КВИНТ ГОРАЦИЙ ФЛАКК • ПЕРЕВОДЫ И МАТЕРИАЛЫ
CARM. ICARM. IICARM. IIICARM. IVCARM. SAEC.EP.SERM. ISERM. IIEPIST. IEPIST. IIA. P.

переводчики


У некоторых переводчиков есть две или три версии перевода одного текста. В собрание включены все версии, в которых отличны минимум три строки. Если отличны только одна или две строки, приводится версия, которая считается более поздней.

Переводчики → Крачковский В. Н., 25 перев. [убрать тексты]


carm. i xxiv quis desiderio sit pudor aut modus...


Какая мера скорби может быть
по том, кто дорог был нам бесконечно?
О, Мельпомена, научи рыдать
на лире песнью!

5 Итак, ужели вечный овладел
Квинтином сон? Кого же нам укажут
Стыдливость  Добронравия сестра,
святая Верность,

Правдивость неизменная  кого
10 достойного укажут с ним сравниться?
Ах, многих огорчил его конец,
заставив плакать, 

Но горше всех твой неутешный плач.
Твоим очам не высохнуть, Виргилий!
15 Напрасно стал бы небо ты молить
вернуть Квинтина 

хотя бы ты на лире заиграл
звончей Орфеевой, деревьям внятной;
горячей не исполнишь крови вновь
20 туманный призрак,

к немому сонму золотым жезло́м
Меркурия направленный... Лишь время,
Виргилий, горе сделает твое
переносимым.

Крачковский В. Н., «Стихотворения», СПб., 1913, с. 183184.

carm. i xxxiv parcus deorum cultor et infrequens...


В безумство мудрости я уклонился
И неусердно стал я почитать
Бессмертных... Ныне должен руль поспешно
Я повернуть и старый путь искать,
5 Дабы обресть спасенье...

Затем, что в ясном небе надо мной
Творец на колеснице прогремел 
И содрогнулись земли и моря,
Приют Тенара мрачный и предел
10 Атланта отдаленный...

Все может Бог  вознесть и преуменьшить!
Он мраку свет и свету мрак дает.
Незримо хищная Судьба над нами
Кружит  внезапно тут венец сорвет,
15 Опустит там, ликуя...

Крачковский В. Н., «Стихотворения», СПб., 1913, с. 185.

К самому себе. (Кн. I, ода 34.)


carm. i xxxvii nunc est bibendum, nunc pede libero...


Настало время, други, пить
И ликовать! Теперь мы можем
Ногой свободной землю бить.
Салийский радостно возложим
5 Огонь на жертвенник богов,
Цекубское из погребов
Прадедовских вино достанем;
Торжествовать не перестанем
Мы избавленья светлый день!
10 Опасности висела тень
Над Рима крепостью священной,
Пока царицей дерзновенной
С толпою евнухов презренной
Стране готовился удар...
15 Но охладил царицын жар
Корабль единый уцелевший;
В трезвейший кинул Кесарь страх
Дух, в мореонтских угоревший.
Ах, как на славных парусах
20 Гнал он врага!.. Так в небесах
Голубок ястреб гонит нежных,
Охотник зайца так на снежных
Травит Гемонии полях.

Но честь спою и Клеопатре гордой!
25 Отчаянью не давшись, не ввела
Проворный в сердце меч. С душою твердой
С улыбкой смерть иную приняла 
К груди своей прекрасной смертоносных
Бесстрашно змей преподнесла...
30 За колесницей не пошла
Великая жена, в цепях несносных!

Крачковский В. Н., «Стихотворения», СПб., 1913, с. 186187.

К друзьям. (Кн. I, ода 37.)


Ст. 4. Салийский. Салийские дары  особенно пышные.

Ст. 12. Царицей дерзновенной. Клеопатрой.

Ст. 13. Евнухов. Телохранители-евнухи.

Ст. 18. В мореонтских. Мореонтских (египетских) винах.


carm. ii vi septimi, gadis aditure mecum et...


За мной, Септимий, рад ты всюду  в Кадис,
к кантабрам непокорным, к Сиртам диким,
туда, где мавританский злобный вал
бушует вечно...

5 О, если бы основанный аргосцем
Тибур приют мне оказал под старость!
Покойно там почил бы я навек
от треволнений.

Когда же Парк на то не будет воля,
10 отправлюсь я к прозрачному Галезу,
где важно возлежат овец стада,
роскошнорунных,

на те места, бродил Фалант по коим.
Ах, лучезарней всех других на свете,
15 мне кажется прекрасный этот край!
Там мед не хуже

гимедского, олива же поспорит
с венафрскою; зима  всего короче,
весна  всего длинней там; Аулон 
20 там светлый; Вакху

любезный, соком славный превосходным...
Зовут с тобой нас те холмы и долы
блаженные! Там оросишь слезами
поэта прах.

Крачковский В. Н., «Стихотворения», СПб., 1913, с. 188189.

К Септимию. (Кн. 2, ода 6.)


Ст. 1. Кадис  нынешний Кадикс.

Ст. 5. Аргосцем. Тибуртом.

Ст. 10. Галезу. Галез  река вблизи Тарента.

Ст. 13. Фалант  изгнанный царь Спартанский, основавший Тарент.

