У некоторых переводчиков есть две или три версии перевода одного текста. В собрание включены все версии, в которых отличны минимум три строки. Если отличны только одна или две строки, приводится версия, которая считается более поздней.
carm. i iv solvitur acris hiems grata vice veris et favoni...
Западный ветер подул — и кончились зимние морозы,
лебедки на воду суда спускают,
стадо оставило хлев, к жаровне не жмется земледелец,
утрами иней не седеет в поле.
5 Ясными вечерами Венера сплетает хороводы
из нимф резвящихся и нежных Граций;
ноги их в пляске мелькают легкие; в кузнице Циклопов
хромой Вулкан опять огонь разводит.
Вот и пришла пора украсить главу зеленым миртом,
10 иль из-под снега вставшими цветами,
в жертву Фавну принесть, удалившись от всех в тенистой роще,
ягницу или белого козленка.
Бледная смерть на пороге, ломится в дверь — равны пред нею,
мой друг, трущобы, царские покои,
15 и никаких надежд нам не оставляет мирозданье;
нависло ночью царство душ усопших —
дом населенный никем. Когда в него однажды вступишь —
главы пиров уже не вынуть жребий,
не восхищаться, пока в расцвете он — юностью Лицида,
20 который скоро дев усладой станет.
«Древний мир и мы», СПб., 1997, с. 262.
carm. i xxii integer vitae scelerisque purus...
Тот кто сердцем чист, бескорыстен в жизни —
не нужны ему мавританцев копья,
не нужны, мой Фуск, лук, и стрелы с ядом
в грузном колчане —
5 ни на берегах раскаленных Сиртов,
ни у ледников мрачного Кавказа,
ни в какой-нибудь баснословной дали
где-то за Индом.
Так вот и меня, что в лесу Сабинском
10 всё о Лалаге сочиняю строки,
обо всем забыв, потеряв дорогу,
хищник не тронет —
хоть не меньше он встречному опасен
чем огромный волк в апулийских чащах,
15 чем свирепый лев, житель нумидийской
скудной пустыни.
Брось меня туда где весенний ветер
не приносит жизнь ледяной равнине,
где морозный пар подымает к небу
20 грозный Юпитер;
брось меня где бег колесницы солнца
след испепеляет всего живого —
буду слышать я Лалаги любимой
ласковый голос.
«Древний мир и мы», СПб., 1997, с. 262—263.
carm. ii xiv eheu fugaces, postume, postume...
О Постум, Постум, года скользят,
и никакая добродетель не отсрочит
ни морщин, ни ужасной старости,
ни неотвратимой смерти.
5 Нет, мой друг, — даже если гекатомбами
ты ежедневно будешь просить пощады у Плутона.
Он охладил волной печальной
и Гериона трехтелого, и Тития.
Значит всем кто жив
10 дарами земли
эти воды придется переплыть —
царь ли он, раб ли ничтожный.
Тщетно избегать Марса кровавого,
волн рокочущих Адриатики.
15 Тщетно укрываться
от осеннего ветра.
Черного Коцита мертвый поток
придется увидеть, и бесславных Данаид,
и Сизифа, осужденного
20 на бесконечный труд.
Да, эту землю, этот дом, жену любимую —
все придется оставить, и из всех деревьев что ты посадил
за тобою, недолгим их владельцем, последует
лишь ненавистный кипарис.
25 Наследник распорядится более достойным образом
запертыми на сто замков погребами цекубскими,
и на полу останутся капли вина,
достойного стола понтифика.
«Древний мир и мы», СПб., 2003, с. 328—329.
carm. ii xvi otium divos rogat in patenti...
Покоя
у богов просит моряк застигнутый
непогодой в Эгейском море
когда луна закрыта черной тучей
5 и звезды надеждой на спасенье
не светят;
покоя —
головорез фракиец,
покоя —
10 мидиец с колчаном за спиной,
покоя,
который не купишь ни за пурпур, ни за золото.
Ни деньги,
ни телохранители,
15 не защитят
смятенной души;
ни виллы
с лепными потолками.
Как хорошо довольствоваться малым,
20 когда на скромном столе
поблескивает отцовская солонка,
и ни страхи,
ни развратные помыслы
не отгоняют сон.
25 Так зачем же яростно
в этой короткой жизни
на все бросаться?
Что толку метаться
средь земель обжигаемых
30 солнцем все время иным?
Какой беглец отчизны
избежит себя? Порочные заботы
ступят следом на твой корабль,
помчатся за твоим конем
35 быстрее косули,
яростнее ветра восточного.
