переводчики

Гостит охотно в рощах Лукретила
Сильван проворный, друг моих козочек.
Он бережет их от палящих
Солнца лучей и ветров осенних.

5 Беспечно бродят жены пахучего
Супруга, в чаще скрытые ягоды
Спокойно ищут, — не страшат их
Жала змеиные, зубы волчьи,

Когда в окрестных долах и в узеньких,
10 Бегущих в гору, уличках Устики
Звучат божественной цевницы
Полные сладостных чар напевы.

Богам любезен я благочестием
И даром песен. О Тиндарида, здесь
15 Найдешь ты сельских благ обилье
И насладишься привольной негой.

Уйдя от зноя в уединенную
Ложбину, будешь петь на теосский лад
Про Пенелопу и Цирцею,
20 Тайных соперниц в любовной муке;

В саду тенистом будешь потягивать
Со мной за кубком кубок — лесбийское
С его небуйным, легким хмелем,
И опасаться тебе не надо,

25 Что Кир в припадке яростном ревности
С тебя руками нетерпеливыми
Сорвет венок и растерзает
Ткань неповинной твоей одежды.

Сколько слез ни прольешь, все будет мало их —
Так утрата горька! Плачу надгробному,
Муза, нас научи: дар благозвучия
От отца получила ты.

5 Наш Квинтилий — увы! — спит непробудным сном.
Канут в бездну века, прежде чем Праведность,
Честь и Верность найдут мужа, усопшему
В добродетелях равного.

Много честных сердец ранила смерть его;
10 Но, Вергилий, твое ранено всех больней.
Тщетно молишь богов друга вернуть тебе,
Им любовно врученного.

Пусть рокочет твоя лира нежнее той,
Чьим напевам внимал бор зачарованный, —
15 Не наполнится вновь кровью живительной
Тень, что страшным жезлом своим

Бог Меркурий, глухой к просьбам и жалобам,
Оттеснил в мрачный круг немощных призраков.
Тяжко! Но, не ропща, легче мы вынесем
20 То, чего изменить нельзя.

Тому, кто стоек в праведных помыслах,
Ни клич мятежный граждан злокозненных,
Ни грозный взор тирана душу
Не поколеблет; ему не страшен

5 Валы крутящий смерч в Адриатике,
Не страшен гром в деснице Юпитера;
Пусть рухнет свод небес на землю —
Он сохранит безмятежность духа...

Мой друг амфо́ра, к жизни рожденная
Со мною вместе в консульство Манлия!
Что ни дари мне — смех ли, ссоры,
Дрему любви, ликованье страсти;

5 При ком бы ни был собран массийский Вакх,
Тобой хранимый, — ныне для праздника,
Как повелел Корви́н, откройся,
Сок заскучавший налей нам в чаши

Мудрец, Сократа выбрав наставником.
10 Не будет, право, пренебрегать тобой;
И сам Катон свой дух высокий
Цельным вином согревал охотно.

Ты горькой мукой мучаешь доброго
И горшей злого; тайные замыслы,
15 Живущие в коварном сердце,
В шутках Лиэя раскрыть умеешь.

Вдыхаешь силу ты в малодушного
И жар надежды; ты неимущему
Даешь отвагу не страшиться
20 Гнева царей и меча убийцы.

О, если Либер вместе с Венерою
Придут — и с ними граций согласный хор, —
Пусть факелы горят, доколе
Не побегут перед Фебом звезды!

Орел, хранитель молнии блещущей,
В пернатом царстве стал повелителем,
Когда похитил Ганимеда,
Волю Юпитера выполняя.

5 Сначала юность, пылкость врожденная
Птенца толкнули к первому вылету;
Потом учил его отваге
Ветер весенний, развеяв тучи

В лазурном небе; вскоре за овцами
10 Орленок начал алчно охотиться;
А там — напал и на удава,
В жажде борьбы и поживы щедрой.

Косматый львенок, львицею вскормленный,
Едва завидит серну на пастбище,
15 Стремится к жертве обреченной,
Острые зубы свирепо скаля!

Таким в Ретийских Альпах винделики
Узнали Друза... Странен обычай их
Топорики носить с собою,
20 Словно у них амазонки — предки.

Откуда навык этот — неведомо,
Но весть правдива: лютых винделиков,
Непобедимых в дни былые,
Юный воитель разбил в сраженьи!

25 Ясна отныне мощь добродетели,
Возросшей в доме, ларами взысканном;
Так явен смысл заботы отчей
Августа о молодых Неронах!

Отважны только отпрыски смелого;
30 Быки и кони все от родителей
Наследуют; смиренный голубь
Не вырастает в гнезде орлином.

Ученье — помощь силе наследственной,
Душа мужает при воспитании;
35 Но если кто прельщен пороком —
Всё благородное в нем погибнет.