Ст. 19. Аулон  холм близ Тарента, покрытый виноградниками.


carm. ii vii o saepe mecum tempus in ultimum...


Первый мой друг и товарищ, Помпей, неразлучный со мной
на поле смерти, когда Брут предводил нами славный!
Ты, с кем за чашей не раз коротали мы скучный досуг,
кудри волос ума́стив мирром сирийским! Кто ныне
5 небу родному тебя полноправным квиритом вернул?
Мы пережили с тобой день, как бежали позорно
наши ряды. Подбородком достав обагренной земли,
взором грозили врагу храбрые... Прочие ж быстрым
бегством спасались... Туманом поэта Меркурий густым
10 скрыл и сквозь вражеский строй дивно пронес, благосклонный;
ты же в кровавое море умчался за новой волной...
Жертвы богам принеси! Доблестной службой военной
плоть изнуренная мирно теперь отдохнет под моим
лавром! Вина у меня станет! Испробуй массийской
15 влаги роскошной, несущей забвение легкое! Лей
из перламутровых чаш благоуханий нежнейших!
Кто же из мирта скорее венков приготовит для нас?
В распорядители кто избран Венерою будет?
Пить я намерен не хуже эдонов свирепых! Хочу
20 я веселиться вполне, друга возврат торжествуя!

Крачковский В. Н., «Стихотворения», СПб., 1913, с. 190191.

К Помпею Вару. (Кн. 2, ода 7.)


Ст. 7. Наши ряды. Известно, что республиканцы потерпели под Филиппами (в 42 г.) полное поражение, и войско их (в котором двадцатидвухлетний Гораций командовал легионом, в качестве военного трибуна) бежало в позорном беспорядке. Об этом, не столько личном, сколько общем позоре и вспоминает Гораций («tecum Philippos et celerem fugam sensi»), создавая попутно, в духе Гомера, образ бессмертного Меркурия, уносящего поэта в облаке с поля сражения. Часть бежавших отправилась в Сицилию к Сексту Помпею. В числе последних был и Помпей Вар, впоследствии, вместе с другими, прощенный, возвращенный на родину и награжденный званием квирита  полноправного римского гражданина.

Ст. 14. Лавром. Лавровое дерево было посвящено Аполлону  богу поэтов.

Ст. 18. Избран Венерою. Распорядитель пира выбирался по жребию. Кому удавалось сразу выбросить кости с цифрами 1, 3, 4 и 6, тот считался избранным «жребием Венеры».


carm. ii xi quid bellicosus cantaber et scythes...


Брось, Гирпиний Квинций, думать о том непрестанно,
что замышляют кантабры, или свирепые скифы!
Не убивайся чрезмерно! Немногое смертному нужно!
Молодость прочь убегает, коль старость скучная станет
5 рядом вздыхать. Не вечно нежной красою блистают
розы весенние, месяц меняет свой лик серебристый...
Что же заботами вечными мы утруждать себя будем?
Лучше выпьем, давай, под этим прилегши платаном,
или под той, вон, сосной, власы увенчавши седые
10 розами и благовонным нардом натершись! Заботы
мрачные гонит вино! Налей нам фалернского, мальчик!
Уединенную кто же камелию выманит, Лиду,
из дому? С лирой (скажи!) своей пусть придет сладкогласной,
Волосы наскоро в узел скрутив по-спартански небрежный!

Крачковский В. Н., «Стихотворения», СПб., 1913, с. 192193.

К Гирпинию Квинцию. (Кн. 2, ода 11.)


carm. ii xiii ille et nefasto te posuit die...


Тот, кто тебя посадил, о дерево, нам на погибель,
в позор всей деревне,  да будет он проклят, злодей!
Верить готов я, что шею отцу сокрушил он родному;
наверное, с ядами дело, мерзавец, имел 
5 Он, посадивший, взрастивший преступное дерево это,
внезапно упавшее прямо на голову мне.
Кто из нас знает, какую судьба нам погибель готовит?
Страшней моряку карфагенскому нет ничего
ярых Босфора пучин; стрел лишь парфянских боится
10 наш воин, парфянам лишь наши когорты грозны...
Но с неожиданной смерть стороны к нам приходит случайно.
Едва не увидел я и Прозерпины предел,
чуть не отправился в гости к Эаку, в жилище блаженных,
Сафо́ где скорбит на струна́х эолийских, Алкей
15 где воспевает смычком золотым все несчастья людские,
и тени дивятся, в безмолвьи, внимая певцам,
тесно прижавшись друг к другу плечами, в забвеньи блаженном...
Еще бы! Когда и стоглавый ужаснейший пес
уши развесил, плененный, и змеи просунули главы
20 из влас Эвменид, в восхищении, и Прометей,
Та́нтал про муки забыли, отдавшись тем звукам прекрасным, 
о рысях трусливых и львах позабыл Орион.

Крачковский В. Н., «Стихотворения», СПб., 1913, с. 194195.

К дереву. (Кн. 2, ода 13.)


Ст. 6. Прямо на голову мне. Поэт вспоминает про действительный случай падения на него дерева в Сабине  случай, едва не стоивший ему жизни.

Ст. 14. Сафо... Алкей. Знаменитая Сафо и Алкей, оба из Митилены,  эолийские певцы.