Тому
кто довольствуется тем что есть невыносима
забота об излишнем; он сухой усмешкой
40 привык встречать невзгоды; для него
нет ничего
слишком в жизни ценимого.
Он помнит
о смерти унесшей юного Ахилла,
45 о вечно тянущейся старости Тифона обессилевшего,
о том, что
отнятое у одного
другому передается.
Вот, друг мой Гросф, вокруг тебя
50 мычат сицилийские стада,
поднимают ржанье табуны,
тебя дважды выкупанные
в крови моллюсков аравийских
покровы облачают.
55 Мне же
небольшое поле и вкус к тонким вещам
подарили греческие Камены, и еще
Парка нелживо наделила способностью
не иметь ничего общего с движеньями
60 свирепой толпы.
«Древний мир и мы», СПб., 2003, с. 325—327.
carm. ii xviii non ebur neque aureum...
Слоновая кость и потолок с золотою лепниной
не украшают мой дом,
гиметтские мраморные архитравы с голубыми прожилками
не опираются на телесного цвета колонны.
5 Я никогда не мечтал быть наследником царским,
и жены клиентов
не ткут для меня лаконскую
пурпурную ткань.
Но я в себе хорошо ощущаю дарования
10 плодоносную жилу,
и вот те кто в силе
ищут общенья со мной.
Я молитвами не утомляю богов,
а просьбами — властных друзей,
15 и доволен вполне
маленьким полем.
Дни днями теснятся, и новые луны
склоняются к гибели.
Что ты строишь дворец изукрашенный мрамором
20 у порога смерти своей?
Что ты искусственным берегом море теснишь?
Что в алчбе с земли сгоняешь жалких соседей,
чтобы муж и жена, к груди прижимая отцовских богов
и грязных детей, брели в неизвестность?
25 Ведь нет более верного дома чем Орка дворец.
Куда ты?
Земля равно открывается
ямой могильной для всех.
Хирон
30 не соблазнился на деньги,
и не переправил обратно
хитреца Прометея.
Орк — умоляй его, не умоляй — обуздает
горделивого Тантала и весь его род,
35 но смягчит участь бедняку исполнившему
свой жизненный долг.
«Древний мир и мы», СПб., 2003, с. 327—328.
carm. ii xx non usitata nec tenui ferar...
Невиданными прочными крылами
я устремлюсь в воздушные потоки,
пророк двуипостасный,
я уйду
5 от этой напоенной злобой земли,
от ее городов.
Я не умру, друг мой Меценат,
я, сын раба, не буду
укрощен волною Стикса.
10 И вот уже суставы обтягивает кожа шершавая,
и перья гладкие растут на пальцах и плечах —
я белой птицей стал.
И, летя стремительнее чем Икар,
я, птица певчая,
15 увижу
стенающие Босфора брега,
пустыни Африки,
степи гиперборейские.
Да, меня узнают — колх,
20 дак, не выдающий страха перед римской когортой,
и дальние гелоны.
Меня прочтут и переимчивый ибер,
и житель
Родановых берегов.
25 Так пусть же смолкнут стенания
у пустой гробницы, и не будет
грязно-траурных одежд и слез.
Сдержи рыданья, друг.
Не оказывай могильному холму
30 недолжной чести.
«Древний мир и мы», СПб., 2003, с. 229—330.
carm. iii i odi profanum volgus et arceo...
Сейчас нестерпимо присутствие непосвященных —
да воцарится молчание! Жрец Муз,
я воспою гимн еще неведомый
отрокам и девам.
5 Цари вселяют страх в толпы людей;
сами же цари во власти победителя Гигантов —
Юпитер повелевает вселенной
мановеньем брови.
А у кого-то виноградники обширней чем у соседей;
10 кто-то, родом знатнее других, на поле Марсовом
решается стяжать почет;
кого-то к славе приводит
собственная доблесть; кому-то скопища клиентов
придают важность; но един закон Неизбежности —
15 равен жребий гордых и смиренных, в урне
есть место любому из них.
И если над твоей шеей навис обнаженный меч,
не пробудят аппетита никакие яства Сицилии,
и ни пенье птиц, ни звуки кифары
20 сна не вернут;
но ты с легкостью победишь брезгливость
пред неряшеством крестьянских лачуг,
не станешь чураться ни сумрачных пойм,
ни выстуженных ущелий.
25 Довольствующегося необходимым
не встревожат ни морская буря,
ни порывы ветра при заходе Арктура
и восходе Возничего;
не встревожат ни градом побитые лозы, ни неурожай —
30 то из-за дождей, затопивших оливы,
то из-за звезды, иссушившей поля,
то из-за неблагоприятной зимы.
