У некоторых переводчиков есть две или три версии перевода одного текста. В собрание включены все версии, в которых отличны минимум три строки. Если отличны только одна или две строки, приводится версия, которая считается более поздней.
carm. i i maecenas atavis edite regibus...
Внук и правнук царей, о красота моя
и покров, Меценат! Многие счастьем чтут
на ристаньях сбирать пыль олимпийскую;
быстро цель миновав, пальмой победною
5 вознестись до богов, мира правителей!
Чтит блаженством один от лекгомысленной
взять квиритов толпы почести громкие;
там желает другой жатву всей Ливии
заключенною зреть в собственных житницах.
10 Пахарь, плугом браздя поле отцов своих,
счастлив долей трудов: ни за наследие
всех Аттала богатств не убедишь его
трепеща рассекать волны эгейские.
Бой Икара зыбей с ветром полуденным
15 в страхе видя, купец хвалит спокойствие,
хвалит город, поля... Вдруг чинит снасти вновь
к морю: бедность сносить не изучился он.
С полной чашей иной сока массийского
час забот уделить любит веселию,
20 то склоняясь лесов в сени зеленые,
то к истоку ручья нимфе любезного.
Стан воинский, глас труб, битвы, пронзающи
страхом грудь матерей, воину нравятся.
Дни и ночи ловец терпит ненастные,
25 забывает жены нежной объятия,
если верные псы серну завидели,
иль марсийский кабан в сети запутался.
Плющ, венчающ главы, музам любезные,
приобщает тебя, о Меценат, к богам!
30 Тени хладные рощ, легкие хоры нимф
и сатиров любя, я отделяюся
от народной толпы; коль Полигимния
не исторгнет из рук лиры лесбосские,
если к лику певцов ты сопричтешь меня,
35 выше звезд вознесу гордо главу мою.
Впервые: Орлов В. И., «Опыт перевода Горациевых од», СПб., 1830, с. 3—5.
Ода I. К Меценату. Размером подлинника.
carm. i iii sic te diva potens cypri...
Хранитель вверенной святыни,
Лети с Вергилием в Афины,
Лети, корабль, неси, лелей
Другую часть души моей!
5 Да веет Кавр в твои ветрила;
Плеяд хранительных светила,
И матерь сильная любви
Путеводители твои!
Окован медью был тройною,
10 Кто первый с бренною доскою
Свирепым вверился зыбям,
Кто бурь предвестницам — звездам,
Кто встречных ветров спорам равным,
И Нота играм своенравным
15 Адриатической волной,
Шел встречу твердую душой.
Каких смертей не ждал отважный,
Когда чудовищ бездны влажной,
Гнев Океана, гряды скал
20 Холодным оком озирал?
Напрасно мудростию Дия
По суше топи водяныя
Легли границей: корабли
Путь святотатственный нашли!
25 Так нашей дерзости безмерной
Нет страха, нет преграды верной!
Так с неба, к пагубе людей,
Огонь похитил Прометей;
Его коварными следами
30 На землю ринулись с бедами
Толпа болезней, и с тех лет
Смерть ускорила свой полет.
В укор земле, в замен безсилья,
Дедал простер на воздух крылья;
35 За Стикс проникнул Геркулес;
Воюя самый свод небес,
Предавшись замыслам преступным,
Считает смертный все доступным!
И — над безумного челом
40 Не умолкает Зевсов гром.
Впервые: «Московский телеграф», М., 1829, ч. 30, № 22, с. 177—178.
Ода III. К кораблю. (Посвящ. А. И. Орлову.)
carm. i v quis multa gracilis te puer in rosa...
Кто сей статный, младой, весь в благовониях
под наметом из роз, Пирра, ласкается?
Без убранств, так невинно,
для кого распустила ты
5 Кольцы русых волос? Ах, сей неопытный
не однажды богов благость минувшую,
клятвы Пирры оплачет;
ужаснется, впервые он
битвой ветров и волн черных застигнутый!
10 Легковерный, один милым сокровищем
наслаждаться мечтает;
верит ветру коварному!
Горе бедным, кого ты обольстить грозишь!
На священной стене богу морей висят
15 мой обет благородный
и одежды, остатки бурь.
1824 г. «Вестник Европы», М., 1825, ч. 139, № 2, с. 130—131.
Ст. 15. Мой обет благородный. Спасшиеся от кораблекрушения вешали дощечки в храме Нептуна с описанием претерпенных бедствий.
carm. i v quis multa gracilis te puer in rosa...
Кто сей статный, младой, весь в благовониях
под наметом из роз к Пирре так ластится?
Без убранств, так небрежно,
для кого распустила ты
5 Кольцы русых волос? Ах, сей неопытный
не однажды богов благость минувшую,
клятвы Пирры оплачет;
ужаснется безумец сей,
в первый раз среди волн бурей застигнутый!
10 Легковерный, один, вечно сокровищем
наслаждаться мечтает;
верит ветру коварному!
Горе бедным, кого ты обольстить грозишь!
На священной стене бога морей висят
15 мой обет благодарный
и одежды, остатки бурь.
Орлов В. И., «Опыт перевода Горациевых од», СПб., 1830, с. 11.
Ода V. К Пирре. (Размером подлинника.)
carm. i vii laudabunt alii claram rhodon aut mytilenen...
Пусть прославляет иной знаменитый Родос, Митилену,
стены Коринфа, стрегущи два моря,
Вакховы Фивы, Эфес, или Дельфы, любезные Фебу,
иль Фессалии прекрасную Темпе.
5 Пусть песнопевец, чело украсив зеленой оливой,
хвалит Паллады девственной город.
Многие любят Аргос величать во славу Юноны,
коням пригодный, Микены богаты.
Самая Спарта меня не прельстит красотою суровой;
10 ни плодородное поле Лариссы
столько порадует, сколько места Альбунеи стенящей,
быстрый где Анио мчится с утеса,
где сенисто главу лес Тибурна вознес, где виются
светло ручьи по садам плодоносным.
15 Полно, Мунаций, скорбеть; всегда ли ветер с полудня
гонит к нам ливень и бури? Сколь часто
он с омраченных небес непогоду, туманы сгоняет!
Где бы ты ни был, в шатрах ли военных,
средь знамен боевых, иль под тенью Тибура густою:
20 мудрый повсюду, печальные думы,
жизни заботы губи в веселой Эвия чаше!
Тевкр саламинский пример пред тобою:
гневом отца из родимой страны гонимый в чужбину,
спутников так утешал он печальных,
25 влажну Лиэем главу увенчав тополевой ветвью:
«Други, куда б ни вела нас судьбина,
будьте надежны: Тевкр впереди вас, Тевкр вам защита!
Раз обещанное Фебом свершится:
чуждые страны дадут нам отчизну, лучшую первой.
30 Храбрые! Больше со мной вы терпели!
Ныне гоните вином прискорбье разлуки, а завтра
пустимся снова в пространное море!»
Впервые: «Вестник Европы», М., 1824, ч. 138, № 24, с. 302—303.
Ода VII. К Мунацию Планку. (Размером подлинника.) (Посв. В. Л. Кажевникову.)
carm. i viii lydia, dic, per omnis...
Лида, как самим богам
Расскажи, зачем так жадно
Любишь юношу, и в срам
Предаешь его нещадно?
5 Терпеливый в пыль и зной,
Он не хочет в чистом поле
С дружной сверстников толпой
Привыкать к военной доле.
Не седлает он коня,
10 Тибра струй бежит холодных,
И боится как огня
Для борьбы мастей пригодных.
Не томит он крепких рук
Благородною забавой:
15 Позабыл копье и круг
В цель метавший их со славой.
Скрылся он. Ахилл младой,
Совлекшись мужских отличий,
Так от бури боевой
20 Прятался в убор девичий.
Впервые: «Славянин», СПб., 1828, ч. 5, № 10, с. 385—386.
Ода VIII. К Лиде.
carm. i ix vides ut alta stet nive candidum...
Смотри, как блещет от снегов
Чело Соракты; стали воды,
Цепями скованные льдов.
Губи мороз и непогоды.
5 Огонь широкий разведи;
Сабинской не щадя Диоты,
Четырехлетнее цеди
И — Дию прочие заботы!
Велит — и стихнет ветров стон
10 В бою с кипящими волнами,
И кипарис, и древний клён,
Раскинут сени перед нами!
Что будет завтра, не пытай,
Минутой пользуясь златою;
15 Скачи и пой — не забывай
И поля Марсова порою.