Ст. 18. Стоглавый ужаснейший пес. Цербер.

Ст. 22. Орион. Зверолов.


carm. ii xx non usitata nec tenui ferar...


Вознесусь я, двуликий поэт, на чудесных крылах
В небеса, с их эфиром смешаюсь безбрежным!..
Утомлен я землей, городами; наскучил мне прах!
Но Аиду не дамся, не сгину в стигийских струях!
5 Вот уж пухом, гляди, обрастаю я нежным!
Белой вещею птицей я стал и крыла распростер...
Полечу я быстрей и счастливей Икара!
С песнью радостной, звонкой умчусь на шумящий Босфор,
Сирты я посещу, Гипербореи дальней простор,
10 Колхидяне узнают меня, что удара
От марсийцев ждут в страхе всечасном; узнают меня
И дакийцы, услышат певца и гелоны,
И испанцы... Бесшумна пусть будет кончина моя!
Отпеванье излишне и плач похоронный...
15 Не рыдай, Меценат, надо мною, напрасно скорбя!..
Воспрети торжества, воздыханья и стоны!

Крачковский В. Н., «Стихотворения», СПб., 1913, с. 196197.

К Меценату. (Кн. 2, ода 20.)


Ст. 1. Двуликий. Эпитет, объясняемый различно. Возможно  намек на двусложность поэта вообще, удивительно сочетающего в себе высшее и низшее, приверженность праху и устремление горе, лик обыденный и лик чудесный. Та же мысль выражена Пушкиным в его знаменитом «Пока не требует поэта...»

Ст. 6. И крыла распростер. Превращение в лебедя  символ бессмертия.


carm. iii i odi profanum volgus et arceo...


Пошлую чернь ненавижу и прочь от себя отгоняю!
Внемлите звукам, доселе неслышанным вами! Служитель
муз вдохновенный, пою для дев и для юношей я.
Грозным присвоена власть царям над стадами народов,
5 а над царями самими Юпитер державнейший есть,
преодолевший гигантов, и брови одним мановеньем
правящий всем. Рассадить искусно умеет кусты
тот, а другой, благороднее, в поле рыщет за славой;
третий, еще благородней, спорит с другими душой;
10 нужно четвертому только клиентов побольше... Но Смерть
равной рукой вынимает жребий для низких и славных.
Урна вмещает обширная всякое имя. Над чьей
меч головой обреченной повиснул, тому не доставят
вкуса приятного яства Сицилии; пение птиц,
15 лира и флейта тому грез золотых не навеют.
Сладкий не брезгает сон под низкую кровлю влететь;
берег отраден ему тенистый и Темпе долина 
резвых зефиров приют. Того, кто доволен немногим,
не беспокоят созвездия  ни грозный Аркту́ра заход,
20 ни восходящего Эда ярость; тому не внушат
горя ни лозы побитые, ни обманувшее поле,
ни пустые ветви деревьев, винящие то
дождь, то созвездий вражду, то стужу суровой зимы.
Рыбы в смятеньи ужаснейшем  моря простор уменьшается;
25 то  повелитель земли (подрядчик с толпою рабов)
в море громаду камней бросает. Но Страх и Тревога
мстят повелителю мира, идя следом за ним.
Мрачная мчится Забота на медью обитой триреме,
и за спиною сидит всадника. Если ж тебя
30 (коль опечален и страждешь) не могут развлечь ни фригийский
мрамор, ни вина Фалерна, ни пурпур, ярчайший зари, 
то воздвигать ли, скажи, мне атриум великолепный,
в стиле новейшем, с притвором, дразнящий завистливый взор?
И для богатства и роскоши, бледной заботой хранимых,
35 мне расставаться ли с ясной долиной Сабинской моей?

Крачковский В. Н., «Стихотворения», СПб., 1913, с. 198200.

К хору дев и юношей. (Кн. 3, ода 1.)


Ст. 1920. Арктура заход, ни восходящего Эда. Арктур и Эд  созвездия Козерога и Медведицы, предвещавшие, по убеждению римлян, бурю.

Ст. 26. В море громаду камней. Для морских сооружений.


carm. iii vii quid fles, asterie, quem tibi candidi...


Зачем, Астерия, ты плачешь по Гигине?
Весной вернут тебе его зефиры,
обогащенного вифинскою добычей
и верного тебе.

5 Теперь в Орикуме, под бурным Козерогом,
проводит ночи он в тоске, в слезах обильных 
меж тем посланный его хозяйки юной,
влюбившейся в него,

приходит что ни день и говорит о Хлое 
10 что, бедная, горит и страждет бесконечно,
и всячески его, коварный, искушает 
о Прета, говорит

жене, которою Беллерофонт был послан
на смерть, судьбу потом Пелея вспоминает,
15 чуть не погибшего за то, что Ипполиту
упорно избегал,

и сочиняет сам, лукавый, небылицы
разнообразные, чтоб соблазнить Гигина 
напрасно, ибо скал немее Икарийских
20 внимает тот ему.

