Вергилию? Чем заслужу я немилость
Вмале трудясь, коль язык Катона и Энния многим
Обогащал отцовскую речь, находя для предметов
Новые имена? Дозволено было и будет
Слово вводить, зачеканив его современной печатью.
60 Как меняются листья в лесу с отживающим годом,
Старые падают: так и слова отжившие гибнут,
А порожденные вновь зацветают, как юноши силой.
Смерти подвластны и мы, и все наше: Нептун ли проникнул
В землю, чтобы укрыть корабли от крыл Аквилона, 
65 Царственный труд; пришлось ли болоту, доступному веслам
И бесплодному,  вдруг питать города и пахаться;
Или река с вредоносным для нив направленьем сыскала
Лучший прежнего путь,  созданья смертных погибнут.
Где же тут в вечной чести одним речам красоваться?
70 Много отживших слов возрождаются снопа, а те, что
Ныне в почете, погибнут, если захочет обычай,
Этот полнейший судья законов и правил речений.
Тот размер, которым описывать мрачные войны
Или деянья царей и героев,  указан Гомером.
75 Жалоба прежде всего выражалась неравным двустишьем.
Вверилась после ему и молитвы услышанной радость.
Кто же был первым создателем первых элегий, об этом
Между собою грамматики спорят  и спор не окончен
Яростный гнев снабдил Архилоха оружием ямба,
80 Те же стопы годились для сокков и важных котурнов,
Нить вести разговоров удобны  и в шуме народном
Слышными быть, сродны вполне для сценических действий.
Муза судила струнам воспевать богов и героев,
И кулачных бойцов, к ней на ристалище первых,
85 Да зазнобу влюбленных, и откровенные вина.
Если ни правил я, ни оттенков в известном творенье
Не удержу и не знаю, за что же и слыть мне поэтом?
Должен ли ложный мой стыд предпочесть незнанье  ученью?
Стих трагедий нейдет к изложенью комической вещи,
90 Оскорбительно так же, коль станут будничным строем,
Только сокков достойным, вещать про трапезу Тиеста;
Все должно сохранять урочное место пристойно.
Но иногда и комедия голос свой возвышает,
И прогневанный Хрем бранится напыщенным слогом,
95 Да и в трагедии часто будничной сетуют речью.
Телеф или Пелей, являясь изгнанником бедным,
Не допускает слов двухаршинных пышного строю,
Если желает сердца у зрителей жалобой тронуть.
Мало стихам быть красивыми, быть им сладкими должно
100 И у слушателей по прихоти править сердцами.
Как отвечают улыбкой на смех, так с плачущим плачут
Лица людей: если хочешь, чтоб я заплакал, то прежде
Сам загорюй; тогда и я разделю твое горе,
Телеф или Пелей! а дурно роль ты исполнишь,
105 Или засну или буду смеяться! Речи печали
С грустным совместны лицом, с раздраженным речи угрозы
Шутки приличны веселому, строгому  важное слово.
Ибо природа сперва готовит нас внутренне к каждой
Перемене судеб: веселит иль на гнев вызывает
110 Или великою скорбью томит, к земле преклоняя;
Вслед за тем состоянье души языком выражает.
Если в разрез с положеньем речь поведет говорящий.
Римские всадники и пехотинцы хохот подымут.
Разница выйдет большая, бог говорит ли, герой ли,
115 Старец преклонный, иль юноша, полный цветущего пылу,
Гордая в доме матрона, иль скромно прилежная няня,
Всюду бывалый купец, земледел зеленеющей нивы,
Ассириец или колхиец, сын Фив иль Аргоса.
Или следуй преданью иль выдумай сам, только складно.
120 Если желаешь, писатель! ты славного вызвать Ахилла, 
Безусталый и пылкий, неумолимый и резкий,
Пусть отвергая законы, он все присвояет оружью.
Пусть Медея жестока, строптива, Ино печальна,
Ио беспомощна, грустен Орест, Иксион вероломен.
125 Ежели ты небывалое ставишь на сцену, решаясь
Новое вывесть лицо, пускай до конца оно будет
Тем, чем явилось сначала, и верным себе остается.
Трудно по-своему выразить общее, с большим успехом
Можешь ты песнь «Илиады» разбить на акты, чем вывесть
130 То впервые, о чем никто не слыхал и не знает.
Общеизвестный предмет твоим достоянием станет,
Если в пошлом и низком кругу не будешь вращаться;
Ежели, как переводчик, не станешь ты слово за словом
Передавать и не влезешь в такую трущобу, откуда
135 Вытащить ног или стыд не позволит, иль смысл сочиненья.
Не начинай ты так, как поэт циклический начал:
«Участь Приама пою и жребий войны благородной».
Чем хвастун оправдает такой притязательный возглас?
Горы томятся родами, и мышь смешная родится.
140 Сколь безупречнее тот, что без всякой неловкости начал:
«Мужа мне, Муза, воспой, который, по взятии Троя
Многих народов видал города и нравы изведал».
Не из пламени дым, а из дыма свет он замыслил
Вызвать, чтобы затем выводить знаменитые дива:
145 Антифата и Сциллу и рядом с Циклопом Харибду.
Не начинает он петь возврат Диомеда со смерти
Мелеагра, иль с пары яиц  троянские битвы.
Вечно к развязке спеша, он слушателя увлекает
В середину событии, как бы уже знакомого с делом.
150 То же, в чем не надеется блеску добиться, обходит;
И сочиняет так, мешая с правдой неправду,
Чтоб середина с началом, конец с серединой вязались
Слушай теперь, чего я и народ со мною желаем:
Если ты хочешь, чтоб зрители ждали спуска завесы.
155 И сидели, пока им певец: «Похлопайте»  скажет,
То ты каждого возраста нравы должен отметить
И подвижных и зрелых лет сохранять выраженья.
Мальчик, который уж может слова повторять и надежно
На ноги стал,  рад играть со сверстниками и мгновение
160 То вспылить, то смириться готов, меняясь всечасно.
Безбородый юноша, вырвавшись из-под надзора,
Любит коней и собак и яркое Марсово поле;
Мягок, как воск, на худое, строптив ко всем увещаньям,
Поздно полезное он предвидит; деньги бросает, 
165 Рьян и заносчив, легко покидает он то, что полюбит.
Совершенно напротив и дух и возраст мужчины
Заставляет искать богатства, связей и почета,
Избегая всего, что трудно менять будет после.
Много вкруг старца забот собирается иль потому что
170 Он все ищет богатств, а найдя, боится их трогать,
Иль потому, что всем боязливо и холодно правит,
Все отлагает, надеется, век припасая в грядущем.
Строгий, строптивый, он хвалит минувшие годы, когда он
Мальчиком был,  и затем молодели, разбирает и судит.
175 Много с собою удобств лета, прибывая, приносят,
Много уносят, начав убывать. Чтоб юноше роли
Старца порою не дать иль мальчику роли мужчины,
Будем держаться всегда сообразного с возрастом каждым.
Сцена выводит события или о них повествует.
180 Трогает душу слабее, что приемлется слухом,
Чем все то, что, видя глазами верными, зритель
Сам себе сообщает. Но что прекрасно за сценой,
Там и оставь; скрыть должен от глаз ты много такого,
Что очевидец событий расскажет с полною силой.
185 Пусть Медея не губит детей пред глазами народа
И преступный Атрей не варит человеческих членов.
Не превращается Прокна в птицу и Кадм в дракона.
Хоть покажи ты мне все,  отвернусь  и тебе не поверю.
Пусть сочиненье не меньше нити и не больше содержит
190 Действий, ежели хочешь, чтоб вновь его видеть желали,
Пусть не является бог, коль к тому не приводит развязка,
И лицо четвертое пусть в разговор не встревает;
В действии место актера с достоинством пусть заступает
Хор,  и чего-либо отнюдь не поет среди акта,
195 Что не ведет к предназначенной цели и чуждо по смыслу
Пусть благосклонно и дружески добрым даст он советы;
Гневных склоняет на мир и любит от злого бегущих.
Пусть восхваляет умеренный стол, правосудье благое,
Святость законов и общий покои при открытых воротах,
200 Пусть он тайну хранит и пусть богов умоляет,
Чтобы счастье пришло к беднякам, отвернувшись от гордых. 
Флейта еще не была изукрашена бронзой и звуком
Сходна с трубой, на маленькой было и скважин немного,
Как назначались она помогать и подыгрывать хорам,
205 Звуки свои разнося до не слишком просторных скамеек,
Где собирался народ, числом пока не великий,
Благочестивый народ, умеренный в пище и скромный.
После, когда раздвинул поля победитель,  а город
Охватили просторной стеной и Гению в праздник
210 Стали целый день вином угощать невозбранно, 
То и для строя стихов настала большая вольность;
Что же иначе и понял бы пахарь-невежда и праздным,