А тут, рыб разгоняя, в море вторгается мол —
подрядчик гонит рабов
35 сбрасывать в воду могучие глыбы —
хозяину берег постыл;
но Страх и Предчувствия не отступят от него,
и Забота с ним не расстанется —
ни на обитой медью палубе,
40 ни в конском седле.
И если ни фригийский мрамор,
ни сидонский пурпур, ни фалернское,
ни умащения ахеменидов
боли не утолят,
45 зачем по последней моде мне строить
возбуждающий зависть атриум? Зачем
менять на хлопотную роскошь
сабинский дол?
2023 г. «Новый мир», М., 2023, № 6, с. 173—174.
[Хору юношей и дев.]
Сейчас нестерпимо присутствие непосвященных — да воцарится молчание! Перевод следует пониманию vulgus profanum не как «темная толпа», т.е. в социальном смысле, а как «толпа непосвященных в таинства», т.е. в религиозном смысле; сам же поэт выступает здесь в роли жреца. Социальное понимание до последнего времени разделялось большинством ученых, что нашло отражение и в переводах и в репликах: «И толковала чернь тупая...», «Молчи, бессмысленный народ...» у Пушкина, переводящего однозначно религиозную цитату из «Энеиды» Вергилия (Procul este, profani VI, 258 ) опять-таки в социальный регистр.
На поле Марсовом — там где происходили выборы консулов и преторов.
Обнаженный меч, сицилийские яства — урок преподнесенный сицилийским тираном Дионисием Сиракузским своему фавориту Дамоклу (подвешенный над его головой обнаженный меч на конском волосе. См.: Цицерон, «Тускуланские беседы», V. 21, 61).
Заход Арктура и восход Возничего. Арктур — звезда в созвездии Волопаса и (в оригинале) Козлята — звезды в созвездии Возничего связаны с осенней переменой погоды в конце сентября.
Фригийский мрамор — белый с красными прожилками.
Сидонский пурпур. Сидон — финикийский город, ныне Сайда в Ливане.
Фалернское — белое вино высокого качества из северной Кампании.
Ахемениды — персидская династия (ок. 700—330 гг. до н.э.).
Атриум — парадный внутренний двор в римском доме с бассейном.
Сабинский дол — вилла Горация в окрестностях Тибура в Сабинских горах.
carm. iii ii angustam amice pauperiem pati...
Доблестный юноша пусть без ропота переносит
тяготы и лишения воинской службы — пусть конный
безупречно овладеет копьем
к ужасу диких парфян;
5 презирая опасность, пусть привыкнет спать на голой земле.
Пусть в ужасе его со стены заприметит
вдова варварского вождя,
а у дочери
перехватит дыхание — как бы ее венценосный жених
10 не разъярил льва, бешеного в прыжке,
которого злая свирепость
бросает в гущу резни.
Сладко и красиво умереть за родину.
Смерть нагонит бросившегося бежать,
15 она не пощадит ни задрожавших поджилок,
ни втянутых в плечи голов.
Доблесть не знающая поражений
сверкает незапятнанной славой; она не примет
и не сложит с себя высшей власти
20 по своеволию вздорной толпы.
Доблесть открывая небо достойным бессмертья
выводит их на нехоженый путь,
и, на крылах уносясь, избегает сборищ людских
на пропитанной влагой земле.
25 Но есть и воздаяние немоте —
разгласившему сокровенные тайны Цереры
нет места под одной крышей, нет места
на одном судне со мной;
Юпитер казня нечестивца нередко
30 задевает невинного — не жди,
что хромоногая Фурия споткнется
настигая злодея.
2023 г. «Новый мир», М., 2023, № 6, с. 175—176.
[Друзьям.]
Со стены заприметит — так называемая «тейхоскопия» (смотр со стены) отсылает читателя к гомеровской сцене (Илиада, III, 161—244).
Не разъярил льва — реминисценции гомеровского образа («Илиада», V, 136—139).
Сладко и красиво умереть за родину — парафраз строки Тиртея (10, 1).
Смерть нагонит... — цитата из утраченного треноса Симонида (PMG 524).
На пропитанной влагой земле — платоновская космология (Федон, 109 b).
Сокровенные тайны Цереры — отсылка к Элевсинским мистериям в честь Деметры, с которой римляне ассоциировали Цереру.
carm. iii iii iustum et tenacem propositi virum...