Но берегись и ты, Астерия, чтоб больше
чем надо Энипей тебе не приглянулся.
Хоть, правда, не найти другого, кто конем бы
владел искусно так,

25 И превосходит всех он в плаваньи по Тибру,
но... Лишь наступит ночь, дверь запирай покрепче,
и звукам не внимай тебя зовущей флейты,
и недоступной будь!

Крачковский В. Н., «Стихотворения», СПб., 1913, с. 201202.

К Астерии. (Кн. 3, ода 7.)


Ст. 3. Вифинскою добычей. Вифиния  в Малой Азии, славилась торговлей.

Ст. 12. Прета. Анция, жена аргивского царя Прета, была влюблена в целомудренного Беллерофонта; по ее наговору Прет послал Беллерофонта на бой с Химерой. Беллерофонт победил чудовище.


carm. iii xiii o fons bandusiae, splendidior vitro...


Ключ Бандузия светлый, кристалла чистейший, достойный
жертвы вином и цветами, тебе принесу я козленка,
плоский которого лоб, вспухший от юных рожков,
драки сулит и любовь  но даром! Зане обагрит он,
5 резвого стада потомок, нежно-пурпурною кровью
берег зеленый. Тенистый! Ты не боишься засу́хи.
Жадных ты щедро поишь хладной струею волов,
тяжким ярмом удрученных, и глупое стадо овечье.
Будешь славнейшим из всех источников ты, коль могучий
10 дуб воспою, что возрос на скалах пещерных, откуда
мчатся, блестя и смеясь, звонкие воды твои.

Крачковский В. Н., «Стихотворения», СПб., 1913, с. 203.

К ключу Бандузия. (Кн. 3, ода 13.)


Ст. 2. Тебе принесу. В жертву.


carm. iii xv uxor pauperis ibyci...


Время бесчинствам твоим конец положить бы, супруга
Ивика! Близкая к смерти, играть перестань суетливо
с девами в игры веселые и простирать над звездами
светлыми облако! То, что юной пристало Фалее,
5 Хлора, тебе не к лицу! Оставь же с твоей состязаться
дочерью, нимфе подобной, на зов бегущей тимпана!
Нежной резвится она козочкой, втайне сгорая
к Ноту любовью; тебе же, старуха беззубая, только
пряжа шерсти прилична, добытой в Люцерии славной,
10 а не гитара, не пурпур яркий, не песня, не пляска
и  не бокалы, до дна враз осушаемые!

Крачковский В. Н., «Стихотворения», СПб., 1913, с. 204.

К Хлоре. (Кн. 3, ода 15.)


carm. iii xix quantum distet ab inacho...


Ты говоришь нам о том И́нах родился когда,
Кодр когда умер, о роде Эаковом ты повествуешь,
об илионской священной вспоминаешь войне...
Но молчишь ты  кувшин хиосского ныне что стоит,
5 баню кто вытопит нам, дров раздобуду где я,
мне не погибнуть дабы от пелигнийских морозов.
Мальчик! Налей нам вина; в честь новолуния выпьем!
В чаши вливай или по́ три циата, иль три раза столько ж!
Кто поклоняется Музам, тот, вдохновенный поэт,
10 девять требует, Грация ж, голых сестер обнимая,
просит не более трех, нежная, ссор опасаясь.
Люблю безумствовать! Флейты фригийской не слышу зачем?
Лира безмолвная что́ даром висит на стене?
Руки прочь скупые  розы без счета рассыпь!
15 С завистью слушает пусть Люций, с женою старик
шум безобразный! Телеф! Не молодая уже,
Родэ пылает любовью к тебе, лучезарному утру,
к юной Глицере любовь сердце сжигает мое.

Крачковский В. Н., «Стихотворения», СПб., 1913, с. 205206.

К Телефу. (Кн. 3, ода 19.)


Ст. 1. Инах  выходец из Египта, первый царь аргивский.

Ст. 2. Кодр  последний царь Афинский.

Ст. 2. Эаковом. Эак  царь эгинский, отец Пелея и Теламона, дед Ахиллеса и Аякса; был, за свою мудрость, сделан судьей в царстве теней.

Ст. 10. Девять требует. По числу Муз.

Ст. 11. Трех. По числу Граций.


carm. iii xxi o nata mecum consule manlio...


О, драгоценный кувшин, родившийся в свет, как и я,
в консульство Манлия! Что́ бы, открытый, ты нам ни принес 
шутки ль веселые, ссору ль, пылкую ль страсть, или сон,
что бы то ни было  ты должен явиться сегодня
5 и превосходным массийским Корвина вином угостить.
Он, хоть пропитан, суровый, как слышно, ученьем Сократа 
не презирает вина, да, говорят, самого
славного доблесть Катона подогревалась вином!
Дивно ты мысли живишь, мигом выводишь наружу
10 мудрых заботы и хитрых тайные ковы, надежду
скорбной душе возвращаешь, дух придаешь бедняку,
и, упоенный тобой, не боится он царской тиары.
Да окружают тебя Вакх вечно-юный, Венера
(если наш пир навестит), Граций стыдливых семья
15 (что не решаются страстных разверзнуть объятий)  пускай
факелов резвое пламя тебя обливает, доколе
звезд не прогонит с небес Феба приход лучезарный.

Крачковский В. Н., «Стихотворения», СПб., 1913, с. 207208.

К амфоре. (Кн. 3, ода 21.)


