HORATIUS.RU - carmina iii xxix

Царей Этрурии потомок, Меценат,
И светлое вино, и чаши круговые
С венками роз, и мастей аромат
Тебе на кудри золотые —

5 И все, все ждет тебя. Спеши, спеши скорей!
Всегда ли Тибура рассматривать равнины,
Далекий склон Эзулии полей
И тускуланские вершины?..

Оставь для радостей ничтожной славы дым,
10 И до небес сии чертоги взгроможденны,
И этот блеск, и пышный этот Рим,
Главу и трепет всей вселенны.

Вельможам новизна почти всегда мила;
И брашны скромные под кровлею смиренной
15 Сгоняют мрак с угрюмого чела
Заботами напечатленный.

Смотри! Уже Цефей горит на небесах,
Ужасный Процион огни распространяет,
Свирепый жар разлился на полях,
20 И солнце знойное пылает.

Смотри! Пастух к ручью, медлительной стопой,
Идет в кустарниках с усталыми стадами
Сильвана в сне; зефиры, над водой
Бродя, уснули с берегами.

25 А ты, блюдя покой родимых римских стран,
Вселенну думою всечастно обтекаешь —
То видишь страх в раздорах бактриан,
То мыслью в Скифии летаешь.

Премудро дел концы предведенье богов
30 Непроницаемой от нас покрыло тьмою.
Что трепетать довременно громов?
Покойно, с чистою душою,

Ступай своим путем. Что есть, то и твое.
Все прочее как ток реки в пучину мчится —
35 То тихо вниз спускается в нее,
То вдруг из берегов стремится;

Надулся от ручьев разлившейся водой,
Валит с корней древа и рушит скал опоры,
Кипит, ревет бушующей волной,
40 И с им состонут лес и горы.

Тот властен сам в себе, тот счастлив лишь, кто рек,
Кончая день: «Я жил!» Пусть буря завывает;
Заутра мрак небесный свод облек,
Иль солнце ясное блистает.

45 Бессмертных чудный сонм не уничтожит то,
Что раз похитило бегущее мгновенье,
Протекшего не возвратит никто,
Фортуна любит измененье;

Играя смертными, для гибельной игры
50 Она не ищет жертв; грозна и благодатна —
Сегодня мне неверные дары;
А там — тебе благоприятна.

Со мною — хорошо; готова прочь — назад
Все возвращаю ей, и, в доблесть облеченный,
55 Доволен всем, в убожестве богат,
Горжуся бедностью почтенной.

За то, жестокий ветр бьет в мачты кораблей;
Я не страшусь его: на жертвах недостойных
Не трепещу, храня среди зыбей
60 Тщету сокровищ беспокойных,

Могущих отягчить скупые недра волн.
Но посреди стихий, вкруг дышущих раздором,
От бурь — прошу себе полегче чолн,
В вожди же — Поллукса с Кастором.

Царей Этрурии потомок, Меценат,
И старое вино с бокалами златыми,
И на власы от мастей аромат,
Из роз с венками навитыми —

5 Все ждет тебя; спеши, спеши сюда скорей!
Всегда ли Тибура рассматривать равнины
Далекий склон Эзулии полей
И тускуланские вершины?

Оставь для радостей ничтожной славы дым,
10 И до небес сии чертоги взгроможденны,
И этот блеск, и пышный этот Рим,
Главу и трепет всей вселенны.

Вельможам новизна почти всегда мила;
И брашны скромные под кровлею смиренной
15 Сгоняют мрак с угрюмого чела
Заботами напечатленный.

Смотри! Уже Цефей горит на небесах,
Ужасный Процион огни распространяет,
Свирепый жар разлился на полях,
20 И солнце знойное пылает.

Смотри! Пастух к ручью, медлительной стопой,
Идет в кустарниках с усталыми стадами
Сильвана в сне; зефиры, над водой
Бродя, уснули с берегами.

25 А ты, блюдя покой родимых римских стран,
Вселенну думою всечастно обтекаешь —
То видишь страх в раздорах бактриан,
То мыслью в Скифии летаешь.

Премудро дел концы предведенье богов
30 Непроницаемой от нас покрыло тьмою.
Что трепетать довременно громов?
Покойно, с чистою душою,

Ступай своим путем. Что есть, то и твое.
Все прочее как ток реки в пучину мчится —
35 То тихо вниз спускается в нее,
То вдруг из берегов стремится;

Надулся от ручьев разлившейся водой,
Валит с корней древа и рушит скал опоры,
Кипит, ревет бушующей волной,
40 И с им состонут лес и горы.

Тот властен сам в себе, тот счастлив лишь, кто рек,
Кончая день: «Я жил!» Пусть буря завывает;
Заутра мрак небесный свод облек,
Иль солнце ясное блистает.

45 Бессмертных чудный сонм не уничтожит то,
Что раз похитило бегущее мгновенье,
Протекшего не возвратит никто,
Фортуна любит измененье;

Играя смертными, для гибельной игры
50 Она не ищет жертв; грозна и благодатна —
Сегодня мне неверные дары;
А там — тебе благоприятна.

Со мною — хорошо; готова прочь — назад
Все возвращаю ей, и, в доблесть облеченный,
55 Доволен всем, в убожестве богат,
Горжуся бедностью почтенной.

За то, жестокий ветр бьет в мачты кораблей;
Я не страшусь его: на жертвах недостойных
Не трепещу, храня среди зыбей
60 Тщету сокровищ беспокойных,

Могущих отягчить скупые недра волн.
Но посреди стихий, вкруг дышущих раздором,
От бурь — прошу себе полегче чолн,
В вожди же — Поллукса с Кастором.

Премудро скрыли боги грядущее
От наших взоров темною нощию,
Смеясь, что мы свои заботы
Вдаль простираем. Что днесь пред нами,

5 О том помыслим! прочее, столько же
Как Тибр, измене всякой подвержено:
Река, впадающая в море
Тихо в иной день, брегам покорно;

В иной день волны пенисты, мутные
10 Стремяща; камни, корни срывающа;
Под стоном гор, дубрав окрестных,
Домы, стада уносяща в море.