Мужу доблестному, несгибаемому в решеньях
не поколеблет трезвого разума
ни толпы тяга к бесчинствам,
ни тирана тяжелый взгляд.
5 Что ему Австр, властелин Адриатики?
Что громовержца разящий удар?
Пусть рухнет мир — бестрепетно
он падет под его обломками.
Такими были Поллукс и Геракл,
10 рвавшийся в звездную высь;
меж ними однажды возлегши
и наш Август нéктара коснется губами.
Так и тебя, Вакх, удостоенного небес,
тигры везли, непривычные к упряжи;
15 так и ты, Квирин, избежал Ахеронта
на присланных Марсом коня́х.
Это тогда воззвала Юнона к собранью богов:
«О Илион! Гибельный нечестивый судья
и чужеземная женщина
20 обратили тебя в руины;
но еще когда Лаомедонт лишил богов
обещанной платы, ты был уже проклят
девственницей Минервой и мной, и твой народ —
заодно с вероломным правителем.
25 Уж больше не блещет пред распутной лаконянкой
гость, бесславием покрывший себя,
и дом клятвопреступный Приама не истребляет
дланью Гектора свирепых ахейцев.
Вот и утихла война, распри возбудившая между нами;
30 отныне и ярость свою и ненавистного внука,
отпрыска троянской жрицы,
я Марсу передаю.
Я согласна допустить Квирина
к лучистым чертогам, обучить его
35 утолять жажду не́ктаром, причислить
к безмятежному сонму богов.
Но только чтобы между Римом и Троей
широкое море легло; пусть беглецы
селятся где угодно,
40 но Приама и Париса останки
да топчут стада, да тая́т там
свой приплод дикие звери. Да возносится
Капитолий ввысь, и Рим неуемный
плененным персам диктует закон.
45 Пусть его имя, наводящее ужас,
раздастся в дальних краях; и там где море
разрезает Европу и Африку, и там где
Нил многоводный поит поля.
Пусть будет он стоек в презрении к золоту,
50 что скрывает в себе земля, пусть лучше
оно пропадает не вырытым, нежели святыня
будет обесценена рутинными нуждами.
И где бы ни пролегала граница мира,
пусть он силой проверит ее на прочность
55 в жажде изведать края́ где палящий зной
и где туманы, ливни, и сырость.
Но я заклинаю буйных квиритов —
слишком не усердствуйте в благочестии, и слишком
не верьте в удачу замыслив
60 отстроить стены дедовской Трои;
Трои, судьба которой, если она возродится,
будет страшна. Я сама,
сестра и супруга Юпитера, на нее поведу
победоносную рать.
65 И пусть хоть трижды Аполлон восстановит
ее могучие стены — их трижды обрушат
ахейцы, и трижды обращенные в рабство женщины
оплачут своих мужей и детей».
Но скромной лире повествовать о подобном
70 не под силу — на что ты, Муза, настроилась?
Не пытайся воспроизводить речи богов,
уничижать великое малым.
2023 г. «Новый мир», М., 2023, № 6, с. 176—177.
[Музам об Августе.]
Конный — после поражения при Каррах (53 г. до н.э.), которое Красс потерпел от парфянской конницы, одной из задач реформирования римской армии стало усиление кавалерии.
Австр — восточный ветер.
Август — обратим внимание на то, что обожествление Августа пока предполагается только после смерти, хотя он уже получил титул Divi filius (сын бога; имеется в виду усыновивший его Цезарь). Однако с 19 г. его гению стали приносить жертвы, в 8 г. (год смерти Горация) в честь него был переименован месяц секстилий, а в 5 г. он получил титул Pater patriae (отец отечества). Тем не менее, окончательное обожествление было посмертным.
Квирин — эпитет Ромула после его обоготворения.
И тогда воззвала Юнона — речь занимает большую часть оды (13 из 18 строф). Существует гипотеза о дебатировавшемся тогда проекте переноса столицы на Восток (что в конце концов и произошло в IV веке), в итоге отвергнутом Октавианом. Речь Юноны, проклинающая Трою, троянцев и их потомков-римлян, вместе с тем прославляет созданную ими Римскую империю.
Лаомедонт — троянский царь, отец Приама. Наказанные Зевсом за поддержку Геры Посейдон и Аполлон построили для него городские стены, но были лишены обещанной платы.
Нечестивый судья и чужеземная женщина — суд Париса и Прекрасная Елена.
Внук, троянская жрица — Ромул-Квирин и его мать, весталка Рея Сильвия.
Да таят там свой приплод дикие звери — комментаторы находят здесь отсылку к одному из общих мест ближневосточной риторики (например Исайя 13: 21—22).