Тут сливаясь в одно с гражданином,  низкий с достойным?
Так-то искусству старинному придал движенье и роскошь
215 Флейтщик, влача за собою по сцене длинное платье.
Так, наконец, и суровые струны возвысили голос,
И вдохновенный полет прибегнул к речам небывалым, 
Полным сочувствием к делу добра и силой прозренья
В будущем  почти подходя к изреченьям дельфийским,
220 Кто за дрянного козла состязался в писанье трагедий,
Стал выводить обнаженных сельских сатиров на сцену
И, сохраняя возвышенный строй, тяжелые шутки
Отпускать, чтоб такою приятной завлечь новизною
Зрителя, от возлияний пришедшего пьяным и буйным.
225 Но болтливым сатирам с их насмешками должно
Так держаться и так примешивать к важному шутки,
Чтоб какой-либо бог иль герой, что недавно на сцену
В дарственно-золотой и пурпурной являлся одежде,
Низкою речью вдруг не спустился до темных подвалов,
230 Иль, возносясь над землей, не ловил облаков попустому.
Легких стихов болтовня трагедии мало прилична.
Как в хоровод, по приказу, гражданке, на праздник идущей,
Должно застенчиво ей выступать меж задорных сатиров.
Будь писателем я сатиров, Пизоны! не стал бы
235 Я держаться одних только будничных слов и названий.
И не настолько б старался трагический сбросить оттенок,
Чтоб различия не было  Дав говорит ли и пройда
Пифия, что на целый талант надула Симона,
Или Силен  прислужник и страж, взлелеявший бога.
240 Общий предмет бы воспел я, чтоб каждый считал себя в силах
То же исполнить, но долго потел бы, трудясь понапрасну,
То ж предприняв. Таково то значенье порядка и строя,
Вот до какого почета доходит предмет ежедневный!
Фавнам, пришедшим из лесу, по-моему, должно страшиться
245 Сходства с чернью, живущей на перекрестках и рынках:
Не болтать, молодясь, стихов слишком приторно- нежных,
Также не раздражаться словами грязных ругательств;
Этим тот, у кого состоянье, и предки, и конь есть,
Оскорбится, и он за то, чем любитель гороху
250 Да каленых орехов пленен,  не венчает порта.
За коротким слогом долгий ямбом зовется, 
Быстрые стопы: поэтому был даже назван триметром
Тот ямбический стих, в котором шесть слышно ударов.
Прежде равен везде он шел до конца, но недавно,
255 Чтобы медлительней с большим достоинством слуха касаться,
Дал снисходительно он и любезно стойким спондеям
Отчий приют у себя; но был не настолько любезен,
Чтоб поступиться вторым иль четвертым местом. И тут он
В благородных триметрах у Акция слышен, и Энний
260 В тяжеловесных стихах, на сцену к нам брошенных, тем же
Недостатком успел заслужить обвиненье в беспечной
Быстрой работе иль даже в незнании правил искусства.
Неблагозвучность стихов разобрать в состоянье не всякий,
И снисхожденье дается излишнее римским поэтам.
265 Стану ль по этой причине писать я неряшливо? или
Буду, спокоен вполне, ожидать снисхожденья, хотя бы
Все увидали ошибки мои? Избежав осужденья
Я не стяжал бы похвал. Старайтесь денно и нощно,
Не выпуская из рук, изучать создания греков.
270 Прадеды наши однако ж в стихах у Плавта хвалили
Соль и певучесть: действительно, то и другое хвалили
По снисхожденью, чтобы не сказать по глупости, если
Я, как и вы, различаем забавную шутку от грубой;
Также правильный стих и по пальцам сочтешь и услышишь.
275 Изобретателем песен безвестной, трагической музы
Был, говорят, Феспис, возивший театр на телегах,
На котором играли, раскрасив лица дрожжами.
После него Эсхил епанчу и приличные маски
Выдумал,  и сцену устроив на средственных брусьях,
280 Первый ввел и речей возвышенный строй и котурны.
Вслед за тем комедия древняя с громким успехом
Вышла на свет; но свободу свою довела до зазорной
Крайности, вызвавшей строгость закона. Закон состоялся,
И, утратя возможность вредить, хор смолкнул постыдно.
285 В каждом из этих родов пытались и наши поэты
И немало явили заслуг, осмелясь с тропинки
Греков сойти и воспеть домашние наши явленья
Кто под важной претекстой, а кто под гражданскою тогой.
Верно Лациум был бы не более доблестью славен
290 И оружием мощен, чем словом, если б поэтов
Наших так не пугал долговременный труд и подпилок.
Вы же, потомки Помпилия! песнь отвергайте, которой
Не подвергали помаркам, усидчиво, долгое время
И с прилежаньем раз десять под ноготок не дошили.
295 Ради того, что искусство считал Демокрит беспомощным
Пред вдохновеньем и гнал с Геликона трезвых поэтов,
Много явилось таких, что ногтей не стригут и не бреют
Бороды, в пустыню стремятся и в баню не ходят.
Он уверен добиться славы и званья поэта,
300 Если своей головы, которой и три Антикиры
Не исцелят, не вверял брадобрею Лицину. О горе
Мне! что я ежегодно весной очищаюсь от желчи.
Лучше меня никто бы стихов не писал.  Да не стоит
Думать об этом. И так уподоблюсь бруску, что пригоден
305 Только железо точить, а сам ничего не разрежет.
Всякому, сам ничего не писавши, указывать стану
Где содержанья искать, в чем пища и сила поэта,
Что прилично, что нет; где доблесть и где заблу- жденье.
Правильно хочешь писать,  старайся правильно мыслить;
310 Это дело тебе уяснит Сократова школа,
А за предметом обдуманным речи последуют сами.
Кто познал, чем отечеству он обязан, чем другу,
Как подобает любить отца, как брата и гостя,
В чем призванье сената, в чем дело судьи, в чем задача.
315 Полководца, в поход идущего,  тот без сомненья
Каждой роли придать соответственный образ сумеет.
Я подражателю умному дал бы совет обратиться,
К нравам и жизни и в них почерпать выраженья живые.
Часто местами красивая, верная в очерках нравом,
320 Но лишенная грации вещь, без искусства и силы,
Больше пленяет народ и лучше его привлекает,
Чем пустые стихи с громозвучною их болтовнею.
Грекам творческий дух, Грекам муза судила
Дать округленную речь за стремленье их вечное к славе.
325 Римские мальчики учатся в длинных своих вычисленьях
Асс раскладывать на сто частей. Сынишка Альбина
Пусть сочтет: «Коль одну двенадцатую мы отымем
От пяти двенадцатых, много ль в остатке?»  «Треть».  «Славно!
Будешь богат».  «А прибавь одну двенадцатых,
330 Станет?»  «Поласса».  Когда подобная алчность стяжанья
Въелась в души, возможно ли ждать песнопений, достойных
В масле кедровом лежать, хранясь в кипарисной шкатулке?
Доставлять наслажденье иль пользу желают поэты
Иль воспевать заодно отрадное в жизни с полезным.
335 Если чему наставляешь, будь краток, чтоб скорое слово
В свежей душе принялось и в ней сохранялося верно.
Все излишнее выльется из переполненной груди,
Вымысел, желающий нравиться, должен правде быть близок,
И, не требуя веры всему,  не таскать из утробы
340 Ламии съеденных ею детей невредимо живыми.
Круг почтенных людей отвергает бесплодные сцены.
Юный всадник не слушает тех, где есть поученье,
Все голоса за того, кто слил наслаждение с пользой,
Кто, занимая читателя, тут же его наставляет.
345 Книга такая даст Созиям денег, уйдет через море
И на долгие веки прославит имя поэта.
Есть однако ошибки, которым прощать мы готовы;
Ведь не всегда и струна послушна желанью и пальцам:
Звука низкого ждешь, а она забирает повыше.
350 Да и лук не всегда попадает туда, куда метил.
Если большая часть творенья блестяща, к чему мне
Малых пятен искать, небрежностью только разлитых
Иль неизбежных в природе людской? К чему же мы сводим?
Как виноват переписчик, который не раз исправляет,
355 В ту же впадает погрешность, как китаред нам забавен,
Вечно на той же струне ту же берущий ошибку,
Так всегда неисправный, по-моему, сходен с Херилом,
У которого две, три красы только смех возбуждают.
Мне досадно не меньше, когда и Гомер позадремлет.
360 Но сочиненье огромное вправе склонять и к дремоте.
Стихотворенье подобно картине: чем ближе к иной ты,
Тем она нравится больше; другая же издали лучше.
Этой выгодна тень, а эта при свете показней,
И не боится она знатока испытающих взоров;
365 Та понравится раз, а эта понравится десять.
Даром, что голос отца тебя, о старший из братьев!
К правде ведет, да и сам ты все видишь, старайся припомнить,
Что я скажу: в иных вещах посредственно- сносным
