переводчики

Прочь, чернь тупая, — ты ненавистна мне.
Внимайте, молча; песни, до сей поры
неслыханные, муз служитель
девам и юношам я вещаю.

5 Царям довлеет власть и народов страх,
царей самих владыка — могучий Зевс,
гигантов славный победитель,
движущий все мановеньем брови.

Один владеет бо́льшими пашнями;
10 другой, потомок рода знатнейшего,
имеет легче доступ к власти;
тот знаменитее доброй славой,

а этот большей сворой приспешников
гордится — делит рок без пристрастия
15 людей на высших и на низших,
жребии всех сотрясая в урне.

Над чьей безбожной выей уж поднят меч,
того не ма́нят благоуханные
плоды Сицилии прекрасной;
20 птиц щебетанье, кифары струны

ко сну не кло́нят. Сны легкокрылые —
в лачужках сельских гости обычные,
в густой тени лощин прибрежных,
нежным дыханьем зефира полных.

25 Кому немного надобно — горя нет,
что буря воет на́ море грозная
в тот час, когда заходит мрачный
Арктур, иль на́ небо всходит Гэдус.

Ему не страшен град, винодельца бич;
30 чужда судьба полей, от избытка вод
полегших, иль сожженных солнцем,
или побитых морозом поздним.

Вот чует рыба моря стеснение —
в пучину скалы ввергнуты; суетно
35 камня́ми дно загромождает
жизнью на суше богач наскучив.

Вотще все это — Страхи и Ужасы
туда ж ползут, во след богача, и вот
на меднокованной триреме
40 и на коне с седоком — Забота.

Что ж, если боли камни фригийские,
ни пурпур тоги — ярче, чем солнца цвет, —
не утолят, ни лоз фалернских
сок, ни целебный бальзам персидский —

45 зачем я стал бы строить, на зависть всем,
на балках своды нового атрия?
Зачем, в обмен за дол сабинский,
денег искать в хлопота́х излишних?

Спустись с небес, царица Калли́опа,
и песнь начни на флейте протяжную;
иль, если хочешь, гласом звонким;
иль на кифаре, иль лютне Феба.

5 Внемлите! Иль мой слух обольщается
мечтою сладкой — мнится мне, странствуют
святые в рощах, плеском тихим
струй и дыханьем зефира полных.

Меня, когда я в детстве на Волтур раз
10 забрел и там, за гранью Апулии,
заснул, игрою утомленный,
голуби вещие свежим лавром

венчали; пусть дивятся живущие
в ущельях Бантии, <и> в Ахеронтии,
15 гнезде орлином, и на тучных,
низменных пастбищах форентийских;

чтоб я во сне от змей безопасен был,
чтоб зверь меня не тронул, прикрыт был я
шатром священных мирт и лавров —
20 резвый малютка, богов любимец.

Я ваш, Камены; к вам устремляюсь я
в сабинску кручь, по нраву ли будет мне
Пренесте хладный, Тибур горный
или обильные влагой Байи.

25 Меня, близ вод участника ваших игр,
при бегстве войск в Филиппах спасла судьба,
и ствол проклятый отклонила,
и сицилийских пучин громаду.

Пока со мной вы будете, смело я
30 в ладье пущусь по бурному Босфору;
в безводный край Ассирьи дальней
жгучей пустынею путь направлю;

пойду к британцам, чуждым радушия;
и в Ко́нкан, славный кровными ко́нями;
35 к гелонцам, с луком неразлучным;
скифской реки невредим достигну.

Как только цезарь, войска державный вождь,
введет когорты в город усталые,
и жаждет сам труды окончить —
40 с вами находит он отдых в гроте.

Даря отраду, вы, благодатные,
и сами рады. Знаем — как гнусный рой
титанов, богу ненавистных,
молнией тот ниспроверг падучей;

45 в чьей власти суша, море бурливое,
земля и грустный, мрачный подземный мир —
богов и смертных толп властитель,
бог вседержитель единый, правый.

Великий страх тебе причинила, Зевс,
50 орда титанов, силы слепой оплот,
и братьев дерзкая попытка
Пелий взвалить на Олимп тенистый.

Но что возмогут в диком напоре все —
Тифей, Мимант могучий, Порфирион
55 грозящий, Рет, метатель смелый
вырванных с корнем стволов Энце́лад, —

на мощь твою, гремящий эгидою,
щитом Паллады?! Здесь им отпор дает
Вулкан скупой, а там — Юнона,
60 здесь — неразлучный с стрелой и луком,

в струях кастальских локоны моющий
кудрей роскошных, в чаще ликийской бог
рожденный, Делоса владыка,
Феб, Аполлон, — Патары́ хранитель.

65 Слепая сила губит сама себя;
разумной силе боги содействуют,
но те же боги ненавидят
темные замыслы сил преступных.

{Свидетель в том — сторукий Гиант, и с ним
70 известный всем злобуйственный О́рион —
стрелой Дианы укрощенный,
девство богини похитить мнивший.}

Земля от чудищ, брошенных внутрь ее,
страдает и скорбит о низринутых
75 в Аид сынах; огонь проворный
Этны громаду прожечь не в силах.

И коршун, сторож похоти Тития,
терзает вечно печень его, а там
за пыл плотско́й любви в возмездье
80 триста цепей Пирифоя держат.

На небе Зевса чтили гремящего
царем мы; здесь же Август божественным
быть должен признан, покоритель
персов могучих и стран британских.

5 Как мог жить Красса воин, с чужбины взяв
жену, подлец, врагам п<е>редавшийся?
Где честь народа? О беспутство!
Новой в угоду родне сражаясь,

под игом тем состарился римлянин,
10 забыв и щит, и предков священный род,
и тогу, и святыню Весты
вечной — хоть целы и Храм, и Город.

Провидя это, Регул советовал
отвергнуть мир на гнусных условиях,
15 страшася, что пример постыдный
пагубным станет для дней грядущих —

коль смерть не скосит без сострадания
попавших в плен; и вот что поведал он:
«Я видел наши стяги в храмах
20 вражеских; с наших солдат без боя

доспехи сняты. Видел и граждан я —
к спине постыдно руки прикручены;
ворота настежь. Видел нивы,
жатвы лишенные грозным Марсом.

25 Солдат, спасенный выкупом, верно уж
храбрее станет. Вы прибавляете
к позору вред — былого блеска
ткань не вернет от поддельной краски;

так доблесть, раз она утрачена,
30 не будет слабых вновь достоянием;
коль в бой пойдет, из сети цепкой
вырвавшись, лань, — станет тот отважным,

кто сам сдался́ врагу вероломному,
и в новой битве тот сокрушит врага —
35 пунийца, кто покорно руки
в цепи вдевал и боялся смерти.

И тот, заботясь только, чтоб живу быть,
войну сменить на мир! О, позор и стыд!
Великий Карфаген вознесся
40 ты над Италией, гнусно павшей!»

От ласк супруги скромной и маленьких
детей, как одержимый он вырвавшись,
поник главой суровой, в землю
очи впери́в, — так гласит преданье, —

45 пока решеньем, ране неслыханным,
исход был дан вождей колебаниям,
и сквозь толпу друзей печальных
доблестный спешно прошел изгнанник.

Он знал, какие муки палач ему
50 готовит; все же близких заставил он
дорогу дать себе, раздвинув
медливших граждан толпу небрежно,

как будто покидал, разобрав, дела
клиентов, долгой тяжбой наскучив их,
55 в поля Венафра иль к Таренту
в путь собираясь, в страну спартанцев.