Где море разрезает Европу и Африку — Fretum Gaditanum (Гибралтарский пролив).
Презрение к золоту — в 17 г. Август направляется в северо-западную Испанию с целью установить контроль над золотыми рудниками.
Где палящий зной — в 27—25 гг. происходила экспансия в Мавретанию (северное Марокко и северный Алжир), в результате которой там было создан протекторат под управлением Юбы II.
Где туманы ливни и сырость — в 27 г. до н.э. Август в очередной (третий) раз замышляет поход в Британию, так и оставшийся неосуществленным.
carm. iii iv descende caelo et dic age tibia...
О Каллиопа, богиня, снизойди,
и протяжную песню исполни на флейте;
или, может быть, тебе по душе
высокий голос и струны кифары?
5 Вы слышите? Или меня обольщает
сладостное безумье? И я уже вижу себя бредущим
сквозь священные рощи среди трепетных
дуновений и быстрых ручьев?
Помню однажды в детстве, на склоне Во́льтура,
10 ускользнув от кормилицы я, сморенный игрой,
заснул, и лесные голуби забросали меня
свежей листвой.
Все пришли тогда в изумленье —
и ацерантийские пастухи, и охотники
15 из банцийского леса, и хозяева
плодородных наделов в Форенте.
Как отважно я спал, невредимый
среди медведей и черных гадюк, упрятанный
священной зеленью лавра и мирта,
20 охраняем богами.
Я ваш, о Камены, я ваш!
И поднимаясь на сабинские кручи,
и в холодном Пренесте над Тибуром,
и в Байях с прозрачной водой.
25 Влюбленному в многоголосье ключевых ваших вод
не повредят ни войско, повернувшее вспять
при Филиппах, ни про́клятое дерево,
ни сицилийские волны у Палинура.
Только останьтесь со мной — и я брошусь
30 хоть к бушующему Боспо́ру на корабле,
хоть пешком — в выжженные пески
ассирийского края.
Вашим заступничеством невредим, я увижу и бриттов,
беспощадных к пришельцам, и конканов,
35 упивающихся конской кровью, и метких гелонов
на берегу скифской реки.
А когда из похода в свои города
вернутся когорты усталых легионеров,
вы Цезаря, жаждущего отдохнуть от трудов,
40 пробу́дите в гроте Пиерии;
и там в самозабвенье вы обратитесь к нему
с искренним словом — мы помним
как разъяренное скопище гнусных Титанов
умертвил брошенной молнией
45 тот кто правит недвижной землей,
бурным морем, скорбными городами и царствами,
богами и смертными, кто один
наделен подобною властью;
и мы помним как остервенелые братья,
50 дерзая своими руками на Олимп
взгромоздить Пелион, ввели Юпитера
в небывалый ужас.
Но что Тифоей? Что могучий Мимант?
Что исполин Порфирион?
55 Что Рет? Что Энкелад,
вырывающий с корнем стволы?
Против звенящей эгиды непорочной Паллады
что они могут? Здесь — Вулкан в ожидании схватки,
там — Юнона владычица,
60 а там — сгибающий лук,
купающий в кастальской струе пышные кудри
владелец зарослей Ликии, пальмовых рощ
родного острова, патарец,
делиец — бог Аполлон.
65 Непричастная благоразумию сила
рушится под собственной тяжестью; боги
возвеличат трезвую, но они же возненавидят
ту что нечестие порождает в душе.
Тому свидетели — и сторукий гигант,
70 и пресловутый преследователь Дианы
Орион, пораженный
ее девственным острием.
Земле больно от втиснутого обратно потомства,
отправленных молнией к Орку она оплакивает детей —
75 ведь Этну, придавившую их,
не прожжет насквозь быстрый огонь.
Печень дерзновенного Тития не оставляет орел —
сторож приставленный к нечестивцам,
а женолюб Пирифой окован
80 тремястами цепей.
2023 г. «Новый мир», М., № 6, с. 178—180.
[Каллиопе.]
Каллиопа — Муза эпической поэзии. Гесиод в «Теогонии» (ст. 79) называет Каллиопу первой среди Муз. Уже первый известный нам римский поэт Ливий Андроник отождествляет их с древними римскими Каменами, божествами источников близ храма Весты.
Вольтур — гора в Апулии к западу от Венузии, родного города поэта.
Ацерунция, Банция, Форент — находящиеся на южном склоне Вольтура, ближайшие к лежащей на его восточном склоне Венузии городки.
Сабинские кручи — имение Горация в Сабинских горах.