Быть допускается.  Ежели законовед или стряпчий
370 Из посредственных даром слова не может сравниться
С Мессалой, а богатством познания с Касцеллием Авлом,
Все же он цену имеет:  посредственным быть стихотворцу
Не позволяют ли люди, ни боги, ни даже колонны.
Как за приятной трапезой симфония в полном разладе,
375 Мак на Сардинском меду и старый елей безуханный
Только бесят, затем, что без них бы мог ужин продлиться.
Так и стихи, сочиненные с целью доставить приятность,
Чуть не дошли до высокого, в низкое тотчас впадают.
Кто не искусен на игры, не тронет на Марсовом поле
380 Ни лапты, ни мяча, ни диска, чтобы густые
Зрителей стены не подняли вдруг справедливого смеха.
Но стихи неумелый дерзает писать. Отчего же
И не писать? Он свободный,  хорошего дома и всадник
Даже по цензу, а в частной жизни вполне безупречен.
385 Ты ничего не свершишь и не скажешь без воли Минервы,
В этом порукой твой разум и вкус. Но если решишься
Что написать, то Меция слух избери ты судьею,
Да к отцу обратись и ко мне; лет на девять спрячь ты,
Что написал: пока не издашь  переделывать ловко.
390 А всенародно заявленных слов ничем не воротишь.
Вестник священный богов,  Орфей обитателям дебрей
Отвращенье внушил к убийствам и мерзостной пище.
Вот почему говорят, что львов укрощал он и тигров.
И Амфион, говорят, фиванских стен основатель
395 Звуками лиры каменья сдвигал и сладостным даром
Их размещал, как хотел. В том мудрость у них состояла,
Чтоб разграничивши общее с частным, мирское с священным,
Воспретить переметную похоть, права дать супругам,
Созидать города и на дереве резать законы.
400 Так имена и почет божественных вещих и песен
Возникали. За ними великий Гомер появился,
И стихами Тиртей возбуждал на Ареевы битвы
Души мужей; в стихах вещал предсказанья оракул,
Жизнь наставлялась на истинный путь. Пиериды
405 К милостям царским вели, и сцена открыта как отдых
От долгодневных трудов. И так, не подумай стыдиться
Музы владычицы лиры и с нею певца Аполлона.
Лучшую песнь создает ли природа или искусство?
Вот вопрос. Но не вижу я, что без талантливой жилы
410 В силах наука создать или даже талант без искусства?
Оба, взывая друг к другу, вступают в союз полюбовный.
Кто готовится первым к мечте прибежать вожделенной,
Тяжести с детства носил, потел, холодал и работал,
Ни любострастья не знал, ни вина; кто флейте пифийской
415 Предан,  сначала учился и был пред наставником в страхе
Ныне довольно сказать: «Я дивные песни слагаю
Пусть на отсталых парша нападает, стыжусь быть последним
Или сознаться в незнанье того, чему не учился».
Как хвалитель товаров толпу зазывает к покупке
420 Так привлекает к себе льстецов поэт тароватый,
Если богат он полями и отданным в рост капиталом.
Впрочем, хоть будь он способен со вкусом давать угощенья,
Быть порукой за бедного иль из судебного дела
Выручить, я б изумился, когда б подобный счастливец
425 Был отличить в состоянье истых друзей от притворных.
Если кому что даришь, иль что подарить замышляешь,
То стихов ты ему своих не читай в эту пору;
С радости он закричит: «Отлично! Прекрасно! Прелестно!»
Даже, вдруг побледневши, из дружеских глаз он уронит
430 Слезы и вскочит в восторге и в землю затопчет ногами.
Как нанятые рыдать над усопшим, едва ли не больше
И говорят и мятутся  самих душевно скорбящих,
Так насмешник действительно больше хвалителя тронут.
У богачей есть обычай множеством мучить бокалов,
435 Как бы пытая вином человека, с желаньем изведать
Дружбы достоин ли он. Уж если стихи сочиняешь,
То опасайся похвал, прикрытых лисьего шкурой.
Если читали стихи Квинтилию  «Друг,  говорил он,
Это и это исправь»,  а стал говорить, что не можешь,
440 Хоть два, три раза пробовал,  «Так зачеркни,  он сказал бы, 
Чтобы на наковальне не оглаженной стих переделать».
Если же ты отстоять, а не справить ошибку старался,
То уже более он не тратил речей по-пустому,
Представляя тебе в одиночку любить твое чадо.
445 Честный и умный судья неудачных стихов не приемлет,
Жесткого не допускает, взъерошенный стих отмечает
Мрачной чертой, урезает прикрасы, внушенные чванством;
Ясности темным стихам заставит придать, не допустит
Речи двусмысленной; что подлежит переделке, отметит,
450 Словом он Аристарх  и не скажет: «За что я обижу
Друга такою безделкой?»  А эти безделки доводят
До беды, если раз осмеяли и приняли плохо.
Как от страдающего чесоткой, или желтухой,
Иль бесноватого, или от жертвы гневной Дианы 
455 Всякий разумный бежит и страшится безумца-поэта,
А мальчишки, гоняясь за ним, его беспокоют.
Если ж, превыспренними стихами рыгая, сорвется
Он, как иной птицелов, на дрозда заглядевшийся,  в яму
Или колодец  и станет протяжно вопить:  «Помогите,
460 Добрые граждане!»  пусть никто не бежит на подмогу.
Если же бросится кто помогать, опуская веревку,
То я скажу: «Как знать, быть может, спрыгнул он нарочно
И не желает спастись?»  И кстати припомню погибель
Сицилийца-певца. Когда за бессмертного бога
465 Признанным быть захотел Эмпедокл  спокойно спрыгнул он,
В пламень Этны. Так пусть погибать будут вправе поэты!
Кто спасает насильственно,  сходен поступком с убийцей.
Не в последний он так поступил, хотя и спасенный
Он человеком не станет и громкую смерть не разлюбит.
470 Не довольно понятно, чего он стихи все кропает?
Не опоганил ли праха отца он иль места святого
Не осквернил ли нечестьем? Но явный безумец, он словно
Разломавший решетку медведь, убежавший из клетки,
Чтеньем ужасных стихов и невежд и ученых пугает.
475 Если поймает кого,  до смерти его зачитает,
Не отстанет, как пьявка, пока не наполнится кровью.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Хотя заглавие «Поэтическое искусство» (Ars poetica), или, вернее, «О поэтическом искусстве» (De arte poetica), по всей вероятности, не принадлежит самому Горацию, но оно тем не менее весьма древнее и находится уже у Квинтилиана. Соответствие такого заглавия с содержанием самого письма заставило удержать его и поныне, но это соответствие только внешнее. Гораций был настолько мыслитель, что, решившись раз представить теорию поэзии, не допустил бы такого беспорядка в изложении, какой представляет «Письмо к Пизонам». С другой стороны, он был весьма опытный и даровитый художник-поэт и не мог, конечно, предпринять в стихотворной форме такой чисто дидактический труд. Фантазия его буйствует. Он как бы не в силах совладеть с налетающими на него образами (без этого всякий лиризм мертвечина; не Горацию было не знать этого); и если он в этом Письме, как и везде, является назидательным и полезным, то это одно из его достоинств, но никак не цель. Гораций вращался в самом образованном и изящном кругу своего времени. Фамилия Пизонов, к которым относится это письмо, принадлежала к самым древнейшим. Отец упоминаемых в нем Пизонов-сыновей (Люций, Калпурний, Пизон) вел свой род от сына царя Нумы по имени Кальпа (Calpus) (ст. 292). В 739 году от О. Р. он был консулом и, по свидетельству Тацита, умер в 785 году восьмидесяти лет от роду. Так как Гораций умер в 746 году, а старшему из детей Пизона, к которому относится поэт как к начинающему стихотворцу, могло в это время быть от 15 до 20 лет, то комментаторы и относят эту Оду к 745 году, то есть за год до смерти поэта. К такому заключению приводит и то обстоятельство, что Гораций уже однажды затрагивал (в письме к Юлию Флору) тот же предмет, которым в настоящем письме увлекся окончательно. Нельзя же предположить обратного хода дела. Некоторые критики предполагают даже, что Гораций не успел докончить этого послания, но весь строй и цельность стихотворения и чисто горациевский конец явно уличают в противном. В последние годы жизни Гораций оставил лиру и предался философии. Только желание высказаться молодому начинающему другу подало ему повод написать стихотворное письмо, которое для нас тем драгоценнее, что оно блистает всеми достоинствами музы поэта в лучшую эпоху его деятельности.