Пока цвет жизни не угас,
Пока седая медлит старость,
Спеши в урочный к деве час
20 Нашептывать любовь и радость.
Следи в молчанье уголки,
Где смех прелестным изменяет,
Где с робкой, полненькой руки
Колечко нехотя сползает.
Впервые: «Новости русской литературы», СПб., 1824, ч. 10, с. 44—45.
Ода IX. К Талиарху. (Посв. П. И. Орлову.)
carm. i x mercuri, facunde nepos atlantis...
Атланта отрасль, бог младой,
Красноречивых покровитель,
Один меж небом и землей
Глаголов Дия возвеститель!
5 Тебя пою, тебя молю:
Открой мне песней дивных чары —
Да крепость слабым в грудь волью
И разолью над сильным кары!
Да голос мой, как трубный глас,
10 Исполнит падших новой жизни...
Да соберу вновь, греки, вас
На пепле гибнущей отчизны.
Но падших нет — им смерти честь!
Да видит в чести сей живые,
15 Как сладко жизни дар принесть
За кровы родины святые!
Что в жизни, коль над ней, как страж,
Губитель бодрствует с позором!
Кто скажет утром: день сей наш?
20 Кто встретит вечер смелым взором?
Зверей от жадного ловца
В пустыне дикой ночь укрыла,
Вам домы, храмы, грудь отца,
Вам чрево матери — могила!
25 И тщетно жены ваши ждут
Извне спасительной десницы;
Одни лишь враны гнезда вьют
Вкруг Греции как вкруг бойницы!
Что ж медлите? Кто держит вас?
30 Что испытуют ваши взоры?
Да смолкнут в сей великий час
Измен и слабости укоры!
Все — разделенные враждой,
Корыстью, властолюбья жаждой —
35 Сомкнитесь дружно в грозный строй,
С высокой мыслью смерти каждый!
Она героев пощадит
И тяжко на врага наляжет —
В крови его омыть свой стыд
40 Отчизны мстителям укажет!
Упорный превратится рок —
Воспросит жизни тот как дара,
Кто истребленью весь обрек,
А сам трепещет янычара.
45 Эрмий! Слабеет голос мой,
Неисповедных мыслей полный!
Сойди же сам — сердца их взрой
Как роет ветер бурны волны!
Поведай грекам: сам Эрмий
50 Провел в Элизиум их братий,
И ждут они: достойны мы
Благословений иль проклятий?
Впервые: «Московский телеграф», М., 1826, ч. 9, № 11, отд. 2, с. 106—108.
К Эрмию. Гимн Грека. (Подражание Горацию.)
Ст. 50. Провел в Элизиум их братий. Эрмий, как думали древние, сопровождает умерших через Стикс.
carm. i xv pastor cum traheret per freta navibus...
Вероломный пастух гостеприимную
влек Елену; корабль резво следил моря;
вдруг Нерей, тишиной ветер сжав тяжкою
Горький жребий троянцу рек:
5 «Под зловещей звездой мчишься ты в отчий дом:
вся Эллада придет, грозно заклявшися
твой союз разорвать, до основания
дом и царство Приама срыть.
Сколько пота прольют кони и всадники!
10 Сколько прочишь смертей роду дарданскому!
Зрю: Паллада уже щит свой готовит, шлем,
колесницы и бешенство.
Тщетно Цитереи гордый защитою,
кудри русые вьешь; слабою цитрою
15 очаруешь лишь жен, браней трепещущих
в брачном скроешься ль тереме?
Критских острия стрел, копия тяжкие,
быстротечный Аякс — там обретут тебя:
Поздно час твой придет: прах и кровь главу
20 умастят любодейную.
Зришь ли Нестора ты с сыном Лаэртовым,
гибель ближним твоим хитро готовящих?
Зришь Сфенела бойца, коней смирителя?
Зришь ли Тевкра бесстрашного?
25 Сколь могущ Мерион, тяжко почувствуешь!
Лютый сам Диомед, лучший родителя,
с воплем ищет тебя, хищника слабых жен;
Робкий! Бегству позорному
Ты вверяешь себя: так боязливая
30 с волком встретившись лань, до издыхания
мчится с злачных лугов! Где ж обещанная
прежде помощь возлюбленной?
Гнев Ахилла продлит дни злополучные!
Упованьем вздохнул жены фригийские...
35 Тщетно: все попалит пламень Ахаии!
Сгибнет Троя с лица земли.
Орлов В. И., «Опыт перевода Горациевых од», СПб., 1830, с. 23—25.
1830 г. Ода XV. Прорицательство Нерея о падении Трои. (Размером подлинника.)
carm. i xix mater saeva cupidinum...
Страстей непокоривых брани,
Семелы сын и мать желаний
Забытый пламень жгут в крови,
Вновь предают меня в любви.
5 Горю Глицеры красотою,
Стыдящей мрамор белизною;
Палит меня лукавый взгляд,
Как сладостно-тлетворный яд;
Палят уста улыбки милой.
10 Сама Киприда всею силой
Обрушась на меня — велит
Забыть парфян и песни битв;
Велит любви лишь петь забавы!
Несите же святые травы;
15 В алтарь устройте дерн живой;
Да благовоний пар густой
Покроет излияний чашу;
Да жертву искреннюю нашу
Богини взор благословит,
20 Глицеру гордую смягчит.
Впервые: «Славянин», СПб., 1827, ч. 4, № 52, с. 508—509.
1827 г. Ода XIX. Глицера.
carm. i xxii integer vitae scelerisque purus...
Кто сердцем чист, душою цел,
Ни копий в помощь тот не просит,
Ни пуком ядовитых стрел
Колчана тяжкого не носит,
5 Хотя бы путь его лежал
По степи, зноем раскаленной,
Среди Кавказа, диких скал,
В стране, Гидаспом орошенной.
Меня беспечного влекли,
10 Когда я пел любовь и Клою,
Мечты за край моей земли:
Вдруг мчится волк передо мною,
Каких ни Давн не зрел в лесах,
Ни царство Юбы не питало:
15 Чудовище, почуя страх,
От безоружного бежало.
Так, брось меня среди степей,
Весны не знающих дыханья,
В страну туманов и дождей
20 И вечной бури завыванья;
В страну, где солнце над главой...
Где нет пристанища — повсюду
Улыбки сладостно живой
И речи милой не забуду.
Орлов В. И., «Опыт перевода Горациевых од», СПб., 1830, с. 50—51.
Ода XXII. К Аристию Фуску.
carm. i xxv parcius iunctas quatiunt fenestras...
Прошли побед и спеси годы,
Когда и в ночь, и в непогоды
Толпа безумцев молодых
Теснилась у дверей твоих.
5 Ничто ни стукнет, ни шелохнет;
Ни цитр, ни песней звука нет,
И в дверь растворенную след
Травой нетоптаною глохнет.
Теперь твоя пора грустить,
10 И на покинутое ложе
Бесплодно юношей манить:
Теперь они тебя моложе.
И тщетно с неба беглецам
Зовешь отмщение отрадно:
15 Оно смеется беспощадно
Твоим молитвам и слезам.
Всему чреда: и мирт, и розы
Лелеет юность для венков;
Но терна высохшие лозы
20 Зима сбирает для горнов.
Орлов В. И., «Опыт перевода Горациевых од», СПб., 1830, с. 33—34.
Ода XXV. К Лидии. (Вольный перевод.)
carm. i xxvi musis amicus tristitiam et metus...
Любимец муз, и грусть и страх
Предам я ветров буйных в волю:
Да в критских топят их волнах.
Что нужды мне, какую долю
5 Рок дал арктическим странам,
Чего парфянский царь трепещет!
О Муза, дружная местам,
Пимплея светлая где плещет,
Плети для Ламия венец,
10 И в честь его воспой с сестрами,
Как эолийский пел певец;
Иль новыми звучи струнами.
«Опыт перевода Горациевых од», СПб., 1830, с. 37.
Ода XXVI. К Музе.
carm. i xxviii te maris et terrae numeroque carentis harenae...
Пловец. Земли, и моря, и песков
Неисчислимых измеритель,
Горсть праха у морских брегов
Твоя последняя обитель.
5 К чему ж твой ум, в полях небес
Искавший знаний и чудес,
Скажи, земли минутный житель?