Пренесте — город неподалеку от Тибура (Тиволи), где находилась дача Горация.
Байи — роскошный приморский курорт в Кампании.
Битва при Филиппах между республиканцами под командованием Кассия и Брута и триумвирами Октавианом и Антонием в Восточной Македонии произошла в 42 г. до н.э. и закончилась разгромом республиканцев. Двадцатитрехлетний поэт принимал в ней участие в качестве военного трибуна (под его началом, скорее всего, была когорта, т.е. около полутысячи солдат).
Проклятое дерево — в одах II. 13 и III. 8 Гораций рассказывает как во время прогулки по лесу едва не был убит рухнувшим деревом.
Сицилийские волны... Палинур — мыс в Лукании (Базиликата). Римляне связывали с ним имя кормчего корабля Энея, погубленного Юноной. В 36 г. до н.э. Антоний находился в Сицилии, когда Октавиан направил на него свой флот. У мыса Палинур флот попал в сильнейший шторм; погибло множество кораблей. В этом походе участвовал и Меценат; из данного пассажа можно предположить, что и Гораций был его участником.
Боспор... Ассирия — Боспора было два: Фракийский (современный Босфор / Истанбул богазы) или Киммерийский (Керченский пролив). Ассирия, занимавшая северную часть Месопотамии, не имеет выхода к морю, однако в римской литературе многочисленны примеры взаимозаменяемости названий Ассирия и Сирия, восточная часть которой пустынна (именно здесь пролегала граница между Римом и Парфией).
Гелоны — один из упомянутых Геродотом народов Скифии, живший к востоку от Танаиса (современный Дон). Среди многочисленных и противоречивых гипотез об их происхождении и месте их жительства имеется и мордовская.
Конканы — одно из кантабрийских племен в Северной Испании. В 29 г. начинаются кантабрийские войны (29—19 гг. до н.э.), закончившиеся окончательным покорением Испании.
Скифская река — Танаис (современный Дон), считавшийся границей Европы и Азии.
Пиерия — горная область к северу от Олимпа, «обетованная земля» для поэтов. Возможно речь идет о чтении Вергилием «Георгик» в присутствии Августа, Мецената и Горация.
Скорбными городами и царствами — в загробном мире.
Остервенелые братья — внуки Посейдона От и Эфиальт, грозившие, поставив одну на другую горы Осса и Пелион, забраться на Олимп и свергнуть богов.
Тифоей (Тифон) / Tiphoeus (Typhon) — не путать с возлюбленным Эос, которого звали Тифон (Tiphonus) — получеловек-полудракон, сын Тартара и Геи/Терры. Зевс победив его завалил сверху горами; Этна и Везувий извергают огни из его пасти.
Мимант, Порфирион, Рет, Энкелад — гиганты, участники гигантомахии. Убиты соответственно Вулканом, Юпитером и Геркулесом, Вакхом, Минервой.
Эгида — щит или панцирь.
Не расстающийся с луком — Аполлон.
Касталия — источник на горе Парнас в окрестностях Дельф.
Делос, Патара в Ликии — центры культа Аполлона.
Сторукий гигант — гекатонхейр.
Орион — знаменитый охотник, различные варианты легенд о котором противоречат друг другу.
Титий — великан, пытавшийся овладеть Латоной. Был убит Аполлоном и Артемидой.
Пирифой — сын Иксиона, царь лапифов (племя в северной Фессалии). Друг Тезея, согласившегося ему помогать в похищении Персефоны. Впоследствии Тезей был богами прощен, а Пирифой остался в царстве Аида.
carm. iii v caelo tonantem credidimus iovem...
Юпитер, мечущий громы и молнии,
царствует в небе; божественный Август
повелевает империей, сокрушитель
грозных бриттов и яростных персов.
5 Как же мог остаться в живых
воин Красса? Как мог с дочерью варвара
вступить в унизительный брак? Как с оружьем
тестя в руках дряхлеть? О, падшие нравы!
Апулийцы и марсы отреклись в парфянском плену
10 от священных щитов, от своего гражданства, своих имен
и бессмертной Весты, хотя все так же неколебимо
высились Рим и изваянье Юпитера.
Некогда Регул, провидя подобный исход,
отверг поставленные ему условья
15 как пример несмываемого позора,
как дорогу ко всеобщей гибели.
Чтобы юношество было готово
к смерти в бою, «Я видел, —
он произнес, — легионных орлов, прибитых
20 к стенам карфагенских святилищ;
видел оружие, брошенное выжившими;
видел скрученные за спиной руки свободных,
незапертые городские ворота; видел
воинов Марса, пашущих
25 поля которые они перед тем разорили.