Вот последовательность, чтобы не сказать порядок мыслей, в нашем письме:

Стихотворение должно быть цельно (123), но не односторонне (2437). Если выбор содержания соответствует индивидуальной силе автора (4841), то соответственный предмету порядок установится сам собою (4245). О выборе слов и выражений (4672), стихотворных размерах (7385). Каждый размер имеет свой особенный характер, с которым и должно в данном случае сообразоваться (8698). Должно обращать внимание на положение лица (99113) и на самое лицо и его характер (114118). Относительно содержания должно или держаться преданий (119124) или, решаясь на самобытное творчество, оставаться последовательным и верным однажды задуманному образу (125127). Но первый путь более благонадежен (128130). При этом должно избегать рабского подражания и разных гибельных неловкостей (131152). Специальные указания драматургам: должно соображаться с возрастом действующего лица (153178); отношение элемента повествовательного к действующему (179188); число актов, правила касательно deus ex machina, число действующих лиц, положение хора (189201); музыкальный аккомпанемент (202219); драма с сатирами (220250). Размеры драматические: ямб и его исполнение строго по греческим образцам (251274). Два главные вида драмы: трагедия и комедия, сперва греческие (275284), потом римские (285288). Последние страдают большею частью недостатком отделки (289294), что авторы выдают за гениальность (295308). Творчество должно опираться на основательное образование, каково изучение практической философии (309316) и в то же время жизни (317322). Преуспеянию поэзии у римлян противодействует материализм их воспитания (323332). Из трех родов поэзии чисто поучительного (335337), чисто занимательного (338340) и сочетания того и другого элемента  последний более всех увлекает общее сочувствие (341346). Из таких идеальных требований можно коечем поступиться в пользу человеческих несовершенств, лишь бы добро превышало (347353); но снисхождение должно иметь границы (354360). Стихотворения так же разнообразны по производимым впечатлениям, как и картины (361365), но посредственность не может быть терпима (366378). И стихотворству надо обучаться (379385), а потому при обнародовании сочинений должно быть крайне осмотрительным (386390). Но не следует стыдиться почтеннейшего и древнейшего искусства поэзии (391 407). Для преуспеяния в нем необходимо соединение таланта с изучением (408415), чего нередко не признают современники (410418). Прихлебатели и корыстные хвалители только увеличивают легкомысленное самолюбие богатых писателей (419433), так что по отношению к стихам поэта легко распознать истинного друга от ложного (434452). Только истинный неумолимый критик может спасти от несчастий сделаться, в качестве плохого стихотворца, мучителем встречного и поперечного.