Тот прямо счастлив, царь над судьбой своей,
Кто с днем протекшим может сказать себе:
15 «Сегодня жил я! пусть заутра
Юпитер черные тучи кажет,

Или чистейшу ясность лазурную, —
Но не изгладит то, что свершилося;
Ниже отымет те минуты,
20 Кои провел я теперь толь сладко.»

Фортуна любит мены жестокие;
Играет нами злобно, и почести
Неверны раздая, ласкает
Ныне меня, а потом другого.

25 А я бесскорбен: хочет ли инуда
Лететь, охотно все возвращаю ей;
Своею доблестью оденусь,
Правду свою обыму и бедность.

Когда от бурных вихрей шатаются
30 Со скрыпом мачты, — мне не вымаливать
Себе драгих стяжаний целость;
Мне малодушно не класть обеты,

Чтоб алчным морем не были пожраны
Мои товары дальнепривозные.
35 За то проеду безопасно
В самые бури на утлом струге!

Впервые: Востоков А. X., «Опыты лирические и другие мелкие сочинения в стихах», СПб., 1806, ч. 2, с. 58—59. Фрагмент; ст. 29—64.

Царей тирренских отпрыск! Тебе давно
Храню, не тронув, с легким вином кувшин
И роз цветы; и из орехов
Масло тебе, Меценат, на кудри

5 Уже отжато. Брось промедление!
Не век же Тибур будешь ты зреть сырой,
И поле Эфулы покатой,
И Телегона-злодея горы.

Покинь же роскошь эту постылую,
10 Покинь чертог, достигший небесных туч;
В блаженном Риме брось дивиться
Грохоту, дыму и пышным зданьям.

Богатым радость — жизни уклад сменять;
Под кровлей низкой скромный для них обед
15 Без багреца, без балдахина
Часто морщины со лба сгонял им.

Уж Андромеды светлый отец зажег
Свое созвездье; Малый бушует Пес
И Льва безумное светило:
20 Знойные дни возвращает Солнце.

С бредущим вяло стадом спешащий в тень
Пастух усталый ищет ручей в кустах
Косматого Сильвана; замер
Берег, не тронутый спящим ветром.

25 А ты, уставом города занятый
И благом граждан, вечно тревожишься,
Что нам готовят серы, бактры,
Киру покорные встарь, и скифы.

Но мудро боги скрыли грядущее
30 От нас глубоким мраком: для них смешно,
Когда о том, что недоступно,
Смертный мятется. Что есть, спокойно

Наладить надо; прочее мчится все,
Подобно Тибру: в русле сейчас своем
35 В Этрусское он море льется
Мирно, — а завтра, подъявши камни,

Деревья с корнем вырвав, дома и скот —
Все вместе катит; шум оглашает вкруг
Леса соседние и горы;
40 Дикий разлив и притоки дразнит.

Лишь тот живет хозяином сам себе
И жизни рад, кто может сказать при всех:
«Сей день я прожил! Завтра — тучей
Пусть занимает Юпитер небо

45 Иль ясным солнцем, — все же не властен он,
Что раз свершилось, то повернуть назад;
Что время быстрое умчало,
То отменить иль не бывшим сделать.

Фортуна рада злую игру играть,
50 С упорством диким тешить жестокий нрав:
То мне даруя благосклонно
Почести шаткие, то — другому.

Ее хвалю я, если со мной; когда ж
Летит к другому, то, возвратив дары
55 И в добродетель облачившись,
Бедности рад я и бесприданной.

Ведь мне не нужно, если корабль трещит
От южной бури, жалкие слать мольбы
Богам, давать обеты, лишь бы
60 Жадное море моих не съело

Из Тира, с Кипра ценных товаров груз
Нет! Я спокойно, в челн двухвесельный сев,
Доверюсь Близнецам и ветру,
И понесусь по валам Эгейским».

Впервые: «Гораций: Полное собрание сочинений», М.—Л., 1936, с. 135—137.

Ст. 1. Царей тирренских отпрыск! — Меценат возводил свой род к этрусским (тирренским) царям.

Ст. 10. ...чертог, достигший... туч... — Дом Мецената на Эсквилинском холме был одним из самых высоких зданий Рима; оттуда были видны и Тибур и Тускул, основанный, но мифу, Телегоном, невольным убийцей своего отца Одиссея.

Ст. 17. Андромеды... отец... — Цефей и другие созвездия восходят в июле.

Царей тирренских отпрыск! Тебе давно
Храню, не тронув, с легким вином кувшин
И роз цветы; и из орехов
Масло тебе, Меценат, на кудри

5 Уже отжато: вырвись из уз своих —
Не век же Тибур будешь ты зреть сырой,
Над полем Эфулы покатым
Зреть Телегона-злодея горы.

Покинь же роскошь ты ненавистную,
10 Чертог, достигший выси далеких туч;
В богатом Риме брось дивиться
Грохоту, дыму и пышным зданьям;

Богатым радость — жизни уклад сменять;
Под кровлей низкой скромный для них обед
15 Без багреца, без балдахина
Часто морщины со лба сгонял им.

Уж Андромеды светлый отец Кефей
Огнем блистает: Малый бушует Пес
И Льва безумного созвездье;
20 Знойные дни возвращает Солнце.

С бредущим вяло стадом уж в тень спеша,
Пастух усталый ищет ручей в кустах
Косматого Сильвана; смолкнул
Брег, ветерок перелетный замер.

25 Тебя заботит, лучше какой уклад
Для граждан: ты ведь полон тревог за Рим;
Готовят что нам серы, бактры,
Киру покорные встарь, и скифы.

Но мудро боги скрыли от нас исход
30 Времен грядущих мраком густым: для них
Смешно, коль то, что не дано им,
Смертных тревожит. Что есть, спокойно

Наладить надо; прочее мчится все,
Подобно Тибру: в русле сейчас своем
35 В Этрусское он море льется
Мирно, — а завтра, подъявши камни,

Деревья с корнем вырвав, дома и скот —
Все вместе катит: шум оглашает вкруг
Леса соседние и горы;
40 Дразнит и тихие реки дикий

Разлив. Проводит весело жизнь свою
Как хочет тот, кто может сказать: сей день
Я прожил, завтра — черной тучей
Пусть занимает Юпитер небо

45 Иль ясным солнцем, — все же не властен он,
Что раз свершилось, то повернуть назад;
Что время быстрое умчало,
То отменить иль не бывшим сделать.