Архитас. Тантал, деливший пир богов,
Минос, в их тайны допущенный,
10 Познали смерть; опять рожденный
Пантоя сын, чрез цепь веков,
Жрец верный правды и природы,
Вновь оследил Коцита воды.
Так всех ночь роковая ждет;
15 Сойдутся все пути при гробе —
В кровавом поле сгиб ли тот,
Погряз ли сей в морской утробе.
Могилы старых и младых
Теснятся при вратах Плутона.
20 Так и мою в валах седых
Устроил спутник Ориона.
Пловец! Не пожалей песка
Моим костям непогребенным;
И — Зевса сильная рука
25 По безднам моря разъяренным
Тебя безбедно проведет;
И, благодатною защитой
Хранителя тарентских вод,
Пройдешь с корыстью знаменитой.
30 Не оставляй вины сынам;
Не призывай на них отмщенья;
Безжалостный, погибнешь сам,
Лишенный чести погребенья;
Повсюду встанет пред тобой
35 В укор и казнь моя могила...
Спешишь?.. Трикраты брось землёй,
И — распускай свои ветрила!
Орлов В. И., «Опыт перевода Горациевых од», СПб., 1830, с. 39—41.
Ода XXVIII. Архитас и пловец.
carm. i xxix icci, beatis nunc arabum invides...
Араба злату, Икций, завидуешь,
стране счастливой брани свирепые
готовишь, и страшному меду
и непокорным царям Сабеи
5 куешь оковы! Дева Аравии!
Погиб жених твой; ты раба Икция!
Брось грозный лук свой, царедворец
юный: власы умастив, с фиалом
явись украсить пир победителя!
10 Так — нет сомненья! — могут источники
катиться вверх к высям нагорным;
Тибр вспять бегущих увидит скоро.
Мудрец, отвсюду книги Панетия
сбиравший прежде, славный Сократа дом
15 сменил на панцирь иберийский;
Икций, надеждой ты льстил нам лучшей!
«Вестник Европы», М., 1825, ч. 140, № 8, с. 270—271.
Ст. 3. Страшному меду. Horribili medo. Меды убили Красса и обратили в бегство Антония.
Ст. 4. Царям Сабеи. Sabaea, часть Аравии Благополучной, еще не покоренной римлянами.
Ст. 13. Панетия. Панетий, из Родоса, ученик Антипатра, учитель Сципиона Африканского, стоик, знаменитый сочинением в трех книгах «О должностях».
Ст. 14. Сократа дом. Socratica domus. Эсхин, Платон, Ксенофонт и проч.
Ст. 15. Иберийский. Гишпания славилась самым лучшим железом.
carm. i xxix icci, beatis nunc arabum invides...
Араба злату, Икций, завидуешь,
стране счастливой брани свирепые
готовишь, и страшному меду
и непокорным царям Сабейским
5 куешь оковы! Дева Аравии!
Погиб жених твой; ты раба Икция!
Брось лук и стрелы, царедворец
юный: власы умастив, с фиалом
явись украсить пир победителя!
10 Так — нет сомненья! — скоро источники
помчат струи к горным вершинам;
Тибр вспять от моря покатит волны.
Мудрец, отвсюду книги Панетия
сбиравший прежде, славный Сократа дом
15 сменил на иберийский панцирь;
Икций, ты лучшей надеждой льстил нам!
Орлов В. И., «Опыт перевода Горациевых од», СПб., 1830, с. 43.
Ода XXIX. (Размером подлинника.)
carm. i xxxv o diva, gratum quae regis antium...
Прелестной Анции царица!
Небесная! Твоя десница
Ведет раба сквозь тьму препон
На верх могущества и славы,
5 И шум триумфа величавый
В надгробный превращает стон.
К тебе усердные моленья
Шлет житель бедного селенья;
Тебя владычицей пучин
10 Зовет пловец, моря браздящий;
Тебя трепещут скиф бродящий,
Свирепый дай и Рима сын.
Народы, грады царств далеких,
И матери владык жестоких
15 Тебя боятся; сам тиран
К тебе склоняется с мольбою,
Чтоб тяжкою твоей стоною
Он не был свергнут и попран;
Чтоб жаждущий безумной воли
20 Народ, блаженства мирной доли
Не пременил в мятежный гром.
Необходимость пред тобою
Несет и гвоздь, и клин десною,
И крюк с растопленным свинцом.
25 Тебе сопутствует надежда;
И редкой верности одежда,
Как снег, светлеет за тобой;
Чета сопутниц неизменных,
Твоею прихотью сраженных
30 Готова примирить с судьбой.
А чернь бежит неблагодарна;
Бежит прелестница коварна;
Друзей не стало и следа,
Как дым исчезнувших в несчастьи:
35 Неверные! Тоски напасти
Не разделяют никогда.
Сопутствуй кесарю, царица!
Да поведет его десница
Ко славе воев и вождей!
40 Увы, еще сии ланиты
Стыдом братоубийств покрыты
И раны свежи мятежей!
О век, стократ плодящий злое!
Что мы оставили в покое?
45 Пощажен ли алтарь один?
Богиня! Преврати стремленье:
Пусть грозное мечей паденье
Познает стран враждебных сын?
Орлов В. В., «Опыт перевода Горациевых од», СПб., 1830, с. 45—47.
Ода XXXV. К Фортуне.
carm. ii ii nullus argento color est avaris...
О Саллюстий, враг благородный слитков,
в глубину земли ненасытной скрытых;
нет красы в сребре, коль оно не блещет
целью полезной.
5 Долго проживет Прокулей в потомстве,
сирых братьев друг, заменивший родших;
долго возвещать не престанет слава
подвиг прекрасный!
Жадную корысть покорив, сильнейшим
10 будешь ты царем, чем когда б два царства,
оба пунны, в прах пред одним тобою
выи склонили!
Зависть, как болезнь водяная, больше
от питья растет и не гонит жажды,
15 с бледных щек, пока не сбежит зародыш
лютой болезни.
Сколь блажен Фраат, возвративший трон свой,
восклицает чернь; но мудрец иначе
о блаженстве мнит, разрушая черни
20 ложные мысли.
Царственным венцом и венком лавровым
без боязни тот лишь владеть достоин,
в ком достанет сил равнодушно видеть
груды сокровищ.
Орлов В. В., «Опыт перевода Горациевых од», СПб., 1830, с. 49—51.
Ода II. К Криспу Саллюстию. (Размером подлинника.)
carm. ii iii aequam memento rebus in arduis...
Спокойный дух в дни тяжкой нужды,
В дни счастия презорства чуждый,
Умей сберечь, о Делий мой,
Равно добыча смерти жадной:
5 Влачить ли будешь век с бедой,
Или за чашею отрадной,
На мураве, уединён,
Ты сладко вкусишь жизни сон.
Смотри, как тополь величавый
10 Сплетает верх с сосной кудрявой;
Гостеприимной сени друг
Поток журчит и вьется вкруг.
Покуда молод, до напасти,
Сюда неси вино и масти,
15 И благовонных роз цветы
Мгновенных слишком, как и ты!
Неодолима рока злоба!
Оставить все у двери гроба,
Что дорогой купил ценой;
20 Где Тибр твой дом, усадьбу, рощи
Лобзает желтою струёй,
Богатством, собранным тобой
Упьется там наследник тощий.
Царей ли сильных отрасль ты,
25 Или презренный сын рабыни,
Рука безжалостной судьбины
Различий сгладит все черты.
Она всех жребии равно
В ужасной урне потрясает;
30 И рано ль, поздно ли — кто знает?
Всем быть за Стиксом суждено!
Впервые: «Московский телеграф», М., 1826, ч. 9, № 12, отд. 2, с. 155—156.
Ода III. К Делию.
carm. ii vi septimi, gadis aditure mecum et...
Септимий! Ты всюду со мною готов:
К кантабрам, где иго неведомо Рима;
И в дикие степи, где, зноем палима,
У маврских клокочет волна берегов.
5 Тибур нам воздвигли аргивские длани.
Пусть будет он кровом дряхлеющих дней.
Я здесь успокоюсь как странник морей,
Как путник усталый, как воин по брани.
Отсюда ль исторгнет судьбины вражда?
10 Я твой, о Таренто, Фалантом созданный,
Где воды Галеза, цветами венчанны,
Пьют шерстью шелковой одеты стада.
Как ласково манит сей угол счастливый!
Другого в подлунной не знает мой взор:
15 Там соты душисты Гиметту укор,
Там маслина спорит с венафрской оливой.