Ст. 2. В консульство Манлия. Гораций родился в 689 г. от основания Рима (65 до Р. Х.), в консульство Манлия Торквата.

Ст. 5. Корвина. Валерий Корвин  военачальник. В старости изучал риторику и философию.

Ст. 14. Граций стыдливых. Грации, неизменные спутницы Вахка и Венеры, никогда не снимают своих поясов.


carm. iii xxv quo me, bacche, rapis tui...


Вакх, куда увлекаешь меня, вдохновленного, ты?
В дебри какие, рощи, пещеры бегу я, полный
звуков неслыханных, славу великого цезаря к звездам
намереваясь взнести? Смело я воспою
5 вещи, ничьими устами не петые! Как бы вакханка,
что́ пред холмами стоит фракийскими в оцепененьи,
свежепокрытыми снегом, и пред горою Родопской,
варвары где уж прошли, так буду, в забвеньи, блуждать
я возле рек гремящих и в рощах пустынных... Могучий
10 царь, повелитель наяд и вакханок, которым легко
сильными ясень высокий вывернуть с корнем руками!
Петь ничего я не буду ничтожного низким стихом!
Смертного не воспою ничего! О, Вакх, как приятно-
страшно мне мчаться за богом, покрывшим главу виноградом!..

Крачковский В. Н., «Стихотворения», СПб., 1913, с. 209210.

К Вакху. (Кн. 3, ода 25.)


carm. iii xxvii inpios parrae recinentis omen...


Пусть злых пугает вещая сова,
иль щенная собака, иль волчица,
с Ланувского несущаяся поля,
пусть перережет им змея дорогу 
5 в страх приведя коней, 

а я молитвой отзову ворону
с востока, старую, и прежде, чем
беду накличет,  загоню назад,
в стоячее болото. Галатея,
10 будь счастлива везде,

где б ни была, меня не забывая!
Да будет нетревожен путь тебе!
Но, посмотри, созвездье Ориона,
спустившееся к морю, грозно как,
15 зловещее, сверкает!

Адриатическая бездна мне
известна, ярая, и знаю, сколь
северо-западный опасен ветер.
Пусть уши неприятеля услышат
20 поднявшийся порыв

грозы и шум бушующего моря,
внезапно почерневшего, и стоны
дрожащих от его ударов скал!..
Так некогда Европа, легковерно
25 коварному быку

отдавши тело белое, взирала
на море, страхов полное, бледнея...
Еще недавно средь лугов она
плела венок, подарок нимфе пышный,
30 а ныне пред собой

лишь звезды видит гневные да волны...
Едва к стоградному пристала Криту,
воскликнула, слезами заливаясь:
«О, мой отец! О, девушки невинной
35 потерянное мной

названье, о, в бреду самозабвенном
погубленная честь! Куда, откуда,
зачем пришла я? Смерти мало мне,
негодной! Наяву ли плачу я,
40 иль надо мной смеется,

свободной от порока, сон пустой,
который сквозь врата слоновой кости
приносит стоны нам? Не лучше ль было,
чем по неведомым нестись волнам,
45 мне рвать цветы? О, если б

тот ненавистный мне попался бык!
Я растерзала бы его, рога
сломала бы чудовищу, недавно
столь обожаемому мною. Горе!
50 Несчастная, ушла

я от пенатов, убежав позорно,
и все еще не умерла. О боги!
Услышьте, милосердые, меня
и голую меня отдайте львам!
55 Хотела бы теперь же,

пока красива, пищей послужить
я тиграм  после страшная худоба
прекрасные мои обтянет члены...
Отсюда слышу бедного отца
60 я горькие упреки:

„Зачем ты медлишь умереть? Ты можешь
на ясени повеситься легко;
по счастью, при тебе остался пояс.
Иль, если ты предпочитаешь скалы
65 и камни, для тебя

отточенные славно, пусть на части
вихрь тело разорвет твое о них!
Иль, может, пожелаешь, дочь царя,
ты к людям поступить чужим и быть
70 наложницей покорной

Хозяина, хозяюшки ж свирепой 
презренною рабою?”» Между тем
к рыдающей Европе подошли
с улыбкою Венера и Амур,
75 кудрявый, резвый отрок,

лук опустив... Довольно посмеявшись,
сказала ей богиня: «Воздержись
от гнева лютого и нападенья
на славного быка, когда подставит
80 рога тебе он сам!

Не знаешь, о Европа, что супругой
могучего Юпитера ты стала!
Оставь рыдания, и возгордись
великой честью  именем твоим
85 часть мира назовется!»

Крачковский В. Н., «Стихотворения», СПб., 1913, с. 211214.

К Галатее. (Кн. 3, ода 27.)


Ст. 5. В страх приведя коней. Сова и все проч.  дурные предзнаменования.

Ст. 9. В стоячее болото. Увидеть ворону с восточной стороны  не к добру.

Ст. 43. Приносит стоны нам. Дурные сны проходят через врата из слоновой кости, хорошие  через роговые врата.

Ст. 59. Отца. Отец Европы  фракийский царь Агенор.


carm. iii xxviii festo quid potius die...