Фортуна рада злую игру играть,
50 С упорством диким тешить жестокий нрав:
То мне даруя благосклонно
Почести шаткие, то — другому.

Ее хвалю я, если со мной; когда ж
Летит к другому, то, возвратив дары
55 И в добродетель облачившись,
Бедности рад я и бесприданной.

Ведь мне не нужно, если корабль трещит
От южной бури, жалкие слать мольбы
Богам, давать обеты, лишь бы
60 Жадному морю богатств не придал

Из Тира, с Кипра ценных товаров груз.
Нет! Я отважно, в челн двухвесельный сев,
Доверясь Близнецам и ветру,
В бурю помчусь по волнам эгейским.

«Гораций: Собрание сочинений», СПб., 1993, с. 145—146.

Ода 29. Написана между 27 и 24 годом. Размер: Алкеева строфа.

Ст. 1. Царей тирренских отпрыск. Меценат принадлежал к роду Цильниев, восходившему к древним этрусским (тирренским) «лукумонам» — владетелям отдельных областей Этрурии.

Ст. 8. Телегона горы... — Тускулум, построенный по легенде сыном Улисса и Цирцеи — Телегоном, который, приехав на Итаку, убил (по неведению) своего отца.

Ст. 17—20. Перечисляются созвездия, видимые в середине лета, когда солнце вступает в знак Льва.

Ст. 63. Близнецы — Кастор и Поллукс. См. примеч. к ст. 2 Оды I, 3.

Царей потомок тирренийских,
О Меценат! тебе давно
В дому моем в посудах хийских
Заповедное ждет вино.
5 Готовы уж венки, сплетенны
Из свежих, благовонных роз;
И выжат балан драгоценный
Для умащения волос.

Отвергши медленья причины,
10 Спеши; — не вечно должен ты
Эзульски озирать вершины
И их отлогие хребты;
Раздолы, где Тибур пролился,
Луга, змеей где вьется он,
15 И холмы, древле где вселился
Отцеубийца Телегон.

Оставь избыток, приносящий
Со скукой отвращенье нам
И гордый терем твой, стремящий
20 Главу к высоким облакам.
Престань с него пленяться Римом,
Его богатством, красотой,
Клубящихся верх кровов дымом,
И пышных зданий пестротой.

25 Вельможам часто перемена
Была приятна средь сует:
Под кровом шалаша смиренна,
Нередко мог простой обед,
И без ковров на балдахины,
30 Без багряницы при столах,
Изгладить мрачные морщины
На их нахмуренных челах.

Кефей уж вновь лучи бросает;
Предтеча Пса свод неба жжет;
35 Лев лютый пламень изрыгает,
И солнце дни нам знойны шлет;
Пастух и жаром удрученны
Стада под тень к ручью спешат
В лесах Сильвана скрыться темных,
40 И на брегах Зефиры спят.

А ты, печась о благе Рима,
Страшися серрских, скифских стрел
И Парфа, буйностью водима,
Кем древле с славой Кир владел:
45 Но бог премудро ночи темной
Покров над будущим простер:
Смеется он, коль бед вседенно
Страшится смертный выше мер.

Устрой на благо час летящий; —
50 Предбудущее, как река,
Котора то струи молчащи
Льет в море, не мутя песка,
То, наводнясь, брега срывает,
Древа с кореньем, камни гор,
55 Стада и домы поглощает,
Колеблет шумом холм и бор.

Тот властен сам в себе, тот волен,
И путь ко счастью проложил,
Кто настоящим лишь доволен,
60 Сказать мог: — «Я сегодня жил».
Пусть Дни иль небо тьмой обложит,
Иль солнцем ярко озарит: —
Собывшегось — не уничтожит;
Прошедшего — не возвратит.

65 Фортуна злобна самовластно
Играет нашею судьбой,
И тешится всяк час ужасной
Злоприхотливою игрой.
Непостоянна, коловратна
70 В дарах и почестях своих,
Сегодня мне благоприятна,
А завтра уж манит других.

Пока со мной она, — хвалами
Богиню не стыжусь я чтить;
75 Взмахнет ли легкими крылами, —
Спешу дары ей возвратить;
И добродетели смиренной
Щитом прикрывшись, не ропщу;
За честность истинно почтенной,
80 Без вена, — бедности ищу.

С жестоким бурный Афр стремленьем
Когда готов мой парус рвать,
Я с робким не привык моленьем
Богам обеты посулять,
85 Коль яры ветры дуть престанут,
И, пища роскоши моей,
Богатства тиррские не станут
Добычею скупых морей.

Тогда, коль ветерок прислужен
90 Дохнет вслед скромного пловца,
Покров лишь Полукса мне нужен,
Любезной Леды близнеца;
Тогда меня сей спутник звездный
И легкий двувесельный челн
95 Сохранну пренесут чрез бездны
Бунтующих Эгейских волн.

1815 г. Впервые: Капнист В. В., «Избранные сочинения», Л., 1941, с. 178—180.

Потомок царственного рода!
И нард, и тонкое вино,
Что только лучше год от года,
Припас я для тебя давно.

5 Оставь же римские красоты
И вид привычный с трех сторон
На эфулийские высоты,
Тибур, и дальний Телегон.

Оставь ты града шум всегдашний,
10 Снованье, роскошь, тесноту —
Что с нововыстроенной башни
Смотреть на эту суету?

Богатым, перемены ради,
Лачугу можно посетить,
15 Морщины на челе разгладя,
Трапезу скромну разделить.

Уже зажглись огни Цефея,
И показался Процион.
И Солнце-Лев, жарою вея,
20 Взошло, взъярясь, на небосклон.

Сомлело стадо в поле. Чтобы
От зноя скрыться, пастухи
Бегут в Сильвановы чащобы;
Нет ветра, реки все тихи.

25 Лишь ты — в сомненьях неустанных.
Как должно Риму поступать?
Как отражать парфян нежданных?
Как дальних серов усмирять?

Но будущее осторожно
30 Сокрыли боги ото всех.
Узнать его нам невозможно —
С Олимпа слышен только смех.