Почти беспрерывно цветет там весна;
Короткие зимы теплы, не суровы;
Авлон, дружный с Вакхом, лелеет готовы
20 Не меньше фалернских запасы вина.
Туда, мой Септимий, от бурного света
В обитель покоя пойдешь ты со мной;
Там дружбе заплатишь, печальной слезой
Омывши горячий прах друга — поэта.
Впервые: «Вестник Европы», М., 1824, ч. 137, № 20, с. 296—297.
Ода VI. К Септимию. (Посв. А. А. Иванову.)
carm. ii vii o saepe mecum tempus in ultimum...
О лучший друг мой, спутник дней,
Едва не роковых для жизни;
Кто возвратил тебя, Помпей,
Мне, Риму, и богам отчизны?
5 Тебя, с кем долгие часы
Я коротал вином сребристым,
И умащенные власы
Блестели под венком душистым.
Ты помнишь брошенный мой щит,
10 И бегство с филиппийской битвы;
Там доблесть пала в прах, там стыд
Покрыл грозящие ланиты!
Меня трепещущего сам
Восхитил от врагов Меркурий;
15 А ты понесся по волнам,
Искатель счастья, новой бури.
Воздай же Дию жертвы дар,
И в сени лавров, мной пожатых,
Залей, усталый, браней жар
20 Из чаш, до друга непочатых.
Досыта пей забвенье бед;
Душисты масти лей без меры;
Кто для венка мне мирта цвет
Сплетает с листьями Гедеры?
25 Кто пира царь? Друзья, сольем
С звездами вечера денницу,
И ввстречу друга перейдем
Ума холодного границу!
Впервые: «Московский телеграф», М., 1826, ч. 11, № 18, отд. 2, с. 49—50.
Ода VII. К Помпею Вару. (Посв. М. Л. Кажевникову.)
carm. ii viii ulla si iuris tibi peierati...
Я верил бы — когда б, тобою
Из клятв нарушенных, одна
Была хоть раз отомщена
Иль безобразьем, иль бедою;
5 Но ты — чем больше собрала
Над головою клятв ужасных,
Тем к мукам юношей несчастных
Красою лучшей расцвела.
И так, чтоб прелести умножить,
10 Ты можешь оскорблять богов,
И сонмы звезд, и ночи кров,
И пепел матери тревожить.
И что ж? Смеется мать любви
С толпою нимф простосердечной;
15 И Купидон бесчеловечный
Смеясь, пук стрел калит в крови.
Пока несет страданий бремя
Безумцев презренных любовь,
Порадуйся: на рабство вновь
20 Готово молодое племя.
Трепещет мать за сыновей;
Трепещут жены в ожиданье,
Чтоб Эарины обаянье
Не заразило их мужей.
Орлов В. И., «Опыт перевода Горациевых од», СПб., 1830, с. 65—67.
Ода VIII. К Эарине.
carm. ii ix non semper imbres nubibus hispidos...
Друг Валгий, всегда ли долины изрыты
Дождями, и бурей Каспийское море?
Всегда ль неподвижным Армении горы
Окованы льдом?
5 Не вечно же ясень без листьев вдовеет,
И стонут от ветров гарганские дубы;
А ты беспрестанно горюешь о сыне
В печальных стихах.
От Веспера ночи до ранней денницы
10 С тоской о любезном расстаться не можешь.
Не сетовал Нестор, три века проживший,
О сыне всю жизнь;
Не вечно Троила безвременной смертью
Приам сокрушался с царевнами Трои;
15 Иль Валгия только слезам малодушным
Не будет конца?
Друг! Новую лучше пой кесаря славу,
Смиренную гордость нифата и меда,
И всадников скифских, познавших границы
20 На тесных полях.
Орлов В. В., «Опыт перевода Горациевых од», СПб., 1830, с. 69—71.
1830 г. Ода IX. К Валгию.
carm. ii x rectius vives, licini, neque altum...
Чтоб в счастье жить, Лициний мой,
Не рвись в поля морей безмерны;
Равно — страшася бури злой,
Не жмись к брегам: они неверны.
5 Златую средственность любя,
Избегнешь нищеты позорной,
И зависть не найдет тебя,
Блестящим средь толпы придворной.
Чем выше сосны, тем сильней
10 Их губит бури гнев могущий;
Чем выше горы, тем верней
Падет перун на них из тучи.
Дух бодрый в счастьи и в бедах
Предвидит с мужеством премену;
15 Дий сводит зиму к нам в снегах,
Чтоб мы весны познали цену.
Всегда печали? Феб свой лук
Не беспрестанно напрягает;
Сколь часто смолкшей лиры звук
20 К веселым песням пробуждает.
Могущ, дерзая противстать
Напастям в тяжкие минуты,
Умей, Лициний, и собрать
Ветрила, в счастии надуты.
«Вестник Европы», М., 1825, ч. 139, № 2, с. 131—132.
carm. ii x rectius vives, licini, neque altum...
Лициний, верный жизни путь
Не средь морей лежит широких;
И не скалы прибрежной грудь
Убежище от бурь жестоких!
5 Златую средственность любя,
Избегнешь нищеты позорной,
И стрелы зависти тебя,
Не встретят средь толпы придворной.
Где выше ель, там ветр сильней,
10 Там злее бури гнев могучий;
Чем выше башни, тем верней
Перуны падают из тучи.
Дух твердый в счастьи и в бедах
Ждет перемены равнодушно.
15 Дий сводит зиму к нам в снегах,
И лето Дию же послушно.
Всегда печали? Феб свой лук
Не беспрестанно напрягает;
Сколь часто смолкшей лиры звук
20 К веселым песням пробуждает.
Могущ душой противустать
Напастям в тяжкие минуты,
Умей, Лициний, и собрать
Ветрила, в счастии надуты.
Орлов В. И., «Опыт перевода Горациевых од», СПб., 1830, с. 73—75.
Ода X. К Лицинию.
carm. ii xiv eheu fugaces, postume, postume...
Постумий, Постумий, как быстро бегут
Веселые годы; напрасно моленья
Морщинам и смерти минуту медленья
От неба зовут.
5 Хотя б ежедневно тельцов на убой
Стадами гонял ты, не тронешь Плутона:
Нещадный тройного смирил Гериона
Коцита волной.
И та же всех участь безжалостно ждет!
10 Кто черпал из чаши земных наслаждений,
Хоть царь он, хоть житель убогих селений
За Стикс поплывет!
Что ж Марса боимся кровавых полей?
Что ж Адрия бурный в слух ужасом плещет?
15 И дряхлое тело не тщетно ль трепещет
Осенних дождей?
Заутра ли — ныне ль — мы видеть должны
Аида печально бродящие воды,
Где тяжкие кары в несчетные годы
20 Сизифу даны,
Где дщери Даная... Постумий! Простись
С землею, с стяжаньем, с подругою милой!
За кратким владельцем взойдет над могилой
Один кипарис.
25 И тщетно берег ты под сотней замков
С вином многолетним сосуды драгие:
Наследник им смочит подмосты резные
Под песни жрецов.
Орлов В. И., «Опыт перевода Горациевых од», СПб., 1830, с. 77—79.
Ода XIV. К Постумию.
carm. ii xvi otium divos rogat in patenti...
Под мраком ночи и тумана,
С зыбей свирепых Океана,
Не зря спасительных Плеяд,
Пловец спокойствия отрад
5 От неба просит всей душою.
Фракиец, дышащий войною,
Парф, гордый меткою стрелой,
Покоя ищут; но покой
Не купится сребром и златом,
10 И не в дому живет богатом,
Где средь роскошных позолот
Толпа печалей и забот
Вельможи сердце облегает.
У бедняка одно блистает
15 Солонки дедовской сребро;
За это малое добро
Ни страхом, ни корыстью жадной
Не отравится сон отрадный.
Куда ж несытный раб мечты
20 Стремишься замыслами ты?
Чего желать в столь краткой жизни?
Зачем бежишь небес отчизны?
Алчбой спокойствие губя,
Ты убежишь ли от себя
25 С конем и с резвою волною,
Заботы злые за тобою
Всю ту же грусть, все тот же ад
Быстрее ветра лани мчат.
Счастливой дорожить минутой;
30 Уметь часам напасти лютой
Предвидеть радостный конец —
Вот нашей мудрости венец!
О Гросф! Блаженства нет на свете:
Ахилл погиб лет славных в цвете;
35 Титона старость извела.