Ст. 1. Общее правило единства изображений. Многие современные Горацию стихотворцы (самонадеянные идиоты искусства) не только забывали это правило, но даже кичились яркою пестротой своих несообразных произведений, считая такой образ действий гениальною поэтическою вольностью. Гораций сравнивает такое несообразное произведение с картиной, в которой живописец связал бы в одно целое члены человека, зверей, птиц и рыб.

Ст. 6. О Пизонах смотри вступление.

Ст. 9. Гораций как бы подсказывает плохим художникам их обычное оправдание и ссылку на поэтические вольности.

Ст. 11. Он признает их, но до пределов, указуемых самою природою вещей.

Ст. 18. Как бы ни были красивы сами по себе отдельные предметы, но вставленные не у места они так же оскорбляют чувство гармонии, как яркий лоскут, нашитый на платье другого цвета.

Ст. 19. Потерпевшие кораблекрушение посвящали обыкновенно в храм Нептуна дощечку, изображавшую их спасение; или же вешали ее себе через плечо как знак, дозволявший им прибегать к общественной благотворительности. По свидетельству древнего схоласта, один из таких бедняков пришел заказывать подобную дощечку к греческому живописцу, набившему руку в писании кипарисов, и живописец спросил: уж не написать ли тут же тебе и кипариса»

Ст. 22. Колесо горшечника.

Ст. 26. Пизоны.

Ст. 31. Великое изречение, указывающее на противоположную бездну, избежать которой, в свою очередь, может только талант. Мало не создать ничего безобразного, надо создать нечто красивое, а главное  цельное.

Ст. 34. Самый бездарный художник может добиться прилежанием известной ловкости в воспроизведении подробностей, будучи не способен управиться с целым. В пример такому положению Гораций приводит второстепенных скульпторов и литейщиков, мастерские и лавки которых находились близ форума около гладиаторской школы, носившей имя своего основателя М. Эмилия Лепида.

Ст. 35. Казалось бы все хорошо; есть и прилежание и известная доля искусства, да нет безделицы  таланта, и выходит так же безобразно, как в остальных чертах красивое лицо, с покривившимся носом.

Ст. 45. Так критически обращается поэт с новым своим песнопением, пока оно окончательно не появилось в свет. Обещанным называет его Гораций в том смысле, что публика давно знает о новом, хотя еще не появившемся произведении известного стихотворца, как это, например, было с «Энеидой». В таком случае поэт как бы в долгу у публики и должен, сдержать обещание.

Ст. 51. Под именем Цетегов, происходивших от славной древней фамилии Корнелиев, поэт подразумевает древних писателей и ораторов, вообще древних римлян, имевших обычай, особенно на войне, препоясывать грудь фартуком, сходившим ниже колен.

Ст. 53. Таких греческих и вообще иностранных слов с обрусевшими окончаниями у нас набрался целый словарь, без особого разрешения Горация. Зато какую ловкость и быстроту сообщил сам Гораций и другие римские поэты родному языку, вводя в него греческие обороты!

Ст. 54. Плавт и Цецилий Стаций, оба старинные творцы комедий, тогда как Варий и Вергилий являются представителями современности. Если что признавалось справедливым и законным в старину, то почему же не быть ему таким же и в настоящее время?

Ст. 56. М. Порций Катон, бывший цензор, один из величайших мужей древнего Рима, даже в преклонных летах писал о различных предметах, например, о земледелии, для чего принужден был создавать не существовавшие до того выражения, обогащая таким образом речь отцов. Энний  древний эпический поэт.

Ст. 59. Сравнение, взятое с монеты, чекан которой всегда носит признаки своего времени, равным образом и новое слово неминуемо отражает характер и оттенки вновь сложившегося понятия.

Ст. 63. Говоря о смертности и недолговечности всего человеческого, Гораций словом «Нептун» наменяет на одну из блистательных работ Августа или, лучше сказать, Агриппы, который в 717 году, соединив каналами Авернское озеро с Лукринским и последнее с морем, образовал, таким образом, превосходную гавань, славившуюся в Италии под именем Юлианской,  в честь Юлия Цезаря.

Ст. 64. Говоря об этой гавани, Гораций прибавляет: «создания смертных погибнут». Пророчество поэта сбылось в 1538 году. Землетрясение превратило Лукринское озеро в болото, заросшее тростником.

Ст. 74. Эпический гекзаметр.

Ст. 75. Гораций относительно происхождения элегии придерживается мнения Аттиков, согласно которому, элегия первоначально выражала только жалобу; и только впоследствии стала выражать все нежные чувства, хотя бы и радостные, самобытным и сладостным размером гекзаметра, перемежающегося с пентаметром. Краткою названа элегия не столько сравнительно с большим объемом, сколько по отношению к высокому строю эпоса.

Ст. 78. Изобретателем ямбического размера и беспощадного рода сатиры, получившей название ямбов, считается Архилох. Беспощадными названы его ямбы вследствие предания, по которому фиванец Ликамб обещал Архилоху руку дочери своей Необулы, но, не сдержав слова, подвергся жестоким сатирам поэта. Предание продолжает, что Ликамб, преследуемый ямбами, повесился вместе со своими дочерьми.

Ст. 80. Сокки и котурны стоят вместо комедии и трагедии. Сокки  низкие башмаки для комических актеров; котурны  высокие пурпурного цвета полусапожки для трагических актеров. Их носили на очень высоких подошвах, чтобы насколько возможно увеличить рост полубогов и героев.

Ст. 83. Струнам, т. е. лирическому роду поэзии.

Ст. 88. Стыдно пускаться в пляс неумелому, но учиться плясать не стыдно.

Ст. 91. Трапеза Тиеста часто служила содержанием для трагических писателей, равно как и все Танталиды. Тиест, сын Пелопса, прижил детей с женою брата своего Атрея, который за пиршеством из мести накормил этими детьми своего брата и их отца Тиеста.

Ст. 94. В комедии Теренция Хрем осыпает ругательствами сына своего Клитифона за расточительность в отношении к любовнице.

Ст. 96. Телеф, сын Иракла, раненный копьем Ахиллеса, мог только от него и получить исцеление и вынужден был с этой целью предпринять странствие из Мизии в Элладу. Пелей, отец Ахиллеса, в юности в сообществе брата своего Теламона убил сводного брата своего Фоку, за что оба изгнаны отцом из родины (Эгины).

Ст. 113. Гораций преднамеренно противополагает почетному выражению «всадники» заимствованное комическое слово: реdites  пехотинцы, вместо: «простонародие».

Ст. 114. Хотя в тщательно пересмотренном по Бонду парижском издании 1855 года и стоит: ‘Davusne loquatur’ «Дав говорит ли»  но мы в нашем переводе решились последовать тексту Ореллия, предлагающего читать: ‘divusne ioquatur’ «бог говорит ли» по следующим соображениям: Гораций только что говорил о трагедии, и как-то странно вдруг увидать имя комического слуги Дава, тем более, что это же самое имя повторяется в ст. 237 нашего письма. Несогласные с нашим чтением, могут по желанию заменить слово «бог» словом «Дав», благо русский язык так же мало страдает от этого варианта.

Ст. 118. Изнеженный ассириец в противоположность суровому колхийцу.

Ст. 120. Выводя многоразличные сюжеты для трагедий, Гораций с обычною быстротой и ловкостью наделяет известные имена типическими эпитетами. Нечего говорить, как верно намечен характер Ахилла. Говоря о Медее, Гораций, вероятно, имел в виду трагедию Эврипида, где она обрисована такою. Ино, дочь Кадма, от преследований мужа своего Атама бросилась вместе с сыном своим Мелицертом в море. Жрица Ио, любовница Зевеса, превращенная в корову, не могла укрыться от уязвлений овода, напущенного на нее Герой. Иксион, царь Липатов, убийца тестя своего Дейонея, дерзнувший оскорбить своим искательством Геру, казнится за это в царстве теней на огненном колесе.

Ст. 128. Указав на необходимые условия самобытного творчества, Гораций ставит на вид драматическому писателю, в свою очередь, затруднения на пути воспроизведения общеизвестных типов, если только автор, не ограничиваясь пошлым и рабским подражанием, захочет выразить свой личный взгляд па известные лица или события.