Заботься лишь о настоящем,
И с мудростью его устрой;
35 Пускай потоком зло кипящим
Летит грядущее порой,

Влекомо бурным наводненьем;
Пусть дней обычных череда
Проходит медленным теченьем
40 И тает в море без следа.

Прошедшим днем лишь тот доволен
Кто мог «Я жил!» себе сказать.
Назавтра бог всемощный волен
Любые бездны разверзать,

45 Но прошлое — вне всякой власти.
Его уже не изменить.
Нам не отнять былого счастья
Небывшего — не сочинить.

Фортуна тешится игрою
50 Всегда капризною и злой;
Сегодня — ласкова со мною,
А завтра ей милей другой.

Я все приемлю благодарно,
Когда она щедра втройне.
55 Пускай изменит вдруг коварно —
И малого довольно мне.

Мне чужд купца несчастный жребий
Пред каждой бурей трепетать,
Молить богов на грозном небе
60 Богатств его не отнимать.

В двухвесельной скорлупке скромной
Я смело в море выхожу,
С весельем ночью самой темной
На звезды светлые гляжу.

О Меценат, потомок гордый тирренских царей!
Старого мной для тебя вина приготовлен бочонок,
розою пышной украшен; душистого нарда натер
я для волос. Торопись! Туманным оставь любоваться
5 полем Эфулии все и Телегона холмом,
отцеубийцы! Расстанься с холодною роскошью! Близкий
к тучам дворец свой, и дым, и блеск, и богатство, и шум
Рима надменного брось! Очень отрадны бывают
для богачей перемены. Скромный порою обед —
10 не на пурпурных коврах, под низкою кровлей — морщины
уничтожает чела тревожного... Цефия свет
над головою уже! Свирепствует Про́кион бурный!
Лев сверкает ужасный! Солнце спокойное льет
зной день за днем нестерпимый. Пастух для унылого стада
15 ищет надежную тень в объятьях Сильвана густых;
Берег лишен молчаливый дующих ветров прохладных...
Ты озабочен, что́ следует сделать тебе для страны,
и, беспокоясь о Риме, предугадать ты желаешь,
что замышляют сирийцы и Бактрия, в коей царил
20 Кир, и народы страны придонской... Но тьмою густою
предусмотрительный бог кроет грядущего даль
и усмехается, если смертный хлопочет безмерно.
Помни, разумно устроить ты настоящее лишь,
а остальное, подобно водам реки, унесется,
25 Что́ иль впадает спокойно в Этрусского моря простор,
или же мчит с быстротой яростной камни, деревья,
скот и дома, оглашая горы кругом и леса
шумом великим воды, русла покинувшей меру.
Жизнью владея живет кто может сказать, что ни день:
30 «Жил я! Пусть тучами вышний небо назавтра покроет,
солнце ли выведет, он не уничтожит того
и не изменит что было». Странною тешась игрою,
милость меняет Судьба непостоянная — то
благоволит к одному, то переходит к другому;
35 я восхваляю ее, пока остается при мне,
только же прочь улетает — ей возвращаю обратно
что́ получил и, своею доблестью лишь облечен,
с бедностью честною я и без приданого счастлив.
Не прибегаю к мольбам я жалким, коль мачта трещит
40 от нападающих бурь южных, обетами щедро
не ублажаю богов — в страхе, что лишних дадут
жадному морю сокровищ Кипра и Тира товары, —
в скромной плывущего лодке двухвесельной тихий меня
ветер проводит сквозь бури Эгейского грозного моря
45 и близнецов благосклонный Касто́ра и Поллукса свет.

Крачковский В. Н., «Стихотворения», СПб., 1913, с. 217—219.

Ст. 5. Полем Эфулии... Телегона холмом. Местность, окружающая дворец Мецената в Риме.

Ст. 12—13. Про́кион... Лев. Созвездия, восхождение которых, по мнению римлян, сопровождалось сильными жарами.

Ст. 45. Кастора и Поллукса. Созвездие Близнецов.

Я жду тебя, о внук царей,
Вина с бочонком непочатым,
С душистой мастью для кудрей,
И с цветом роз, давно уж снятым!

5 Пора, пора насытить взор
Тибура светлыми водами,
Красою Тускулана гор
И эзулийскими полями!

В громадах, взросших до небес
10 Тоска — подруга изобилью...
Оставь же шумный град чудес,
С его богатствами и пылью.

Вельможам новизна мила;
И пир убогий, но радушный,
15 Нередко гонит мрак с чела
И багрянице непослушный.

Звезда Цефея, Процион
Опять огнем на землю дышат;
Налег на воды знойный сон:
20 Их струй зефиры не колышут;

От утомительных жаров
Пастух тоскующему стаду
Найти спешит и тень лесов
И влаги ключевой прохладу.

25 Заботой об отчизне полн,
Ты в Бактру думою летаешь,
И на брегах дунайских волн
Враждебны замыслы читаешь.

Премудро бог грядущий час
30 Сокрыл от смертных ночи мраком;
И рок, ведя как хочет нас, —
Смеется над пытливым страхом.

Что есть, спокойно тем владей;
Все прочее как Тибр: порою
35 В объятья вечные морей
Спокойной катится волною;

Но вдруг расторгнув плен брегов,
Ломает камни, корни роет,
И треском гибнущих домов
40 В горах и рощах с эхом воет!

Так, тот лишь муж великих сил,
Достойный жить в прекрасной доле,
Кто может говорить: я жил
кончая светлый день — не боле;

45 Пусть завтра с бурей загремит,
Иль с небом ясным Дий восстанет —
Вчерашнего не пременить;
Былых веселий не обманет!

Фортуна злобною игрой
50 Бесстыдно жребии меняет:
Сегодня дружная со мной,
Сегодня же других ласкает.

Верна — я пользуюсь; бежит —
Все возвращаю своенравной,
55 И, доблестью своей укрыт,
Ищу лишь доли — небесславной.

Не мне рыданьем и мольбой
Смирять стихий свирепых брани,
Да жадной пощадят волной
60 Из Тира дорогие ткани.

Нет, двувесельный мой челнок,
Среди морей и ветров спора,
Управит в пристань — ветерок
С звездою близнеца Кастора!

Впервые: «Московский телеграф», М., 1827, ч. 13, № 2, отд. 2, с. 45—47.

