переводчики

Царица Пафоса и Гнида, —
Оставь роскошный Кипр, любезная Киприда,
И пренесись в блестящий храм,
Устроенный тебе Глицерией младою;
5 Она возжжет тебе душистый фимиам
И мирро излиет обильною струею.
Да спустится с тобой и пламенный Эрот,
И купа милая Харит веселых,
И нимфы нежные в одеждах белых,
10 И юность — без тебя лишенная красот,
И бог — путеводитель теней
К туманным берегам безвыходных селений.

Какая б, Меценат, была тому причина,
Что никому своя не нравится судьбина?
Всяк часть свою бранит, завидуя чужим, —
Хоть случаем дана, хоть избрана самим.
5 «Как счастливы купцы!» — кряхтя, кричит военный,
Покрытый ранами и службой истощенный.
Купец, застигнутый грозою средь морей,
Со вздохом говорит: «Что может быть верней
Судьбины воина? Вступает он в сраженье —
10 И участь решена его в одно мгновенье;
Он мертв — иль торжеством победы вознесен!»
Судья, до петухов истцами пробужден:
«Блаженный селянин! — зевая, восклицает, —
Он спит, и сна его никто не прерывает;
15 А тот же селянин, потея над сохой:
«Зачем я, — думает, — не родился судьей?
Я не работал бы на стуже и на зное,
И дни мои текли б в довольстве и покое».
Но кто желателей подобных перечтет?
20 Сей труд и самого Вралева бросит в пот.
Что если бы, теперь явяся, царь созданья
Сказал им: «Ваши мной исполнены желанья —
Купец, будь воином; ты, воин, будь купцом;
Судья, переменись судьбою с мужиком;
25 Ты с тем, а ты — с другим». Ну, что же, что стоите?
Неужли более вы счастья не хотите?
Не вправе ли тогда царь смертных и богов,
Надувшись, объявить без всех обиняков:
«Вперед не докучать мне просьбами пустыми!»
30 Однако замолчу — с предметами такими
Чтоб не попасть в беду, не надобно шутить;
Хоть правды для чего, смеясь, не говорить?
Сластями к букварю не ма́нят ли малюток?
Но это в сторону — поговорим без шуток.
35 Прилежный земледел, кряхтящий над сохой;
Солдат, бестрепетно стремящийся на бой;
Безбожный ростовщик; и кормчий дерзновенный,
Вверяющий себя пучине разъяренной,
От смерти где его одна доска делит;
40 И стряпчий, и судья — всяк, словом, говорит,
Что только для того они теперь трудятся,
Дабы́ спокойствием под старость наслаждаться;
Так муравей (пример готов у нас тотчас)
В дни летние к зиме готовит свой запас.
45 Все правда! Но когда завоет ветер бурный,
И Водолей прольет дожди из хладной урны,
То он, не выходя из теплого гнезда,
Плодами летнего питается труда;
Тебе ж ни лютый зной, ни хлад зимы жестокий,
50 Ни горы, ни моря, ни бурные потоки,
Ни огнь, ни самый меч не преградят пути,
Когда богатством всех стремишься превзойти!
Скажи, что́ пользы ты от денег получаешь,
Которые в земле украдкой зарываешь?
55 «Да стоит только раз дотронуться до них,
То скоро у тебя как не бывало их?»
Зачем же золота громадой ты владеешь,
Когда ты от нее и грош отнять жалеешь?
Хотя бы собирал ты со своих полей
60 Пшеницы или ржи сто тысяч четвертей,
То больше ль от того в желудок твой вместилось,
Чем в мой или́ другой? Когда б тебе случилось
Корзину хлеба несть — ведь ты бы хлеба съел
Не более того, кто с ноше не пошел?
65 Притом еще не все ль равно для земледела,
Живущего в кругу природных нужд предела, —
Сто десятин земли иль тысячу пахать?
«Но все приятнее из большей кучи брать».
Поверь мне — все равно! И ежели из малой
70 Мне для потребностей необходимых стало;
То предпочту ль моей корзине твой чулан?
Не глупо ль, коль воды лишь надобен стакан,
Оставя ручеек, по камешкам текущий,
Идти к большой реке, в крутых брегах ревущей,
75 Крутящей черный ил с бездонной глубины?