Ст. 132. Под словом «круг» Гораций, намекая на избитую, изъезженную арену цирка, имел, главным образом, в виду мало способных циклических поэтов, бездарно исчерпывавших предания известного круга: Троянской войны, Одиссеи и т. п. Гораций именно советует предоставлять фантазии большую свободу и не стесняться этим «кругом» (orbis сусllcus) из опасения дойти до несообразностей, из которых даже стыдно будет выбираться на торную дорогу.

Ст. 136. Поэт должен быть осторожен и скромен в обещаниях. Примером противного служит заносчивый циклический поэт, которого Гораций клеймит стихом о горе, родившей мышь, вошедшим в пословицу.

Ст. 141. Три первые стиха «Одиссеи» Гораций переводит двумя стихами.

Ст. 143. Гомер, подобно природе, переходит от менее ярких явлений к более резким и выдающимся. Антифат, царь людоедов Лестригонов. («Одиссея», X, 106).

Ст. 146. Мелеагр, брат Тидея, отца Диомеда, трагически погиб от руки матери Алтеи. По свидетельству схолиаста, циклический поэт Антимах начал свое повествование со смерти Мелеагра и таким образом растянул оное до уродства, Гомер не начинает своей поэмы и со дня рождения виновницы войны Елены, происшедшей вместе с Клитемнестрой из одного из парных яиц Леды, тогда как братья их Кастор и Полидевк вышли из другого.

Ст. 150. Нельзя не указать тем художникам на это капитальное замечание Горация. Только для бездарности все кажется одинаково легко. Для невежды какая-нибудь крапива  дрянь и только ботаник  мыслитель видит ее красоту и неизъяснимую тайну ее жизни.

Ст. 154. При конце действия (акта) сцена отделялась от зрителей занавесом (aulaeum), который не спускался, а поднимался снизу вверх. Если пьеса не нравилась, то зрители удалялись; в противном же случае ожидали спуска занавеса, т. е. начала следующего акта.

Ст. 155. Нынешняя декламация актеров была у древних пением под звук инструмента и певец-актер, кончивший роль свою, просил у зрителей рукоплесканий.

Ст. 156178. Истинно мастерская характеристика различных возрастов человека может служить нагляднейшим примером вечности искусства. 2000 лет как не бывало! Все до малейшей подробности верно и теперь, и останется таким, пока будут существовать люди.

Ст. 175. «Лета прибывают,  говорит схолиаст,  до 46-го года человеческой жизни; с этого времени они начинают убывать». Такое сравнение взято, очевидно, с прибавления и уменьшения дней в годичном обращении. Отсюда и французский оборот: un homme sur son retour.

Ст. 179. Правило для употребления двойственного элемента драмы, наглядного действия и рассказа. Не должно выводить на сцену тривиального и возмутительного,

Ст. 185. Медея, мстя неверному Язону, убила двух своих детей (Меда и Мермера).

Ст. 186. Атрей см. примеч. к ст. 91.

Ст. 187. Прокна и Филомела  дочери афинского царя Пандиона. Филомела пожелала навестить сестру свою Прокну, бывшую замужем за фракийским царем Тереем. Терей, взявшийся проводить невестку, дорогой обесчестил ее и отрезал ей язык. Когда преступление открылось, то боги превратили Терея в удода, Филомелу в соловья, а Прокну в ласточку. Поэты смешивают превращения сестер, заменяя одну другою. Кадм с женой Гармонией, превращенный в дракона или змея. Два последние превращения могут выйти на сцене только балаганным фарсом.

Ст. 189. Естественно-художественный размер драмы: 5 актов: ‘Deus ex machina’ должен появляться только вследствие внутренних законов действия. На сцене не должно быть разом более трех говорящих лиц. Место четвертого лица занимает хор, который не должен петь ничего, не идущего к делу. Прелестное указание на высокое признание жречески-религиозного хора.

Ст. 200. Который, хотя и знает будущий исход событий, тем не менее должен благоговейно хранить тайну и любовно относиться к добрым угнетенным.

Ст. 202. Хор и между действиями не покидал театра, а под звуки флейты (имевшей первоначально только четыре скважины) предавался с пантомимами лирическому пению, состоявшему из строфы, антистрофы и эподы.

Ст. 210. Так все велось скромно, в строгих границах приличии, пока завоевания не увеличили в столице массы населения и богатств. Тут уже начался прогресс и как говорит схолиаст: «Ни нравы, ни законы уже не запрещали» напиваться в праздники (nec more iam nec lege id vetante), а люди стали невозбранно (impune) целый день «домашнему гению вином угождать»  попросту: пьянствовать. Такая распущенность нравов отразилась и в искусстве, которое стало угождать многочисленным посетителям из необразованных поселян.

Ст. 215. Роскошь нарядила и предводителя хоров  флейтщика в длинное платье, называвшееся Surma от σνρειν  тащить.

Ст. 219. Сколько бы мы, согласно с теми или другими комментаторами, не относили этих стихов к греческой и римской драме, это, на наши глаза, мало объяснит их прямую связь с предыдущим. Мы истолковали себе эту связь следующим образом. Упадок нравственно-социального элемента, отразившийся в драме, выразился, между прочим, и в туманных стихах хора, которые Гораций иронически сравнивает с изречениями оракулов.

Ст. 220. Возвращаясь к форме и обстановке самой драмы, Гораций намекает на древний обычай назначать премией на состязаниях драматических поэтов  козла, откуда и самое название трагедия от τράγος  козел, в ωδή  песнь; буквально: козлопение. Желая ввести острую шутку без вреда строгости трагедии, поэты стали заменять обычный хор хороводом сельских полунагих, звериными шнурами прикрытых сатиров, предводительствуемых Силеном. Грекам и римлянам очень нравились подобные пьесы, которыми не брезгали и лучшие писатели. «Циклоп» Эврипида  единственная, до нас дошедшая пьеса в этом роде и могущая нам дать понятие о том, о чем говорит Гораций.

Ст. 222. «Тяжелые шутки»  естественное прибежище писателя, рассчитывающего на сочувствие пьяной и буйной публики.

Ст. 225. Допуская даже драму с сатирами, Гораций увещевает избегать двоякой крайности: чтобы величественное трагическое лицо не заговорило вдруг низким языком подвалов, этих гнездилищ грязного разврата, или не пустилось в безвоздушное пространство резонерского пустословия.

Ст. 231. Если трагедия и допустила в себе элемент легкомысленных и задорных сатиров, то она все-таки не должна забывать своего достоинства. Мысль эту Гораций объясняет прелестным сравнением с римскою матроной, которая, даже будучи вынуждена приказанием первосвященника вступить в хоровод (в честь известного празднества, например, матери богов  Цибелы) будет сохранять достоинство движений, в отличие от распущенных танцовщиц.

Ст. 234. Становясь на место драматического писателя, Гораций указывает Пизонам на необходимость строжайшего внимания к тону, до мельчайших подробностей.

Ст. 237. Силен такой же слуга, как и комический Дав и нахальная служанка Пифия, обманувшая своего господина, но он не может говорить с ними одним языком, ибо не должно забывать, что он божественный прислужник Вакха.

Ст. 240. В том-то и состоит величайшая задача и тайна искусства, чтобы посредством сочетаний отдельных частей отыскать совершенство в предмете, который своею простотою казался бы доступным каждому. Но именно эта простота и составляет вечный камень преткновения для непосвященных.

Ст. 244. Лесные фавны или сатиры должны помнить, что безыскусственность их мало имеет общего с испорченною нравственностью городской черни и что им также не пристало любезничанье дурного тона, как и сквернословие, не приятное людям хорошего общества.