Как бы достойней провесть нам день, посвященный Нептуну?
Строгое, Лидия, ты сердце сегодня сдержи
и дорогого вина цекубского вынь из-под спуда!
Клонится к вечеру день, ты же из погреба несть
5 медлишь кувшин, что еще при консуле Бибуле спрятан,
словно мгновенного дня скорый не мчится побег.
Будем мы в очередь петь седого Нептуна сначала,
зеленовласых за ним мы Нереид воспоем,
после на лире твоей, изогнутой луку подобно,
10 станешь печальную ты славить Латону в слезах;
легкие стрелы затем Дианы воспой светлоокой!
Самая высшая той будет пропета хвала,
что на суровом царит Книдосе и ярко-блестящих
скалах Цикладских и что ездит в туманный Пафос
15 на колеснице златой, везома толпой лебединой!..
Тихою песнью почтим синюю Ночь под конец.

Крачковский В. Н., «Стихотворения», СПб., 1913, с. 215216.

К Лидии. (Кн. 3, ода 28.)


Ст. 10. Латону. Латона, любимая Юпитером, была всюду преследуема Юноной. Она родила от Юпитера близнецов  Аполлона и Диану.


carm. iii xxix tyrrhena regum progenies, tibi...


О Меценат, потомок гордый тирренских царей!
Старого мной для тебя вина приготовлен бочонок,
розою пышной украшен; душистого нарда натер
я для волос. Торопись! Туманным оставь любоваться
5 полем Эфулии все и Телегона холмом,
отцеубийцы! Расстанься с холодною роскошью! Близкий
к тучам дворец свой, и дым, и блеск, и богатство, и шум
Рима надменного брось! Очень отрадны бывают
для богачей перемены. Скромный порою обед 
10 не на пурпурных коврах, под низкою кровлей  морщины
уничтожает чела тревожного... Цефия свет
над головою уже! Свирепствует Про́кион бурный!
Лев сверкает ужасный! Солнце спокойное льет
зной день за днем нестерпимый. Пастух для унылого стада
15 ищет надежную тень в объятьях Сильвана густых;
Берег лишен молчаливый дующих ветров прохладных...
Ты озабочен, что́ следует сделать тебе для страны,
и, беспокоясь о Риме, предугадать ты желаешь,
что замышляют сирийцы и Бактрия, в коей царил
20 Кир, и народы страны придонской... Но тьмою густою
предусмотрительный бог кроет грядущего даль
и усмехается, если смертный хлопочет безмерно.
Помни, разумно устроить ты настоящее лишь,
а остальное, подобно водам реки, унесется,
25 Что́ иль впадает спокойно в Этрусского моря простор,
или же мчит с быстротой яростной камни, деревья,
скот и дома, оглашая горы кругом и леса
шумом великим воды, русла покинувшей меру.
Жизнью владея живет кто может сказать, что ни день:
30 «Жил я! Пусть тучами вышний небо назавтра покроет,
солнце ли выведет, он не уничтожит того
и не изменит что было». Странною тешась игрою,
милость меняет Судьба непостоянная  то
благоволит к одному, то переходит к другому;
35 я восхваляю ее, пока остается при мне,
только же прочь улетает  ей возвращаю обратно
что́ получил и, своею доблестью лишь облечен,
с бедностью честною я и без приданого счастлив.
Не прибегаю к мольбам я жалким, коль мачта трещит
40 от нападающих бурь южных, обетами щедро
не ублажаю богов  в страхе, что лишних дадут
жадному морю сокровищ Кипра и Тира товары, 
в скромной плывущего лодке двухвесельной тихий меня
ветер проводит сквозь бури Эгейского грозного моря
45 и близнецов благосклонный Касто́ра и Поллукса свет.

Крачковский В. Н., «Стихотворения», СПб., 1913, с. 217219.

К Меценату. (Кн. 3, ода 29.)


Ст. 5. Полем Эфулии... Телегона холмом. Местность, окружающая дворец Мецената в Риме.

Ст. 1213. Про́кион... Лев. Созвездия, восхождение которых, по мнению римлян, сопровождалось сильными жарами.

Ст. 45. Кастора и Поллукса. Созвездие Близнецов.


carm. iii xxx exegi monumentum aere perennius...


Воздвиг я памятник могучий!
Вознесся, царственный, он выше пирамид!
Твердее меди он! Его не сокрушит
Ни едкий дождь, ни Аквилон летучий!

5 Не весь умру я! Часть моя большая
Спасется славою! И буду жить,
Доколе дева будет восходить
В Капитолийский храм, жреца сопровождая!

И скажут обо мне, где Давн суровый жил,
10 Где мчится Ауфид, бушуя, многоводный,
Что стих наш трудный я переложил
На Эолийский, дивный и свободный.

О, Муза, гордость должную имей
И лавром голову Дельфийским мне обвей!

Впервые: Крачковский В. Н., «Стихотворения», СПб., 1913, с. 177178.

carm. iii xxx exegi monumentum aere perennius...


Я мавзолей себе сооружил чудесный!
Он фараоновых превыше пирамид!
Твердее меди он! Его не сокрушит
Ни едкий дождь, ни ураган небесный!

5 Не весь умру я! Часть меня большая
Спасется! Буду вечно  юный жить,
Доколе дева будет восходить
В Капитолийский храм, жреца сопровождая!

