Пер. с лат. © Север Г. М., 2006
КВИНТ ГОРАЦИЙ ФЛАКК, венузианец, отец которого, как сообщает он сам, был вольноотпущенником и комиссионером (впрочем, также считают торговцем солёной рыбой; кто-то даже укорил его в споре: «Сколько раз я видел, как твой отец утирал рукавом нос»), будучи призван на Филиппийскую войну командующим Марком Брутом, заслужил звание военного трибуна; когда его сторона была побеждена, получив помилование, устроился секретарём в казначейство. После, снискав расположение сначала Мецената, затем Августа, стал не последним другом обоих. До какой степени его почитал Меценат, достоверно свидетельствует эпиграмма:
Если брюха, Гораций, я родного
не люблю своего тебя сильнее —
буду тоще тебе пускай, чем Нинний.
но гораздо больше любых свидетельств такое сообщение для Августа: «О Горации Флакке помни как обо мне».
Август даже предлагал ему должность собственного секретаря, как это видно из такого письма Меценату: «Прежде я сам был в силах писать друзьям письма, теперь я крайне занят и изнурён, и нашего Горация хочу у тебя увести. Пусть поэтому переходит от вашего прихлебательского стола к нашему царскому, и будет нам помогать писать письма». И даже когда Гораций отказался, он нисколько не рассердился и не перестал навязывать свою дружбу. Сохранились письма, из которых в доказательство привожу отрывки: «Располагай у меня всеми правами, как будто стал моим домочадцем, так будет правильно и недаром, потому что я хотел, чтобы у нас с тобой так и было, если позволит твоё здоровье». И снова: «Как я про тебя помню, можешь услышать и от нашего Септимия; случалось, что и при нём я упоминал тебя. И хотя ты, гордый, нашу дружбу презрел, мы всё же не отплатим тебе надменностью». Кроме того, часто в числе других шуток он называл его «чистейшим членом» и «милейшим человечком», и не раз и не другой подносил богатые подарки. Сочинения же его ценил до такой степени, и считал что они останутся на века, что не только возложил на него сочинение «Юбилейного гимна», но и прославление винделикской победы Тиберия и Друза, своих пасынков, заставив к тем трём книгам «Од» после долгого перерыва добавить четвёртую. Прочитав же некоторые «Послания», он, на то что ни в одной упомянут не был, жаловался: «Знай, что я на тебя рассержен за то, что в многочисленных сочинениях такого рода ты не говоришь прежде всего со мной. Или боишься бесславия у потомков, когда увидят, что ты был с нами знаком?» И добился к себе эклоги, которая начинается так:
Столько трудов ты один и тяжёлых забот переносишь —
Рим охраняешь оружием, добрым обычаем красишь,
лечишь законами — я навредил бы народному благу,
время беседой твоё отобрав неумеренной, Цезарь.
Внешностью он был невысок и упитан, каким описан и в собственных своих «Сатирах» и в таком письме от Августа: «Принёс мне Онисий твою книжку, которая словно сама извиняется, что так мала, но принимаю с радостью. Боишься, кажется мне, как бы твои книжки не оказались больше тебя самого. Но если роста тебе не достаёт, то утробы достанет. Так что тебе можно писать бы и по секстарию, чтобы свитки у тебя были такие же кругленькие, как и брюшко».
В делах Венеры, как говорят, был весьма неумерен; рассказывают, с любовницами располагался в зеркальной спальне, чтобы везде, куда ни оглянуться, отражалось бы их соитие. Жил большей частью в уединении, в своём сабинском или тибуртинском поместье, дом его до сих пор показывают около тибуртинской рощи. <...> В мои руки попали также элегии под его подписью и послание в прозе, где он как бы представляется Меценату, но думаю, что и то и другое подложно, потому что элегии топорны, послание даже неясно, а такой недостаток ему был свойствен меньше всего.
Родился он шестой день до декабрьских Ид, в консульство Л. Котты и Л. Торквата, умер в пятый день до декабрьских Календ, в консульство Г. Марция Цензорина и Г. Азиния Галла, в Риме, через пятьдесят девять дней после смерти Мецената, на пятьдесят седьмом году жизни, наследником назначив Августа, при свидетелях устно, так как мучимый приступом болезни был не в силах подписать таблички завещания. Погребён и зарыт на окраине Эсквилина рядом с могилой Мецената.
Примечания
«Сколько раз я видел, как твой отец утирал рукавом нос» — утирать рукавом нос, пословица, значит «обманывать, надувать».
буду тоще тебе пускай, чем Нинний — кто именно Нинний, не установлено.
но и прославление винделикской победы Тиберия и Друза, своих пасынков, заставив к тем трём книгам «Од» после долгого перерыва добавить четвёртую — См. Carmina IV 1, Carmina IV 14.