Ст. 251. Торопливый ямбический (U –) ритм был причиной того, что греки считали ямбические стопы попарно в шестистопном стихе (senarius) и называли его: Τρίμετρος. Гораций или преднамеренно ошибается или имеет в виду только римских писателей, относя к позднейшим временам употребление спондеев (– –) на нечетных стопах драматического триметра. Далее он нападает на римских писателей Акция и Энния за их небрежную отделку стихов, допускавших спондеи даже на четных стопах: второй и четвертой.

Ст. 263. Сделав справедливое замечание насчет трудности критики, даже в таком внешнем деле, как стихосложение Гораций укоряет современную публику в излишней снисходительности к римским драматургам, прибавляя, что ни первое, ни второе обстоятельство не могут служить поводом к неряшливой небрежности для истинного художника. Высокими образцами вкуса для публики и поэтов Гораций выставляет греков.

Ст. 270. Возвращаясь от греков к соотечественникам, Гораций как бы от имени их спрашивает: «Почему же прежние поколения восхищались Плавтом, имеющим все недостатки, против которых восстает Гораций?»  и сам же отвечает: «По глупости». Здесь не место разбирать, в какой мере справедлив Гораций к Плавту.

Ст. 275. Феспис (при Пизистрате) является здесь представителем драматического искусства. Указание на эти телеги встречается только у Горация, вероятно, приписавшего Феспису то, что бывало в Афинах на древних празднествах Дионисия  хоях (οίχόες), во время которых разъезжали на телегах и насмехались над встречными. К этим шутникам относится (по свидетельству схолиаста к аристофановым «Облакам») и пачканье лиц дрожжами. Феспис, напротив того, употреблял белила и, наконец, полотняные маски. Эпитет: «средственные  брусья» указывает на небольшие размеры эсхиловой сцены.

Ст. 281. За Эсхилом явилась, во времена Перикла, старая комедия, но, сделавшись цинически-нахальной (Аристофан), была запрещена законом. В появившейся затем средней комедии писателям позволялось только острить над собою и товарищами по искусству. В новой комедии времен Александра Великого (в которой отличались Менандр и Филемон) уже нельзя было никого называть по имени и только дозволено было смеяться над общими недостатками. Тут же исчез и хор с пением и пляской на сцене.

Ст. 288. Претекста, верхняя одежда высших сановников, окаймленная пурпуром, здесь представительница героической трагедии, в противоположность гражданской тоге, представительнице комедии.

Ст. 291. Выражения, указывающие на первообраз литейщика, тщательно сглаживающего подпилком первоначальные шероховатости работы.

Ст. 292. Пизоны. См. вступление.

Ст. 294. Выражение, взятое от приема ваятеля, пробующего ногтем на сваях, довольно ли гладко одна часть соединена с другой?

Ст. 295. Демокрит учит, что талант, врожденная сила, небесный дар гораздо предпочтительнее (блаженнее) простого искусства и несчастного в нем упражнения; что без некоторого рода безумия, т. е. выспреннего полета воображения (таково же мнение Платона), никто не может быть истинным поэтом. (Хоть бы наши критиканы сообразили, кто это говорит?). Многие из современных Горацию рифмачей, о которых он здесь говорит двояким образом, злоупотребляли воззрением Демокрита, вообразив возможность заменить отсутствие порывистого таланта внутреннею и внешнею растрепанностью.

Ст. 300. Антикира  имя двух городов, одного в Фессалии, другого в Фокиде, славившихся произраставшею в их окрестностях белою чемерицей (Helleborus), которою лечили от сумасшествия. Бездарный рифмач воображает себя поэтом потому только, что запустил длинные волосы на голове, до того безумной, что ее не излечит и тройной прием чемерки.

Ст. 301. Лицин, вольноотпущенный брадобрей Цезаря, прославившийся богатством и заслуживший во время гражданских войн, враждой к Помпею, звание сенатора. Надо однако же предполагать, что упоминаемый здесь Лицин только соименник первого.

Ст. 302. Иронически применяя систему гениального неряшества к себе, Гораций как бы спохватывается, сколько гениальности утратили его стихи от принятого им обычая приводить в порядок свой организм весною приемами очистительного.

Ст. 305. Делаясь, в силу своей задачи, временным критиком, Гораций не может воздержаться, чтобы не подтрунить над этим ремеслом.

Ст. 309. Чтобы здраво писать, надо прежде всего здраво смотреть на вещи, и для этого Гораций советует изучать практическую философию Сократовой школы. Произведения этих философов, писанные в форме диалогов, могут служить образцами не только здравомыслия, но и драматического искусства в обрисовке личностей.

Ст. 319322. мы прошли бы молчанием эти стихи, если бы слово: часто (interdum), которым они начинаются, в связи с последующим не представляли повода предположить, что Гораций говорит если не бессмыслицу, то плоскость. Что же в самом деле удивительного, что болтовня пустых стихов часто меньше нравится произведений, имеющих бесспорные достоинства? Не часто, а всегда. Но взяв в соображение, что Гораций везде летит, сознавая, что поэзия лишь только остановится  проваливается в прозу, мы найдем в этих стихах указания тончайшего художника. Вот их смысл: пустозвучные стихи не имеют никакого значения, но часто внимание публики увлечено драматическим произведением, имеющим только внешние признаки истинно-художественной вещи. Грация и красота не чувствуются в целом, не властвуют им, а проступают местами, как бы пятнами, и художник, не понимая этого первейшего требования искусства, воображает, что сделал все, достигнув дагерротипической верности нравов. Как не сказать и тут, что Гораций словно метит этим камнем в огород нашей, так называемой, натуральной школы.

Ст. 323. Греки так высоко стояли в искусстве только потому, что искали одной славы, не помышляя о пользе, которая пришла к ним сама.

Ст. 325. Какую противоположность с этим высоким строем жизни представляет плебейски-утилитарное воспитание римского юношества! Употребительнейшая римская монета асс была первоначально фунтовою медною пластинкою, заключавшею двенадцать унций. Шестая часть асса называлась: (sextans) и содержала в себе два унца. Во второй пунической войне стали чеканить ассы только в унц, а по окончании этих войн только в пол-унца весом: (semiunciales). Таким образом отношение первоначального асса к последующим стало  1:24, части асса, как веса и монеты были: sextans в 2 унца; triens  треть; quadrans  четверть; semissis  пол-асса. Преувеличенно говоря о раздроблении асса на 100 частей, Гораций указывает на мельчайшие расчеты о дробями. Удивительно в ответах сына менялы Альбина не то, что он, подобно другим мальчикам, разрешает задачи, во что он мгновенно находит соответственные технические выражения: tries, semis.

Ст. 330. Возможно ли при подобном тривиально-утилитарном направлении воспитания ожидать песнопений, достойных сохраняться для потомков в рукописях, которые в ограждение от моли напитывались кедровым маслом или укладывались в кипарисные шкатулки?

Ст. 333. Под именем пользы Гораций преимущественно разумеет те общие, высоконравственные изречения, которыми блистала древняя драма и которые были только следствием ее высокого строя и внутреннего богатства, а никак не целью. (То же у Шекспира).

Ст. 337. Из переполненной груди слушателя.

Ст. 340. Ламия была у древних нечто вроде бабы-яги и глотала непослушных детей. Вероятно, сочинитель какого-нибудь фарса дозволил себе неприличную и несообразную сцену, в которой съеденный Ламией ребенок снова вытаскивается живым из ее утробы.