Чего судьба мне не дала,
То даст тебе, или другому.
По лугу злачному, цветному
Сто вкруг тебя пасется стад,
40 И кони, цирк почуя, ржат;
Твои одежды дорогие
Блестят, багрянцем упитые;
Мне долю малую села
И песней дар судьба дала;
45 Дар презирать душой правдивой
Укоры черни злоречивой!
Впервые: «Новости русской литературы», М., 1824, ч. 10, с. 94—96.
Ода XVI. К Гросфу.
carm. ii xviii non ebur neque aureum...
Ни златом, ни резною тканью,
Ни рядом мраморных столбов,
Аравии роскошной данью
Не блещет мой убогий кров.
5 Наследий царственных Аттала
Я не искал; мне багряниц
Из выписной волны не ткала
Рука свободная девиц.
Есть дар нескудный песнопенья...
10 Грудь правотою высока,
И дети нег и пресыщенья
Взыскуют дружбы бедняка.
Одним сабинским достояньем
Блаженный выше всех даров,
15 Не оскорблю я благ желаньем
Ни дружбы мощной, ни богов.
День гонит день, и месяц новый
Спешит растаять в небесах;
А ты, к могиле уж готовый,
20 О новых мыслишь все домах.
Брега застроив, жажды полный
Вкруг Бай громады воздвигать,
Ты моря ропщущие волны
Все дале, дале гонишь вспять.
25 И что? Чужой земли грабитель,
Своих клиентов давишь ты,
Обетом чести покровитель
Их сиротства и нищеты.
Изгнанники с полей родимых,
30 Отец и мать, влачат детей,
Увы, влачат и лар, гонимых
Безмерной прихотью твоей.
Но горделивого жилища
Ты не возьмешь туда с собой,
35 Где доли и царя, и нища
Одной равняются землей.
Где Прометея дар лукавый
Суровый пренебрег Харон;
Где род Тантала величавый
40 Гнетет непробудимый сон.
Туда сын радости безмерной,
Туда добыча горьких бед,
Хотя иль не хотят, но верный
И легкий обретают след.
Орлов В. И., «Опыт перевода Горациевых од», СПб., 1830, с. 87—91.
Ода XVIII. К роскошному.
carm. iii ii angustam amice pauperiem pati...
На службе ратной юноша доблестный
да изучает нужды суровые;
пусть дни и ночи под открытым
небом в трудах и бедах проводит.
5 И возмутятся всадники грозного
копьем парфяне неустрашимые!
Невеста чуждых сил владыки,
с стен усмотревши героя, тяжко
вздохнет с мольбою: «О, да не встретится
10 со львом свирепым друг мой неопытный;
да не над царственной главою
гнев его, жаждущий крови, вспыхнет».
Славна, приятна смерть за отечество!
Смерть и бегущих также преследует,
15 и не щадит она ни слабой
юности, ни боязливых пыла.
Не знает доблесть доли презрительной:
блистает славой неукоризненной:
и не берет, и не кидает
20 почестей по произволу черни.
Даря достойных честью бессмертия,
стезей высокой к небу парит она;
расширя крылья, презирает
низкую землю, толпы народа.
25 Друзья, почтим и верность молчания!
Не разделю я крова с предателем,
Цереры тайны обнажившим;
в утлый с ним челн я не сяду вместе.
Так, дней владыка, часто с преступником
30 одним ударом губит невинного;
а грозно медлящая кара
быстрый порок упускает редко!
Орлов В. И., «Опыт перевода Горациевых од», СПб., 1830, с. 93—95.
Ода II. К римлянам. (Размером подлинника.)
carm. iii vi delicta maiorum inmeritus lues...
За предков, римлянин, ты терпишь казни строги;
За предков мстят тебе разгневанные боги:
Их храмы рушились, и дым
Лежит по алтарям твоим.
5 В них слава дел твоих; в них бедствий рок упорный;
Ты покорялся им — пал мир тебе покорный;
Забыл — забытый от небес,
Прольешь напрасно токи слез.
Презревши вышние напасти предреченья,
10 Двукратны от парфян терпел ты низложенья;
Добычей римской бедный враг
Гордился на своих пирах.
Внутри крамолы раб, извне ты внемлешь в страхе,
Как дак и эфиоп гласят: «Да сгибнет в прах!»
15 Сей с сонмом грозных кораблей
Тот с гибельной стрелой своей.
О век злосчастием, развратом изобильный!
Родство, супружество в презрении — бессильны.
Отечество! Отсюда след
20 Позора твоего и бед.
Римлянка юная, готовясь быть супругой,
Гордится плясками пред ветренной подругой;
Искусство обольщенья ей
Не тайна с самых юных дней.
25 На брачном торжестве, знакомая с позором,
Взор развратителя бесстыдным ловит взором,
И, преступлений не тая,
Едва не вслух гласит: «Твоя!»
Все совершается корысти наущеньем:
30 Сам муж, своей жены торгуя развращеньем,
Зрит равнодушно, как она
Покупщиком увлечена.
Не сих родителей, не сих супругов чада
Погибель для врагов, отечества отрада!
35 Не ими Пирр жестокий пал,
Погиб свирепый Аннибал.
Тобою, честь римлян, тобою, пахарь-воин,
Сотрутся в прах враги! Ты славы сей достоин:
Трудишься ли ты на грядах,
40 С самнитским заступом в руках,
Иль строгой матери веленье исполняешь,
И хворост для горна по рощам собираешь —
Искусство, бодрость и труды,
Все благонравия плоды!
45 Но солнце к западу лицо свое склонило,
И тени гор длинней в долине разложило;
Вол праздный плуг влечет домой —
Повсюду царствует покой.
Ах! Времени рука все губит без возврата!
50 Смотрите: сын отца на поприще разврата
Усердно тщится передить;
Какие внуки могут быть?
«Вестник Европы», М., 1825, ч. 141, № 10, с. 121—123.
carm. iii vi delicta maiorum inmeritus lues...
За предков, римлянин, ты терпишь казни строги;
За предков мстят тебе разгневанные боги:
Восстав их храмы: прах и дым
Лежат по алтарям твоим.
5 В них слава дел твоих; в них бедствий рок упорный;
Ты покорялся им — пал мир тебе покорный;
Забыл — забытый от небес,
Прольешь напрасно токи слез.
Презревши вышнее напастей предреченье,
10 Двукратно от парфян терпел ты низложенье;
Добычей римской бедный враг
Гордился на своих пирах.
Внутри крамолы раб, извне ты внемлешь в страхе,
Как дак и эфиоп гласят: «Да сгибнет в прах!»
15 Сей страшный с сонмом кораблей
Тот с пуком стрел еще страшней!
О век злосчастием, развратом изобильный!
Супружество, родство — презренны и бессильны...
Отечество! Отсюда след
20 Позора твоего и бед!
Римлянка юная, готовясь быть супругой,
Бесстыдной пляскою гордится пред подругой;
Любви нечистой тайны ей
Не чужды с самых юных дней.
25 На брачном торжестве, знакомая с позором,
Взор развратителя угадывает взором,
И, преступлений не тая,
Едва не вслух гласит: «Твоя!»
Все совершается корысти наущеньем:
30 Сам муж, своей жены торгуя развращеньем,
Зрит равнодушно, как она
Покупщиком увлечена.
Не сих родителей взлелеяны любовью
Облившие моря пуническою кровью!
35 Кем Пирр сражен, кем Аннибал,
С великим Антиохом пал.
Тебе принадлежат защита, честь отчизны,
О племя воинов, окрепших в сельской жизни!
Лишь встанет день — ты на грядах,
40 С самнитским заступом в руках;
45 К востоку ль тени гор склонились, вол усталый,
Вкушает сон; тебя и в час покоя малый
Глас строгой матери зовет
К работам новым от работ.
Ах! Времени рука все губит без возврата!
50 Смотрите: как отца на поприще разврата
Потщился сын опередить...
Какие внуки могут быть?
Орлов В. И., «Опыт перевода Горациевых од», СПб., 1830, с. 97—101.
Ода VII. К римлянам.
carm. iii ix donec gratus eram tibi...
Гораций. Когда я был любим тобой,
Пока не оплетал руками
Лилейных плеч твоих счастливейший другой
Блаженством спорил я с царями.
5 Лидия. Когда пылал ты мной одной,
Пока соперницы лукавой
Ты не ласкал еще, я Илии самой
Высокой не прельщалась славой.