И скажут обо мне, где проложил
10 Путь бурный Ауфид, где Давн царил безводный,
Что лиры Эолийской звук свободный
Я в песни Италийския вложил.

О, Муза, гордость должную имей
И лавром голову Дельфийским мне обвей!

Впервые: Крачковский В. Н., «Стихотворения», СПб., 1913, с. 179180.

carm. iv ii pindarum quisquis studet aemulari...


Кто мечтает, Антоний, с Пиндаром, дерзкий, сравниться,
тот летит на крыльях, воском скрепленных Икара,
павшего (жертвою солнца) в светло-прозрачное море.
Пиндар подобен потоку горному, что из пещеры
5 бьет глубочайшей и, ливнем вздутый, безмерно бушует...
Лавров достоин равно он, смелые ль гимны слагает,
звуков полные новых, или в стихах унесется,
вольных от всяких законов,  богов ли он хвалит, царей ли,
или потомков богов, от доблести коих погибли
10 правою смертью Центавры и пламя ужасной Химеры, 
или бойца, иль коня, элейской увенчанных пальмой,
славит, подарок даря им тысячи статуй дороже, 
или над юношей плачет, отнятом горькою смертью
у безутешной невесты, и к звездам его превозносит,
15 и похищает его у черного Орка... Лишь только 
лебедь Дирцеев  взвился, он вихрем подхвачен могучим...
Я же, подобно пчеле прилежной матинской сбирая
сладкий с усердием мед в долине и рощах Тибура,
трудные соты свои леплю терпеливо, ничтожный.
20 Твой величавый, Антоний, смычок моего громогласней 
лучше меня воспоешь ты великого цезаря славу,
пленное войско сигамбров когда за собой он потащит
к Капитолийской горе. Судьба и блаженные боги
лучше и выше его не дали миру покуда
25 и не дадут никогда, хоть и вновь на земле воцарился б
век золотой! Всенародное ты воспоешь ликованье,
форум свободный от дел судебных, публичные игры...
Если сумею и я что прибавить, достойное слуха,
смело свой голос возвышу и радостно, цезаря видя:
30 «О, прекрасное солнце! О, достохвальное!»  крикну,
и  покуда он будет мчаться  мы в голос единый,
граждане все, возопим: «Триумф! Триумф!»  и бессмертным,
к нам благосклонным весьма, пошлем фимиам приношений.
Двадцать быков заколоть ты обязан. Меня же теленок
35 выручит нежный, который, покинув сосцы, подрастает 
чтобы достойней обет свой совершить мне  на пастбище тучном;
новой луне двоерогой, в третий раз лишь стоящей,
он подражает своих рогов полукругом красивым;
метка на лбу белоснежная, в общем он  темно-желтый.

Крачковский В. Н., «Стихотворения», СПб., 1913, с. 220222.

К Антонию. (Кн. 4, ода 2.)


Ст. 1. Антоний  сын триумвира Антония, пасынок Октавии. Незначительный поэт.

Ст. 16. Дирцеев. Дирцея  источник близ Фив, родины Пиндара.

Ст. 22. Сигамбров. Германское племя.


carm. iv iii quem tu, melpomene, semel...


Тот, на кого при рожденьи твой благосклонный упал лишь
взор, Мельпомена, в истмийской славен не будет борьбе,
на колеснице ахейской не понесется он бранной
и в Капитолий не вступит, лавром дельфийским увитый,
5 к повиновенью оружьем дерзких приведший царей.
Бурнобегущие воды тибурские, шумная сень
леса густого в него гармонию вложат стиха.
Римом великим и я к славному сонму поэтов
ныне причислен  и зубом зависти меньше кусаем...
10 О, волшебница звуков лиры златой эолийской!
Ты, что могла бы, когда только бы лишь захотела,
рыбе безмолвной внушить дивную лебедя песнь!
Дар это твой, что прохожих пальцами я указуюсь,
как превосходный лирик. Что песни слагаю и что
15 нравлюсь, коль нравлюсь, все это  дело, богиня, твое.

Крачковский В. Н., «Стихотворения», СПб., 1913, с. 181182.

Ст. 2. Мельпомена  муза драмы и трагедии, а также  лирической поэзии.


carm. iv vii diffugere nives, redeunt iam gramina campis...


Снежный истаял покров. Зелень поля одевает.
Лист распустился прозрачный. Реки вошли в берега.
Весть хороводы уже Грация голая смеет
с нимфами-сестрами... Дней быстробегущих черед
5 Напоминает, Торкват, что мы не бессмертны!.. Зефиром
вешним смягчается зимний холод суровый, весну
лето уводит с собой, само погибая, лишь только
щедрая осень рассыпет вокруг золотые плоды;
там же наступит опять время зимы неподвижной...
10 Серп умирающий в небе свой пополняет ущерб;
Мы же, коль спустимся раз туда, где Эней бесподобный,
Туллий божественный где, где Анк благородный  тотчас
в прах обратимся и тень!.. Кто знает, судили ль нам боги
лишний прибавить хоть день к сумме прожи́тых? Умрем 
15 в руки живущих от нас все перейдет без остатка,
что услаждало нас тут... Только, сраженный, ты пал,
и над тобою Минос суд возгласил беспощадный 
ни благочестье, ни род, ни красноречия дар 
ах, не поможет ничто тебе возвратиться оттуда!..
20 Ибо Диана сама спасти не смогла Ипполита,
нежного сердцем, Тезей скорбный не мог разорвать
несокрушимых цепей на дорогом Пирифое.