Потомок тирренских царей, Меценат,
Амфора с непочатой старой струею,
Цвет роз, дорогой для кудрей аромат —
Давно для тебя приготовлены мною.

5 Спеши, и Тибуром, обильным водой,
Оставь любоваться, эфульским-ли склоном
И видом на город, что древней порой
Основан убийцей отца — Телегоном.

Разстанься с досадным богатством своим,
10 Покинь свой дворец, к небесам восходящий,
Оставь любоваться на грохот, на дым.
Величье и пышность столицы шумящей.

Нередко, сменяя докуку пиров,
Опрятный обед и в поникнувших хатах,
15 В тиши, без завес и пурпурных ковров,
Морщины раздумья свевал у богатых.

Уж светлый отец Андромеды — взгляни —
Опять показался, звезда Прокиона
И Лев распалились, и солнце огни
20 Дней знойных бросает опять с небосклона.

С медлительным стадом усталый спешить
Пастух на источник под сенью дремотной
Сильвана косматаго; берег молчит,
И замер вокруг ветерок перелетный.

25 О новом правленье ты думой крушим,
За Рим ты томишься заботой немалой,
Что́ сер замышляет иль Бактрия с ним,
Иль скиф, от домашних раздоров усталый.

Провидящий бог непроглядною тьмой
30 Исходы грядущаго скрыл и — смеется,
Как смертный не в меру кипит суетой.
О том, что текущим мгновеньем дается,

Заботься; а прочее в жизни бежит,
Как эта река: то теченьем лазурным
35 Спокойно в Этрусское море спешит,
То вдруг увлекает стремлением бурным

Обглоданный камень, дома и стада,
И вырванный лес, и кругом оглашает
Стенаньем и горы и рощи, — когда
40 Разлив одичалый, кипя, возбуждает

Спокойныя реки. Лишь тот над собой
Владыка и счастлив, и весел, кто может
В любой день промолвить: «я жил; над землей
Пусть небо Отец завтра тучей обложить,

45 Иль солнышком ясным захочет блеснуть, —
Он счастья былого не может обратно
Вернуть, изменить, или молвить ‘не будь’
,Тому, что летучий миг взял безвозвратно».

Судьба наслаждается властью своей,
50 Игрой своенравной играя сурово;
Меняет неверный удел почестей,
Нежданно даря то меня, то другого.

Со мною, — я славлю; но только встряхнет
Поспешно крылами, — дары возвращаю
55 И в доблесть мою облекуся, и вот
Я честную бедность опять принимаю.

Не мне, — если мачта на судне порой
Стенает от бури, — вымаливать мира
Обетом иль жалкой дрожащей мольбой,
60 Прося, чтоб товары из Кипра и Тира

Богатств не прибавили бездне скупой:
Тогда в двухвесельной ладье, невредимый,
Я мирно помчусь под эгейской грозой,
Поллуксом и ветром попутным хранимый.

Впервые: Порфиров П. Ф., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1902.

Ст. 6. Aefulae — городок близ Тибура. Упоминаемый далее город, основанный Телегоном — Тускул.

Ст. 17. Отец Андромеды, финикийский царь Кефей, после смерти обращён в созвездие. Все упоминаемые здесь созвездия восходили в июле месяце.

О внук тирренских предков славных!
Тебе уж у меня давно
С венками роз благоуханных
Готово вкусное вино;
5 Давно и для твоих власов
Душистый аромат готов!

На что откладывать? Наскучит —
Все влажный Тибур на глазах,
Или Эзула взор твой мучит,
10 Стоя на скатистых горах,
Иль те места, где Телегон
Воздвиг — отцеубийца — трон.

Расстанься с пышностию скучной,
С огромным зданием твоим;
15 Воззри на все то равнодушно,
Что счастьем почитает Рим;
Его блаженство все — мечта, —
Блеск славы, роскошь — суета!

Премены богачам приятны —
20 Нередко в хижине простой
У пастуха вельможи знатны,
Без всякой утвари драгой,
Без всяких прихотей в столе —
Являли радость на челе.

25 Кефей блестящий удалился,
И только слабый мечет свет;
С своим свирепством Лев явился,
И Прокион за ним вослед —
Прекрасное светило дней
30 Томит нас знойностью лучей.

Пастух со стадом утомленным
Спешит к потокам чистых вод,
Или́ под тень кустов зеленых
В жилище Паново идет;
35 Зефиры при брегах речных
Не смеют крыл простерть своих!

А ты один неутомимо
Над общим благом царства бдишь,
В виду имея счастье Рима,
40 На всех врагов движенья зришь —
Что бактры Кировы творят,
Что мнит серет и что сармат.

Но то, что с нами впредь случится,
Творец сокрыл во мрачну тьму;
45 И кто узнать свой жребий тщится —
Он посмевается тому;
На что нам больше, как уметь
Лишь настоящим днем владеть?

Все, впрочем, точно так стремится,
50 Как Тибр в этрурский понт течет —
То тихо меж брегов кати́тся,
То, чуждых упоившись вод,
С порывом все с собой влечет —
Скалы с брегов и ду́бы рвет;

55 Там бедны хижины несутся,
Стада мелькают на волнах;
Там в рощах гулы раздаются
И грохот слышится в горах.
Тот только счастлив человек,
60 Кто мог сказать: «Мой день — мой век!»

Не знаем — завтра черны ль тучи,
Иль солнце землю посетит;
Но знаем, что и Всемогущий
Минувшего не возвратит;
65 Что сделано — тому так быть,
Коль Крон успел уж поглотить.

Фортуна только лишь играет,
Любуясь делом рук своих,
И жребий счастия бросает
70 То на меня, то на других;
Коль в хижине она моей,
Признаться — я не прочь от ней.

Но если вздумает расстаться —
Пускай свое возьмет с собой;
75 Я с добродетелью остаться
Хочу, и в ней найти покой.
Довольно мне и шалаша;
Была б лишь добрая душа.

Как борется корабль с волнами,
80 Полдневной бурею носим,
Нет ну́жды с воплем и мольбами
Мне прибегать к богам своим —
Чтоб кипрски, тирски корабли
Они от бездн морских спасли.