Гораций. Критянку Клою рад любить,
10 Рад слушать цитры нежной звуки,
И песни сладкие... Чтоб Клои дни продлить
Вкусить готов и смерти муки!
Лидия. Взаимно рада я любить
Орнита сына молодого...
15 Чтоб жизнь Калаиса от смерти искупить,
Я дважды умереть готова.
Гораций. Что, если прежняя любовь
Воспламенится новой силой?
Погасит к Клое страсть? И недра сердца вновь
20 Раскроет для забытой милой?
Лидия. Как ночи яркая звезда
Блистает юноша красою...
Ты легок как перо, свиреп как волн вражда;
И жить, и умереть с тобою!
Впервые: «Московский телеграф», М., 1829, ч. 26, № 8, с. 407—408.
1829 г. Ода IX. Примирение.
carm. iii xii miserarum est neque amori dare ludum neque dulci...
Не владеть милого сердцем, не уметь в Вакховой чаше
потоплять лютое горе, и еще слышать укоры
от родни — бедная дева!
Здесь лежит праздно корзинка, там шитье, ткани забыты;
5 все Амур выгнал из мысли красотой юного Герба;
лишь его видит и слышит —
то коня в поле смиряет, ни в бою, ни на ристанье
никогда не побежденный; то в волнах Тибра смывает
пыль и масть с гру́ди широкой;
10 то стрелой метко-могучей из среды смутного стада
он берет лучших оленей; то вепря мрачное ложе
в глубине чащи находит.
Орлов В. И., «Опыт перевода Горациевых од», СПб., 1830, с. 107.
1830 г. Ода XII. К Необуле. (Размером подлинника.)
carm. iii xiii o fons bandusiae, splendidior vitro...
Достойный жертв и возлиянья
Мой ключ, прозрачнейший стекла,
И пук цветов, и для закланья
Тебе готовлю я козла.
5 Напрасно боем и любовью
Рогатый лоб его горит —
Впервые страстный, жаркой кровью
Студеный ток твой обагрит.
Даришь ты сладкою прохладой,
10 Палящей невредим звездой,
Мое блуждающее стадо,
Волов усталых под сохой.
И будешь славен меж ручьями —
Твои скалы я воспою,
15 Отколь, увенчанный ветвями,
Льешь говорливую струю.
Впервые: «Новости русской литературы», М., 1825, ч. 13, с. 184.
Ода XIII. К Бландузскому ключу.
carm. iii xviii faune, nympharum fugientum amator...
Бог Фавн! Когда, горящий страстью,
Ты мчишься нимфе легкой вслед,
Не тронь полей моих напастью,
Щади стада мои от бед!
5 Алтарь твой древний я украшу;
Получишь каждый год сполна —
Козленка, фимиам и чашу
С любовью дружного вина.
А в день, благому посвященный,
10 Гуляют по коврам долин
И вол, от ига отрешенный,
И благочестный семьянин;
Средь агнцев смирен зверь коварный;
Вожатый стада бодр и смел,
15 И по земле неблагодарной
Веселый пляшет земледел!
Орлов В. И., «Опыт перевода Горациевых од», СПб., 1830, с. 111.
Ода XVIII. К Фавну.
carm. iii xxiii caelo supinas si tuleris manus...
Краса селения! Когда,
Воздев к богам смиренно длани,
Несешь им первенца плода
И сладких благовоний дани,
5 Покойна будь: твой виноград
И жатвы море золотое
Не встретят бурь; к питомцам стад
Не прикоснется время злое.
Святым лишь жреческим ножам
10 Мила кровь агниц утучненных;
Но девы скромным алтарям
Не нужно жертв окровавленных.
О верь: молений чистых дар,
И мирт, и розмарин душистый,
15 Богам приятнее, чем пар,
Возженный гордостью нечистой.
Впервые: «Царское село», СПб., 1829, с. 143—143.
Ода XXIII. К Фидилии. (Посв. В. И. Ормановой.)
carm. iii xxiv intactis opulentior...
Богатства собрал ты, каких не соберут
Златая Индия, араб нерасхищенный,
На двух морях твои растут
До облак зданья взгроможденны:
5 Что пользы в том? Судьбы железная рука
На гордых высях их жестоко тяготеет;
Дух тайная грызет тоска;
Часть смерти над главою спеет.
Стократ счастливей жизнь проводят по степям
10 Скитающийся скиф и гет трудолюбивый,
Кибитка-дом; все блага там,
Окрест где тучны зреют нивы.
Раздела нет у них ни паствы, ни плодов;
И блага, и труды годичные — не боле;
15 Ушли, и новый ставит кров
Другой пришлец на том же поле.
Там нет мужей, рабов богатством гордых жен;
Меж ними мачех нет жестоких с сиротами;
Прельститель хитрый там презрен,
20 Столь часто счастливый меж нами.
Там дев приданое: душа — святыни храм,
Пример святой отцов, неповрежденны нравы;
Неверность — преступленье там,
И смерть — за помыслы лукавы.
25 Кто хочет имя несть отечества отца,
Да истребит граждан убийства и хищенья,
И непокорные сердца
Из недр исторгнет развращенья!
Потомство суд речет! Увы, таков разврат:
30 Пылает ненависть, зря доблесть современну,
А искренни хвалы летят
На добродетель отдаленну!
Но что в роптаньях сих? Что жалоб горьких стон?
Не гибнет злой порок и страхом наказанья;
35 Без добрых нравов и закон
Не истребит любостяжанья.
Ни степи знойные, ни льды суровых стран
Корыстолюбию путей не преграждают;
Пловцы свирепый океан
40 И бури ужас побеждают.
Позором бедность чтя, чего не учинит,
Чего не вытерпит бедняк, на все готовый?
Так нищета идти претит
В путь добродетели суровый!
45 Туда, откуда клич, в Капитолийский храм
И злато, и сребро, и камни многоценны!
Мы ближним предадим волнам
Сии всех зол вины презренны.
Когда раскаянье неложное в нас есть,
50 Искореним корысть, и в юношей бессильных
Вперим к трудам охоту, честь
И жажду подвигов обильных.
Ни зверя, ни коня не может укротить
Женоподобный сей цвет Рима, благородный;
55 Кружок умеет он катить
Рукой искусной и свободной.
Лишь игры праздности учил он с юных дней;
Закон их воспретил — он всей душой их любит.
Меж тем и братий, и друзей
60 Отец его обманом губит,
Чтоб недостойному наследие скопить!
Сокровища растут; но жажде злой стяжанья
Недостает довольной быть,
И — не окончатся желанья!
«Вестник Европы», М., 1824, ч. 137, № 20, с. 293—296.
Ст. 2. Араб нерасхищенный. До времен Горация римляне еще не успели расхитить сокровищ аравийских. Aelius Gallus ex equestri ordine solus Romana arma in eam terram intulit (Plin. I 6, cap. 28).
carm. iii xxiv intactis opulentior...
Богатства собрал ты, каких не соберут
Ни инды, ни араб, еще не расхищенный,
На двух морях твои цветут
До облак зданья взгроможденны!
5 Что пользы в том? Судьбы железная рука
На гордых высотах бесщадно тяготеет;
Дух тайная грызет тоска;
Часть смерти над главою спеет.
Стократ счастливей жизнь проводят по степям
10 Скитающийся скиф и гет трудолюбивый,
Кибитка-дом; все блага там,
Где окрест тучны зреют нивы.
Раздела нет у них ни паствы, ни плодов;
И блага, и труды годичные — не боле;
15 Ушли, и новый ставит кров
Другой пришлец на том же поле.
Там нет мужей — рабов приданым гордых жен;
Там мачеха — как мать родная с сиротами;
Прельститель хитрый там презрен,
20 Столь часто счастливый меж нами.
Там дев приданое: душа — святыни храм,
Примеры доблестей — отцов святые нравы;
Неверность — преступленье там,
И смерть — за помыслы лукавы.
25 Кто хочет имя взять отечества отца,
Да прекратит граждан убийства и хищенья,
Да непокорные сердца
Из недр исторгнет развращенья!
Потомство суд речет! Увы, таков разврат:
30 Пред нами доблести? Мы ненавистью платим;
Взяты могилой? Мы стократ
Бесплотные хваленья тратим.
Но что в роптаньях сих? Что жалоб горьких стон?
Не гибнет злой порок и страхом наказанья;
35 Без добрых нравов и закон
Не истребит любостяжанья.