Выкупленный на волю от этого
не станет воинственней. Как пурпурная шерсть
не вернет себе естественный цвет,
так и доблесть: потерял — не вернется.
30 Бросится ли опять в схватку олень
уже испытавший тенета? Удержит ли строй тот
кто однажды покорился врагам?
Готов ли сокрушить в новом сраженье пунийца
тот чьи мышцы помнят тугие оковы,
35 кто, беспомощный, ждал смерти,
дыхание затаив?
Кто метался отчаянно в жажде спасти свою жизнь
уже не в силах отличить поражение от победы.
О бесчестье! О величие Карфагена, проросшее
40 на руинах Италии!»
И вот, отстранившись от поцелуев
благочестивой жены и малолетних детей,
он потупляет свой царственный взор
словно лишившийся чести.
45 Так, укрепляя души колеблющихся,
являя им немыслимый прежде пример,
он спешит сквозь толпу безутешных друзей
в героическое изгнанье.
Он хорошо знает, что у варваров
50 его ожидает палач; но, отвернувшись от близких,
он рассекает потоки сограждан,
что пытаются его удержать;
словно бы рассудив рутинные тяжбы клиентов,
он теперь отправляется в путь к Венафранским долинам,
55 или же дальше — в лакедемонянами
учрежденный Тарент.
2023 г. «Новый мир», М., 2023, № 6, с. 181—182.
[Божественному Августу.]
Воин Красса. Оружие тестя — имеется в виду битва при Каррах в 53 г. до н.э. Количество римлян попавших в плен Плутарх оценивал в 10 тыс. Плиний Старший (VI, 47) сообщает, что пленные были поселены на крайнем востоке Парфянского царства в городе Антиохия Маргиана (современный город Мары в Туркменистане). Известно также, что у пленников были жены, и что пленники поступали на службу в парфянскую армию. Проперций (II, 30a, 19) намекает на столкновение между ними и воинами посланного туда позднее римского отряда.
О падшие нравы — здесь можно увидеть парафраз восклицания из Первой речи против Катилины Цицерона: «О времена! О нравы!»
Апулийцы — народ на крайнем юго-востоке Италии. Современная область Пулья. Гораций был по происхождению апулийцем.
Марсы — италийский народ, живший в центральных Апеннинах и до конца IV века упорно сопротивлявшийся римлянам. Те и другие активно участвовали в Союзнической войне (91—88 гг. до н.э.) за равноправие италийцев в Римском государстве.
Священные щиты — во времена Нумы Помпилия (кон. VIII — нач. VII вв. до н.э.) с неба упал щит. Его признали священным и во избежание похищения изготовили 11 копий. Их хранителями стали Салии, жрецы Марса.
Веста — имеется в виду вечный огонь в ее храме — символ бессмертия Рима.
Изваянье Юпитера — в Капитолийском храме, посвященном Юпитеру, Юноне и Минерве.
Поставленные условия — Марк Атилий Регул, консул во времена Первой Пунической войны (264—241 гг. до н.э.), во главе римской армии высадился в Африке, но потерпел поражение и попал в плен к карфагенянам. Затем его отпустили, с тем чтобы он передал римлянам условия мира. Регул выступил в Сенате с призывом продолжать войну до победы и вернулся, согласно данному слову, в Карфаген, где был казнен.
Незапертые городские ворота — имеется в виду демонстративное поведение Карфагена после поражения римской армии, которая перед этим его осаждала.
Венафр — город в Самнии на Латинской дороге, соединявший Рим с южными портами. Здесь, в живописной предгорной местности находилась вилла Регула.
Тарент — современный Таранто в области Апулия. Основан спартанцами, к мужественной репутации которых и относит нас последняя строка стихотворения.
carm. iii vi delicta maiorum inmeritus lues...
Римлянин, ты безвинно расплачиваешься
за злодеяния предков; твои святыни в развалинах —
обрушившиеся жилища богов,
обломки попираемых монументов.
5 Только вера делает тебя повелителем,
только в ней — начало и завершенье,
а отступничество приводит к краху
истерзанную Гесперию.
Вот уже дважды парфянские полчища
10 отбивали наш натиск, у богов не испрошенный
должным образом; и вот — торжествуют,
умножив добычей свои побрякушки.
А на Город, предавшийся междоусобицам,
дак с эфиопом напасть силятся;
15 первый копьями угрожая,
второй — военными кораблями.