85 Тогда я чрез Эгей суровый,
На двувесельный сев челнок,
Под сильным двух богов покровом
И в вихрь, и в тихий ветерок
С неустрашимою душей
90 Плыть буду к пристани своей.

«Украинский вестник», Харьков, 1816, ч. 9, № 1, с. 70—73.

О, ветвь отродья знаменита,
Любезный свету Меценат,
Мое блаженство и защита, —
Уж розы для твоих прохлад
5 Готовы, и вина сосуды
Стоят, наполненны, повсюду,
Благоуханий фимиам
Уж в честь твою везде курится;
Оставь места, где роскошь зрится,
10 И пышны здания римля́н.

Украдься от всего, что сильно
Тебя в пути остановить;
Оставь места, где злом обильно
Богатство радость может тмить.
15 Эзула хо́лмы знамениты,
И Тибр ладьями где покрытый
Украшен зрим со всех сторон;
Где храмы видны, возвышаясь,
Где жил, злодействием терзаясь,
20 Отцеубийца Телегон.

Обильность, матерь отвращенья,
Где свой закон в почтенье зрит, —
Оставь ты пышность утешенья,
Что ду́ши гордых веселит.
25 Нередко нравятся премены
Тем, кои славой окруженны;
И часто бедного обед,
Без пурпуров, исшвенных златом,
В дому, усердьем лишь богатом,
30 Отраду в сердце их лиет.

Огни Цефея уж блистают,
Уже и Лев, и Процион
Свои сиянья изливают
И жар стремят со всех сторон.
35 Пастух, от зноя утомленный,
И о́вцы, жаждой изнуренны,
Прохладных ищут вод, лесов,
Где отдыхает Фавн, сатиры,
Непостоянные зефиры
40 Не ре́звятся между́ кустов.

Но ты, трудясь над пользой Рима,
О благе мыслишь согражда́н;
Везде твоя усердность зрима;
Там всюду замысл бактриян
45 Открыть и прекратить стремишься,
Познать пути их, силу тщишься;
Там церов отвратить набег
Премудро, храбро помышляешь;
Там скифов удалить желаешь;
50 Забав не ищешь, ни утех.

Но в мраке некий бог скрывает
Судьбы грядущие от нас;
Кто прозорливость устремляет
На будущие дни всяк час,
55 И только лишь о том печется —
Сей бог трудам его смеется.
Судьбы́ возможно ли открыть?
Премудро прав лишь настоящим,
Равняясь с сроком предстоящим,
60 Нам Тибр примером может быть —

Он часто тихими струями
Течет в объятия морей;
Наполнясь иногда водами,
Ревет в угрюмости своей,
65 Валы седые воздымает
И камни с берегов срывает,
Влечет с корнями древеса,
Стада, сады, ограды, домы —
Подобно как из тучи громы
70 Сугубят шум его леса.

Кто, суетность пренебрегая,
Спокойно тщится обитать,
Кто, каждый день окончевая,
«Я жил!» возможет всем сказать —
75 Блажен тот смертный несомненно!
Хоть завтра небо омраченно
Юпитер солнцем озарит,
Хотя, умножа тучи темны,
Перуны устремит разженны —
80 Прошедшего не пременит.

Непостоянством утешаясь,
Закон премен всегда блюдет;
Резва и смертным насмехаясь,
Фортуна ложный блеск лиет.
85 Приятна мне, потом другому;
Непостоянству таковому
Себя кто может поручать?
Я весел, коль она мной зрится,
Когда ж она и удалится —
90 Не буду плакать и вздыхать,

Но, добродетелью пленяясь,
Жизнь скудну честно проведу,
И, завистию не терзаясь,
Всегда друзей себе найду.
95 Коль бурей мой корабль влекомый
Восстонет, внемля ветр и громы,
Богов не буду я молить,
Чтоб кипрские мои товары
Не поглотили волны яры,
100 Судя в убожестве мне жить.

Нет, нет, не буду сокрушаться;
Богатства тирские мои
В пучинах вод не погрузятся,
Лучи не скроют там свои,
105 Где множество уже хранится.
Пусть море плещет и мутится,
Пусть волны восстают горой —
Сыны прекрасной Леды ясны
Сквозь бури страшны и опасны
110 Челнок поставят в пристань мой.

Тучков С. А., «Сочинения и переводы», М., 1816, ч. 1, с. 213—217.

Ода XXIII. К Меценату. Приглашает его к простому своему обеду.

Ст. 15. Эзула холмы. Так назывались иногда семь холмов, на которых построен Рим.

Ст. 20. Телегон, сын Улисса и Цирцеи. Убил своего отца согласно предвещанию оракула, и женился потом на Пенелопе, своей мачехе, от которой имел сына Италуса, давшего свое имя Италии. Некоторые думают, что Телегон по смерти его отца удалился с Пенелопою из Итаки в те места, где ныне Рим.

Ст. 31. Цефей, царь эфиопский, сын Феникса, супруг Кассиопы и отец Андромеды. Был из числа Аргонавтов, и по смерти превращен в созвездие.

Ст. 32. Процион. Созвездие, состоящие из трех звезд, являющихся пред Псом, или Каникулами. Говорят, будто бы во время Августа явилось оное одиннадцатью днями прежде Каникул.

Ст. 44. Бактрияне, народ персидский. Бактрияния называется ныне Хоросан и граничит с одной стороны с Каспийским морем.

Ст. 47. Церы. Народ восточный, обитавший в стороне Индии.

Ст. 102. Тир. Город в Сирии, ныне называется Сур; оный был в древности весьма знаменит своей торговлей.