Ни степи знойные, ни льды суровых стран
Корыстолюбию путей не преграждают;
Пловцы безбрежный океан
40 И бури ужас побеждают.
Позором бедность чтя, чего не учинит,
Чего не вытерпит бедняк, на все готовый?
Так нищета идти претит
В путь добродетели суровый!
45 О римляне, туда, в Капитолийский храм,
И злато, и сребро, и камни многоценны,
Иль ближним предадим волнам
Сии всех зол вины презренны!
Когда раскаянье неложное в нас есть,
50 Искореним корысть, и в юношей бесстрастных
Вперим к трудам охоту, честь
И жажду подвигов прекрасных.
Ни зверя, ни коня не может укротить
Женоподобный сей цвет Рима, благородный;
55 Кружок умеет он катить
Рукой искусной и свободной.
Лишь игры праздности учил он с юных дней;
Закон их воспретил — он всей душой их любит.
Меж тем и братий, и друзей
60 Отец его обманом губит,
Чтоб недостойному наследие скопить!
Сокровища растут; но жадности стяжанья
Недостает — довольной быть,
И — не окончатся желанья!
Орлов В. И., «Опыт перевода Горациевых од», СПб., 1830, с. 117—123.
Ода XXIV. К корыстолюбцу.
carm. iii xxviii festo quid potius die...
Нептунов день! Скорей, скорей
Достань кампанского, о Лида,
И ношу мудрости твоей
Сложи на время для Кронида!
5 День вечереет; поздний час
да будет долго неприметным:
Еще в другой и в третий раз
Напень бокал вином заветным.
Я буду в гимне прославлять
10 Нептуна влажные пределы;
Ты пой на лире Феба мать
И меткие Дианы стрелы!
В хвалебных песнях мы сольем
Пафос, Цитеру и Циклады;
15 Потом, о Лида, воспоем
И ночи тайные отрады.
Орлов В. И., «Опыт перевода Горациевых од», СПб., 1830, с. 125.
Ода XXVIII. К Лиде.
carm. iii xxix tyrrhena regum progenies, tibi...
Я жду тебя, о внук царей,
Вина с бочонком непочатым,
С душистой мастью для кудрей,
И с цветом роз, давно уж снятым!
5 Пора, пора насытить взор
Тибура светлыми водами,
Красою Тускулана гор
И эзулийскими полями!
В громадах, взросших до небес
10 Тоска — подруга изобилью...
Оставь же шумный град чудес,
С его богатствами и пылью.
Вельможам новизна мила;
И пир убогий, но радушный,
15 Нередко гонит мрак с чела
И багрянице непослушный.
Звезда Цефея, Процион
Опять огнем на землю дышат;
Налег на воды знойный сон:
20 Их струй зефиры не колышут;
От утомительных жаров
Пастух тоскующему стаду
Найти спешит и тень лесов
И влаги ключевой прохладу.
25 Заботой об отчизне полн,
Ты в Бактру думою летаешь,
И на брегах дунайских волн
Враждебны замыслы читаешь.
Премудро бог грядущий час
30 Сокрыл от смертных ночи мраком;
И рок, ведя как хочет нас, —
Смеется над пытливым страхом.
Что есть, спокойно тем владей;
Все прочее как Тибр: порою
35 В объятья вечные морей
Спокойной катится волною;
Но вдруг расторгнув плен брегов,
Ломает камни, корни роет,
И треском гибнущих домов
40 В горах и рощах с эхом воет!
Так, тот лишь муж великих сил,
Достойный жить в прекрасной доле,
Кто может говорить: я жил
кончая светлый день — не боле;
45 Пусть завтра с бурей загремит,
Иль с небом ясным Дий восстанет —
Вчерашнего не пременить;
Былых веселий не обманет!
Фортуна злобною игрой
50 Бесстыдно жребии меняет:
Сегодня дружная со мной,
Сегодня же других ласкает.
Верна — я пользуюсь; бежит —
Все возвращаю своенравной,
55 И, доблестью своей укрыт,
Ищу лишь доли — небесславной.
Не мне рыданьем и мольбой
Смирять стихий свирепых брани,
Да жадной пощадят волной
60 Из Тира дорогие ткани.
Нет, двувесельный мой челнок,
Среди морей и ветров спора,
Управит в пристань — ветерок
С звездою близнеца Кастора!
Впервые: «Московский телеграф», М., 1827, ч. 13, № 2, отд. 2, с. 45—47.
Ода XXIX. К Меценату.
carm. iv i intermissa, venus, diu...
Забудь меня, желаний мать,
Любви давно забыл я чары!
Уж я не тот, тем не бывать,
Чем был под властию Цинары.
5 Пощады просит старца грудь,
Успокоенная по битвам;
Оставь меня, направь свой путь
К горячим юношей молитвам.
Ты ищешь жертвы для любви?
10 На лебедях своих прекрасных
В дом Павла мчись; в его крови
Раздуй огонь желаний страстных:
Прелестный, знатный и младой,
Защитник сира и вдовицы,
15 Он будет лучшею красой
Твоей победной колесницы;
И — на брегу Албанских вод,
В любви счастливый победитель,
Своей богине вознесет
20 Из древа кипрского обитель.
Там благодатный твой кумир
Приимет в жертву — и моленья,
И песней глас, и звуки лир,
И благовонные куренья;
25 Там ранней, позднею порой
Сберутся юноши и девы,
Чтоб с пляской резвой и живой
Хвалений сочетать припевы.
А для меня уж боле нет
30 Любви взаимных упований...
Постылы мне — и розы цвет
И бой за чашей пирований.
Кто ж ты, о ком слова в устах
То начинаются, то рвутся,
35 О ком блестит слеза в очах,
К кому все помыслы несутся?
Кого ищу, кого ловлю
И днем и в муках сновиденья,
И для кого еще терплю
40 И грусть любви, и стыд презренья?
Впервые: «Московский вестник», М., 1828, ч. 12, № 23—24, с. 201—202.
Ода I. К Венере.
carm. iv iii quem tu, melpomene, semel...
Кого хоть раз приветным взором
Благословила, Муза, ты,
Тот не истмийским приговором
О славе радует мечты.
5 В ристаньях тот победной доли
Не ждет от быстроты коней,
И не взойдет он в Капитолий
Грозой враждующих царей!
Прозрачные Тибура воды,
10 Прохладная дубравы тень,
Питомцу эолийской оды
И наслаждение, и сень.
Владыка царств, народ державный
Причел меня к певцам своим,
15 И вопли зависти бесславной,
Вокруг рассеялись как дым.
Могущая согласьем дивным
Златые струны сочетать,
И рыб безгласных одарять,
20 Коль хочешь, пеньем лебединым,
Все: благо жизни, песней жар,
И гордое вниманье света
К стихам латинского поэта —
О Пиэрида, все твой дар!
Впервые: «Сын Отечества», СПб., 1830, ч. 133, № 15, с. 173—174.
Ода III. К Мельпомене. (Посв. А. Г. Столыпину.)
carm. iv vii diffugere nives, redeunt iam gramina campis...
Снег сбежал, уже на поля возвратилися злаки,
в листья оделись древа.
Вновь возродилась земля; потоки не ширятся боле,
в тесных катяся брегах.
5 Грация нимф и сестер-красавиц хоры нагие
смело выводит в луга.
Года премены и дней мимолетных судьба запрещают
верить на завтра мечте:
мразы смиряет зефир, весну гонит лето, и скоро
10 тою же гибнет чредой;
осень едва разольется обильем плодов, как тяжелый
холод приходит опять;
Цинтия быстро свои исцеляет ущербы, но спадшим
раз в тот безвыходный край,
15 где благочестный Эней, Тулл и Анк обитают,
прахом уж быть суждено.
Скажет ли кто, что к числу настоящих прибавят
вышние силы еще?
Знаю одно, что часы, прожитые в веселье, избегнут
20 жадных наследника рук.
Так, Торквато! Когда Минос изречет над тобою
нелицемерный свой суд,
не восставят тебя ни знатность, ни сила витийства,
ни благочестия жар;
25 и Диана помочь не могла Ипполита девственной тени
в мрачных Аида стенах;
и Тезей не сорвал с Пиритоя дружной рукою
тяжких летейских цепей.
Орлов В. И., «Опыт перевода Горациевых од», СПб., 1830, с. 145—147.