И добился к себе эклоги, которая начинается так — Epistulae II 1.
Внешностью он был невысок и упитан, каким описан и в собственных своих «Сатирах» — Гораций описывает свою внешность в Sermones II 3, Epistulae I 4, Epistulae I 20.
Так что тебе можно писать бы и по секстарию — Намёк на форму сосуда соответствующего объёма (1/6 конгия, т.е. 0,547 л).
Q. HORATIUS FLACCUS, Venusinus, patre ut ipse tradit libertino et exactionum coactore (ut vero creditum est salsamentario, cum illi quidam in altercatione exprobrasset: ‘Quotiens ego vidi patrem tuum brachio se emungentem!’) bello Philippensi excitus a Marco Bruto imperatore, tribunus militum meruit; victisque partibus venia impetrata scriptum quaestorium comparavit. Ac primo Maecenati, mox Augusto insinuatus non mediocrem in amborum amicitia locum tenuit. Maecenas quantopere eum dilexerit satis testatur illo epigrammate:
Ni te visceribus meis, Horati,
Plus iam diligo, tu tuum sodalem
Ninnio videas strigosiorem.
sed multo magis extremis iudiciis tali ad Augustum elogio: ‘Horati Flacci ut mei esto memor’.
Augustus epistolarum quoque ei officium optulit, ut hoc ad Maecenatem scripto significat: ‘Ante ipse sufficiebam scribendis epistulis amicorum, nunc occupatissimus et infirmus Horatium nostrum a te cupio abducere. Veniet ergo ab ista parasitica mensa ad hanc regiam, et nos in epistulis scribendis iuvabit.’ Ac ne recusanti quidem aut suscensuit quicquam aut amicitiam suam ingerere desiit. Exstant epistulae, e quibus argumenti gratia pauca subieci: ‘Sume tibi aliquid iuris apud me, tamquam si convictor mihi fueris; recte enim et non temere feceris, quoniam id usus mihi tecum esse volui, si per valitudinem tuam fieri possit.’ Et rursus: ‘Tui qualem habeam memoriam, poteris ex Septimio quoque nostro audire; nam incidit ut illo coram fieret a me tui mentio. Neque enim si tu superbus amicitiam nostram sprevisti, ideo nos quoque anthuperephanoumen.’ Praeterea saepe eum inter alios iocos ‘purissimum penem’ et ‘homuncionem lepidissimum’ appellat, unaque et altera liberalitate locupletavit. Scripta quidem eius usque adeo probavit mansuraque perpetuo opinatus est, ut non modo Saeculare carmen componendum iniunxerit sed et Vindelicam victoriam Tiberii Drusique, privignorum suorum, eumque coegerit propter hoc tribus Carminum libris ex longo intervallo quartum addere; post sermones vero quosdam lectos nullam sui mentionem habitam ita sit questus: ‘Irasci me tibi scito, quod non in plerisque eius modi scriptis mecum potissimum loquaris; an vereris ne apud posteros infame tibi sit, quod videaris familiaris nobis esse?’ Expressitque eclogam ad se, cuius initium est:
Cum tot sustineas et tanta negotia solus,
Res Italas armis tuteris, moribus ornes,
Legibus emendes: in publica commoda peccem,
Si longo sermone morer tua tempora, Caesar.
Habitu corporis fuit brevis atque obesus, qualis et a semet ipso in saturis describitur et ab Augusto hac epistula: ‘Pertulit ad me Onysius libellum tuum, quem ego ut excusantem, quantuluscumque est, boni consulo. Vereri autem mihi videris ne maiores libelli tui sint, quam ipse es; sed tibi statura deest, corpusculum non deest. Itaque licebit in sextariolo scribas, ut circuitus voluminis tui sit ogkodestatos, sicut est ventriculi tui.’
Ad res Venerias intemperantior traditur; nam speculato cubiculo scorta dicitur habuisse disposita, ut quocumque respexisset ibi ei imago coitus referretur. Vixit plurimum in secessu ruris sui Sabini aut Tiburtini, domusque eius ostenditur circa Tiburni Iuculum. <...> Venerunt in manus meas et elegi sub titulo eius et epistula prosa oratione quasi commendantis se Maecenati, sed utraque falsa puto; nam elegi vulgares, epistula etiam obscura, quo vitio minime tenebatur.
Natus est VI Idus Decembris L. Cotta et L. Torquato consulibus, decessit V Kl. Decembris C. Marcio Censorino et C. Asinio Gallo consulibus post nonum et quinquagesimum diem quam Maecenas obierat, aetatis agens septimum et quinquagesimum annum, herede Augusto palam nuncupato, cum urgente vi valitudinis non sufficeret ad obsignandas testamenti tabulas. Humatus et conditus est extremis Esquiliis iuxta Maecenatis tumulum.
На сайте используется греческий шрифт.