Приди, желанный гость, краса моя и радость!
Приди, — тебя здесь ждет и кубок круговой,
И розовый венок, и песней нежных сладость!
Возженны не льстеца рукой,
5 Душистый анемон и крины
Лиют на брашны аромат,
И полные плодов корзины
Твой вкус и зренье усладят.
Приди, муж правоты, народа покровитель,
10 Отчизны верный сын и строгий друг царев,
Питомец счастливый кастальских чистых дев,
Приди в мою смиренную обитель!
Пусть велелепные столпы,
Громады храмин позлащенны
15 Прельщают алчный взор несмысленной толпы;
Оставь на время град, в заботах погруженный,
Склонись под тень дубрав; здесь ждет тебя покой.
Под кровом сельского Пената,
Где все красуется, все дышит простотой,
20 Где чужд холодный блеск и пурпура и злата, —
Там сладок кубок круговой!
Чело, наморщенное думой,
Теряет здесь свой вид угрюмый;
В обители отцов все льет отраду нам!
25 Уже небесный лев тяжелою стопою.
В пределах зноя стал — и пламенной стезею
Течет по светлым небесам!..
В священной рощице Сильвана,
Где мгла таинственна с прохладою слиянна,
30 Где брезжит сквозь листов дрожащий, тихий свет,
Игривый ручеек едва-едва течет
И шепчет в сумраке с прибрежной осокою;
Здесь в знойные часы, пред рощею густою,
Спит стадо и пастух под сению прохлад,
35 И в розовых кустах зефиры легки спят.
А ты, Фемиды жрец, защитник беззащитных,
Проводишь дни свои под бременем забот;
И счастье сограждан — благий, достойный плод
Твоих желаний неусыпных!-
40 Для них желал бы ты познать судьбы предел;
Но строгий властелин земли, небес и ада
Глубокой, вечной тьмой грядущее одел.
Благоговейте, персти чада!-
Как! прах земной объять небесное посмеет?
45 Дерзнет ли разорвать таинственный покров?
Быстрейший самый ум, смутясь, оцепенеет,
И буйный сей мудрец — посмешище богов!-
Мы можем, странствуя в тернистой сей пустыне,
Сорвать один цветок, ловить летящий миг;
50 Грядущее не нам — судьбине;
Так предадим его на произвол благих!-
Что время? Быстрый ток, который в долах мирных,
В брегах, украшенных обильной муравой,
Катит кристалл валов сапфирных;
55 И по сребру зыбей свет солнца золотой
Играет и скользит; но час — и бурный вскоре,
Забыв свои брега, забыв свой мирный ход,
Теряется в обширном море,
В безбрежной пустоте необозримых вод!
60 Но час — и вдруг нависших бурь громады
Извергли дождь из черных недр;
Потом возвысился, ревет, расторг преграды,
И роет волны ярый ветр!..
Блажен, стократ блажен, кто может в умиленье,
65 Воззревши на Вождя светил,
Текущего почить в Нептуновы владенья,
Кто может, радостный, сказать себе: я жил!
Пусть завтра тучею свинцовой
Всесильный бог громов вкруг ризою багровой
70 Эфир сгущенный облечет,
Иль снова в небесах рассыплет солнца свет, —
Для смертных все равно; и что крылаты годы
С печального лица земли
В хранилище времен с собою увлекли,
75 Не пременит того и сам Отец природы.
Сей мир — игралище Фортуны злой.
Она кичливый взор на шар земной бросает
И всей Вселенной потрясает
По прихоти слепой!..
80 Неверная, меня сегодня осенила;
Богатства, почести обильно мне лиет,
Но завтра вдруг простерла крыла,
К другим склоняет свой полет!
Я презрен — не ропщу, — и, горестный свидетель
85 И жертва роковой игры,
Ей отдаю ее дары
И облекаюсь в добродетель!..
Пусть бурями увитый Нот
Пучины сланые крутит и воздымает
90 И черные холмы морских кипящих вод
С громовой тучею сливает,
И бренных кораблей
Рвет снасти, все крушит в свирепости своей...
Отчизны мирныя покрытый небесами,
95 Не буду я богов обременять мольбами;
Но дружба и любовь, среди житейских волн,
Безбедно приведут в пристанище мой челн.

Впервые: «Труды Общества любителей российской словесности», М., 1819, ч. 14, с. 32—36.

Потомок тирренских царей!
Вот бочка вина не почата,
И розы, убранство полей,
И нард для волос Мецената —

5 Все брось. Что любуешься ты
На влажный Тибур, и у склона
На Эфулу; брось высоты
Убийцы отца, Телегона.

Из гордых чертогов уйди,
10 Где скукою роскошь томима,
И больше на дым не гляди
И суетность шумного Рима.

Случалось, когда богачи
У бедного пищу вкушали
15 Без всяких завес из парчи, —
Морщины у них пропадали.

Отец Андромеды всегда
Блестит с Прокионом недаром,
Уж Льва показалась звезда
20 За солнцем, пылающим жаром.

Уж пастырь со стадом своим
В кусты убегает от пыли,
Где дремлет Сильван-нелюдим,
А ветры над речкой почили.

25 Для граждан ты силишься знать
И Рима, блюститель закона,
Что Серы готовят опять,
Что Бактры, что жители Дона.

Во мраке событий исход
30 Бог мудро сокрыл, и смеется,
Коль смертный, все знать наперед
Желая, не в меру мятется.

О быте вседневном радей,
А прочее льется рекою,
35 То тихо средь мирных полей
Стекающей в море волною,

То мчащей средь скал и дерев
И скот, и хозяйства угодья,
И гул на долинах, и рев
40 Стоит от грозы половодья.

Доволен, кто правит собой!
Кто может сказать ежедневно:
Я жил — хоть назавтра грозой
Юпитер задвинется гневно,

45 Хоть солнцу дозволит сиять,
Того не изменит нимало.
Не скажет: тому не бывать,
Что быстрое время умчало.

Фортуна привыкла шутить,
50 Предавшись упрямству слепому,
И почести любит дарить
Мне нынче, а завтра другому.

Как гостью, ее я пою,
Но крылья лишь вскинет порою,
55 Я все ей, что взял, отдаю
И мудро мирюсь с нищетою.

И что мне, коль Африк с грозой,
Коль мачта трещит от удара,
Не стану взывать я с мольбой,
60 Чтоб Кипра и Тира товара

Не вздумала бездна пожрать.
Ладью мою будут без горя
Поллукс с близнецом охранять
В бурунах Эгейскаго моря.

Впервые: Фет А. А., «Гораций: Оды в 4-х книгах», СПб., 1856.

Од. XXIX. Между 722 и 725 годами, Меценат, во время отсутствия Октавиана, заведовал делами Италии. Гораций в этой оде, приглашая своего покровителя в Сабин, просит его оставить на время свои трудные государственные занятия.

Ст. 1. Меценат вел род свой от этрусских (тирренских) царей.