Ода VII. К Торквату. (Размером подлинника.)
carm. iv xi est mihi nonum superantis annum...
Красавица! Есть у меня
Албанского полный бочонок;
Есть апий в саду для венков
И множество плюща, с которым
5 Так мило сплетаешь власы.
Дом блещет сребром; на душистых
Устроенный травах алтарь
Ждет в жертву ягненка; служанки
И слуги туда и сюда
10 Заботливым роем толпятся,
И с крыши клубящийся дым
Пир лакомый гостье пророчит.
Не знаешь веселья вины?
Я праздную день Афродиты —
15 Апреля тринадцатый; он
Святей для меня дня рожденья:
Считает с него Меценат
Свои драгоценные годы!..
Филлида, твой милый Телеф
20 Горит не тобою; в цепях он,
Притом и приятных ему,
Любезной, богатой девицы.
Тебе он не пара. Страшись
Спесивой судьбы Фаэтона;
25 Учись из примера его
Мечтам горделивым не верить!
Ищи себе ровню; а я
Последнею страстью пылаю:
(Вовеки не будет другой!)
30 Спеши же красавица; песни
Готовы; воспой их и вмиг
Рассеются горькие думы!
Орлов В. И., «Опыт перевода Горациевых од», СПб., 1830, с. 149—151.
Ода XI. К Филлиде.
ep. ii 'beatus ille qui procul negotiis...
Блажен спокойный земледел!
Мздоимства всякого свободный,
Он пашет сам отцов удел
Как мира житель первородный.
5 Военных труб не слышит он,
С боязнью по морям не бродит,
Ни к крыльцам знатных на поклон
Ни в суд на ябеды не ходит.
Или по тополю он вьет
10 Ветвь винограда многоплодну,
Иль прочь засохшую сечет
И прививает плодородну.
То зрит с весельем, сколь полна
Долина тучными стадами;
15 То смирного стрижет овна,
То полнит амфоры сотами.
Когда же осени приход
Поля обильем увенчает,
Вновь радость: первый, милый плод,
20 Самим привитый, он срывает.
И бог, его хранящий сад,
И бог, владыка над межою,
Приемлют в жертву виноград
С багрянцем спорящий красою.
25 Захочет ли вкусить покой,
Дневной заботой утомленный?
Есть ложе муравы густой
Под тенью ясени склоненной.
Меж тем гремит пернатый род,
30 С гор катится ручей прохладный;
И с шумом падающих вод
К нему слетает сон отрадный.
Зиму ли в облаках снегов
Сошлет на землю Дий гремящий?
35 Он гонит стаей верных псов
Вепря в тенета облежащи;
То ловит сеткою дроздов,
Силками журавлей прилетных.
Награды сладкие трудов!
40 Кто в сих весельях беззаботных
От бурь мучительных страстей
Не обретал успокоенья!
Спешит домой? В семье своей
Другие встретит наслажденья:
45 Здесь вмиг детями окружен,
И загорелая от зноя
Жена, краса сабинских жён,
В святом горниле огнь устроя,
Доит веселых коз, потом
50 Готовит мужу пир домашний:
Бочонок с годовым вином,
Обед — некупленные брашны.
Лукринских устриц, рыб драгих,
Загнанных бурей с океана,
55 Нет на столах его простых;
Взамен Ионийского фазана
Щавель — любимый сын лугов,
Просвирки, жирные оливы,
Ягненок — жертва в честь богов,
60 Ласкают вкус неприхотливый.
Сколь весело смотреть притом
В свои как овцы мчатся домы;
Как с праздным тучный вол ярмом
Идет на отдых в хлев знакомый;
65 Как слуг домашних шумный рой,
Безвестного вельможи свита,
Садится у огня толпой
Вкруг Лар, хранителей их быта!
Так Алфий-ростовщик хвалил
70 Жизнь сельскую, долги сбирая;
Что ж? Завтра деньги в рост пустил,
Быть земледельцем не желая.
Впервые: «Славянин», СПб., 1830, ч. 14, № 9, с. 718—720.
Ода II. Похвала сельской жизни.
ep. vii quo, quo scelesti ruitis? aut cur dexteris...
Куда, крамольные, куда?
Что блещет меч успокоенный?
Еще безумная вражда
Не стерлась в памяти Вселенны,
5 Презорство вновь подъемлет длань —
Кого разить? Кому отмщенье?
Давно затихла ль в мире брань,
И неба с ним благословенье?
Не злобный пунн тревог вина —
10 Во прахе башни Карфагена;
Не парфу смерть обречена —
Уже познал он горе плена;
Одноплеменных ли раздор
Мятет всемирную столицу?
15 Римля́не! Вижу ваш позор
И Дия мстящую десницу!
Так быть должно; давно весь Рим —
Вертеп безбожья и разврата;
Корысть наш бог — и не щадим
20 Ни друга, ни вдову, ни брата!
И род, и доблесть, сан и честь —
Опоры Рима — все подкупно;
И что осталось в нем, что есть,
Все злату гнусному доступно!
25 И злу не вижу я конца —
Невозвратимо гибнут нравы!..
Кто сеет юношам в сердца
Любовь Отечества и Славы?
Беглец своей отчизны — грек,
30 Бесстыдных игр изобретатель,
Везде домашний человек
И благодетеля предатель.
Сказать ли все? Отец и мать,
Презренье к родине питая,
35 Бегут — дитя свое питать
Пороками чужого края;
Так чужеземства злой недуг
По жилам юным с кровью льется;
Порабощен младенца дух,
40 До гроба с ним не расстается.
Ни наш, ни чуждый — внедрив в грудь
Презренье Веры и Закона,
Притек — и озирает путь
От рабства до ступеней трона.
45 Так святотатственной стопой
Поправ отчизны честь, народу —
Всегда рабу пред новизной —
Злодеев сонм гласит свободу!
Свободу — быть рабом страстей,
50 Себя превыше Власти ставить;
Свободу — славой мятежей
Свою отчизну обесславить!
Предвижу все — державный Рим
Своими силами крушится —
55 Внутри крамолы; прах и дым
Над Капитолией клубится...
Извне — придут толпы врагов
Излить отмщение над Римом;
Британец дикий, аллоброг
60 Устроят пир в непобедимом —
Кровавый пир! Всё снедь мечей —
Святые храмы, стены града;
Развеет ветер прах Царей —
В оковах матери и чада!
65 Увы! Сбылись мольбы врагов —
Рим в собственной крови потонет!
Римля́не! Злейший из волков
Единокровного не тронет...
Какое ж бешенство в сердцах
70 Возжгло злодействий огнь подкупный?
Ответствуйте! Но бледный страх
Сомкнул уста клятвопреступны.
Безумцы! В прах, скорее в прах!
Еще раскаянье не поздно —
75 Спешите в жертвах и слезах
Смягчить мольбами небо грозно!
Не сгиб Палладиум святой —
К престолу Августа теките —
В нем зол целенье, ваш покой;
80 Пред ним колена душ склоните!
«Московский телеграф», М., 1826, ч. 8, № 5, отд. 2, с. 5—7.
Ст. 9. Пунн. Карфагенянин.
ep. xv nox erat et caelo fulgebat luna sereno...
Я помню ночь; на небесах
По ткани звезд луна сияла,
Когда, к богам забывши страх,
Ты вероломство замышляла;
5 Не так вкруг ясени младой
Плющ вьется гибкими ветвями,
Как соплеталася со мной
Ты белоснежными руками;
Я не забыл твоих речей:
10 Доколе на хребты морей
Звать непогоды не престанет
Пловцам враждебный Орион;
Доколе юный Аполлон
Не постареет, не устанет
15 Зефир в кудрях его играть —
Дотоль взаимно нам пылать.
Неэра, горькими слезами
Мою вспомянешь верность ты:
Не с униженьем, не с мольбами,
20 В час полуночной темноты
К преступному приду я ложу:
Услышишь имя ты другой;
Склонить на жалость мнишь красой?
Презреньем скорбь твою умножу!
25 А ты, счастливейший, бедам
Моим смеющийся жестоко!
Твои поля лежат широко,
И счета нет твоим стадам
Пактола по златым брегам;
30 Самосца тайнами владея,
Ты победил красой Нерея...
О! Скоро, скоро жребий мой
Страданьем тяжким ты искупишь:
Другому милую уступишь
35 И посмеюсь я над тобой!
1824 г. Впервые: «Новости русской литературы», М., 1825, ч. 14, с. 186—188.