Чем Рим обязан роду Неронову,
Метавр об этом знает: у вод его
Смерть Гасдрубал нашел... Для римлян
40 Солнце впервые в тот день блеснуло

Улыбке славы сумрачный Лациум
Тогда поверил: долго Италией
Пуниец шел, как пламень чащей,
Как ураган Сицилийским морем.

45 И мир услышал речь Ганнибалову:
«Мы — стадо ланей, волчья добыча мы!
Не в битве, только в отступленье
Будем отныне искать триумфа.

О люд троянский, после пожарища
50 Проплывший смело море Этрусское,
Чтоб дети, старцы и пенаты
Мир обрели под авзонским небом,

Ты впрямь подобен дубу алгидскому,
Который в страшный час, под ударами
55 Секир, судьбе не покоряясь,
Твердостью спорит с самим железом!

И даже Гидра многоголовая
Смущала меньше взоры Геракловы!
Подобных чудищ не бывало
60 В дебрях Колхиды и в древних Фивах!

Врага утопишь — выплывет в ярости,
Низринешь наземь — он победителя,
Восстав, повергнет. Скорбным вдовам
Памятна громкая битва будет!

65 Не слать отныне мне карфагенянам
Посланцев пышных: рушатся, рушатся
Надежды! Гибель Гасдрубала
Нам предвещает позор великий.

Увы, всесильны воины Клавдиев!
70 Им сам Юпитер грозный сопутствует:
Решенья, принятые мудро,
Оберегают их в трудных войнах».

Какою в камень врезанной надписью
Смогли б сенат и римские граждане
Тебя достойно возвеличить,
Гордость народа, великий Август,

5 В краях подлунных между владыками
Себе величьем равных не знающий.
Недавно мощь твоей десницы
Вольнице винделицийских взгорий

Пришлось изведать: ратью твоею Друз
10 Удар нанес ей незабываемый;
Генавнов отогнав и бревнов,
Крепости их на альпийских высях

С землей сровнял он. Новой победы мы
Недолго ждали: в жарком сражении
15 Разбито было племя ретов
Старшим Нероном, твоим посланцем.

Он вихрем мчался по полю бранному,
Разя нещадно варварских воинов,
Свободу выше жизни чтущих.
20 Как необузданный южный ветер

Стегает волны в полночь осеннюю,
Так он отряды вражьи без устали
Крушил и конской потной грудью
Путь пробивал себе в гущу боя.

25 Как Авфид в грозный час половодия,
Беснуясь, мчится через Апулию
И, страшно воя, угрожает
Всё затопить — и луга, и пашни, —

Так храбрый Клавдий бешеным натиском
30 Поверг врага и вражьими трупами
Устлал всё поле, оснащенный
Ратью твоею, твоею волей,

Благим участьем мощных богов твоих.
Не в тот ли самый день достопамятный,
35 Когда тебе Александрия
С плачем открыла свои ворота,

Фортуна снова через пятнадцать лет
Страде военной добрый дала исход
И новой увенчала славой
40 Мудрое, Август, твое правленье.

Тебе дивятся Индия, Мидия,
Кочевник-скиф и еле смиренные
Кантабры, о оплот священный
Нашего края, державы нашей!

45 Тебе подвластны Тигр, и Дунай, и Нил,
Свои истоки в дебрях скрывающий,
И Океан, кормилец чудищ,
Дальним британцам ревущий песни.

Тебе послушны галлы бесстрашные
50 И дети гордой нравом Иберии;
К твоим стопам свое оружье
Племя сигамбров, смирясь, сложило.

Хотел воспеть я брань и крушение
Держав, но лира грянула Фебова,
Чтоб робкий парус не боролся
С морем Тирренским. В твой век, о Цезарь,

5 Тучнеют нивы, солнцем согретые,
Знамена дремлют в храме Юпитера,
Забыв позорный плен у парфов;
Долго пустевший приют Квирина —

Святыня снова! Ты обуздать сумел
10 Рукой железной зло своеволия;
Изгнав навеки преступленья,
Ты возвратил нам былую доблесть.

Она когда-то мощь италийскую —
Латинов имя — грозно прославила
15 В безмерном мире: от восхода
До гесперийской закатной грани!

Ты наш защитник, Цезарь! Ни гибельной
Войны гражданской ужас не страшен нам,
Ни гнев, кующий меч, чтоб распрю
20 Города с городом вызвать снова!

Твоим законам, Август, покорствуют
Дуная воду пьющие варвары
И гет, и сер, и парф лукавый,
И порожденные Доном скифы.

25 А мы, ликуя в будни и праздники,
Дары вкушаем доброго Либера
В кругу детей и жен любимых,
Не забывая богам молиться.

А мы, как наши пращуры, песнями
30 Под флейту славим доблесть и праведность
Мужей троянских, и Анхиза
С отпрыском дивным благой Венеры.