Век погрязший в пороке в грязь втаптывает
брачный союз, семью, материнство,
и в этом месиве захлебываются
20 римский народ и государство.
И вот девочка еще не созрев учится
ионийским танцам и ухищрениям,
загипнотизированная развратом,
мечтающая о непотребствах;
25 едва выйдя замуж уже высматривает
за праздничным столом бездельника,
с которым можно, потушив лампу,
изведать запретную утеху;
ну а потом, не церемонясь с мужем, в открытую
30 отдается любому кто только объявится —
что лавочнику, что судовладельцу,
что купцу, швыряющемуся деньгами.
Не в таких семьях рождались юноши,
что обагрили море кровью пунийскою,
35 сразили Пирра, могучего Антиоха,
несравнимого в свирепости Ганнибала;
это была раса крестьян-воителей,
привыкшая поднимать новь сабинскими заступами,
а после, подчиняясь хозяйке дома,
40 для очага рубить кустарник
в час когда солнце, тени гор делая длинными,
дарит уставшим волам отдохновение,
и удаляется на своей колеснице,
принося нам отрадные минуты.
45 Чего не обрушивает время тлетворное?
Хуже дедовского отцов поколение;
а что мы́, жалкие, оставим?
Какое беспомощное потомство?
2023 г. «Новый мир», М., № 6, с. 183—184.
[Римскому народу.]
Пафос оды, написанной еще до окончания Гражданской войны, совпадает с программой которую впоследствии начнет осуществлять Октавиан — восстановление старых и строительство новых храмов, устрашение соседей, укрепление семьи, обращение к традиционным ценностям. Тем не менее, ее пессимистический финал противоречит общему тону цикла.
Гесперия — страна на Западе. Греки иногда так называли Италию.
Парфянские полчища — имеются в виду поражения Антония в 40 и 36 гг. до н.э.
Дак — дакский царь Буребиста вмешивался в Гражданскую войну на стороне Помпея.
Эфиоп — имеется в виду Египет в годы совместного правления Антония и Клеопатры.
Иония — населенная греками область Малой Азии, славящаяся изысканной культурой, в том числе изнеженностью и изощренным развратом.
Пирр — царь греческой области Эпир в III в. до н.э.
Антиох III Великий — царь Сирии во II в. до н.э.
Сабинские заступы — часто встречающийся у Горация мотив подчеркивания достоинства всех без исключения (а не только латинов) италийских народов.
carm. iii xxx exegi monumentum aere perennius...
Я оставил напоминанье о себе прочнее чем медный памятник,
и величественней царских пирамид.
Его ни все разъедающая влага, ни мощный ветер с севера
не сможет уничтожить, ни даже неисчислимая
5 череда годов — бег времени.
Я умру не весь, большая часть меня
избегнет богини мертвых. И свежей будет
память обо мне, пока восходит на Капитолий
с молчащей весталкой верховный жрец.
10 Скажут про меня, что я — оттуда где грохочет
Ауфид неистовый, оттуда где над иссохшими полями
когда-то владычествовал Давн, что я вышел из народной толщи,
что первым облачил эолийские размеры
в латинские слова. Проникнись
15 заслуженной гордостью, и мне дельфийским лавром
благосклонно, Мельпомена, увей седины.
«Древний мир и мы», СПб., 2003, с. 330.
carm. iv vii diffugere nives, redeunt iam gramina campis...
Стаял снег, из земли пробивается первая зелень,
помолодели леса.
Так повсюду свежо, и реки вслед половодью
свой успокоили ток.
5 Снова легкие нимфы нежат прогалины танцем,
освободясь от одежд,
и этот благостный час прозрачностью напоминает
не о бессмертье тебе.
Западный ветер — мороз, а лето — весну оттесняет,
10 но угасает оно
с осенью пышной, а там и зимнее солнцестоянье;
вечен их круговорот.
Месячный свой ущерб восполнит ночная планета,
нам же спускаться туда
15 где угодный богам Эней, и Гостилий, и Марций,
прах и бесплотность теней.
Кто может знать — к итогу прожитой жизни прибавят
боги хоть завтрашний день?
Корыстолюбцев-наследников руки уже не коснутся
20 с щедростью что раздарил,
если однажды умрешь, и Минос неотменимый
произнесет приговор.
Нет, Торкват, тогда родовитость, пылкие речи,
набожность — все ни к чему.
25 и не удастся спасти ни девственника Ипполита
даже Диане самой,
ни разрубить Тезею, друга из тьмы вызволяя,
узы летейских глубин.
«Древний мир и мы», СПб., 1997, с. 263—264.