Крачковский В. Н., «Стихотворения», СПб., 1913, с. 223224.

К Манлию Торквату. (Кн. 4, ода 7.)


Ст. 17. Минос. Минос, Эак и Радамант  судьи в царстве умерших.

Ст. 20. Спасти не смогла Ипполита. Диана покровительствовала Ипполиту, сыну Тезея, пасынку Федры.

Ст. 22. На дорогом Пирифое. Пирифой, друг Тезея, был прикован алмазными цепями к скале в Тартаре за намерение похитить супругу Плутона  Прозерпину.


carm. iv xi est mihi nonum superantis annum...


Есть у меня албанского кувшин,
уж в погребе девятый год хранимый,
есть для венков в саду моем, Филисса,
прекрасный сельдерей,

5 и плющ зеленый есть, которым ты,
волос твоих связав роскошных узел,
блистаешь, Веспера звезде подобно...
Сияет серебром

мой дом. Ветвями мирта окруженный,
10 алтарь пылает и томится жаждой
убитого вкусить ягненка кровь.
Снуют проворно слуги...

Трепещет пламя жертвенное; дым
взвивается струею черной... Чтобы
15 ты знала, на какое торжество
приглашена ты мною,

скажу, что праздновать хочу я Иды 
священный день, который пополам
морской Венеры месяц мокрый делит;
20 поистине, он дня

мне радостней рожденья моего 
им начиная, дни себе и годы
мой дорогой считает Меценат.
Увы, Телефом юным,

25 которого твой ищет взор напрасно,
владеет дева  не тебе чета.
Богатая, веселая, она
его не отпускает,

приятнейшей окрученного цепью...
30 Сожженный Фаэтон пускай откло́нит
тебя от неумеренных надежд,
равно  Пегас крылатый,

который смертного не потерпел
наездника Беллерофонта  пусть
35 тебя научат не мечтать о большем,
чем следует тебе,

и  по себе искать... Приди, приди же
ко мне, моя последняя любовь!
Не буду я уже пылать к другой!
40 Да лучшей мне не надо!

Ты ж выучи побольше песен; чудно
твой голос их передает приятный!..
Отрадно пение  черные оно
заботы уменьшает.

Крачковский В. Н., «Стихотворения», СПб., 1913, с. 225227.

К Филиссе. (Кн. 4, ода 11.)


Ст. 19. Морской Венеры месяц. Апрель.

Ст. 38. Последняя любовь. Последняя  поэту было тогда 52 года.


carm. iv xii iam veris comites, quae mare temperant...


Уже фракийский дует ветер, резвый
весны посол, лаская моря грудь
и надувая паруса, уже
зазеленело поле, ожил лес,
5 текут ленивей реки.

Уж птица горемычная, что плачет
об Итисе, позор вещая вечный
Кекропса дому, над гнездом хлопочет;
на свежем сидя дерне, пастухи
10 играют на свирели

сребристой, и задумчивого бога
влюбленного в холмы и долы темной
Аркадии, приятно веселят...
Виргилий, наступающие дни
15 несут с собою жажду 

когда желаешь ты вина отведать,
добытого в Калибах, ты его
в обмен за благовония получишь 
за маленькую нарда банку дам
20 тебе кувшин я целый,

что у Сульпиция стоит пока,
готовый щедро новые надежды
подать и смыть все горькое с души;
коли от той вкусить утехи рад 
25 с твоим приди товаром!

А даром не могу тебя поить,
любезный друг  я не богач какой!
Спеши же! Помня об огнях подземных,
не избегай веселости! Должно́
30 порой развлечься.

Крачковский В. Н., «Стихотворения», СПб., 1913, с. 228229.

К Виргилию. (Кн. 4, ода 12.)


Ст. 6. Птица горемычная. Ласточка.

Ст. 78. Позор... Кекропса дому. Филомела, дочь афинского царя Пандиона, происходившего от основателя Афин Кекропса, обольщенная мужем сестры своей Прокны, фракийским царем Тереем, в отмщение ему, вдвоем с сестрой умертвили сына последней и Тереева, Итиса, и изготовленным из него кушаньем накормили Терея  а сами бежали. Терей погнался за ними с топором, настиг их, но лишь поднял топор, как все трое были превращены в птиц  Прокна в ласточку, Филомела в соловья, а Терей в удода. Прокна-ласточка щебечет оплакивая Итиса. Филомела-соловей грустит по ночам, изнывая от тоски обездоленной любви. Терей-удод стонет, скрываясь в дуплах деревьев и пещерах гор.

Ст. 11. Задумчивого бога. Пана  бога лесов, покровителя стад, особенно чтимого в Аркадии («темной» вследствие изобилия хвойных деревьев).

Ст. 21. Сульпиция. Виноторговец.


На сайте используется греческий шрифт.


МАТЕРИАЛЫ • АВТОРЫ • HORATIUS.RU
© Север Г. М., 20082016