Такие, алчностью своей увлечены,
Обрушась с берегом, коварною водою
Подмытым, в океан уносятся волною.
А тот, кто небольшим доволен ручейком,
80 Не че́рпает воды с навозом и песком,
И в яростных волнах погибнуть не страшится.
«Нет, слишком никогда нельзя обогатиться!
Твердят все — кто богат, тот только и в чести́!»
Что делать, можно ль их в рассудок привести?
85 Оставим их — пускай они себе страдают!
Они мне одного купца припоминают,
Что так пренебрегал народною молвой:
«Народ, — он говорил, — смеется надо мной,
Но я не нахвалюсь довольно сам собою,
90 Когда свои мешки и сундуки раскрою».
Тантал, палимый внутрь неистовым огнем,
Бегущую струю напрасно ловит ртом...
Чему ж смеешься ты? Перемени названье —
И всякий твой портрет увидит в сем сказанье.
95 На грудах золота, на кучах серебра
Лежишь как алчный пес, от у́тра до утра;
Боишься ты до них дотронуться руками.
Конечно, их тебе неведома цена!
Купи себе муки, и масла, и вина,
100 И прочего, что так для всех необходимо.
Иль лучше любишь ты заботою томимый,
Страшишься каждый час пожара, злых воров,
И даже собственных невольниц и рабов —
Чтоб ночью, обокрав тебя, не убежали;
105 Нет, хоть бы Крезовы богатства мне давали
С таким условием — ей-ей, бы отказал,
И мирной бедности на них не променял.
«Однако ежели тебя к твоей постели
Горячка прикует на долгие недели —
110 Кто будет о тебе старанье прилагать,
Лекарства смешивать, тебе их подавать,
И лекаря молить о скором исцеленьи?»
Безумец! Пробудись — в каком ты заблужденьи;
Все смерти ждут твоей; и детям, и жене,
115 Знакомым и слугам, и ближним, и родне —
Всем ненавистен ты, все жаждут поживиться
Твоим имением! Тут нечему дивиться;
Кода ты золото всему предпочитал —
Возможно ль, чтобы кто добра тебе желал,
120 Чтоб кто любил тебя? Без всяких услужений
Ты хочешь от других дождаться одолжений.
Несчастный! Только труд и время тратишь в том;
Ты хочешь приказать ослу скакать конем.
Оставь старание достаток твой умножить;
125 Страх бедности тебя не может уж тревожить.
Иль будет и с тобой как и с одним скупцом —
Послушай, в двух словах я расскажу о нем!
Он мерил золото свое четвериками,
Но бедным рубищем не ра́знился с рабами;
130 Всю жизнь страшился он, что, в старости больной,
Придется с нищенской бродить ему сумой;
И что ж он приобрел накопленной казною?
Своей на почтовы́х отправлен в ад рабою.
«Что ж, как мне должно жить? Изволь подать совет.
135 В неделю промотать что нажил в годы?» Нет!
Ты понимать меня противишься упрямо;
Я из воды тащу, а ты, как на́ смех, прямо
Бросаешься в огонь! От скупости отстать —
Не значит без пути именье расточать.
140 Дамон как спичка худ, а Клим похож на бочку,
Но среднюю легко найти меж ними точку;
Есть образ, есть предел известный для всего —
Нет боле истины, коль ступишь за него.
Но снова приступлю к предложенному мною —
145 Ужель нет собственной довольного судьбою?
Ужель всяк жребию завидует других
И сохнет с зависти, увидя коз чужих
Здоро́вее, жирней, с полнейшими сосцами?
Всяк, алча вознести себя над богачами,
150 Не думает с собой беднейшего сравнить;
С такою алчностью он будет ввек грустить
Встречая более его богатых в свете.
Возница, на конях несомый вихрем к мете,
Горит опередить летящих впереди,
155 Презрев оставшихся далёко позади.
За тем и не было такого под луною,
Который бы сказал, что счастлив был судьбою;
Который бы умел оставить здешний мир —
Как гость, насытившись, великолепный пир...
160 Но замолчу, чтоб ты не стал твердить в досаде,
Что из Рифматовских ворую я тетрадей.