Ст. 6. Из чертога Мецената открывался вид на Тибур, на колонию Эфулу, лежащую на склоне между Тибуром и Пренестами, и на возвышенность, на которой стоял Тускулум, построенный сыном Одиссея и Цирцеи, Телегоном, который, прибыв в Итаку, по неведению, убил отца своего.

Ст. 17. Отец Андромеды, Цефей, царь египетский. Созвездие его восходит 9 июня.

Ст. 18. Прокион восходит 15 июля, а созвездие Льва 20 июля, и солнце, вступив в него, делается необыкновенно знойно.

Ст. 28. Жители Бактрии, принадлежавшей частью персам во времена Августа; здесь вместо самих персов.

Ст. 62. Гораций хочет сказать, что он не боится грозного Африка. Он не купец, у которого корабль нагружен драгоценностями. Гораций говорит: «мою жизнь охраняют боги». Поэты часто сравнивают жизнь человека с ладьей. Выбрав морской образ, Гораций остался ему верным, поручая себя Диоскурам (см. I, од. 3, 2).

Тирренских стран царей потомок, Меценат!
Давно здесь ждут тебя непочатые вина,
И розы для власов, и масти аромат.
Не все же устремлять на влажный Тибур взгляд,
5 На Эзулийские долины,
На Телегоновы вершины.
Оставь великолепный Рим,
Его до облаков возвышенные стены,
Блеск роскоши, и шум, и пресыщенья дым.

10 Приятны богачам в их жизни перемены —
И часто трапеза опрятная могла,
Под сенью бедных Лар, без пурпура, намета,
Разглаживать морщины их чела.

Вспылал Кефей, настало лето,
15 Блистает Прокион, горит созвездье Льва —
Бежит пастух со стадом изнуренным
Под тень к Сильвановым кустам,
Ручьем студеным орошенным;
Не веет ветр по тихим берегам.

20 О власти Рима ты заботишься вседневно —
Блюдешь, чтоб Сересы покорны были ей,
И Бактра Кирова, и Та́наис враждебный.
Бог в мраке скрыл от нас судьбу грядущих дней,
Смеется смертного заботе непомерной —
25 Свой настоящий час употреблять умей,
О Меценат, — все прочее неверно.

Реке подобна жизнь — то в хлябь морей
Течет спокойная, равняясь с берегами;
То, бурная, вскипев, деревья рвет с корнями,
30 Уносит домы и стада,
Скалы кремнистые шатает,
И грозным ревом оглашает
И горы ближние, и ближние леса.

Тот счастлив, кто владеет сам собою,
35 Кто может всякий день сказать: «Я жил!»
Взойдет ли завтра царь светил,
Иль скроет свод небес Юпитер черной мглою.
Но он что было раз не может истребить,
И то, что уж прошло, ему не возвратить.

40 Фортуна смертными играет прихотливо —
Тому польстит, а там другому; горделиво
Даруя милость нам насмешливо свою,
Неверными она меняет почестями.
Ко мне ли прилетит — я пользуюсь дарами;
45 Вспорхнет — дары ей отдаю.
Не сетую, не унываю;
Как бро́ней доблестью покой мой ограждаю,
И честной бедностью горжусь!

В день африканских бурь не я богам молюсь,
50 Как мачты затрещат на выси корабельной,
Чтоб кипрский был товар драгой цены спасен,
От моря алчного.

На лодке двухвесельной
Тогда, через пучину волн,
55 Пусть буду я, объятый сном беспечным,
Спокойно в пристань приведен —
Попутным ветерком и Поллуксом близнечным.

Филимонов В. С., «Избранные Горациевы Оды», СПб., 1858, с. 11—15.

Царей тирренских отпрыск! Готов тебе
Вина бочонок мягкого в целости,
С цветами розы, и беген есть, —
Волосы им, Меценат, ты смочишь, —

5 Все, все готово. Брось же дела свои,
Брось созерцанье Тибура влажного,
Холмистой Эфулы и склонов
Сына преступного, Телегона,

Оставь богатство, духу противное,
10 Чертог свой, близкий к небу высокому;
Дивиться брось на Рим богатый,
Уличный шум его, дым и роскошь.

Разнообразье, часто приятное,
Обед опрятный в доме у бедного,
15 Где нет ковров и балдахинов, —
Может морщины богатым сгладить.

Уж Андромеды яркий отец опять
Огонь зажег свой, Прок-ион буйствует
И Льва ужасного созвездье, —
20 Солнце ж сухие нам дни приводит.

Пастух усталый с медленной паствою
Ручья и тени ищет, кустарников
Сильвана дикого, — и ветер
Не принесется на тихий берег.

25 Твоя забота — Рима достоинство:
За Рим боишься, вечно тревожимый,
Что сер готовит, Бактры, Кира
Царство былое, иль Дон мятежный.

Но бог на благо время грядущее
30 Для нас окутал ночью туманною, —
И смех ему, коль смертный рвется
Вдаль, за предел... Со спокойным сердцем

Уладь день сущий. Мчится грядущее,
Как Тибр: он тихо катит равниною
35 В этрусков море свои волны...
Вдруг понесутся каменьев груды,

Стволы деревьев сбитых, строения
И скот — все вместе. Горы ответствуют
И лес соседний — громким шумом;
40 Страшный разлив и притоки вздует,

Что были тихи. Жить будет в радости,
Собой владея, кто в состоянии
Сказать, как день прошел: «Я прожил!
Тучи ль Юпитер пошлет назавтра,

45 Иль яркость солнца, — то же, что прожито,
Он не отменит, не переделает;
Не сможет вовсе уничтожить,
Что предоставил нам час бегущий.

Судьба, жестоким делом довольная,
50 В своих забавах буйных упорная,
Неверный дар свой переносит,
Милость то мне, то иным давая.

Коль мне — я славлю. Если же крыльями
Она всплеснула, — все возвращая ей,
55 В свою уйду я добродетель,
Честную бедность беря в подруги.

Не мой обычай жалобно плакаться,
Коль стонет мачта в бурях у Африки, —
Богов обетами склоняя,
60 Чтобы тирийский товар иль кипрский

Не отдал морю жадному ценности.
Нет! Под защитой лодки двухвесельной
Меня сквозь грохот волн Эгейских
Ветер проносит и Поллук с братом».