Ст. 343. Вошел в пословицу.

Ст. 345. Такое сочинение принесет барыш книгопродавцам (Созиям), распространится по заморским провинциям и обессмертит поэта.

Ст. 347. Мысль о погрешимости человеческой Гораций разъясняет примерами искусного китареда или стрелка, но тотчас же спешит оговориться, что китаред, вечно ошибающийся, напоминает несчастного Херила, про которого схолиаст рассказывает следующее: «Херил, воспевая деяния Александра, написал только семь порядочных стихов; говорят, будто Александр сказал ему, что предпочел бы быть Фирситом Гомера, чем его Ахиллом. Когда Александр уговорился с ним, чтобы он за каждый хороший стих получал по золотому, а за дурной по удару кулаком, то он вследствие множества дурных стихов был до смерти забит кулаками».

Ст. 359. Длинноты скучны и у безукоризненного Гомера, которого оправдывает громадность его труда,

Ст. 366. Старший из молодых Пизонов.

Ст. 371. Посредственный оратор никогда не сделается Мессалой. М. Валерий Мессала Корвин, покровитель Тибулла, блиставший красноречием; а посредственный законовед не будет Авлом Касцеллием (уже в 712 году славным юристом); но этого от них никто и не требует.

Ст. 373. Колонны, на которых вывешивались объявления книгопродавцев.

Ст. 383. Может служить подтверждением уже высказанной нами мысли, что в Риме на сочинительство порывались люди хорошего общества.

Ст. 387. Спурий Меций Тарпа, один из первых художественных судей Рима, был, по словам схолиастов, в продолжение почти полувека одним из пяти комиссаров критиков, без предварительного одобрения которых драматическое произведение не могло появляться на театре. Заседания этой комиссии происходили в храме Аполлона.

Ст. 391. Орфей, вводя между фракийскими троглодитами начала гражданственности, внушил им отвращение к употреблению в пищу убитых врагов.

Ст. 394. Амфион, с братом-близнецом Зетом (zηθος), сын Зевеса и Антиопы. Зет остался пастырем и охотником, а Амфион звуками лиры сделался строителем фивских стен. В этом многознаменательном месте письма Гораций, очеркивая догомерическое проявление поэзии, ясно указывает на высокое значение, которое придавали древние этому вечному элементу человеческого духа, до того родственному элементу религиозному, что от Орфея до Лютера люди, как только начнут молиться и возвышаться духом,  начинают петь, и наоборот. Действительно, нужна почти нечеловеческая грубость и тупость, чтобы после всего этого отвергать благотворное действие искусства или приискивать ему еще какой-то внешней полезности. Лучшие проявления духа до того в корне своем срослись с поэтическим восторгом, что все это вывело людей из троглодитов в состояние гражданского общества, как-то: религия, гражданские законы, социальные отношения, политическое устройство, науки и т. д., у всех первобытных народов выражались в поэтической форме стихами, и поэты  сеятели всех этих благ  причислены к лику богов,

Ст. 397. Вся их мудрость и заслуга состояли в том, что они сумели: ‘publica privatis secernere’ отделить общее достояние от частной собственности, мирское, гражданское от священного, церковного; воспретить ‘concubitus vagus’ переметную похоть, антигражданственный и антисемейный этот элемент, встречающийся только между животными, не ведущими семейной жизни. Где есть гнездо и воспитание детей, там непременно пара, отличающаяся замечательным инстинктом взаимной привязанности. Созидатели гражданских обществ не ограничились указанием на такую силу вещей, а определили взаимные обязанности и права супругов. Не зная еще металлических досок, они резали буквы на деревянных.

Ст. 402. Тиртей, возбуждавший во время мессинских войн в спартанцах мужество и единодушие.

Ст. 408. Поставив вопрос таким определительным образом, Гораций положительно отвечает, что врожденная жила (vena) таланта настолько же нуждается в науке, как и последняя в первой, ведь такова участь всех человеческих деятельностей, из которых Гораций для примера выбирает две, более подходящие к поэзии тем, что подобно ей не имеют другой цели кроме славы.

Ст. 412. Желающий на олимпийском беге быть победителем, с отрочества готовится к этому телесными упражнениями и диетой.

Ст. 415. Равным образом, желающий состязаться в песнопении в честь Аполлона Пифийского учится, состоя в послушании у наставника.

Ст. 416. Недостаточно в напыщенной самонадеянности восклицать: «я дивный поэт» и, щеголяя мужиковато тривиальными выражениями, вроде пожелания парши всем отсталым, комически сознаваться, что, не имея на то ни малейшего права, стыдишься быть последним, или показать незнание в том, «чему не учился». Такие смешные претензии, не произведя никогда двух художественных стихов, были только вечным источником всяческого безобразия.

Ст. 419. Такое напыщенное самолюбие еще более раздувают в богатом поэте-хлебосоле разные прихлебатели и искатели выгод. Богатого поэта, в этом случае, Гораций сравнивает с (praeco) зазывателем в купеческую лавку. (Как не остановиться и на этом сходстве с нашей жизнию!)

Ст. 425. Как бы ни был такой поэт-Амфитрион влиятелен и ловок, едва ли удастся ему отличить у себя истинного друга от льстеца.

Ст. 434. Обычай заставлять гостей через силу пить вино, который Гораций в шутку называет пыткою, устрояемою для отыскания истинной дружбы, скорее ведет к противоположным результатам, напоминающим басню о вороне и лисице.

Ст. 438. В противоположность льстецам, Гораций припоминает как тонкого и неподкупного критика бывшего друга своего Квинтилия Вара, которого смерть он оплакал (в «Одах», 1, 24).

Ст. 450. Как Херил выставлен Горацием представителем несчастных стихокропателей, так в глазах его идеалом критики является Аристарх, известный александрийский исправитель текста Гомеровых поэм.

Ст. 451. Излишняя снисходительность друзей ведет пиесу к падению на театре, а самого писателя ко всеобщему осмеянию. Все бегут от него, как от зараженного прилипчивой или страшного болезнию; жертвы гневной Дианы (iracunda Diana) лунатика.

Ст. 457. Желая представить болезненное (не здравое) и не произвольное состояние экзальтированного поэта, декламирующего про себя, Гораций говорит, что он рыгает стихами. Если безумец при этом упадет в яму, как птицелов, засмотревшийся на дрозда, или как наш метафизик Хемницера, то Гораций советует не выручать его, злобно утверждая, что не должно стеснять поэтических вольностей.

Ст. 465. Эмпедокл из Агригента в Сицилии (в половине IV века до Р. X.) государственный муж, философ и поэт, проповедовавший переселение душ, тем самым подал, вероятно, повод к дошедшему до нас анекдоту о его кончине, согласно которому он, ища бессмертия и новой метаморфозы, бросился в жерло Этны. Мало заботясь о достоверности предания, Гораций пользуется им, чтобы выставить ненасытное самолюбие, не останавливающееся ни перед чем, ни даже перед смертию, лишь бы она была громка и общеизвестна.

Ст. 470. Гораций иронически спрашивает о причине такого болезненного стихокропания.

Ст. 471. Опоганить (так перевели мы глагол mingere) прах умершего считалось великим преступлением, тем более прах отца. Место, пораженное молнией, считалось священным, и боги карали безумием сего осквернителя.


На сайте используется греческий шрифт.


МАТЕРИАЛЫ • АВТОРЫ • HORATIUS.RU
© Север Г. М., 20082016